— Да, я — член Большого совета, — подтвердил польщенный патрон.
Я чуть не ляпнул: «И я тоже».
— А откуда ты знаешь?! — затем удивился Франческо Дзиани.
Я не стал возводить свою родословную от самого себя, венецианского патриция, чтобы не услышать грустные новости о своих родственниках, придумал другое:
— Когда-то в юности был знаком со старым кондотьером, который долго служил в Венецианской республике. Он был ранен, когда отбивал атаки турецких пиратов неподалеку от острова Эвбея.
— Мы сейчас с ними в мире, но, думаю, придется воевать, потому что напирают на наши владения со всех сторон, — глубокомысленно произнес патрон.
— Княжество Фессалия уже захватили? — поинтересовался я.
— Почти всё, — ответил Франческо Дзиани. — Остался небольшой район возле Новых Патр. А почему спрашиваешь?
— У моего деда были там владения. Они перешли к старшему брату моего отца, — ответил я и сразу переменил тему разговора, чтобы меня не смогли разоблачить, если патрон окажется чересчур осведомленным: — Поэтому мне приходится зарабатывать на хлеб насущный мечом, командуя отрядом бригантов. Не знаешь, кому из купцов нужна охрана?
— А большой у тебя отряд? — поинтересовался Франческо Дзиани.
— Сейчас дюжина арбалетчиков, но могу набрать больше, — сообщил я.
— Товар у меня покупает Гильом Пелестр, купец из Клермона. Я спрошу у него. Подойди завтра утром, — предложил патрон.
Купец Гильом Пелестр оказался высокого роста и крепкого сложения. С такими данными становятся профессиональным воином. Впрочем, у купцов жизнь тоже не скучная. Борода у него каштановая, средней длины и пушистая, словно ее начесали. На голове у него была черная шляпа, похожая на невысокий колпак с полями. Богатые люди стали в обязательном порядке носить головные уборы. Простоволосость теперь — признак бедности. Несмотря на жару, одет в темно-коричневую котту — просторный кафтан длинной до середины щиколоток и с узкими рукавами темно-красного цвета. На ногах высокие черные башмаки из толстой кожи, зашнурованные сбоку. Глаза у него были темно-синие и грустные, не французские. Они смотрели на меня долго и вроде бы рассеянно. Наверное, ждал, что подскажет внутренний голос.
Затем Гильом Пелестр кивнул головой и задал вопрос:
— К послезавтрашнему утру наберешь два десятка человек?
Я уже поспрашивал добровольцев. Таковых нашлось десятка три. В городе и округе не хватало рабочих рук. Многие поля позарастали, зарплата выросла за время моего перемещения двое и даже в кое-каких профессиях втрое, но молодые мужчины предпочитали воевать, а не вкалывать.
— Да, — ответил я. — Могу и больше.
— Хватит двадцати, — сказал купец. — Буду платить тебе десять су в день и пять пехотинцам.
Это была стандартная оплата.
— Трофеи все наши, — выдвинул я дополнительное условие.
— Если обозу не будет нанесен ущерб. В противном случае возмещаете его из трофеев, — предложил Гильом Пелестр.
— Но не больше, чем половина стоимости добычи, — сказал я.
Купец согласился, потому что и это были стандартные условия. Некоторые купцы требовали половину добычи, но без возмещения ущерба. Самые наглые — половины добычи и полное возмещение ущерба. Впрочем, к таким нанимались те еще охранники.
В тот же день я пополнил свой отряд восемью бойцами. Отобрал мужчин среднего возраста и хорошо экипированных. Каждый должен был иметь железный шлем, бригантину или куртку-жак, сшитую из нескольких слоев материи, проложенных ватой или пенькой и усиленную кусками кольчуги или металлическими пластинами. Обычно пластина вшивали на плечах, наподобие погон, и на груди и животе. Арбалеты у большинства были со стременем, тетива натягивалась с помощью крюка, но у двоих с помощью «козьей ноги». У этих двоих вместо широкого и короткого фальшиона — тяжелого тесака с односторонней заточкой, который расширялся к концу, благодаря чему легко разрубал кольчугу, — которыми вооружены остальные бойцы моего отряда, были клевцы — молоты с боевой частью в виде немного загнутого книзу узкого острия на рукоятке длиной сантиметров семьдесят. Клевец легко пробивал любой доспех или щит, но мог застрять в них. На следующий день я вывел свой отряд на лесную дороге и отработал схему движения и отражение нападения с разных сторон. К вечеру каждый боец теоретически знал, что надо делать, если нападут разбойники. Осталось закрепить знания на практике.
