Лаурф щелкнул пальцами и справа от него, прямо из воздуха, начал возникать грязный сгусток холодного тумана. Серая клякса все разрастаясь, пока не обратилась в неровный шар размером в половину человеческого роста и внутри нее что-то противно зашевелилось, забегало и заскрежетало маленькими жвалами. Лани попыталась дернуться, но лишь пошатнулась, не в силах пошевелиться. Она уже видела, что за существа ползали в серой мути — это были черные волосатые пауки.
Туман двинулся на нее, и девушка замычала от страха. Словно почуяв это, пауки забегали быстрее, стараясь подползти ближе к жертве. Наконец, ледяная серость коснулась Лани и рывком окутала ее с ног до головы, а в следующее мгновенье восьмилапые твари забегали по телу молодой волшебницы, принялись жалить и кусать ее, выгрызая целые куски плоти. Девушка застонала еще громче, беспомощно принимая кару, чувствуя, как пауки пытаются заползти в ее раны, как яд растекается по венам. Она уже потеряла счет времени этой муки, но могла лишь протяжно стонать и слышать, как рядом тихо посмеивается Лаурф.
Глава 3
— Паук уже близко. Пламенная гусеница… что она там сделает? А, сгниет в его лапах или сожрет кокон, призвав какую-то пустоту, но человек из стали и льда… отставить льда, снега, чертова снега, сделает гусеницу бабочкой, если найдет ее в почерневшем городе, — Иован бежал сквозь холодный заснеженный лес, непрерывно повторяя слова пророчества. — Почему же, сука, мне?! Почему ты явилось именно мне, а не шаману в глубоком тылу, демоны тебя побери?
Мужчина перепрыгнул через корягу и обернулся. Погони видно не было, но это еще ничего не значило, ведь паре конных магов не составит особого труда выследить беглеца и запросто нагнать его.
Он решил двигаться в тыл войскам Рейха, а затем сделать широкий крюк к своим, иначе рисковал наткнуться на возвращавшуюся в лагерь армию врага. Солнце стояло уже высоко в небе, однако Иован решил, что будет продолжать движение до самого вечера, и так бы он и делал, но холод становился все невыносимее. Он понял, что еще немного, и ноги вконец одеревенеют, некроз живых тканей в них станет необратимым, а значит пора было доставать подшив.
Впереди замаячил небольшой овражек, Иован аккуратно спустился в него, опираясь на палку, которую он прихватил с собой из лагеря. Это был тот самый сук, что преграждал ему выход из клетки, но теперь деревяшке предстояло искупить свою вину перед бойцом, помогая ему в пути.
Мужчина задрал полушубок вместе с рубашкой и нащупал на животе небольшой рубец с торчащим из него кончиком тонкой нити. Набрав побольше воздуха в грудь и крепко-накрепко стиснув зубы, Иован обмотал вокруг пальца нить, а затем с силой дернул за нее, распарывая шов. Брызнула кровь и на белый снег, вместе с алыми каплями упали три маленьких флакончика с зельями.
Морщась от резкой боли, воин подобрал закрытый белой крышкой, с трудом откупорил ее и выпил содержимое. Согревайка должна была сработать быстро, в течение пары минут.
Второй флакончик, хранил в себе панациновую мазь. Ей Иован обработал рану и оторвав от рубашки рукав, перевязался. К счастью, мази могло хватить еще на одно-два применения, а потому он спрятал ее в карман. Последний флакончик, с черной крышкой, мужчина решил и вовсе пока не расходовать. Мертвая настойка на несколько минут полностью блокировала все болевые рецепторы бойца, оставляя разум чистым и ясным и не снижая скорость реакции, к сожалению, потом наступал жесткий эффект последствий, который мог вызвать сильную горячку и даже временную слепоту.
Пользуясь передышкой, Иован восстанавливал дыхание и разминался перед следующим броском, размышляя о дальнейших действиях. Если завернуть направо, то он мог выйти к Ледяному морю и продолжить вскоре путь по побережью, чтобы в итоге добраться до города Онег. Это было рискованно, зато уменьшало шанс того, что, прорываясь обратно к своим, он на время заблудится и начнет слишком сильно петлять. Второй вариант — идти через лес, на первый взгляд казался безопаснее и все же, воин знал, что Рейх наступает очень широким фронтом не давая обступать себя и прорываться в тыл, так как это очень любили делать ассийские диверсанты, уничтожая десятком другим зарядов гремучей смеси обозы с провизией врага. Стало быть, в лесу окажется немало колдунов, внимательно осматривающих окрестности с помощью магии и потому Иован решил воспользоваться первым вариантом.
