— Кринн всегда был моим домом, — ответил Телдин. — «Неужели этот дородный воин будет задавать те же неудобные вопросы, что и иллитид»? — подумал он.
— Я никогда там не был, — задумчиво произнес Элфред. — Не то чтобы я этого не хотел. Мы слышали о ваших войнах, знаете ли. Новости о войне всегда распространяются быстро. Я даже подумывал о том, чтобы отправиться туда, посмотреть, смогу ли я получить назначение, командовать небольшим отрядом. Но… — он усмехнулся. — Похоже, жители Кринна сами решили свои проблемы без моей помощи. Когда мы подошли к этой оболочке, я подумал, что у меня, по крайней мере, будет возможность осмотреть достопримечательности, но у капитана были свои планы, и мы никогда не подходили ближе, чем к одной из лун Зивилина. Кроме недавнего времени, конечно.
Телдин с интересом наклонился вперед. — Почему Эстрисс заинтересовался Зивилином? — спросил он.
Первый помощник пожал широкими плечами. — Исследования,— ответил он. — Вы ведь с ним вдвоем… э-э… разговаривали, верно? Разве он не сказал вам, что задумал?
— Ну, не совсем так.
Элфред усмехнулся. — Удивительно. Он всегда надоедает мне по этому поводу… так сказать.
— И что же?
— Эстрисс — историк, — ответил Элфред. — Он вечно бродит по вселенной в поисках ключей к какой-нибудь потерянной расе. Он называет их «Джуна». Здоровяк снова пожал плечами. — Дело в том, что единственное образование, которое я получил, было моим собственным, так что я не очень понимаю, о чем он говорит, но он весь горит этим.
— Так вот почему мы отправляемся в «Реалмспейс»?
— Вот именно. Он думает, что найдет какие-нибудь артефакты, которые могут подтвердить одну из его любимых теорий. По правде говоря, я думаю, что все его идеи — это звездное сияние и просто… удобрение, но мне действительно все равно, так или иначе. Я рад, что возвращаюсь домой, пусть даже всего на несколько дней. Я не был там так давно.
— Как долго?
— Почти год длится это путешествие, — ответил Элфред. — Нельзя сказать, что за все это время мы не приземлялись. Мы побывали на большем количестве планет, чем я могу сосчитать. Я могу рассказать вам несколько историй. Он остановился и ухмыльнулся. — Теперь я буду тем, кто будет вам надоедать этими рассказами. Скажите, — спросил он, — вы были на войне?
— Да, — ответил Телдин и добавил: — Ну, в основном по названию. Я был погонщиком мулов, ничего гламурного.
Элфред с отвращением фыркнул. — В войне нет ничего гламурного. Это всего лишь работа.
— Значит, вы наемник?
— Да, это так. В голосе большого воина не было гордости; фраза была просто констатацией факта. — Я получил свои шрамы в… чем? В полудюжине войн, и в полудюжине стран.
Телдин вспомнил наемников, которых встречал на Кринне, — большинство из них были такими же ширококостными людьми, как этот, полными чванливой гордости и бесконечного запаса историй. — Должно быть, это интересная жизнь.
— Интересная жизнь? — усмехнулся большой воин. — Это адски интересная жизнь, черт возьми. Все это ужасно скучно. Тяжело, нудно… Недели скуки чередовались с часами ужаса. Вы ожесточаетесь ко всему этому, но страх никогда не проходит. Умереть в Девяти Адах с дураками, которые думают, что это великолепно. Он криво усмехнулся. — Это не те сказки, которые вы ожидаете услышать? Я скажу вам, Телдин Мур. Выжившие наемники — это те, кто относится к этому как к бизнесу. Пусть другие люди будут гончими славы и умрут за свои страны. Хорошие наемники не учатся на своих ошибках. Они учатся на чужих ошибках. Скажите мне… Он пристально посмотрел на Телдина своими холодными голубыми глазами. — Вы сражались с пиратским кораблем и победили, и когда-нибудь вам придется рассказать мне об этом. Это было прославление, или вы просто испугались?
В ответе не было необходимости. Телдин лишь слегка улыбнулся и кивнул.
Элфред хлопнул Телдина по плечу кулаком размером с небольшой окорок. — Вот что значит быть наемником, — сказал он ровным голосом. — Так же славно быть и погонщиком мулов. Другими словами, вовсе и нет.
