Герд усмехнулся рассказу табунщика, затягивая подпругу и проверяя стремена своей лошади. Достал из-за пояса и длинные перчатки для верховой езды, надел. И, протянув Копыто руку на прощание, произнес:
– Благодарю, староста.
Коневод почтительно пожал протянутую руку.
– Доброго пути. – пожелал он.
– Чуть не забыл, – вспомнил Герд, продолжая сжимать кисть старосты. – Ваша дочь. Она сказала, что Огненная Фея работала на Вас. Спасла от разбойников, вернула табун. И у нее был медальон. В форме капли.
Копыто слегка побледнел. Серые глаза собеседника, не мигая, смотрели на него. Словно у кота в засаде, неотрывно глядящего на маленькую птичку, которой через мгновение предстоит оказаться в его острых когтях. Пожилой табунщик знал – у Трицы полно недоброжелателей. Таковы уж особенности ее ремесла. И помнил, какой сыр-бор разгорелся из-за подвески в виде капли: Боров готов был сменять ее на жену и дочь коневода. Видать не малая ценность у побрякушки.
– Дочка моя та еще сказочница, господин Герд. – ответил Копыто, пытаясь унять дрожь в голосе и придать ему беззаботные нотки. – Огненная Фея ее любимый сказочный герой. Вы же знаете этих детей.
– Знаю, – холодно произнес собеседник, не отпуская руки табунщика. – Маленькие, глупые, но искренние. Я всегда вижу, когда мне лгут.
Староста проглотил ком, застрявший в горле. А Герд приблизил свое лицо к лицу коневода и продолжил:
– Ваша дочь очень славная. Настоящее горе потерять такого ребенка.
Копыто попытался вырвать свою кисть. Но рука в длинной перчатке для верховой езды, держала крепко, продолжая сжиматься все сильнее. Пальцы коневода пробила острая боль. Еще чуть-чуть и раздастся хруст тонких косточек.
– Где Огненная Фея и капля? – тихо спросил Герд. – Не вздумай еще раз солгать мне.
– Утром уехала, – простонал староста, скрежеща зубами от боли. – По главному тракту, в сторону Тильбона. С ней парень – капля у него.
Рука собеседника разжалась, боль ушла. Копыто тут же отошел в сторону, растирая онемевшую кисть. Герд ловко вскочил в седло, развернул лошадь и, обернувшись через плечо, приказал:
– Если в деревне появится незнакомец в белых одеждах – задержи его. Он может обладать еще одной каплей. – пояснил он. – Эти подвески принадлежат мне. Узнаю, что не выполнил поручение – уничтожу твою семью. Веришь мне?
– Верю. – в ужасе выдохнул Копыто.
Всадник плотнее надвинул на голову охотничью войлочную шляпу с пером, чтобы не сорвало встречным потоком воздуха. Отсалютовал старосте и ударив кобылу по ребрам пятками, пустил в галоп по дороге. Вскоре он скрылся за поворотом и более никогда не возвращался в деревню Большое Дно.
К вечеру прошел мелкий дождик, замочив путников, коим не повезло в это время оказаться в дороге. Когда он закончился, облака раздвинулись, открыв взгляду чистое умытое дождем небо. Наскучивший своим однообразием лес, тянувшийся вдоль обочин большака, сразу преобразился: сквозь мокрую листву, пробились яркие полоски солнечных лучей; птичий гомон смолк, мошкара перестала виться над лошадьми. Наступила та самая волшебная тишина, которая бывает только перед закатом.
Трица натянула повод своей кобылы и свернула с тракта, по одной ей заметной тропинке.
Очень скоро на маленькой полянке, скрытой от взглядов с большака, затеплился небольшой костерок. Над огнем медленно закипала вода и сохла промокшая одежда. Коней напоили у ручья, почистили и стреножили, оставив пастись рядом с лагерем.
Утомленный дорогой Аргилай с трудом дотащил седло Упрямца до костра, бросил на землю и сел сверху, вытянув ноги. Тело нещадно ныло от усталости, глаза слипались. Но Лаи сделал над собой усилие, чтобы не отключиться. Ведь впереди его ждало самое главное в любом путешествии – горячий ужин.
– Я нанялась сопроводить тебя, а не готовить. – огорошила юношу Трица. – Сегодня, я так и быть готовлю на двоих. Но завтра – готовишь ты.
