– Когда я пожелаю поговорить, то сам призову тебя.
Да, надо исправить и это. Между ними с Тайрэном должен быть мир. Надо бы побольше времени проводить с сыном. Бриар таскал за собой Альвию, и она смотрела на отца глазами преданной собачонки. «Чтобы сравниться с ним, тебе нужно родиться заново», – прозвучали в голове Эли-Харта слова лиори, сказанные на свадьбе в Фарисе. Тайрад фыркнул. Вот еще. Он и без того хорош, как есть. И уж точно не собирается равняться на дурака Эли-Борга, которому весь его хваленый ум не помог избежать смерти от руки убийцы.
– Тайрэн, дитя мое.
Лиор раскинул объятья, и мальчик все-таки сорвался с места. Тайрад подхватил сына, поднял его на руки и поцеловал в щеку. После подошел к супруге, уже поднявшейся на ноги и склонившей голову. Тоже неправильно. Она должна спешить вслед за сыном, чтобы приветствовать своего мужа и господина, но вместо этого ее губы подрагивают в нерешительной улыбке.
– Душа моя, что же ты не встречаешь своего супруга, – улыбнулся ей лиор. – Неужто не скучала?
– Мы всегда скучаем без вас, мой возлюбленный, – ответила Алларис, несмело заглядывая в глаза мужа. – Но в последнее время вы сердитесь на нас, и мы не понимаем, в чем провинились перед вами.
– Ни в чем, душа моя, – лиор опустил сына пол и сжал плечи жены. После коснулся ее лба губами, затем щеки и третьим поцелуем задел уголок рта.
Женщина охнула и покосилась на мальчика. Это позабавило Тайрада. Он провел тыльной стороной ладони по щеке жены, поймал ее восторженно удивленный взгляд и присел на кушетку, на которой до этого сидела лейра Харт. Служанка, исполнявшая любовную песню, всё еще стояла, замерев в поклоне, и господин ей милостиво кивнул. Затем поманил жену, указал ей на место рядом с собой, улыбнулся сыну, и когда тот подошел, поднял к себе на колени.
– Где Эймис? – спросил счастливый отец семейства.
– Эймис отдыхает, – ответила Алларис. – Ее ночь была неспокойной, выходит новый зубик.
– Хорошо, не будем тревожить дочь, – не стал спорить Тайрад. Он посмотрел на служанку и указал на скамеечку, на которой она сидела до этого: – Сыграй нам что-нибудь.
Девушка поклонилась и вновь взяла в руки вертай. Лицо лиора озарилось улыбкой, и он повернул голову к жене.
– Как проходит твой день, душа моя? Не желаешь ли прогуляться со мной?
– Да! – воскликнул Тайрэн.
– Это было бы чудесно, – искренне обрадовалась лейра Харт.
– Тогда не станем откладывать. Вели принести для Тайрэна одежду потеплей, и пусть спускается с нянькой к конюшням. Мы вскорости догоним их.
Алларис удивленно взглянула на мужа.
– У вас ко мне какое-то дело, возлюбленный?
– Возможно, – улыбнулся лиор.
Нет, он не собирался сейчас идти ни на какую прогулку, это решение появилось спонтанно. И сияние в глазах лейры Харт пробудило в Перворожденном еще одно неожиданное желание. Впрочем, почему неожиданное? Разве не собирался он быть с женой ласковей? Почему бы и не сейчас, когда на душе его легко, и тревоги не омрачают настроение? Да и пора бы уже превратить скромницу в настоящую женщину. Сколько можно искать на стороне то, чего не может дать ему супруга? Пришло время и Алларис познать прелести настоящей страсти.
С этими мыслями Тайрад наблюдал, как мечется его супруга по покоям, раздавая распоряжения. Бросил взгляд на сына, подпрыгивающего от нетерпения, и самодовольство лиора отразилось на его лице очередной покровительственной улыбкой. Мысли Эли-Харта уже умчались в иную сторону от прогулки, и предвкушение вызвало легкое возбуждение.
Вскоре Тайрэна увели. Алларис отправила прочь прислугу и развернулась к мужу, готовая внимать ему. Лиор дождался пока закроются двери и поднялся с кушетки. Он неспешно приблизился к супруге, рывком привлек ее к себе и впился в губы. Лейра Харт, ошеломленная напором, ненадолго застыла в руках Перворожденного, чутко прислушиваясь к тому, что он делает. И когда Тайрад потянул подол платья вверх, женщина… испугалась.