6
Утром мы двинулись в путь. Обоз состоял из семи арб, запряженных парами волов, и одной телеги, которую тащили две невзрачные лошади. Груз на арбах был укрыт шкурами и надежно обвязан. На телеге везли провиант, и иногда ехал купец, привязывая своего чалого жеребца к задку. Погонщиками были его люди, облаченные в железные капелины — каски с полями — и короткие кольчуги и вооруженные короткими копьями и арбалетами. На телеге везли и мои длинные копья, степную пику, алебарду и торбу с вещами. Остальное барахло моего отряда путешествовало на муле, которого в конце обоза по очереди вели на поводу наши женщины. Захваченных в деревне овец мы уже съели, а коз продали. На сивом жеребце скакал Жак, временно выполнявший роль моего оруженосца
Передвигались мы по старой римской дороге в северном направлении. Когда-то по этой дороге шагали легионы. Примерно километров через двадцать пять, там, где эти легионы останавливались на ночь и оборудовали лагерь, теперь находились населенные пункты, города или деревни, с постоялыми дворами, окруженными каменными стенами. Мы тоже одолевали за день расстояние между двумя бывшими лагерями легионов, прибывая на постоялый двор засветло. Сильно не уставали. Главным неудобством была жара, из-за которой к концу перехода стеганка-поддоспешник была мокрой от пота. По пути попадалось много брошенных деревень. На давно не паханых полях выросли высокие деревья. В лучшем случае на этих полях паслись овцы и козы. Коровы попадались редко. Видимо, и здесь, как в Болгарии, они не в чести.
Постепенно дорога пошла в гору. Мы оставили слева высокую, километра полтора или больше, вершину и стали больше забирать на запад. Склоны гор по большей части были лысыми, с многочисленными гребными, напоминающими клыкастые пасти. Я ожидал в этих местах нападения горцев, но прошли спокойно. Да и не видел я в горах ни одного населенного пункта, только несколько одиночных пастушьих домиков с большими дворами со сложенными из камня оградами высотой метра два, защищающими скот от волков. Обычно домики стояли на высоком месте в долине, на которой паслась большие стада коров. Здесь в горах, в отличие от Болгарии, Малой Азии, Кавказа, предпочитали крупный рогатый скот. Твердый сыр с приятным запахом земли и сена, изготовленный из коровьего молока, мы ели каждый день, утром и вечером. Гильом Пелестр закупил большую партию в одной из долин, через которую мы проезжали. Я не большой любитель сыра, но постепенно начал втягиваться в него. До изобретения консервов, сыр будет одним из основных продуктов путешественников, в первую очередь моряков.
Последние три дня пути запомнились большим количеством сборщиков пошлины за проезд. Каждый барон считал своим правом отщипнуть немного у купца, пересекающего его земли. В предыдущие дни Гильом Пелестр платил только за проход по мосту. В среднем по одному су с арбы или телеги. Этот платеж был понятен — отбивались расходы на строительство и ремонт моста. Столько же приходилось теперь платить и за проход мимо каждого замка. Видимо, возмещать расходы на его содержание в приличном состоянии.
— Когда-то давно здесь было графство Овернь, часть герцогства Аквитания. Теперь территория поделена между тремя Жанами: Жаном, герцогом Беррийским, братом короля Франции; Жаном, дофином Оверни, вассалом герцога Аквитании и, следовательно, короля Англии; и Жаном де Мело, епископом Оверньским, потому что бывшая столица графства город Клермон принадлежит Церкви. Как только началась война с англичанами, бароны совсем распоясались. Никакой управы на них нет. Чуть что, сразу переходят во вражеский лагерь, поэтому сюзерены не трогают их, а нам приходится платить всем, — рассказал купец Гильом Пелестр. — Мне полегче, я всего раз в год езжу за товаром в Арль, а другим купцам приходится не сладко.
7
Город Клермон издали казался закопченным, как будто в нем недавно был пожар. Гильом Пелестр объяснил, что так кажется потому, что город построен из местного темного камня. Я не специалист по геологии, но, видимо, камень вулканического происхождения. Да и горы неподалеку от города похожи на потухшие вулканы. Был Клермон обнесен стенами высотой метров восемь со старыми прямоугольными башнями и более новыми круглыми, сухим рвом и палисадом — валом с деревянным частоколом на удалении метров сто-двести от стен. Наверное, палисад соорудили вместо второго кольца стен, как менее трудоемкий и более дешевый способ защиты.