Парень тупо похлопал длинными ресницами:
– А я… – начал, было, он, но не закончил. Женщина перебила.
– Научишься! – отрезала наемница.
Еда не отличалась ни вкусом, ни запахом. Лаи даже затруднялся подобрать название данному блюду. Вяленое мясо слегка разварилось, но осталось почти таким же жестким. Недоваренная крупа хрустела на зубах. При всех своих недостатках ужин имел и свои достоинства – горячий и сытный. Закончив трапезу, юноша помыл посуду в ручье и оттер котелок, используя в качестве тряпки – траву с песком. Когда он вернулся к догорающему костру – уже стемнело. Трица расстелила свою подстилку из войлока и готовилась ко сну. Аргилай вытащил точно такую же подстилку из седельной сумки и с сомнением посмотрел по сторонам. Ночной лес дышал какой-то своей собственной, неведомой простому человеческому глазу, жизнью. В серебряном свете луны между деревьями метались тени. Из густой чащобы слышались шорохи и звуки. Тьма пугала неизвестностью, а воображение поддерживало ее в этом и всячески помогало: дорисовывая любой непонятной фигуре: рога, клыки и длиннющие когти.
– А мы не будем стоять на страже? – боязливо спросил юноша. – Час ты, час я. Или как это делается?
– Хочешь – стой. – не стала спорить женщина. – Я спать.
– Думаешь тут безопасно? – не унимался Лаи.
– Глухомань. – сухо ответила Трица, заворачиваясь в одеяло и подкладывая под голову кулак.
– Вот как раз в глухомани и водятся всякие, – предположил Аргилай, таращась в темноту. – Рогатые, клыкастые, волосатые, когтистые твари.
Женщина зевнула и перевернулась на другой бок, чтобы не видеть собеседника. Лаи подбросил в костре еще пару веточек. Раздул пламя поярче. Огляделся. Заметил какое-то движение между деревьями. Вздрогнул и выхватил из огня горящую головню.
– Прекрати, – проворчала Трица. – Спалишь все.
– Там есть кто-то! – пожаловался юноша, указывая горящей головней.
– Мы в глуши, – объяснила еще раз рыжая. – Тут некого бояться. Дикие звери к костру не пойдут. А если пойдут, то лошади услышат и предупредят. Вот когда ближе к столице будем, там да, там – люди. Придется и стражу нести. Спи.
Аргилай вернул головню на место и завернулся в одеяло. Объяснения Трицитиана не слишком помогли. Вернее, сделали еще хуже. Теперь юноша лежал и прислушивался – а не заржут ли кони.
– Три. – шепотом позвал он.
Женщина не ответила. Лаи повторил громче.
– Я просила не называть меня так! – раздалось злое шипение с соседней подстилки. – Дай поспать.
Наступила тишина. Было слышно лишь, как потрескивают угли в костре.
– Извини, – нарушил затянувшуюся паузу юноша и добавил: – Мне просто страшно.
– Поверь, единственное существо, которого тебе стоит бояться – это я, если не высплюсь. – прорычала Трицитиана.
– Да, – согласился собеседник страдальческим тоном. – Ты можешь за себя постоять. А вот я…
– Что ты?
– Если на нас нападут, то я стану лишь мешаться тебе. – парень тяжело вздохнул. – Не умею драться.
– Спи! – угрожающе повторила воительница.
– А может, ты научишь меня драться, а? – попросил Лаи. – Дашь пару уроков, как вести себя в бою.
Трица обреченно застонала.
– Если я соглашусь, ты заткнешься? – уточнила она.
– Конечно! – обрадовался юноша, привстав на подстилке.
– Согласна. – сдалась наемница. – А теперь заткнись и спи.
– Заткнулся, сплю! – отозвался Лаи и уснул только через несколько часов.
Солнце еще не поднялось над горизонтом, а Аргилая уже растолкали и заставили подняться с подстилки.
– Что такое? – сонно проворчал юноша, кутаясь в одеяло от утреннего холодка. – Если на нас напали, то я еще сплю – пусть приходят позже.
– Ты учиться хотел. – напомнила Трица.
Девушка выглядела до неприличия бодрой и выспавшейся. Словно бы и не спала на жесткой земле в холодном лесу.
– Хотел. – согласился Лаи, растирая кулаками глаза. – Сейчас?
– Передумал?
– Нет, – стараясь придать голосу, решительность ответил юноша и выпрямился. – Я готов.