Она не привыкла к такому вниманию супруга, не видела радости в его страсти, не познала наслаждения. Всё, что имела за душой Алларис, – это правила и догмы, вбитые ей в голову строгими учителями. И никто из них не сказал, что близость супругов может происходить не только в спальне под покровом ночной темноты. И сам ее супруг не спешил что-то менять в мировоззрении своей жены. Напротив, он тщательно поддерживал и одобрял багаж знаний, привезенный его супругой из родного дома. А сейчас, когда губы лиора блуждали по шее женщины, оставляя дорожку влажных следов, в душе лейры родился бурный протест.
Она зажмурилась, пытаясь увернуться от страсти мужа, уперлась ему в грудь кулаками и вскрикнула:
– Что вы делаете?!
Тайрад отстранился. Дыхание стало тяжелым, и в глазах, затянутых поволокой возбуждения, отразилось непонимание. Наверное, впервые за все супружеские годы он по-настоящему хотел близости со своей женой. И сейчас не мог сообразить, отчего на ее лице застыл испуг, и сопротивление становится всё ожесточенней. Наконец, очнулся от собственных желаний и понял ошибку. Да, с Алларис нужно иначе…
– А что я, по-твоему, делаю, душа моя? – спросил он с улыбкой, взяв лицо жены в ладони.
– Вы… вы меня домогаетесь, – в голосе лейры проскочило возмущение.
– Я твой муж, ты – моя жена, разве это не лучший повод для… домогательств? – усмехнулся Тайрад.
– Но сейчас день! И мы не в опочивальне…
– Разве для любви возможны границы? – помимо воли и желания быть терпеливым, лиор ощутил первый укол раздражения. – Если дело в месте, мы можем перейти в опочивальню.
– Но сейчас день! И наш сын, он ведь дожидается нас…
– И ты сама затягиваешь время нашего отсутствия. Алларис, – Эли-Харт вновь обнял жену за талию и притянул к себе: – Дорогая, разве не долг жены доставлять радость мужу?
– Вы говорите о детях, возлюбленный? – настороженно спросила женщина. – Я готова родить вам еще десять детей и принять ночью, потому что иначе чрево мое останется пустым…
– Чрево? – переспросил Тайрад. – Чрево?! То есть ты готова терпеть мои притязания только для того, чтобы твое чрево наполнилось?
– Но ведь ради этого всё и происходит! – возмущенно воскликнула женщина. – Вы взяли меня в свой замок для того, чтобы я рожала вам детей! И я приняла ваше желание, потому что полюбила вас! Любовь соединяет мужчину и женщину для того, чтобы они создали союз, итогом которого станет продолжение мужчины, подаренное ему его женщиной. Только так и не иначе. Боги устроили нашу жизнь мудро. Они сводят живых тварей для того, чтобы жизнь на земле не угасла. И именно для этого пары всходят на ложе. В иное же время они наслаждаются иначе. Люди находят радость в обществе друг друга. А соитие ради соития – постыдно и грязно! Если бы вы возжелали другую женщину, кроме своей жены, вы были бы… преступником! Но вы ведь не такой, мой возлюбленный, – она накрыла грудь лиора ладонями и заглянула в глаза: – Вы чистый и честный. Я знаю это, потому что знаю вас, Тайрад. Иного я бы не смогла полюбить.
Эли-Харт поперхнулся. Он хмыкнул, попытался сдержаться, но уже через мгновение заходился от истерического хохота. Чистый и честный?! Она знает его? Его?! Да что знает эта клуша, живущая, словно цветок в оранжерее?! Что она знает о зимних вьюгах, о ливне, о граде, о палящем солнце? Что может знать о жизни цветок, распустившийся в оранжерее?! Это он, Тайрад, столько времени ухаживал за этим растением, удобряя его светлыми сказками и увлажняя иллюзиями. Он оберегал цветок от суровой правды, царящей за дверями ее покоев, а, оказывается, она знает своего мужа?!
– Отчего вы смеетесь? – обиженно произнесла Алларис. – Что так развеселило вас? Что я неверно сказала?
– Всё! – воскликнул Перворожденный. – Ты сказала неверно всё, кроме единственного – я действительно привел тебя в свой замок рожать детей. И ты с этим успешно справляешься, моя ненаглядная несушка. Только теперь я хочу видеть в тебе еще и женщину. Женщину, понимаешь? Ты мечтала о ласках, и я готов дать их тебе. Пора бы уже узнать, сколько радости может принести соитие ради соития.
Он подхватил жену на руки и отнес ее к кушетке.
– Именно днем, именно здесь, – зло усмехнулся лиор, уложив женщину.
– Нет! – лейра попыталась вывернуться. – Вы оскорбили меня, теперь хотите еще и унизить, Тай?! Вы этого не сделаете!