Он поднялся и продолжил путь, с каждой секундой ощущая как тело приятно разогревается, вновь обретая чувствительность. У согревайки имелся недостаток — чтобы ее действие прошло для организма относительно безвредно нужно было много есть в процессе ее эффекта, а после него как можно больше пить. Увы, если с последним в заснеженном лесу особенных проблем не было, то решить вопрос пищи в движении почти не представлялось возможным.
Кедровые шишки смогли составить основной рацион Иована в течение дня и, хотя в большинстве из них почти не имелось орехов, это было лучше, чем ничего. Пару раз он так же замечал древесные грибы, однако есть их сырыми не решился.
Когда солнце уже начало клониться к закату мужчине стало казаться, что он уже никогда в жизни не забудет слова пророчества, так как повторил их уже несколько тысяч раз.
Найдя небольшой овражек и несколько елей, растущих неподалеку, Иован стал готовиться к ночевке. Колючие ветки послужили хорошим настом для шалаша, из них же, но тех, что покрупнее, он соорудил укрытие. В центре наста мужчина сделал широкое углубление, а затем отправился на поиски хорошего трута. Жечь собственную одежду не хотелось и вскоре, на старом высоком пне обнаружился достаточно сухой мох, который мог помочь при розжиге костра.
Вернувшись в шалаш, Иован стал добывать огонь трением, и добиться результата удалось лишь ближе к ночи, когда показались первые звезды и мировые кольца.
— Интересно, кто эта гусеница, — прошептал Иован, согревая у костра руки. — И кто такой этот человек из снега и стали. Лестно, конечно, если это обо мне. Хотя из какой я, к демонам, стали… Так, из дерева может быть, особенно головой. Рискнуть бы да придушить кого из рейховцев — паек, одежда, палатка. Нет, поторопился.
Он вздохнул и подложил в огонь немного дров. Конечно, под действием согревайки его тело могло бы перенесли даже ночь на голом снегу, однако зелья — это не магия, они берут силу не из потусторонних миров, а из тела, стало быть, чем больше этой силы отдаешь сейчас, тем хуже станет потом.
Вскоре Иован задремал и ночь пролетела для него, словно один короткий миг.
— Молот упал на цветок, чтобы поглотить звезды… — начал повторять он слова пророчества, едва сквозь еловые ветви забрезжил свет.
Утренний лес благоухал морозной свежестью, а ясное небо над кронами деревьев обещало безоблачный день.
Иован определил направление по солнцу и двинулся дальше, завернув к Ледяному морю. Действие согревайки еще продолжалось, и мужчина то и дело зачерпывал рукой пригоршню снега, отправляя ее себе в рот. Глотать его в таком виде не стоило, чтобы не поранить горло, а потому он подолгу рассасывал леденеющие комья, чувствуя, как немеют и тут же восстанавливают чувствительность десны.
Через пару часов пути Иован заметил впереди странный силуэт возле сосны. Затаившись, он некоторое время вглядывался, пока ни понял, что видит перед собой убитого человека. Воин подошел ближе и рассмотрел труп внимательнее. Им оказалось тело бородатого старика, с длинных волос которого свисали черные и белые тряпичные ленточки, что выдавало в нем шамана. Теплая меховая одежда была почти не тронута, разве что в районе груди виднелось несколько покрывшихся инеем бурых пятен. По всему выходило, что труп пролежал здесь от силы день или два, не больше. Так как уже успел окоченеть, но еще не стал пищей для волков, которых, в этих лесах водилось не мало.
Хорошенько обшарив карманы убитого, Иован не обнаружил в них ничего интересного. Затем, долго стоял рядом, решая, взять ли себе еще один комплект одежды или, напротив, озаботиться тем, чтобы воздать покойнику последние почести. Решив, наконец, что не стоит делать ни того, ни другого, мужчина с сожалением покачал головой и отправился дальше.