Телдин поудобнее устроился на перилах. Несмотря на свою природную осторожность, он обнаружил, что ему нравится этот дородный воин.
Было что-то обезоруживающее в его непринужденной фамильярности и искренней теплоте раскатистого голоса. — Как вы здесь оказались? — спросил он.
Его новый друг улыбнулся. — Что касается меня, то, скажем так, я оказался жертвой обстоятельств, — сказал он. — У меня возникло… назовем это расхождением во мнениях с моим командиром из-за некоторого долга по зарплате. Он решил, что не собирается платить мне то, что я должен получить, и решил покончить с моими обязанностями своим палашом. Элфред поморщился. — Пьяный ублюдок. Я потерял свой лучший кинжал, когда не успел вытащить его из его шеи.
Элфред воодушевился своим рассказом. — Итак, я оказался в Вест-гейте, без денег, без работы, за которую можно получить деньги, и мои бывшие коллеги — преступники гонялись за мной. Я узнал, что в гавани стоит корабль какой-то странной конструкции, и он набирает команду, и я решил, что смогу достаточно легко приспособиться к корабельной жизни. Как говорится, все счета оплачиваются, когда вы отчаливаете от причала. Конечно, — задумчиво проговорил он с улыбкой, — я испытал нечто вроде шока, когда встретил своего капитана… и когда узнал, что мы будем плавать вовсе не по внутреннему морю. Я работаю на «Зонде» уже три года, и мне это нравится.
— Насколько я понимаю, ваша история не слишком отличается от других. Голос Элфреда звучал небрежно, но его льдисто-голубой взгляд был тверд. Когда Телдин заколебался, он продолжил: — Я считаю, что прошлое человека — это его личное дело, и он сам решает, стоит ли о нем говорить. Но ваш раненый член экипажа что-то бормотал о нем, пока мы его латали. Что-то о том, что вас преследуют, и вы отправились с гномами, чтобы уйти от преследования. Так ли это на самом деле?
Телдин на мгновение помолчал. Он решил, что доверяет Элфреду, но все, же есть вещи, о которых ему неловко говорить. Может быть, когда он немного лучше разберется в своих мыслях, то сможет говорить более свободно. — Да, что-то вроде этого, — ответил он.
Элфред кивнул, явно не обращая внимания на сдержанность Телдина. — Если вы собираетесь заблудиться, то для этого нет лучшего места, чем корабль в диком космосе, — сказал он. — До тех пор, пока вы сможете выживать в повседневной рутине. Он искоса взглянул на Телдина. — Можно поспорить, попадет ли эта ваша вспыльчивая, как ее, Дана? — в самую гущу событий?
Телдин усмехнулся. — Никаких ставок, но я сделаю все, что смогу, чтобы она попыталась.
Элфред снова добродушно похлопал Телдина по плечу. — Хорошо. Он помолчал. — Я просто не знаю, какие обязанности возложить на ваших гномов, — признался он через мгновение. — Они не знают «Зонда», и я хотел бы держать их подальше от всего, что они могли бы попытаться, э-э, улучшить. Телдин улыбнулся; было очевидно, что Элфред разделял его недоверие к «улучшениям» гномов. — Когда вашему малышу станет лучше, я поставлю его на вахту, с вашего согласия. А ваша вспыльчивая дама будет работать вместе с Буббо, настраивая тяжелое вооружение. Если она найдет способ нацелить на меня катапульту, то получит результат.
— Думаю, ей это понравится, — ухмыльнулся Телдин. — А как же Хорват? Элфред нахмурился. — Он вызвался помогать на камбузе, — сказал он с некоторым сомнением. — Говорит, что он хороший повар. Проблема в том, что я мало что знаю о еде гномов. Может быть, он подаст нам крысиное фрикасе или что-нибудь в этом роде?
Телдин вспомнил о еде, которую ему подавали на борту «Неистощимого». В основном это были овощные рагу или густые супы. Специи были незнакомыми, но совсем не неприятными. — Не думаю, что вам стоит беспокоиться, — сказал он.
