Винтари очнулся от того, что понял, что его окликают. Из одной у стоящих на обочине машин, немолодой темноволосый центаврианин.
– Слышь, говорю, работяга, до дома не подбросить? Или где ты пока обитаешь… Ноги-то, небось, уже после стояния не свои?
Винтари вежливо отказался, покосившись на неожиданного благодетеля с подозрением. Если уж они с их рефлексами помочь поскользнувшемуся или открыть дверь перед тем, кто несёт какую-то тяжёлую ношу, немедленно приковывали к себе взгляды, то этот-то вёл себя в высшей степени странно… Какое дело ему может быть до какого-то молодого рабочего, валящегося с ног после многочасового бессмысленного стояния в очереди? Правильный ответ – да никакого.
Войдя в комнату – сейчас преодолеть путь по двум коридорам и лестнице ему удалось практически спокойно, а уходя, он едва не был втянут в стихийную драку, и сильно подозревал, что явление это здесь не разовое – по напряжённым лицам он решил сперва, что за время его отсутствия случилось что-то серьёзное.
– Мы просто волновались за тебя, - пояснила Адриана.
– Правильную стратегию выбрали, - проворчал он, - здесь волноваться придётся постоянно.
Следовало подытожить имеющееся и выработать стратегию, хотя бы какой-то её рабочий вариант на ближайшее время. За неимением стульев, расположились прямо на полу, расстелили карту. Винтари помечал на ней наиболее заинтересовавшие его объекты, подписывая имена и должности их особым шифром, в котором они сами пока ещё нередко путались. Да, хорошо б было иметь идеальную память… Раньше Винтари казалось, что память у него прекрасная. Теперь он понимал, что не всё из того услышанного важного может вспомнить, а из того, что может – не во всём уверен, что вспомнил правильно. А ошибка здесь может дорогого стоить…
– Собственно, сам владелец, Ласуро Гатвини… На роль агента дракхов идеальная кандидатура. За последние несколько лет здесь он провёл в общей сложности меньше года. Был и в столице, и много где… Сейчас вот вернулся и вдруг, ни с того ни с сего, рьяно взялся за семейное дело. Странно, если учесть, что до этого взор его был обращён к колониям… Стоит его проверить – не факт, что он остражен, по свидетельствам очевидцев, пьёт как здоровый… Вместе со вторым совладельцем, Сонна – тоже, кстати, лошадка тёмная, где он мотался все эти годы, сведенья вообще отрывочные и противоречивые – любит проводить время вот в этом казино.
– Казино… - Адриана задумчиво оглядела свою одежду, - мне туда вряд ли проникнуть… Разве что в качестве побирушки на входе.
– Какой город, такое и казино, сомневаюсь, что там строгий дресс-код… Но это мы ещё обсудим. Третий совладелец – вообще тёмная личность, никто его никогда не видел, сюда он не приезжал… А владеет чуть менее, чем третью акций. Эх, жаль, в Сеть сейчас забраться ни малейшей возможности нет, а как бы всё было просто… Может быть, когда свяжемся с ребятами… Когда свяжемся, ну да, время сейчас осень, ждать, когда распогодится, чтобы зарядить переговорники, можно долго… Ждать у моря погоды мы, конечно, не будем. Сегодня ночью проведём небольшую разведку у шахт, потом Адриана попробует подобраться к Гатвини, а Дэвид походит вокруг домов прочих шишек – возможно, остражен и не Гатвини, а кто-то из его ближайшего окружения, такое тоже сбрасывать со счетов не стоит. По итогам уже будем думать о том, как вывозить бомбу. Больше мы могли б узнать, если б получилось попасть внутрь – законным путём, я имею в виду, если б меня в ближайшее время приняли на работу… Но надежды на это немного, очередь движется со скоростью похоронной, такое чувство, что они там с каждым кандидатом играют в покер и по итогам принимают решение о его приёме на работу… Радует во всём этом только одно – если шахта действующая, значит, бомба небольшого размера, такая, чтобы не привлекать внимания… Значит, и вывезти её будет проще…
Дэвид помотал головой.
– Исходя из этого, мы знаем только, что бомба меньше, чем самолёт. Но если она, например, с кого-то из нас ростом, то спрятать её в каком-нибудь малоиспользуемом боковом туннеле не думаю, что такая проблема, а незаметно в кармане такое не вытащишь.
