— Тогда придётся тебя заставить. Я занимаю свою должность достаточно давно, чтобы мои люди набили руку. Прежде чем публично содрать с тебя кожу и повесить, они поразвлекаются с тобой. И ты, маг, продержишься долго.
— Ваши люди набили руку? Ядрёна вошь, а, знаете, мои-то тоже! — зло сощурил глаза главарь и резко ударил кулаком по столу.
Лежащие на столешнице предметы звонко подпрыгнули. Руян дёрнулся было вперёд, но Виктор Верше, выглядящий так невозмутимо, как если бы подобное учинялось в его кабинете с завидной регулярностью, дал знак стражу оставаться на месте и вопросительно уставился на Данрада. Тот с чувством собственного превосходства и гордости сложил руки на груди и процедил:
— Учтите, Ваша честь, вся Стая — действительно рубаки, а не сборище доходяг в портках в цветочек.
— А я требую вас учесть, что вы сейчас в шаге от того, чтобы испытать казнь и на себе.
— Просто та-ак? — в протяжном голосе Данрада прозвучал непередаваемый сарказм. — Ни за что-о?
— За Вцалбукут и Диграстан.
— Почётно. Выходит, я несу угрозу целой стране. О, как!
Он оскалился в улыбке да с задором посмотрел на меня. Но я не был так же спокоен. Сидя на стуле со связанными за спиной руками, мне доводилось ощущать себя как-то неуверенно. Так что я смог только кисло приподнять один уголок своего рта и взволнованно сглотнуть слюну. Остальные продолжили разговор. Однако происходил он на не в меру повышенных тонах и длился недолго. Если не везёт, так уж не везёт, в самый пикантный момент собеседников прервали. Беззастенчиво и без предварительного уведомления дверь быстро раскрылась и сразу послышалось возмущённое женское покашливание.
Руян, и до этого старавшийся не лезть на рожон, вытянулся в струнку и соответственно должности излишне рьяно поприветствовал вошедшую даму. Советник резко замолчал, как будто оцепенел, и внезапно покраснел. Затем его щёки побледнели и снова налились румянцем. Ещё более густым. После чего он суетно встал со своего места, рассчитывая следовать этикету, но неловко опрокинул подставку под канцелярские приборы. Выглядели его действия так, как будто он оказался выбит из колеи визитом магички. Совершенно.
И я его понимал! Ещё как. Сам испуганно заикал!
Только Данрад, будучи единственным незнакомым с этой миледи, не стушевался. Он смерил гостью полным ярости взглядом (вожак Стаи вообще был на взводе). Однако прервавшая его тираду девушка выглядела излишне величественно, чтобы нарываться на новые неприятности, а потому главарь продолжил выговаривать свои возмущения не ей, а советнику:
— Я ещё раз говорю…
— Да хоть тысячу повторите! Я вам уже ясно всё озвучил!
— Не-а. Ни хера ты не ясно озвучил!
— Фу. Кто это у вас здесь, Виктор? Вы действительно обязаны принимать такое отребье лично?
Советник виновато посмотрел на магичку и извиняющееся замямлил:
— Простите, миледи Лильяна. Никак не ожидал, что вы появитесь. Так бы подобрал более подходящее общество.
— Очень на это надеюсь. А то этот мужчина сущий дикарь.
— Дикарь? — уязвлённо переспросил Данрад с, казалось бы, вежливой, но на самом деле очень нехорошей интонацией, и злобно усмехнулся. — А, может, и дикарь с учётом того, что я…
— А ну хватит тут! — грозно потребовал Руян. — Нечего тебе при благородной миледи глотку драть.
— Заткнись сам лучше!
— Не ори я сказал или твой поганый рот живо палач заткнёт! И держи-ка руки на виду, чтоб я их видел. А то вместе с этим отбросом на виселицу отправишься!
— Прекратите немедленно! — с привычным повизгиванием миледи по-детски притопнула ногой и, вспомнив, что она не абы какая барышня с хорошей родословной, а ещё и всамделишная магичка, хлопнула в ладоши. Этим она наложила колпак тишины. Очень хиленький. Через одиннадцать секунд слух ко всем вернулся (я специально засёк). Однако этого хватило, чтобы Данрад испытал потрясение и даже метнул на меня гневный взгляд.
