В течение следующей недели Саванна и его коллеги измывались над сыном Броска, как только вообще возможно, божась притом, что все это исключительно для его же блага. Кошмар, однако, ощутил за данный период прелесть стольких побочных явлений, что у него закрались самые нехорошие подозрения на счет этих якобы недуга и якобы лечения. Тем не менее, вскоре он испытал явное улучшение самочувствия, и медики, удовлетворенные результатом, наконец, от него отступились.
И вовремя. Сумрак перешел в относительно стабильное состояние, и очередной консилиум выдвинул решение о проведении следующей операции, в ходе которой предстояло заново ломать и сращивать кости, удалять спайки и восстанавливать мышцы. Узнав от Саванны детали, Кошмар настолько впечатлился, что даже больше не смог играть в ту дебильную игрушку с цветными фигурками — его теперь передергивало всякий раз, когда он думал о собирании чего-либо по частям…
В назначенный день охотника прооперировали и вновь отправили в капсулу, не приводя в сознание. Заезженный Саванна ввалился к Кошмару, не находящему себе места от волнения, далеко за полночь.
— Он отлично держался, — сообщил медик, уже привычно падая в кресло. — Основную часть работы мы сделали. Осталась шкура и лицо. Угроза уже подготовил основу для имплантации и сделал первую примерку.
— Глаза? — уточнил Кошмар.
— Левого глаза, левой максиллы, левой мандибулы, — перечислил Саванна. — Там уже ничего нельзя было восстановить, вот, если б сразу…
— Он будет в шоке, когда очнется… — медленно проговорил Кошмар, забираясь с ногами на койку и задумчиво обхватывая руками одно колено.
— Знаешь, если он при всех имеющихся повреждениях отделается всего лишь одним искусственным глазом и двумя искусственными жвалами, то ему еще несказанно повезет, — фыркнул уязвленный медик в ответ.
— Прости, не хотел обидеть, — примирительно застрекотал сын Броска. — Просто непривычно…
— А что непривычного? На нем и так живого места не было. Особенно меня потрясла спина. Это ж за какие проступки его так пороли? Заварушка, как увидел, вообще удивился. Когда учились, говорит, самый дисциплинированный малек был…
— Приговор был вынесен несправедливо, из-за злого навета, — поморщился Кошмар. — Мерзкая история… Дело, к счастью, потом прояснилось, но шкуру-то уже не разгладишь.
— Понятно, — отозвался Саванна. — Раз несправедливо, я, так и быть, погляжу, где там можно подправить, тем более, рубцы относительно свежие. Ну, и руки там надо капитально восстанавливать.
— Ты сможешь? — с надеждой спросил Кошмар.
— Ты ж меня знаешь, — важно проговорил специалист по регенерации.
Кошмар откровенно загостился на «Зените». Не смотря на тревоги относительно состояния напарника, многочисленные косые взгляды ученых и издевательские эксперименты Скандала (тот упорно продолжал твердить, что своими процедурами избавил сына Броска от тяжелейших проблем со здоровьем в недалеком будущем), жилось здесь очень даже неплохо. В ожидании выздоровления Сумрака Кошмар проводил время, как заблагорассудится. Он спал вдоволь, ел досыта, тренировался без фанатизма и в свободном режиме. Скучать тоже не приходилось: Саванна уделял младшему товарищу почти все свое свободное время, по возможности не отказывая ему в спарринге или совместном посещении зоны отдыха.
О ней, кстати, стоило сказать отдельно. Если на клановом корабле верхом шика считались бассейн и несколько парилок, то здесь имелся целый рекреационный комплекс. Кошмар просто обалдел, когда впервые увидел: несколько саун, три бассейна, искусственный водопад, обширная оранжерея, плюс всякие приятные мелочи, вроде массажных кресел, ультрафиолетовых кабин и купален с пузырями, что так приятно щекотали шкуру. Жаль, что там нельзя было остаться насовсем…
При случае Молодая Кровь также общался с Грызней и Шухером, даже пару раз помог им с разгрузкой каких-то особо ценных контейнеров, что не доверялись роботам и урм. Петля периодически мелькал мимо, но ограничивался скупым приветствием, и дальше на контакт упорно не шел, впрочем, Кошмар ему и не навязывался.