– В крайнем случае, возможно, сойдёт вариант просто отсоединить от системы дистанционного управления… Но хотелось бы до крайнего случая не доводить.
Дэвид закусил губу.
– Если связь в самое ближайшее время не появится, это будет для нас… Оправдание самых страшных ожиданий, рушится наша ненадёжная связь – рушится всё. Я не знаю, как мы сможем сами, без поддержки агентов…
Винтари свернул карту.
– Ладно, паниковать раньше времени не будем. Сейчас отправляемся гулять. Время, пока стемнеет, всё равно надо скоротать, если мы уйдём в ночь, это, боюсь, больше внимания привлечёт… Да и оценить обстановку лишний раз никогда не повредит…
План был хорош, но для его осуществления ещё надо было выбраться из-под гостеприимного крова. Коридор и спуск на первый этаж они преодолели практически без проблем – один только раз Винтари едва не убило резко распахнувшейся дверью и вылетевшей в эту дверь тушей рыжего рябого пьяницы из соседнего номера. Ничего экстраординарного – супружеские баталии, как уже знал Винтари, случались каждый вечер как по расписанию, вероятно, потому, что каждый вечер господин Туйо стабильно преуменьшал семейный заработок на нестерпимую для сердца госпожи Туйо величину, и госпожа Туйо, хоть и была замужем за сим субъектом уже двадцать пять лет, всё никак не могла смириться с этим. Вот и сейчас она возвышалась в проёме открытой двери грозным видением из кошмаров любого женатого человека – одного взгляда хватало, чтобы понять, почему удача в бою никогда не была на стороне господина Туйо, госпожа Туйо была по самым скромным прикидкам на две головы выше мужа и вдвое его толще. Дэвид, за время их скитаний, успел убедиться, что центаврианки бывают не только такими тоненькими и изящными, как Амина Джани, но параметры этой достойной матери семейства поистине ужасали. Самое печальное было то, что упавший господин Туйо перегородил собой весь узкий коридор, а перешагивать его казалось как-то уж невежливым.
– Убирайся дальше пьянствовать! Сил моих нет на тебя смотреть!
Господин Туйо поднялся, отряхнулся, пытаясь придать себе вид горделивый и оскорблённый. Получилось у него это, надо сказать, не с первого раза, и чтобы не упасть вновь, он схватился за то, что подвернулось – то есть, за плечо Винтари. Винтари испуганно дёрнулся, но клешня старика оказалась удивительно цепкой.
– И пойду! Змея ты, Мерисья, как есть, змея! Хоть бы перед людьми постыдилась показывать, как ты не уважаешь мужа!
– Кого мне тут стыдиться, собутыльников твоих?
– Леди, позвольте, я не знаю, с чего вы решили…
Дэвид чувствительно наступил ему на ногу. Не хватало ещё вступать в супружеские свары, лучше просто тихо продолжить свой путь.
– Змея! Где были мои глаза, когда я на тебе женился? Хотя что я говорю… змеи – у них и яду поменьше, и фигура совсем не твоя…
Дэвид испуганно потянул господина Туйо от двери – пусть этот центаврианин ему совсем никем не был, но ему совершенно не хотелось, чтоб его убили прямо здесь, на его глазах, а именно это оскорблённая Мерисья с ним и сделает.
– Прошу, перестаньте, опомнитесь, не злите её!
– Ага, уже и за проституток своих прячется, а ещё мужик! Нет, ты, я тебя не спрашиваю, как не стыдно с женатым мужиком путаться, сама грешила, я спрашиваю, что ты нашла-то в этом ничтожестве? Думаешь, он тебя второй женой возьмёт? Куда там, он и одну обеспечить не может!
– Леди…
Но у госпожи Туйо, видимо, иссяк боевой пыл, и она скрылась за дверью, хлопнув ею так, что Адриана невольно втянула голову в плечи – этот постоялый двор, говорят, стоял с самого основания города, но теперь-то, казалось, он точно рухнет от такой встряски.
Спускаться, хоть как, пришлось всем вместе – лестница одна. Внизу бурлило обычное в это время дня веселье, но зря, очень зря они надеялись, что на них не обратят внимания.
– Оба-на, какие сразу две звезды озарили наш небосклон! Давайте к нам, красавицы! Не-ечего нас щемиться, мы не кусаемся! Слышь, ты не хорохорься, пацан, я не с тобой, я с сёстрами твоими разговариваю! Ты чего, на драку, что ли, нарываешься? Я не знаю, откуда ты прибыл, может, там у вас так принято, а у нас тут принято быть вежливым, приглашают к столу – так морду не вороти!