– Отлично, – кивнула женщина и бросила к его ногам толстую палку без веток и сучков. Сделав пару шагов назад, она остановилась. – Попробуй ударить меня.
Аргилай сбросил с плеч одеяло и нагнулся, чтобы поднять палку. В этот момент Трица пнула парня ногой по голове. Не сильно, но очень больно. Лаи свалился на землю, держась за глаз.
– Ты умер. – вынесла приговор женщина. – Вот урок: никогда не делай то, что от тебя ожидают. Враг может расставлять ловушки и заманивать тебя в западню. Всегда веди свою игру, будь внезапен и непредсказуем. Понял?
– Мой глаз, – простонал юноша. – Он затек и болит.
– Приложи что-нибудь холодное. – посоветовала рыжая. – Будет неплохой фонарь, но за неделю пройдет.
– Зачем ты это сделала? – спросил Лаи, поднимаясь на ноги. – Могла просто объяснить, не пиная меня.
– Ты же просил пару уроков. – удивилась женщина, сворачивая подстилку и убирая одеяло в сумку. – Мудрое слово и хороший пинок – запоминаются лучше, чем просто мудрое слово. – назидательно изрекла она.
– Я говорил про фехтование и прочее.
– С чего ты взял, что я умею фехтовать?
– Но ты, же охраняла табун, дралась с разбойниками. – проговорил Лаи, прижимая к глазу ком холодной земли.
– Я умею выживать, решать проблемы, – согласилась Трица, поднимая седло и направляясь седлать Луну. – Умею драться. Но фехтование это не ко мне. Вот будем в Тильбоне – найти там себе мастера меча. Фехтование – это конечно хорошо, – рассудительно продолжила она, закидывая седло на спину своей кобылы и нагибаясь застегнуть подпругу. – Но не в моей работе. Не на большаке, не в подворотне. Чтобы выжить – фехтования мало. Надо уметь думать, действовать, а не бросаться в бой, размахивая мечом. Был случай, одного моего приятеля вызвал на дуэль очень искусный фехтовальщик. Вот как думаешь, что сделал мой знакомый?
– Не пришел. – съязвил обиженный Аргилай.
– Вариант. – улыбнулась Трица. – Нет, он нанял пару головорезов, чтобы те хорошенько отделали фехтовальщика в темной подворотне. Ребята тогда слегка перестарались.
Лаи тоже поднял седло и пошел седлать Упрямца. На ходу он ворчливо обронил:
– Видимо твой приятель не слышал про слово «честь».
– Слышал, – не согласилась женщина. – И расскажет тебе многое об этом слове при встрече. Ведь он еще может и говорить, и думать и защищать свою честь и честь своих родных. А того фехтовальщика уже давно зарыли в землю. И имя его никто не помнит.
На следующее утро Трица вновь разбудила Лаи ни свет, ни заря.
– Не передумал? – спросила она.
– Нет. – сонно ответил он, стараясь не дотрагиваться до покрасневшего и распухшего глаза.
Толстая палка упала на траву. Женщина сделала пару шагов назад и замерла в ожидании.
– Попробуй меня ударить. – повторила она вчерашнее задание.
Аргилай посмотрел на палку, затем на свою наставницу, вновь на палку.
– Я не буду! – решительным тоном изрек он. – Не хочу. Это неправильно. Ты плохой и глупый учитель!
– Что ты сказал? – сузив голубые холодные глаза до узких щелочек, угрожающе произнесла женщина и сделала шаг вперед.
В этот момент Лаи ударил кулаком, метя ей в лицо. Ну как ударил – попытался. Наемница легко увернулась от размашистого удара и следующим движением оттолкнула парня от себя, одновременно ставя ему подножку.
Аргилай растянулся на земле. Снизу-вверх посмотрел на наставницу. Трица улыбнулась:
– А ты молодец, – похвалила она и подобрала палку. – Попытка засчитана.
– Всегда веди свою игру, будь внезапен и непредсказуем. – повторил заученный материал, Лаи.
– Фехтования, значит, хотел… – задумчиво произнесла Трицитиана, поигрывая в руках увесистой палкой. В ее глазах зажегся нехороший огонек. – Это конечно не фехтование, но пригодится гораздо больше. Готов к первой тренировке?
Юноша встал с земли, отряхнулся и сообщил:
– Готов! Что мне делать?