— Это не я! — едва появилась возможность, тут же озвучил я.
Главарь был в том состоянии, что запросто мог не то, что по столу вдарить (на столешнице от прежнего удара осталась вмятина), а и по голове. А во мне горела уверенность, что мой череп по твёрдости никак не может сравниться с каменным дубом.
— Прелестно, чума Борхайта вас всех раздери! — огрызнулся он и, вновь скрестив могучие руки на груди мрачно уставился на магичку, как удав на зайца.
— Ужас, Виктор, — с порицанием качая головой, выговорила миледи, словно бы и не замечая этого взгляда, да подошла к советнику ближе. Её серое бархатное платье ужасно не гармонировало с ярко салатовыми лентами и замысловатой шляпкой. — Вам, как человеку из благородной семьи, не следовало бы уделять внимание таким невежественным крестьянам.
Холща-Драконоборец, и без своего примечательного флага являющийся одним из самых узнаваемых и грозных наёмников этой части мира, не сдержался от того, чтобы не округлить глаза. Его авторитет ныне был таков, что он мог позволить себе с властью Вцалбукута спорить и ссориться вполне безнаказанно. Однако если на разбойника он ещё мог хоть как-то походить из-за жестоких черт лица, то с его-то выправкой и одеждой в крестьяне затесаться?!
— Несомненно вы правы. Но тут произошла оказия, требующего моего настоятельного внимания. Быть может, вы согласитесь обождать меня у себя или в других покоях? Я достаточно быстро закончу с этим неприятным делом, — Виктор Верше непривычно для себя исказил свои черты до мягкой подобострастной улыбки и кончиком пера для письма указал на меня. — Нужно всего лишь написать несколько строчек, чтобы разрешить проблему, повесив это ничтожество.
— Повесить Морьяра? — девушка аж подбоченилась. — Этого скромного приятного юношу?!
— А… Э… А вы, — словно заикаясь, вкрадчиво начал было интересоваться советник, но, пока он подбирал слова, Лильяна его перебила.
— Да что с вами? Бросьте свою ерунду! Разумеется, с его стороны было глупо пробираться тайком в замок. Ночью, да ещё и через сад. И, разумеется, это противозаконно, — она старательно нахмурила брови, на миг взглянув на меня. — Но, Виктор, если бы мы вешали всех мальчиков за их желание понравиться избранной даме, то этот мир превратился бы в грубое чудовище!
— П-простите, — к прежнему мандражу советник действительно начал заикаться. — Я не вполне осознаю, что вы х-хотите сказать.
— Потому что вам очень не хватает нежности. Уверена, если бы вы оставили свои противные холостяцкие взгляды и обрели семью, то вы бы поняли, сколь очаровательна может быть ваша унылая жизнь, — выговорила все оскорбления без малейшей запинки и с максимальным сочувствием Лильяна и затем подошла ко мне. — Ваш романтизм вам определённо дорого обходится, Морьяр… Подумать только, если бы я, ожидая вас, не оставила у ворот свою служанку, то вас бы повесили!
— Да… ик!
Ко мне пришло мгновенное осознание, что икота без стакана воды не завершится, а подавать тот, самый последний, как-то некому.
— Вы такой смешной, — хихикнула магичка и тут же посерьёзнела. — Однако это не повод так легко растрачивать моё время. Я городской маг и очень занята. Так что пройдёмте в мою гостиную, и там вы расскажете мне все подробности о себе.
Выбирая между виселицей и Лильяной, я бы, может, и выбрал первую, как менее действующую на мои бедные нервы, но багровое лицо Виктора Верше (наконец-то позволившее мне осознать, что кое-кто в кабинете является предметом его воздыханий) явственно давало понять, что казнь с предварительным сдиранием кожи мне уже не светит. Слишком простенько. Так что я вежливо кивнул на прощание пока ещё целой головой и шустро засеменил следом за барышней. Только и довелось услышать завистливые слова Данрада:
— Такая скотина, а снова лучше всех устроился!
— Что? О чём вы?
— Я не знаю, кто эта особа, но, милейший советник, раз уж теперь определённо ясно, где мой маг провёл эту ночь, не смыкая глаз и не надевая штанов, то ваши обвинения…
О, ещё один враг по гроб жизни мне обеспечен!