Он успел отойти метров на триста или четыреста, как вдруг под ногой что-то щелкнуло, Иован почувствовал неприятное давящее тепло, а следом за ним по телу разлилась пульсирующая боль. Стиснув зубы и замычав, чтобы не закричать, он медленно нагнулся и увидел под собой капкан, в который угодил правой ногой.
По-видимому, недавний снег слегка припорошил ловушку и потому она оказалась совершенно незаметной для глаз. Зубья и каркас устройства были деревянными, сделанными из грубых заостренных кольев, а вот механизм представлял собой серьезную металлическую пружину и крепления.
Иован ухватился за края капкана, развел их и высвободил ногу, преодолевая боль.
Откатившись в бок и ухватившись за рану, он наконец застонал.
— Вот тебе и донес пророчество, — прошептал он сам себе, пытаясь пошевелить ступней. Движение отозвалось болью и Иован понял, что задето много важных тканей. С трудом стянув сапог и ножные обмотки он обработал рану остатками панациновой мази, а затем перевязался вторым рукавом рубашки. Впереди ждал почти целый день пути до моря с организацией ночевки и добычей еды, а после этого не меньше пары дней по побережью до своих.
Иован понял, что не дойдет.
Это была простая и ясная мысль как светлое небо над макушками деревьев, однако, вместо того чтобы огорчиться, он лишь расслабился и даже улыбнулся. Когда нет смысла бороться, к чему тратить силы на это?
Кое-как натянув сапог, мужчина поднялся и стал насвистывать мелодию, которую сам же и придумывал на ходу. Нужно было решить, что делать дальше, все-таки просто лежать и помирать казалось слишком нелепым.
— А жаль, что я все-таки не… — сказал сам себе Иован и по его спине пробежали мурашки. — Шаман!
Опираясь на палку из лагеря рейховцев, он быстро заковылял назад к телу убитого старика.
Тот не мог оказаться здесь просто так! Наверняка где-то неподалеку у шамана имелось укрытие или даже дом и солдаты схватили его, когда он шел проверять, не поймалась ли дичь в ловушки. Это показалось слабой соломинкой, но хотя бы чем-то, за что можно было ухватиться.
Иован попытался отыскать под снегом возле трупа следы шагов, но их было слишком много, так как прошедшие после старика отряды Рейха все затоптали. Тогда он поднялся и решил ходить вокруг тела кругами все увеличивая радиус движения. Конечно, шаман мог уйти довольно далеко от своего дома, никто в здравом уме не будет ставить ловушки на зверя рядом с местом своего жилища. Зверь не дурак, близко подходить к человеку не будет и все же шаман выглядел довольно старым, вряд ли он ходил к ловушкам за несколько километров, ведь проверять и обновлять их желательно ежедневно, иначе пойманной тобой дичью с удовольствием полакомятся хищники.
Иован непрерывно шарил перед собой еще одной палкой, потому что попасться в очередной капкан было бы верхом неосмотрительности. Он все ходил, замечая, как солнце уже ползет к горизонту и вздрагивая от холода, так как кончившееся действие согревайки, отсутствие еды и потеря крови давали о себе знать.
То и дело идея с поиском убежища начинала казаться ему глупой и обреченной на провал, но тогда он вспоминал слова пророчества, думая о том, что если человек из снега и стали это он, то ему ни в коем случае нельзя умирать.
Наконец, когда солнце уже почти зашло, Иован увидел среди деревьев странный холм, явственно выделяющийся на фоне остального лесного пейзажа. Он немедленно отправился к нему, особенно тщательно обшаривая палками снег. С шамана станется устроить ловушку для непрошенных гостей у самого входа.
Однако, никаких сюрпризов не оказалось и перед мужчиной предстала присыпанная снегом небольшая круглая дверь. С трудом отворив ее, Иован пробрался сквозь небольшой лаз и оказался внутри земляники. Здесь было довольно тепло, видимо воздух еще не успел остыть, но из-за непроглядной темноты никак не удавалось сориентироваться. Овальные стены земляники оказались обшиты шкурами, а рядом со входом обнаружилась горячая глиняная печь. Иован нащупал рукой ее створку, моля святой круг, чтобы внутри оказался хотя бы один недотлевший уголек.