Тонкие губы женщины растянулись в хищной улыбке.
– Что угодно, но не дай себя ударить. – мстительно ответила она и хорошенько приложилась палкой по ноге Лаи.
– Ай! – вскрикнул юноша, хватаясь за ногу. Но переживать за будущий синяк времени не было – сверху летел новый удар. Парень отпрыгнул.
И началась фехтовальная тренировка. Ну, или не совсем фехтовальная. Скорее форменное избиение. Аргилай пытался уклоняться, защищался руками, отступал, но все равно, раз за разом получал новые синяки. Трица нещадно гоняла его по поляне, иногда ругаясь или давая советы и наставления.
На третье утро тренировка возобновилась. В этот раз, во время избиения, Аргилай впервые попробовал не уклоняться или отступать, а нырнуть под удар. На удивление получилось. Он даже успел перехватить руку Трицитианы, за что вначале получил одобрение, а затем удар коленом живот.
На четвертое утро, хорошенько отбитый Лаи, рискнул распухшими от синяков руками и поймал палку. Крепко сжал и сильно рванул на себя. Палка внезапно поддалась. Трица отпустила ее. Этот маневр был настолько неожиданным, что Лаи потерял равновесие. Он не успел даже подумать, что сделать дальше, когда кулак Трицитианы разбил ему нос.
– Плохо! – женщина стояла над ним, уперев руки в бока. – Ты опять не думаешь! Злишься и тупо прешь вперед. Подловить тебя на этом – ничего не стоит.
Аргилай кашлянул и сплюнул. Осторожно дотронувшись до носа – вздрогнул от боли. Из обеих ноздрей текла кровь.
– Отдохнул? – безжалостно спросила Трица. – Вставай, продолжим.
– Продолжим!? – гнусаво возмутился Лаи, поднимаясь на ноги. – Да какой продолжим!? – обиженно прокричал он, и в сердцах отбросив палку, ушел к ручью умываться.
Лошадей седлали в напряженном молчании. Посиневший от синяков Аргилай дулся на наемницу и старательно делал вид, что ничего не произошло. Женщина только ухмылялась в ответ, искоса поглядывая на своего обиженного спутника.
Утро выдалось теплым, а белые облака в лазоревом небе обещали погожий денек. Пробираясь по ковру из опавших сосновых иголок в сторону дороги, Трица заметила, что Луна заметно нервничает. Наемница нахмурилась, подозревая неприятности.
– Эй, постой! – женщина вполголоса окрикнула Лаи, идущего первым.
Тот сделал вид, что не услышал и продолжил свой путь, ведя под уздцы Упрямца. До дороги ему оставалось несколько шагов.
Луна раздула ноздри и испуганно всхрапнула, явно чуя зверя или кого-то чужого.
– Постой говорю! – громче повторила Трица, всерьез забеспокоившись и пытаясь догнать юношу.
Но опоздала. Лаи уже вышел из леса. Он в нерешительности остановился у обочины дороги, глядя на человека, сидевшего верхом на лошади.
Незнакомец вскинул руку.
Глава 3 – Арт-три.
– Дороги доброй! – поздоровался белобрысый, лопоухий мужчина, добродушно улыбаясь чрезмерно крупными зубами. Он был вооружен небольшим топориком, а в руках держал лук. – Обязан спросить: кто вы и куда направляетесь?
Трица под уздцы вывела Луну на дорогу и остановилась в нескольких шагах от незнакомца.
– Ну, спросил ты, – ответила она, враждебно посматривая на стрелу, лежащую на тетиве лука. – И что?
Мужчина неуверенно поерзал в седле. Слова женщины явно застали его врасплох. Обычно ему не отвечали вопросом на вопрос.
– Велено спрашивать. – смущенно пробубнил незнакомец. Затем взял себя в руки и продолжил более уверенным тоном. – Мое имя Фоня. Я охранник каравана. Велено спрашивать: «кто такие и куда едут».
– Путники мы, – с легкой усмешкой представилась Трицитиана. – В Тильбон едем. Доволен?
– Путники? – переспросил Фоня, с сомнением рассматривая собеседницу. – А копье зачем?
– Охотиться.
– На таких лошадях? – усомнился охранник.
– Медведи нынче быстроногие, знаешь ли. – не скрывая издевки, ответила рыжая и легко вскочила в седло Луны. – Так и носятся туда-сюда. Пешим никак не догнать.