А вот Заваруха шел с сыном Броска на контакт весьма охотно. На почве общего знакомства и общих тревог у них быстро наладились теплые приятельские взаимоотношения, жаль только, что юный врачеватель слишком редко бывал свободен. Кошмару все хотелось расспросить его подробнее, какое именно прошлое связывает их с Сумраком, но, как только Заваруха начинал делиться воспоминаниями, его тут же куда-то вызывали, и рассказ откладывался на неопределенный срок.
И все же несмотря на то, что обстановка в целом была прекрасна, бесконечно пользоваться гостеприимством ученых Кошмар не мог. Кроме того, у него оставались важные незавершенные дела. Вернее, у них с напарником оставались…
Первоначально, не зная, сколько именно времени уйдет на лечение Сумрака, Кошмар планировал дождаться выздоровления товарища, чтобы вместе с ним вернуться на «Остров», осмотреть его на предмет затаившейся молоди Жесткачей, собрать трофеи и, так сказать, «сдать объект» вышестоящим инстанциям. Но Саванна быстро развеял иллюзии, сообщив, что охотника ожидают еще две операции с интервалом в несколько недель, а потом курс сложный интенсивной терапии. По ее завершении Сумраку еще как минимум месяц предстояло долеживать в капсуле, после чего должна была последовать реабилитация с постепенным восстановлением двигательных функций.
— Эдак он Сезон пропустит, — с сочувствием говорил Кошмар.
— И даже хорошо, что пропустит, — безжалостно отвечал на это Саванна.
Прошло еще несколько дней. Состояние Сумрака, по словам медиков, больше не вызывало опасений, и теперь оставалось только планомерно действовать, ожидая положительных результатов. Кошмар чем-то помочь в данной ситуации не мог, его даже не пускали к товарищу, по-прежнему мотивируя данный запрет всемогущим карантином. Сидеть на «Зените» дальше означало терять драгоценное время и злоупотреблять радушием (хоть и весьма натянутым) «научников».
Что ж, опять выходило не так, как хотелось… Но, что делать? Известив Саванну, Кошмар подготовил челнок, проверил оружие и припасы, после чего отправился в обратный путь, держа курс на проклятый и благословенный «Остров», с намерением расставить все точки…
========== Завершить ==========
Прыть выделенного Гневом челнока была раз в восемь меньше, чем скорость судна Грызни, так что путешествие на «Остров» оказалось намного более длительным, чем ожидал сын Броска. Далось оно нелегко, что и говорить, ведь прежде молодой самец никогда никуда не летал один… Вернее, летал лишь раз, недолго, и, фактически Сумрак находился в этот момент на борту, просто лежал в капсуле и взаимодействовать с напарником не мог. Тем не менее, даже в таких условиях сын Броска, направлявший тогда челнок к месту встречи с грузовым кораблем, чувствовал себя более-менее уверенно. Но сейчас все было иначе…
Кошмар боялся одиночества. Не потому что не привык, а потому что в одиночестве к нему возвращалось невыносимо горькое осознание: Проклятья больше нет. Пока рядом был Сумрак, последний сын Броска на время отвлекался от тягостных мыслей, но каждый раз, когда он надолго оставался один, воспоминания разыгрывались с новой силой, заставляя вновь и вновь переживать одну и ту же трагедию.
Почти год минул с тех пор, как брат погиб. Это случилось в конце прошлого Сезона — внезапно и глупо… В ту ночь они забрались в гарем Свободного Охотника Алого — здоровенного самца с бордовым крапом на шкуре. Они посещали его самок уже не в первый раз, и всегда все шло отлично. Однако так не могло продолжаться вечно. Алый просек, какой беспредел творится на окраине его владений, и подкараулил близнецов, когда самки выпроваживали их после очередной бурной встречи. По абсолютной случайности Проклятье ушел чуть вперед по тропе, там-то Алый его и схватил. Кошмар же задержался, прощаясь с одной особенно любвеобильной самочкой…
Он все видел сквозь завесу плакучих ветвей. Он хотел броситься на помощь, но самка, бывшая намного крупнее, повалила его и прижала к земле. Он хотел кричать, но любовница закрыла ему рот. Он хотел…
Он не смог. Не смог спасти брата — Проклятье умер в когтях более сильного самца мгновенно. А последовать за ним Кошмару просто не дали…
Потом он в полном ступоре сидел над безжизненным телом… Это запомнилось меньше всего…
На рассвете пришли Жрицы Храма и забрали Проклятье.