«Началось…» - закатил глаза Дэвид.
«Быдло – оно, говорят, везде быдло, - мрачно подумал Винтари, - быдла только на Минбаре нет, в силу культурных особенностей…».
– А ну цыц, молодёжь! – вздёрнул подбородок господин Туйо, изо всех сил стараясь держать прямую осанку, - они со мной! Ну-ка расступись, мелкотня! Девка! Эй, девка, ты там оглохла, что ли? Прими заказ! Да смотри, доверху наливай, а то знаю я вас… Так, не спорить! Я угощаю!
Туйо не то чтоб уважали… Едва ли уважали, с чего бы. Скорее, подогретой алкоголем публике стало интересно посмотреть и послушать интересное представление, поэтому дебоширы прекратили домогаться до Дэвида и Адрианы, и заняли наблюдательную позицию.
«В конце концов, мы ж хотели скоротать время? Кто сказал, что это получится у нас легко и приятно… Подождём, пока этот завсегдатай дойдёт до желанной кондиции, а остальные отвлекутся от нас, и тихо выскользнем. Может, кстати, и здесь что интересное выловим…».
Разносчица бухнула на стол четыре огромные, с голову, кружки с какой-то мутной жидкостью, Винтари посмотрел на неё с затаённым страхом. «Да уж, не бревари из императорских погребов», - ехидно телепатировала Адриана.
– Что принюхиваешься? Не боись, не отравят! Я свидетель, каждый вечер тут заправляюсь! Давай, не мнись, как барышня, я в твои годы весь взвод перепивал, да ещё товарищей до казармы на себе пёр… Ну да нынешняя молодёжь, конечно, пить не умеет…
За соседим столом противно заржали.
В конце концов, ну просто нет и не может быть такого напитка, который бы валил центаврианина с одного бокала! Что бы это ни было за адское пойло, мерзкий вкус он как-нибудь переживёт, а остальное не важно…
– За Центавр, - пробормотал Винтари, опрокидывая в себя первый богатырский глоток. Сильно подозревая, что делать второй не вдруг-то захочется.
– Ну вот, другое дело… Вот теперь уважаю, вот теперь за знакомство!
– Оно точно, - хихикнула за соседним столом заметно пьяная девица, - гордись, парень, великую честь оказали!
– А ну цыц! Кто это там? Ишь, разострилась, острячка! Вы, мелочь, это, пейте, гуляйте, веселитесь – это верно, ваше время, куда уж мне, старику, за вами… Да не забывайте, кому всем обязаны! Да такими, как я, Центавр издревле держался!
По углам раздались издевательски-уважительные возгласы.
– А чего, не так? Оно конечно, эти вон, аристократы, мать их, полководцы, заглота б им в тёщи, думают, что ими… Ну пусть думают, мне что? А вот бы хоть один попробовал из своих крейсеров на передовую, в самое пекло выползти? Да что там – я уж не говорю, врукопашную с врагом схватиться, чтоб вот так, чтоб пасть его поганую клацающую перед самой мордой увидеть? Войны они выигрывают… Да чего они там выигрывают? Покойный император, чтоб ему на том свете на одном боку не лежалось, слыхали, каждую годовщину, плевать, чего: «Наши храбрые генералы… Наши бесстрашные воины, оплот отчизны…». «Мы победили, мы расширили границы…». Кто «мы»-то? Победу не генерал, победу солдат делает! Да где б они все были, если б не мы? Вышли б один на один в поле биться? Вот тогда б и носили свои медали… Оно правда, - он хихикнул в кружку, - Моллари наш против Г’Кара-то… пяти минут бы не простоял… Куда ему, с таким брюхом… Кто говорит – я, мол, в бою своими руками столько-то нарнов убил – в рожу брехуну харкайте! Врать тоже умеючи надо.
– А ты сам – скольких убил? – послышалось сзади.
– А я – не считал! Не до того там. Это эти вон… полководцы… счетоводы… те считают, у них других-то дел нет.
– Посадят тебя, дед, - беззлобно рассмеялась одна из девиц, может быть, та самая, что до этого хихикала, - довыступаешься.
– Кого посадят – меня посадят? Нее, не посадят. Не посмеют! Такими, как я, Центавр держится.