Ему повезло — несколько углей еще дымили, мужчина тут же вырвал клок меха от одной из шкур и принялся разводить огонь.
Неподалеку нашлись и дрова, так что вскоре печь затрещала, согревая его своим теплом.
Он сел, облокотившись на нее спиной, облегченно вздохнул и улыбнулся.
— Ассийские шаманы отшельники помогают своим даже после смерти, — прошептал мужчина и принялся изучать свое новое временное жилище. Неподалеку от печи обнаружилось несколько глиняных мисок, бронзовый кувшин и прочая кухонная утварь. Рядом Иован нашел железный светец для лучины и, оторвав несколько щепок, поджег их.
Землянка отшельника поражала своей жутковатой самобытностью. Над входом висело множество мышиных черепов, продетых через глазницы красной нитью, и складывалось ощущение, что шаман стремился придать им какой-то одному ему известный порядок. Почти весь потолок оказался увешан пучками лесных и полевых трав, вязанками грибов и кореньев. Большая их часть была помечена белыми, красными или черными лоскутами ткани, но что это означало Иован не знал.
Треть земляники также занимали ящики с различными скорняцкими инструментами, капканами и несколькими бутылками с дурнопахнущей жижей.
На самой крупной шкуре, некогда принадлежавшей бурому медведю, лежала толстая рукописная книга. Иован открыл ее и понял, что шаман делал записи о своих практиках погружений в круг духов, однако они были столь туманны и непонятны, что использовать их как некую инструкцию не сведущему человеку было невозможно.
Преодолевая усталость и не унимающуюся боль в ноге, мужчина взял из ящиков четыре капкана, и отправился на улицу, чтобы их установить. Голод уже давно терзал его желудок, а потому перспектива умереть от банальной нехватки пищи казалась все более опасной.
Вернувшись, через пару часов в землянку Иован понял, что с ним что-то не так. Температура его тела повысилась, а боль от голени поднялась выше, достигая уже верхней части паха.
Он подбросил в печь побольше дров, запалил лучину и стянув сапоги со штанами, принялся рассматривать свое тело. Вены на ноге оказались раздуты и имели синюшный цвет, а пальцы совсем уже перестали шевелиться. Все это напоминало действие какого-то слабого яда, которым шаман, должно быть, смазывал ловушки. Очевидно, на человека яд действовал не так быстро и интенсивно, как на мелких животных, для которых готовился, но, тем не менее, ситуации это не меняло.
Иовану с каждой минутой становилось все хуже. Он подобрал книгу шамана и сев с ней возле открытой печи начал листать страницы.
— Ох и рано я тебя похвалил, ох и рано. Ну должен же у тебя быть рецепт противоядия, на случай если сам схлопочешь эту дрянь.
В книге, помимо текста, временами встречались и рисунки, изображавшие проведение тех или иных ритуалов по контактам с духами. Все это было не то, и все же одна запись, на самой первой странице, привлекла внимание мужчины:
«Начало по пути Мунх. Сперва надлежит обезопасить тело отваром из крапивы, шалфея, одуванчика и мяты, а после, немедля заесть сушеным чешуйчатым грибом».
Иован поморщился, понимая, что ни в какой путь Мунх лично он не собирается и все же, это хоть немного напоминало ему рецепт противоядия. Нужные травы нашлись без труда, а вот с грибами все обстояло куда хуже. После внимательного изучения восьми разных вязанок, на взгляд воина, только два типа грибов можно было хотя бы отдаленно назвать чешуйчатыми. Подумав немного, Иован решил съесть тот, что имел серую шершавую шляпку, а если эффекта не будет, то на утро повторить процедуру, однако уже с другим видом грибов.
Он сделал все как написано в книге, и лег спать, надеясь, что к утру ему станет получше, однако проснулся среди ночи от странного шороха.
Звук показался Иовану очень необычным, как будто кто-то шелестит возле его лица страницами книги, хотя рукопись шамана оставалась лежать на месте. Он поднялся, чтобы подложить в печку дров, но внезапно услышал доносящееся с улицы коровье мычание, после чего в дверь начали яростно ломиться, барабаня по ней и царапая доски.