На закате Проклятье сожгли…
Темнокожая самка в алых одеждах оттащила Кошмара в последний момент — он был готов кануть в огонь вслед за братом. Он бы, наверное, и боли не ощутил…
Его увели насильно. Подальше. Чтобы не вернулся. И он решил не возвращаться.
Несколько дней Кошмар провел в лесу, напиваясь до беспамятства, периодически ненадолго приходя в себя и тут же напиваясь вновь. Когда имеющийся запас дурманящей настойки подошел к концу, самец переместился на отмели и продолжил глушить печаль уже там. Бывало, он надолго отрубался, и тогда кто-нибудь из сердобольных пожилых Арбитров вышвыривал его подальше с наступлением вечера — иначе бы бессознательного юнца просто унес прилив. А утром все повторялось.
Неизвестно, чем бы это кончилось, но страдающий на почве потери всего гарема разом Старейшина Скала, бывший в то время в этих же краях, неожиданно проникся к пропащему мальку жалостью. Само по себе, конечно, было странно, так как прежде отчаянные близнецы неоднократно посещали его скучающих женушек, и Скала даже как-то раз их чуть не поймал… Тем не менее, старик, в очередной раз проходя мимо храпящего под кустом пьяного сына Броска, все-таки задержался, поворчал немного, да и оттащил дурня на свой летательный аппарат. Хорошо, что Кошмар был не в состоянии адекватно воспринимать действительность, иначе бы, наверное, насмерть перепугался… Но, как оказалось, никаких дурных намерений у Скалы не имелось. Он собирался на орбиту, и просто прихватил сына Броска с собой. Доставив Кошмара в Центральный Комплекс, Старейшина сдал его с рук на руки медикам, и далее уже не интересовался его судьбой. Сам Кошмар в силу невменяемого состояния, помнил произошедшее очень слабо, однако то, что все-таки отложилось в памяти, до сих пор вызывало в нем нестерпимо жгучий стыд.
Потом была кромешная мука…
Отлежав в капсуле положенный срок и пройдя полную детоксикацию, молодой самец вышел на свободу пугающе трезвым. Тогда-то у него и случился масштабный нервный срыв, приведший лекарей в полное недоумение. Они, должно быть, никогда не видывали подобного: воин клана ни с того ни с сего принялся громить медблок, одновременно рыдая, как обесчещенная самка! Подходить к нему было просто страшно… В итоге, позвали Тучку, слывшую в лазарете колонии универсальным решением всех бед. Она-то буяна и скрутила, вколов транквилизатор, после чего утащила в свою палату, дабы был под присмотром. Неделю старая врачевательница «пасла» проблемного самца, а потом, когда он, как ей показалось, пошел на поправку, отпустила — все равно ему подходило время возвращаться в клан. Пропажу нескольких ампул успокоительного она, разумеется, заметила не сразу…
Сумрак явился нежданно-негаданно, как истинный посланец небес. Вот уж от кого сын Броска не ожидал поддержки… В клане об этом воине ходило много разных слухов, один подозрительней другого, тем не менее, сам Кошмар не видел им явных подтверждений. Впрочем, он вообще очень мало знал этого странного Кровавого, всегда держащегося от остальных обособленно, практически замкнуто. И тем удивительнее показался его внезапный поступок.
Кошмар много раз задавал себе вопрос: что заставило Сумрака прийти к нему тогда? И что удержало от доноса Вожаку? А еще, почему, вытащив младшего товарища, переборщившего с транквилизатором, буквально с того света, сын Грозы начал за ним присматривать, вместо того, чтобы оставить наедине со своими проблемами? Кошмар не знал ответа ни на один из этих вопросов. До сих пор.