– И то верно, не посадят. Кому ты нужен – только и умеешь, что напиваться да на власть ругаться.
– Кто ругается – я ругаюсь? Нее, я не ругаюсь, я правду говорю! Где я сказал, что власть плохая? Какая надо, такая и есть! Что полудурки – так ничего, мы сами полудурки, вот полудурки нами и правят. И что без поклонения и почестей не могут – это тоже для полудурков нормально… Этот вон, Руффи, с собой сюда кучу столичных дружков притащил, генеральских и чиновничьих сыночков… Что они все здесь забыли? На грязь и убожество потянуло вдруг? А просто в почёте и обожании покупаться захотелось, там-то, в столице, их таких как грязи, особо не повыделываешься, а здесь вон, как повозбудились, заегозили, давай в друзья набиваться, мамаши засуетились, давай дочек подпихивать… Моя тоже суетилась, пока я на неё не прикрикнул…
Дэвид тем временем радовался тому, что, под прикрытием широкой фигуры Винтари, ему несколько раз удалось отлить пойла из своей кружки в соседние – в основном господину Туйо, но по разу и Адриане и Диусу. Диус ему, конечно, помнится, что-то пытался объяснять, из мудрёной науки изображать, что пьёшь, на самом деле не делая ни глотка, но толком он ничего не понял, видимо, потому, что Диус этого и сам не умел. Ну, кажется, за соседними столами никто его манипуляций не заметил, во всяком случае, виду не подал…
В обеденный зал с улицы ввалилась громко горланящая уже выпившая компания, уже сидящие очень удачно отвлеклись на них. «Понемногу начинаем выбираться, - телепатировала Адриана, - насиделись, хватит… Вон уже свежая толпа потенциальных ухажёров подвалила…».
Первым, воспользовавшись суматохой и толчеей – за соседний стол плюхнулось аж пятеро новоприбывших – из-за стола выскользнул Дэвид. Винтари нервно заозирался – отпускать его одного он боялся, но пытаться уйти тоже посреди очередной солдатской байки господина Туйо было как-то не с руки.
Господин Туйо, даром что пьян был уже до зелёных соплей, отход Дэвида заметил. Он неожиданно притянул Винтари к себе за шею, дыхнув на него ядрёным перегаром.
– А ить не сестра она тебе.
– Что?
– Не сестра. Эта, может, и сестра, а та, в платке – нет. Да не боись, не сдам. Нешто, ты думаешь, у меня глаз нет? От родителей небось сбежали, жениться запрещают? Я ж тебе не дитё пятилетнее, не вижу, что ли? Какие вы рабочие? Ты на ручонки-то свои посмотри, беленькие, мягонькие, как у девушки… Говоришь, опять же, не как рабочий… Эээ, ты не смотри, что сейчас я старый пьяница, был в твоих годах… Видел бы ты супружницу мою первую… Больше таких баб нет, да по-честному, и не надо. Кухаркой в нашей части была. Не так чтоб красавица, но было в ней что-то эдакое… Приятель мой один, как её увидел – так, голову свернув, шагнул да в колонну с размаху вписался. Но за такой бабой ухлёстывать-то опасно, потому как чуть не по её – двинет в бок так, хорошо, через неделю им снова пользоваться сможешь… А как пила – не каждому мужику такое по силам! Через то, правда, и померла. Лет пять я по ней горевал… Потом Сисиэлл встретил… Или она меня встретила, это как посмотреть. Сбежала она от меня. С каким-то эдаким вот столичным хлыщом сбежала. Ни слуху ни духу с тех самых пор, как в воду канула. А я всё развод не оформлял, всё ждал, что может, вернётся… пока меня Мерисья за рога не взяла – мол, ладно б, я тебя с живой-действующей женой делила, а то со сбежавшей… А если она там кого себе приблудит – мне что их, в пасынки брать? Правду сказать, Мерисья меня тогда шибко любила. Эх, куда всё девалось…
– Купите ей бусы, - вымолвила Адриана.
– Чего?
– Бусы. У вас же, вроде, к тому же круглая дата, со свадьбы? Купите ей бусы. Сходите куда-нибудь вместе, да хоть просто прогуляться. Ей будет приятно.
Туйо поскрёб щетину.
– Бусы, говоришь… Ну, это можно, побрякушки-то она всегда любила… Думаешь, оттает?