В пригороде Гильом Пелестр честно расплатился, накинув два ливра премиальных, и, что главное, пообещал замолвить за нас словечко другим купцам. В эту эпоху рекомендация уважаемого человека дорогого стоит. В чем мы убедились на следующий день. Остановились на постоялом дворе, который принадлежал вдове — властной даме с острым языком и огромным бюстом, который буквально вываливался из низкого декольте. На шуточки моих бойцов по поводу бюста она отвечала быстро и бойко, из-за чего весь вечер на постоялом дворе слышался дружный мужской гогот. Я выдал им две трети их зарплаты, удержав треть на расходы до следующего подряда. Бойцы, купив у хозяйки вина, до полуночи праздновали успешный почин в обществе дам не самого тяжелого поведения, горланили песни и дрались. Утром у нескольких человек были синяки под глазами, свернутые носы и разбитые губы, но все были довольны. У них теперь было, на что гульнуть.
Не успели мы позавтракать, как на постоялый двор зашел худой и шебутной мужчина лет двадцати шести. На голове у него был колпак с заломленным набок верхом, из-под которого сзади свисали завязанные конским хвостом, длинные, черные волосы. Одет в плотно облегающий тело, черный, шерстяной дублет — кафтан из двух слоев ткани, обычно из шерсти с льняной подкладкой, — длиной до середины бедер и коричневые шоссы, цвет которых вызывал забавные ассоциации. Обут в темно-красные пулены, довольно потрепанные, казалось, вот-вот попросят каши. В отличие от меня, мужчина не ведал, что обувь — это иллюстрация деловых качеств мужчины. Ему о моих деловых качествах рассказал Гильом Пелестр, а мне о его — потрепанные пулены.
Звали купца Алар Путрель. У него был обоз из десяти арб, который надо довести до Лиона. Выходить прямо сейчас, чтобы успеть одолеть перегон до темноты. Спешка наводила на мысль, что будут проблемы с оплатой. Иначе бы давно уже нанял других.
Догадываясь, что более высокая оплата спровоцирует купца на кидалово, я не стал требовать ее, а зашел с другой стороны:
— Оплата ежедневно, вечером по приходу на место ночевки, и возмещение твоего ущерба на сумму не больше трети добычи, если таковая будет.
— Хорошо, — тяжело вздохнув, согласился купец.
Судя по всему, у него напряженка с деньгами. Я решил воспользоваться моментом и предложить кое-что рискованное.
— Ты — клермонтский купец? — спросил я.
— Нет, — ответил он. — Лионский. Здесь бываю редко.
— Могу обеспечить беспошлинный проход по землям баронов, если будешь отдавать мне половину суммы, — предложил я.
— А если нападут? — усомнился купец.
— Пусть попробуют, — ответил я. — В этом случае твой ущерб возмещу на всю сумму трофеев.
— Я согласен, — быстро произнес Алар Путрель.
Не удивлюсь, если узнаю, что дела идут у него плохо потому, что прибыль продувает в азартные игры.
Примерно через час мы тронулись в путь. Мои бойцы были рады, что сразу нашли новую работу. Им бродячая жизнь была не в напряг. Да и не сильно-то мы уставали. Поскольку у меня был опыт сбора пошлин, я знал, что ответственно несут службу только первое время. Когда система наладится, когда все привыкнут платить без возражений, таможенники начинают поплевывать на свои обязанности. Трудиться будут только те, кому пришел черед в этот день собирать деньги. Силовое обеспечение найдет занятие поинтересней. Что и подтвердилось.
Я ехал впереди обоза. Рядом с дорогой в тени толстого высокого раскидистого дуба сидели пятеро копейщиков. Они играли в «тремерель». Это игра наподобие нард, только костей три. Копья и щиты были прислоненные к стволу дерева. Только один копейщик отвлекся, чтобы взять с нас деньги. Это был пожилой мужчина с помятым лицом и рваной левой ноздрей.
— По одному су с каждой арбы, — сказал он мне, поглядывая на игравших сослуживцев.
— Ты что, не видишь, к кому обращаешься?! — надменно спросил я.