Хотя, если честно, в какой-то момент они просто перестали его занимать. Последний сын Броска настолько свыкся с этой новой духовной связью, что больше не думал о причинах тех или иных поступков старшего товарища — точно так же ему прежде не пришло бы в голову задаваться вопросом, за что его любит брат и почему прикрывает ему спину.
Заменил ли Сумрак Проклятье в его жизни? Нет. Конечно, нет. И… Да. Ибо он стал единственным, кто подал Кошмару надежду. Сумрак не сказал: «Он жил недостойно и пал недостойно», а вместо этого заговорил о прощении богов и перерождении. Заговорил так уверенно, будто знал наверняка, успокоив лучше всякой дурной травы, лучше всяких лекарств…
После того разговора Кошмар увидел во сне брата. Тот стоял среди звезд и улыбался ему, прощаясь, а чуть поодаль на высоком троне восседала огромная ослепительно-белая самка в сияющих одеждах и любовно тянула к нему руки…
С тех пор жизнь самца круто переменилась. Он взялся за ум, стал тренироваться усердно, как никогда прежде, даже начал подумывать о повышении ранга. Только все эти подвижки свершались исключительно в присутствии сына Грозы. Стоило же ему хоть немного отдалиться, и Кошмар начинал чувствовать, что неумолимо скатывается назад…
А теперь…
Кошмар летел один, чтобы завершить их общее дело. Летел и думал. О Проклятии. О Белой Матушке. Об «Острове». О том, что Сумрак — это выяснилось позднее — сам не верил в свои слова, когда так убедительно рассказывал о бессмертии души… И о том, что ему, Кошмару, недавно едва не пришлось потерять второго, пусть и не родного, но близкого по крови и духу брата. Случись это — что бы стало с последним сыном Броска? Неужели, история бы повторилась? А ведь гарантий, что все кончится хорошо, по-прежнему не было… Тем не менее…
«Вы были одним целым, теперь ты — это целое. Ты должен жить за двоих, совершить побед за двоих, оставить детенышей за двоих», — вот что прозвучало в тот вечер. Кошмар помнил не все, но эти слова его память сберегла. А остальное, наверное, было не так важно.
— Обещаю, — проговорил сын Броска, впервые за долгое время нарушив тишину рубки, — если так случится, то я сдюжу и за троих.
Держать себя в руках и не поддаваться унынию во время этого одинокого перелета — было, наверное, одним из самых сложных для Кошмара испытаний, но он пообещал справиться, значит, должен был справиться. В течение недели самец отвлекал себя, чем только мог: тренировался до полуобморока, перебирал схемы «Острова» в поисках разных потаенных углов, которые следовало проверить на предмет молодняка Жесткачей, пытался строить планы на Сезон…
Тем не менее, в голову нет-нет, да и прокрадывались какие-то дурные мысли. Такие, например, как опасение: а вдруг он сейчас прилетит, а Священная Дичь расплодилась до прежнего уровня численности? Нет, конечно, это было невозможно, но… «Остров» — на то и «Остров», чтобы преподносить сюрпризы.
А если вдруг кто-то нечистый на руку прознал о том, что станция освобождена и, пока Кошмар с Сумраком торчали на «Зените», занял их место, отчитавшись о зачистке??? От последней мысли сыну Броска стало нехорошо, он даже не смог заснуть. Правда, потом вспомнил, что должны же быть записи. И среди ночи кинулся, точно ненормальный, проверять сохранность собранного материала.
Материал был в полном порядке, и самец с облегчением выдохнул, подумав напоследок: «А еще, какой дурак сунется на станцию, полную демонов?»
Точно… Демоны. И он опять сутки не находил себе места, переживая, как же он вновь войдет без спроса на территорию злых сил. Впрочем, вот эти-то опасения ему, в итоге, и сослужили хорошую службу: остаток пути Кошмар уже не мучился размышлениями и воспоминаниями, а сосредоточенно наносил на шкуру защитные пиктограммы.
Наконец, на исходе восьмого дня впереди показались мутные очертания «Острова». Подведя челнок на максимально близкое расстояние, сын Броска лег в управляемый дрейф и приступил к возобновлению трансляции с размещенных по станции камер.