Ну, да чего о том? Перейду к дальнейшему повествованию. Последовательно.
Едва я устроился на стуле в знакомой гостиной, как руки мне всё-таки развязали. И даже стакан воды подали. Однако средством от икоты он оказался так-себе.
— Итак, — приступила к беседе Лильяна, — вы так хотели моего общества. Что же вы желаете сказать?
На удивление, мне сразу захотелось много чего сказать. Но большинство из оного не следовало озвучивать. Так что я отставил стакан с недопитой водой на столик и решил всё же начать с вежливости:
— Прежде всего, позвольте выразить благодарность, что не забыли обо мне. У советника было ужасно.
— Ах, бросьте, — улыбнулась она. — Его честь Виктор Верше чрезмерно честолюбив. По мне так глупо придавать внимание подобным проступкам.
— Я понимаю о чём вы. Но на самом деле повесить он меня хотел не за это, а за то, что я так и не смог найти ему вампира.
— Найти… вампира?
— В городе каждое утро обнаруживают уйму обескровленных трупов, — решил открыть я глаза городскому магу, дабы повернуть ситуацию в свою пользу. — Но всё, что мне довелось выяснить, так это то, что вампир скрывается где-то на юге города. В подземных тоннелях.
— Погодите! — Лильяна резко поднялась с кресла, сжимая губы до узкой черты, и недовольно нахмурила брови. — Вы хотите сказать, что в моём городе происходит нечто, о чём я не знаю?
— Не знаете? Хм, тогда я думаю, что от вас это намеренно скрывают, — шепнул я и, кажется, удачно подобрал и слова, и интонацию.
Девушка расслабилась. Во всяком случае, в отношении меня. В остальном, мысль о том, что нечто сознательно остаётся для неё тайной, ей крайне не понравилась.
— Не, твою мать, ну ты только глянь на эту довольную суку! — с энтузиазмом толкнул локтем Данрад ближайшего к нему соратника, едва дверь за мной закрылась. — Словно бессмертный без спроса Марви заполз под юбку городской магички. И как там? Всё цветами благоухает?
— Почему «суку»? — тут же взъелся я.
— Действительно, — согласно хмыкнул Сорока. — Таких кобелями называют. Сучки это другое.
— Я — Морьяр. Морьяр! Странник-Морьяр! Морьяр-Странник! И всё!
— Да успокойся ты! — попыталась обнять меня со спины Марви, но я не дал ей этого сделать. Однако кулаки мои расслабились, вновь превратились в ладони. Гнев вмиг заменило иное чувство. И потому мой голос прозвучал с безнадёжностью и усталостью:
— Это сложно. Времени всё меньше.
— На что меньше-то? — бездумно вопросил Браст.
— Если у меня не получится, Матёрый, — я подошёл вплотную к мужчине и пристально поглядел в его глаза, — я этот мир уничтожу. Стоит Элдри умереть, как меня уже ничто не остановит. Я обращу в пыль каждую былинку этого мироздания.
— Смотри не лопни от важности! — хохотнул было Данрад, но столкнулся со мной взглядом и замолк. Кажется, он наконец-то припомнил, что кое для кого обычная девчонка, каких полно по всем городам и весям, стоила намного дороже двадцати золотых.
— Я не…
— Садись давай! — перебил меня он и толкнул табурет ногой так, что тот проскользнул по полу как по льду и остановился прямо подле меня. — Новости есть.
Я послушно сел и уставился на свои ладони. Под их кожей пульсировала горячая кровь. Внутри бурлила энергия. Сила окутывала меня. Мне стоило приложить только скромное усилие воли, и она тут же послушно потекла бы по жилам и каналам, ведомая моими желаниями. И пусть ныне я не мог совладать с ней в полной мере, она могла разрушить до основания всё то, что так меня тяготило. Она могла оставить от меня даже нечто меньшее, нежели пыль.
— Видел Данко твоего клоуна. И даже побазарил с ним да о встрече договорился.
— О встрече? — удивлённо приподнял бровь я. — Как?
— Сейчас и узнаем. Мне он только главное успел толкнуть.