– Разумеется, не сделаю, – Эли-Харт перехватил руки Алларис и завел их ей за голову. Его колено протиснулось между сжатых ног женщины, разведя их в стороны: – Как муж может унизить жену своими притязаниями? Я беру то, что принадлежит мне по праву. Где хочу, когда хочу и как хочу. И даже если завтра мне взбредет в голову взять тебя на крепостной стене на глазах у стражи, я это сделаю, потому что в своем праве мужа, и никто не смеет оспорить его. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
– А как же я? – глаза Алларис расширились. – Вам совсем неважно, что я чувствую?
– Важно. И сейчас я хочу, чтобы ты чувствовала покорность и желание доставить мне удовольствие…
– Вы хотите! – нервно воскликнула женщина, дернувшись, но так и не освободившись от хватки супруга. – Разве не была я покорной? Разве не блюла вашу честь и ваши интересы? Вы подолгу не вспоминали обо мне, но я никогда не пеняла вам на это, лишь слегка обнажая обиду. Когда вы просили меня дать согласие на наш союз, вы обещали, что я стану с вами счастливой. Я нашла свое счастье в служении вам. Я любила вас искренне и безответно! Да–да, я не так глупа и слепа, как вы думаете, и все-таки вы получили мою любовь и послушание. Никогда и ни у кого я не пыталась вызнать, как вы проводите ваши ночи, доверяла вам, почитала и продолжала хранить верность. Так за что вы сейчас наказываете меня нежеланием услышать моей мольбы?
Тайрад ощутил, как раздражение всё выше поднимает голову. Злость, едва мелькнувшая, начала распаляться с новой силой. В Архон! Что удумала эта женщина, чья жизнь отдана ему? Кто она, чтобы сметь перечить ему? И в чем?! В его законном праве! Та, кто должна задирать подол по первому требованию супруга, пытается отказать ему в праве мужа и господина!
– Я не простая лейра, Тай, я – дочь лиора! Вы не смеете пренебрегать моими желаниями! Если вы не прекратите ваших издевательств, я напишу отцу, и он будет иметь с вами разговор…
И вот тут Тайрад Эли-Харт взорвался. Дочь лиора! Что такое – дочь лиора? Никакой ценности для рода, всего лишь разменная монета, которую можно пустить в оборот, чтобы заключить необходимый союз с другим риоратом. И она, эта монета, вздумала угрожать? И кому! Глупая клуша возомнила, что имеет власть над своим господином? Вздумала пугать родственниками! Плевать ему на ее родственников, плевать на их разговоры и увещевания. Тайрад всегда мог провести их, проведет и сейчас, а дорогой супруге придется, наконец, принять, что она такое в его жизни. В Архон ласку, в Архон эти игры. Всё будет так, как скажет он.
Алларис всё еще боролась, пытаясь вывернуться из-под тела мужа. Она взывала к нему, но лиор уже был глух. Он сжал щеки женщины пальцами, склонился к ее лицу, заглянул в глаза, вдруг наполнившиеся страхом, и растянул губы в ухмылке.
– Тай, – потрясенно прошептала лейра. – Что с вами, Тай? Остановитесь…
– А он бы остановился? – вдруг спросил Эли-Харт. Злость всколыхнула всю ту муть, что покоилась на дне его души, и необоснованная ревность, которой, казалось, уже не осталось места, вновь высоко задрала свою уродливую голову. Она зашептала лиору в ухо, напоминая о том, что его доверие уже обманывали, и признание Алларис: «Да, он мне нравится», – нашло отклик в признании Миалины: «Только с ним и было хорошо». И пусть эти высказывания имели разный смысл, но сейчас Тайрад увидел схожесть в поведении изгнанной любовницы и жены. – Он бы остановился? Отвечай!
– Кто?! – сквозь слезы воскликнула лейра Харт. – Я не понимаю!
– Райверн Дин-Одел, – выплюнул ей в лицо Тайрад. – Твой обожаемый Райв! Как бы он обошелся с тобой?
– Почему вы говорите об этом риоре? Тай, я совсем ничего не понимаю…
– Зато я понимаю, – усмехнулся Эли-Харт. – Ты такая же шлюха, как и все остальные. Такая же лживая лицемерная тварь! Я тебе не угоден? Может, тогда угоден кто-то другой?
– Тай!
Он вновь сжал щеки жены, причиняя ей боль, и закричал:
– Заткнись, заткнись, заткнись!!!