Таможенник наконец-то разглядел мои шпоры и начал оправдываться:
— Прости, шевалье, подумал, что ты купец!
Он собрался подойти к первой арбе, чтобы потребовать деньги с купца.
— Это мой обоз. Передашь своему сеньору, что я не собираюсь платить за проезд по дороге ни ему, ни кому бы то ни было, — сказал я.
— Моему сеньору это не понравится, — заявил таможенник, оглядываясь на своих сослуживцев.
Те перестали играть, но, трезво оценив соотношение сил, в бой не рвались.
— Мне тоже много чего не нравиться, но не погибать же из-за этого! — назидательно произнес я и добавил насмешливо: — Играйте дальше, парни. Как мы проедем, побежите к сеньору. Он вас похвалит.
Они не побежали. Один, тот самый, что говорил со мной, наверное, старший наряда, пошел неторопливо к замку, расположенному на высоком холме, к которому вела петляющая, грунтовая дорога. К воротам он добрался, когда обоз скрылся за поворотом. Я оставил на повороте Жака.
— Стой здесь, пока не мы доедем до следующего поворота, а потом медленно скачи за нами и постоянно оглядывайся. Если будет погоня, скачи ко мне во весь опор, — приказал ему.
Погони не было. Скорее всего, группа быстрого реагирования оказалась не готова к такой непредсказуемой ситуации. А может, рыцарю по облому было скакать в жару в полном доспехе из-за десяти су. Похожая история случилась и на остальных трех постах, которые мы миновали в тот день. Вечером на постоялом дворе купец Алар Путрель заплатил нам за первый день работы и ливр сверху — половину сэкономленного на беспошлинном проезде.
Деньги не большие, но нарывался на неприятности я не из-за них. Надеялся, что какой-нибудь барон не устоит от искушения захватить обоз, не заплативший за проезд. Мои надежды сбылись на следующий день.
Первый пост мы проехали без проблем, а на втором, на котором дежурило всего двое солдат, вооруженных «датскими» топорами, выслушав мой отказ, оба сразу побежали к замку. До него было далековато, километра полтора, и все время под гору. В замке службу несли исправно. Завидев бегущих таможенников, ударили в било. Тревожный перезвон разлетелся над долиной, по которой мы проезжали.
Он всполошил Алара Путреля:
— Как бы не напали на нас!
— Надеюсь, что нападут, — спокойно молвил я и приказал ему: — Скачи во главу обоза и двигайся, не останавливаясь, чтобы ни случилось. Если что, вали все на меня.
— Хорошо, — быстро согласился купец и умчался к передней арбе.
Я в компании Жака отстал от обоза метров на пятьсот. Скакал медленно, постоянно поглядывая на замок. На повороте, за которым замок уже будет не виден, остановился. Прошло минут двадцать. Я уже подумал, что и на этот раз проскочим между долбанных, когда увидел, что из замка выезжает отряд человек в тридцать.
— Хоть один придурок нашелся! — радостно произнес я и поскакал догонять обоз.
Дорога проходила вдоль горного склона, поросшего деревьями и кустарником. Располагался он слева, что было не очень удобно, но выбирать не из чего. Я расставил на склоне арбалетчиков, приказав стрелять по тому, кто окажется прямо перед ними, когда я завалю лошадь рыцаря.
— Вы стреляете только по людям. Лошадей беречь, они денег стоят, — напомнил я.
Купеческий обоз успел скрыться за поворотом, когда появились преследователи. Впереди скакал на сером в «яблоках» жеребце-иноходце мужчина лет сорока в бацинете с открытым забралом, кольчуге, поверх которой надета бригандина с медными заклепками, наручах и поножах. На левом плече висел щит, на красном поле которого нарисована какая-то белая птица, на орла не похожая. Длинное копье рыцаря вез скакавший следом оруженосец — парень лет пятнадцати в легком бацинете без забрала и надетом поверх кольчуги, светло-коричневом пурпуэне — стеганой куртке с длинными рукавами, которая застегивалась спереди на пуговицы. Оруженосец скакал на вороном коне, красивом спереди, но с обвислым крупом. Не знаю, зачем рыцарь взял тяжелое копье. Наверное, надеялся сразиться со мной один на один. За ними двигались конные сержанты в шлемах-черепниках, коротких кольчугах или светло-коричневых жаках, вооруженные короткими пиками, дротиками, арбалетами и мечами или топорами. Кони у многих из них были получше, чем у оруженосца.