Бывший наемник не был полностью убежден. — Ладно, мы попробуем,— согласился он, — но если он попытается «улучшить» один из рецептов Дарго и это окажется главным блюдом, пусть это будет на его совести. Теперь о вашем священнике…
— Он попросил меня выяснить, может ли он каждый день уделять время своим молитвам или чему-то еще, — вставил Телдин.
— Я уже думал об этом, — сказал ему Элфред. — Я подумал, что, может быть, он будет оказывать помощь нашим рулевым своими заклинаниями. Кто знает, может быть, он даже научится ориентироваться по звездам и поможет нашему навигатору. Большой человек встрепенулся. — Вы, наверное, знаете старую поговорку — «Лучше дыра в корпусе, чем гном за столом с навигационными картами», но я думаю, что Сильвия сможет удержать его в узде.
— А что для меня?
Элфред широко улыбнулся. — Вы можете стоять на вахте вместе со мной. Когда ваша Дана не ругала меня, она рассказала мне, как хорошо вы стреляете из арбалета. Он наклонился вперед и ткнул железным локтем в ребра Телдина. — Думаю, вы произвели впечатление на эту леди, Телдин, мой мальчик.
Телдин громко рассмеялся. — В ваших мечтах,— ответил он.
*****
Распорядок службы на борту корабля «Зонда» сильно отличался от того, что был на борту «Неистощимого», как это быстро обнаружил Телдин. Во-первых, это была строгая дисциплина. Для корабля в космосе нет такой вещи, как день и ночь, но дневные существа, такие как люди, лучше всего работают в регулярном цикле продолжительностью двадцать четыре часа. Таким образом, корабельный день делился на три вахты, каждая из которых длилась восемь часов. В любое время дня и ночи основные позиции экипажа были полностью укомплектованы. На баке и корме всегда дежурили впередсмотрящие, канониры всегда находились возле своих орудийных башен, а в штурманской рубке на носу корабля всегда находились, по меньшей мере, два офицера. В состав команды входили трое рулевых, так что один из них всегда бодрствовал и сидел при главном руле, расположенном на нижнем мостике. Сорок пять членов экипажа, из пятидесяти, включая Телдина и гномов, несли одну вахту из трех, так что у всех было по шестнадцать часов сна и отдыха из каждых двадцати четырех часов. Единственными исключениями были Элфред и Эстрисс, которые, казалось, постоянно находились на мостике или бродили по кораблю, а также рулевой и старший штурман Сильвия.
Телдин видел Сильвию только издалека, и еще не имел возможности поговорить с ней. Эту ситуацию он обещал себе исправить при первой же возможности. Она была наполовину эльфийкой, стройной и гибкой, как ива. У нее было тонко очерченное лицо с бледной гладкой, как шелк, кожей. Телдин никогда не видел, чтобы она по-настоящему улыбалась, но всегда казалось, что она вот-вот улыбнется, и у нее была привычка зачесывать назад свои струящиеся серебристые волосы, которые он находил очаровательными. Каждый раз, когда он находил какой-нибудь предлог посетить штурманскую рубку на грузовой палубе, она была там, изучая какую-нибудь карту или обсуждая курс корабля с Элфредом или Эстриссом.
Трапезы подавались с восьмичасовыми интервалами, и не было никакой разницы между утренним, дневным или вечерним рационом. Как это могло быть, когда одна треть экипажа только что встала, одна была на вахте, а третья готовилась лечь спать? Члены экипажа, стоявшие на вахте, ели на своих постах; те, кто был свободен от дежурства, ели на двух камбузах. Один из них располагался на корме, прямо под кормовой башней, другой — в проеме, который тянулся от левого борта главной палубы ближе к носу. Хотя он традиционно предназначался для офицеров и старших членов экипажа, Элфред заверил Телдина, что тот может питаться здесь, когда не стоит на вахте. Телдин с радостью принял это приглашение. Офицерский камбуз, или «кают-компания», как его называют в военном флоте, мог похвастаться большим овальным иллюминатором из толстого стекла. Это был один из «глаз», которые Телдин заметил, когда впервые увидел корабль, и из него открывался захватывающий вид на усеянную звездами пустоту, сквозь которую плыл корабль. Телдин быстро обнаружил, что есть что-то почти волшебное в том, чтобы сидеть в теплой, освещенной фонарями комнате и смотреть в холодные просторы космоса. Когда он не был на дежурстве или не спал, его часто тянуло либо на камбуз, либо в офицерский салон на противоположной стороне корабля.