— Я — калека, а калеки — это особый народ. Нищий, презираемый народ, — спокойно сказал лучник, хотя всем стало понятно, сколь низок ныне его боевой дух. — Я напялил на себя лохмотья, повалялся в жиже и дерьме, да и пошёл просить милостыню.
— Да твою мать! — не сдержался Данрад, в расстройстве хлопая себя ладонью по лбу. — У меня отряд кого? Отъявленных дегенератов, что ли?!
— Хорошо хоть я немного разбавляю эту компанию, — улыбнулась Марви, но последующие слова главаря превратили её самодовольную улыбку в лёгкую задумчивость:
— Или я, просто-напросто, ещё чего-то о твоих проделках, кошечка, совсем не знаю.
На счастье нашей лучшей убийцы смотрел Данрад не на неё, а на Данко. А потому его следующий вопрос ему и предназначался:
— Тебя хоть не признали?
— Не. Глядя на калеку все видят лишь увечья, — грустно хмыкнул тот и снял с лица повязку. Вид под ней и правда был тот ещё. И, пока все глазели на огромный рубец, Сорока добавил подробностей:
— Он увидел типа похожего под описание. А дальше немного совместной актёрской игры, и наш остроглаз уже вызывает доверие.
— И чего ему от Данко понадобилось? — не понял я.
— Они договорились, что он приведёт ещё трёх увечных. Некую работу им по силам предложили.
— Работу? Кому нужны в этом мире калеки?
— Весьма блядь признателен! — с вызовом сплюнул мне под ноги Данко, но затем вспомнил, что он теперь полное ничтожество, и смиренно объяснил. — Им нужны слепые шкеты для простецкого вытёсывания болванок для чего-то там… Типа, мать его, благородство какое. А я сказал, что запросто подкачу таких ребятишек.
— Вытёсывания болванок? Что за шняга? Только полному кретину понадобятся слепые бестолочи. От них и зрячих напряг, — удивился Браст, которому до самолюбия лучника тоже не было никакого дела.
— Из них получаются куда как более хорошие нюхачи, — вынужденно припомнил я курс некромагии. — Потребовались же либо слепые от рождения, либо ослепшие совсем рано?
— О том базар не вёлся, но… а на хера им такие?
— У слепых детей активнее развиваются иные чувства. Они сверхчувствительны к слуху и восприятию. При обращении из таких детей получаются отличные ищейки. Им можно дать, как собаке, понюхать какую-либо вещь человека. Они отыщут его за сотни километров и также с лёгкостью убьют. Поверьте, таких обращённых не просто так называют «нюхачами». Кроме того, они и звуки воспринимают, как никто иной. Им запросто определить по дыханию появление любого человека или животного на огромном расстоянии.
— Да брось ты, — с вялым оптимизмом произнесла Марви. — Всё равно они думают! Заболтай и делай, что тебе надо.
— В этом-то и беда, — скуксился я. — Ты, наверное, не поняла, что я говорил об обращении в нежить. А этот тип в разы менее самостоятелен нежели зомби или кощеи. Нюхачи уже не умеют думать. Они могут только выполнять приказы. Даже едят они по распоряжению. Лишённый хозяина нюхач беззащитнее младенца. Стоит на месте истуканом. Они полностью лишены инициативы.
— Прелесть! — искренне заметил Данрад. — Прям восхищаюсь идеями магов. Знают ведь, как облегчить жизнь!
— Себе. Кому-то другому они её в разы усложняют, — хмуро сказал, точнее даже одними губами прошептал, Сорока.
— Что толку очко сжимать от того, чего нет? Мне, сука, живых детей привести велели, а не такую вот хрень. И если мы их притащим, то верняк на хату этого мага выйдем. А там блядь порубаем всех в капусту! — сделал свой азартный вывод Данко.
— Ни на какую хату мы не выйдем, — покачал я головой в ответ на его энтузиазм. — Любой адекватный маг уведёт материал в место для обращений, а не к себе домой. В местах таких ритуалов скапливается уйма полезных для магии и неприятных для самого мага отложений. Никто в здравом уме не станет длительно находиться в подобной атмосфере.
— А не одна ли малина? — рассудил Данрад. — Нам ведь потрындеть с этим скотом по душам надо, а не на то как он обжился пялиться. Сам-то это, ядрёна вошь, понимаешь? Либо мы его суку ловим, либо он утекает в другое пекло.