После вскочил на ноги и дернул лейру с кушетки, рывком развернул и бросил обратно, теперь на живот. Женщина сильно ударилась коленями об пол. Она вскрикнула, заскулила, упрашивая мужа одуматься. Но тот задрал подол ей на голову, стянул исподнее и опустился на колени позади Алларис. Женщина снова дернулась, но муж придавил ее ладонью к кушетке. Ее сопротивление только еще больше раззадорило лиора, и, когда он приспустил штаны, его естество уже было налито силой.
Тайрад оглядел голый зад жены и криво усмехнулся:
– Что крестьянка, что лейра, что дочь лиора – сзади не поймешь. Что верная жена, что подлая шлюха – все одинаковые, – и толкнулся вперед, входя в сухое лоно перепуганной женщины. Она вскрикнула и получила увесистый шлепок по ягодице. Эли-Харт хохотнул, впился пальцами в нежную кожу ее бедер и задвигался, уже не слушая всхлипов и причитаний Алларис…
Когда Тайрад уходил, женщина, растоптанная произошедшим, горько рыдала на полу.
– Вы… вы не такой, как я думала, – разобрал лиор сквозь нечленораздельные подвывания. – Вы нехороший, злой… Вы – животное…
– Всего лишь твой возлюбленный муж, – усмехнулся Тайрад, поправляя одежду. – С этого дня я не желаю слышать возражений и угроз. Посчитаем уроком то, что случилось. Если продолжишь вести себя вызывающе, я продолжу учить тебя покорности. Станешь разумной, награжу ласками. Всё зависит от тебя, Алларис, как мы станем жить дальше. И еще, – он нагнулся, подцепил женщину за подбородок и вынудил смотреть на себя: – Не вздумай пугать меня родней. Ты – моя жена, и никто не посмеет указывать мне в моем доме. Надеюсь, ты все поняла с первого раза.
Эли-Харт прошел к дверям, обернулся, бросил еще один взгляд на жену и милостиво позволил:
– Можешь остаться в покоях и привести себя в порядок. С Тайрэном мы прогуляемся вдвоем, как и должно отцу и сыну.
– Я больше не буду любить вас, – услышал он за спиной ее сдавленный всхлип. – Не буду…
– А мне твоей любви и не надо. Достаточно покорности, – усмехнулся себе под нос лиор и покинул покои лейры Харт.
Раскаяние? Нет, его не было. И хоть разум нашептывал, что он допустил ошибку, самоуверенность и упрямство отказывались слышать этот слабый довод. Он в своем праве, на своей земле и со своей женой. Если Эли-Ториан что-то не понравится, то они могут катиться в Архон! Да и кто им расскажет? Алларис не осмелится, а если и отправит послание с жалобами, то ее письма проходят изначально через его руки. Огласки не будет.
– Господин!
Эли-Харт обернулся и вопросительно приподнял брови. К нему спешил приближенный риор.
– Известия, господин!
– Что там? – нахмурился Тайрад. Он уже привык к дурным новостям, и взволнованное лицо высокородного ему не понравилось.
– Их нашли, – понизив голос, сообщил приближенный. – Трое пеших путников: двое мужчин, на лице одного из которых шрамы, и одна черноволосая женщина – прошли через Хилип. Люди риора Дин-Брайса случайно услышали о них при въезде в город. Они провели расследование и удостоверились в том, что это именно те, кого вы разыскиваете, господин. После доложили своему хозяину, и риор Дин-Брайс снарядил погоню за предателями.
– Хилип?
– Они останавливались там на ночлег. Вошли в город по темноте и вышли утром.
– А в город пошли, чтобы избежать встречи с Брайсом, – кивнул Тайрад, и его взор стал задумчивым. – Но не избежали. Значит, ты ведешь ее по западному хребту, Райв. – Лицо лиора озарилось улыбкой. – Отличные новости, Нейр, просто замечательные!
Эли-Харт хлопнул приближенного по плечу и, заложив руки за спину, направился к конюшням, мурлыкая под нос легкую песенку. Да, определенно сегодня прекрасный день!
Глава II
Одинокий факел успел прогореть наполовину. Он давал еще достаточно света, но не рассеивал густых черных теней по углам. Казалось, они жили собственной жизнью, а может кто-то скрывался во тьме, только одинокому узнику не было дела до тайного соседа, шуршавшего где-то за пределами видимости. Риор лежал на узкой лежанке, вытянув руки вдоль тела, и смотрел в потолок равнодушным пустым взглядом. Ему был безразличен тихий крысиный писк, далекое бряцанье оружия стражи, переходившей с места на места, их приглушенные голоса и даже догорающий факел. И если бы прямо сейчас смоляной светлячок исчез, узник, скорей всего, этого не заметил.