Единственным членом команды «Зонда», который никогда не питался с командой, был сам капитан. Каждый день Эстрисс проводил по нескольку часов в своей каюте, и о том, чем он там занимался, среди экипажа ходили разные слухи. Некоторые говорили, что он никогда не спал, а просто проводил время, изучая старые свитки и какие-то заплесневелые вещи, которые он хранил в сундуке под своим маленьким столом. Другие утверждали, что он проводил время в полусне, с открытыми пустыми белыми глазами, а сам висел на расстоянии вытянутой руки над своей койкой. Единственное, что никогда не было предметом обсуждения, — это привычки капитана в еде… особенно после того, как кобольд больше не появлялся на корабле.
Телдин имел возможность встретиться и поговорить с другими членами команды. Это происходило каждый день в носовом камбузе, во время трапез, которые, к его удивлению, были непревзойденно вкусными. Хотя ни один из собеседников не был так общителен с ним, как Элфред, он нашел двоих, готовых скоротать время в беседе. Одним из них был Свеор Тобрегдан, наемный воин, который присоединился к кораблю почти так же, как и Элфред — в качестве альтернативы тому, чтобы его голова не рассталась с шеей, и теперь он был вторым помощником и непосредственно ниже Элфреда в цепочке командования «Зондом».
Вторым был Валлус Лифбовер. Валлус был высшим эльфом, родом из мира Эрт, находящимся в Грейспейс, и магом, обладающим некоторой властью и репутацией. Хотя эльф, казалось, предпочитал слушать, а не говорить, Телдин сумел вытянуть из него тот факт, что он поступил на борт «Зонда» в качестве рулевого просто потому, что ему было любопытно узнать об остальной вселенной. — После пятисот лет изучения мира Эрт, — тихо сказал ему седовласый эльф, — я пришел к выводу, что еще пятисот лет будет недостаточно, чтобы узнать все, что нужно знать о моем доме. Я посмотрел в небо и понял, что там есть и другие миры. Именно тогда я решил, что мне будет приятнее узнать что-то о многих мирах, чем все об одном.
Восьмичасовая смена Телдина обычно включала в себя нахождение на носовой платформе рядом с носовой катапультой с арбалетом гномов в руках, сканируя пространство в поисках потенциальных врагов. Это было бы невыносимо скучно, если бы не разговоры с другими членами экипажа. Ему никогда не приходилось высматривать врагов и стрелять из арбалета, что было очень кстати, подумал он, поскольку первые два точных выстрела, вероятно, были не более чем удачей.
Итак, на четвертый день после того, как они присоединились к экипажу «Зонда», Телдин стоял на своем посту, облокотившись на поручень, и смотрел на планету Зивилин, проходящую по правому борту. Именно Хорват впервые упомянул об этой планете в разговоре с Телдином в первые дни его пребывания на борту «Неистощимого» и описал удивительную красоту гигантского шара. В то время Телдин отнес описание гнома на попытку внушить благоговейный трепет «любителю ходить по грязи». Теперь же он должен был признать, что Хорват не воздал этому миру по заслугам.
На таком расстоянии Зивилин занимал почти половину поля зрения Телдина. Это был огромный шар, испещренный всеми цветами палитры безумного художника. Мириады полос, каждая своего оттенка, окружали планету. Некоторые из них были широкими полосами, другие — тонкими, как волос. Края более широких полос были волнистыми, неспокойными, а некоторые из более мелких полос казались почти сплетенными. Хотя никакого реального движения не было видно, так как корабль находился слишком далеко, но ощущение хаоса, бешеного движения и действия катастрофических сил было почти ошеломляющим. В верхнем полушарии планеты, рядом с правым краем диска, виднелась спираль, которая могла быть только каким-то штормом. Более темный, чем окружающие облака, этот вихрь состоял из следов многих расцветок, размытых вместе, как размазанные краски. Это было похоже на шторм, который Телдин видел над Кринном, когда дредноут гномов выбирался из атмосферы, и по сравнению с диаметром планеты выглядел едва ли больше. Однако Элфред сказал ему, что весь мир Кринна может исчезнуть в вихре этой бури, не коснувшись ни одной из его сторон.