– Я думала, ты знаешь, – сказала Брин.
Тэш покачал головой.
– Мне не так уж много известно о Хранителях Уклада, но я думал, они знают все на свете.
– Ты путаешь Хранителей с богами. Я знаю только историю кланов.
– Это уже само по себе непросто, правда? – Тэш очень хотел сказать ей что-нибудь приятное, однако не мог придумать ничего путного.
Все равно что в первом же поединке отразить удар в спину пустой рукой. Он надеялся, у него получилось лучше.
– Мне пришлось слово в слово запомнить древние сказания, которые мне пересказывала прежняя Хранительница, Мэйв.
– И сколько времени на это ушло?
– Много лет. Я начала слушать, когда была еще совсем маленькая. В пять лет я пересказала своими словами «Песнь Устья». После этого Мэйв начала по-настоящему учить меня, хотя все равно есть вещи, которые я так и не успела узнать. Вот поэтому я и пишу, – Брин положила руку на стопку исписанных листов. – Я хочу оставить записи о прошлом и настоящем, чтобы каждый мог их прочесть.
Тэш опустился на одно колено и вгляделся в завитки и линии, нанесенные на пергамент.
– Это что, магия?
Он слышал, что кинигу помогают маги, и что они – сплошь женщины.
– Нет. Каждый значок обозначает один из звуков, которые мы произносим. Если понимать, какой значок какому звуку соответствует, то можно их читать.
– Вот оно что. – Тэш понимающе кивнул, хотя не понял ни слова. Да ему это было и не важно. Единственное, что его волновало, – лишь бы Брин не прогоняла его. – Так о чем ты пишешь?
– Я хотела назвать это «Мои записки соком книжной сосны», но получилось слишком длинно. Мойя предложила просто – «Книга Брин», и мне кажется, в самый раз. Смысла меньше, зато проще запомнить. Это будет история целого мира – со дня сотворения до наших дней.
– Поскольку ты родом из Рэна, то, наверное, напишешь, что мир создала Мари.
– Нет. Его создал Эреб.
Тэш не разбирался в богах. В Дьюрии чтили Миноган, трех богов войны, клан Нэдак поклонялся Бакракару, богу охоты, а в Рэне молились богине Мари. У каждого клана имелся свой бог, но про Эреба Тэш ничего не слышал.
– Эреб – отец всех богов. У него было четверо детей – Феррол, Дром, Мари и Мьюриэл.
– Я так и знал, что без Мари не обойдется, – улыбнулся Тэш.
Боги его не очень интересовали, и он уже хотел перескочить на другую тему – например, не желает ли Брин прогуляться. Разговаривать с ней у всех на виду было мучительно неловко. Унижение легче переносить вдали от посторонних глаз.
– Дхерги называют себя бэлгрейглангреанами, но изначально они звались дромейцами.
Тэш кивнул.
– Я хотел узнать, как насчет…
– Ты понимаешь, что это означает?
Тэш почти не слушал, о чем она говорила, так что вопрос застал его врасплох. Он смущенно улыбнулся, надеясь, что улыбка сойдет за обаятельную, и покачал головой.
– Феррол звучит почти как «фрэй», а Дром – как «дромеец». Значит, фрэйский и бэлгрейглангреанский произошли из общего древнего языка. Понятия не имею, как так получилось. Наш язык тоже им сродни. Взять хотя бы Мари… – Брин выжидательно посмотрела на Тэша.
Тот пребывал в замешательстве. Не надо было спрашивать, что она делает. Теперь она думает, что я полный…
Брин улыбнулась.
Да нет, кажется, ничего страшного. Это что-то вроде шутки; она и не ожидает, что я знаю ответ.
– Мужская форма от слова «Мари» – «Марод». Чувствуешь связь? – К счастью, девушка не стала дожидаться ответа и тут же пояснила: – «Марод» звучит почти как «народ» – ну, то есть люди, понимаешь?
Брин пришла в восторг от своего открытия. Глаза ее сияли словно звезды. Тэш понимал – для нее это очень важно и она ждет, что он разделит ее энтузиазм. Однако он мог думать лишь о поцелуе.
– Ладно, может, это и не столь очевидно, – продолжила девушка, не дождавшись от Тэша ответа. – Даже Роан не увидела связи. Но ты просто вдумайся: Феррол – бог фрэев, Дром – бог дромейцев, то есть дхергов, а Мари – богиня народа, то есть людей. В табличках, которые я нашла в Нэйте, так и сказано: «И явились в мир рожденные Ферролом, рожденные Дромом и рожденные Мари». Видишь, мы – рожденные Мари, дети Мари, дочери Эреба. Только вот… – Брин растерянно замолчала.
– Только что?
– Есть нестыковка. Допустим, у этого Эреба четверо детей. Но от кого? От Элан? Мы называем ее Великой Праматерью всего сущего, так что, наверное, от нее. Тогда кто был мужем Мари и на ком были женаты Феррол и Дром? Кстати, бэлгрейглангреане называют гору над Нэйтом Дом-горой. Интересно, от имени Дром или нет? А что с Мьюриэл? У нее имелись дети? Может, она создала растения и животных. Я этого не знаю, но кто-то ведь должен знать, верно? И откуда взялся сам Эреб? У него были родители? Ведь должны же они быть. А они от кого произошли? – Брин вздохнула. – Я-то думала, что со всем разобралась: есть отец богов, у него трое детей, от которых произошли фрэи, дхерги и люди. Оказывается, не все так просто. Это все равно что разговаривать с Роан: она задает столько вопросов, что в конце концов хочется плюнуть и сбежать от нее.
Тэш не нашелся, что сказать.
– Хочешь прогуляться? – поинтересовалась Брин.
– Что?.. Ах, да, конечно.
– Здорово. – Девушка убрала пергамент и чернильницу в ранец.
– Куда пойдем? – спросил Тэш.
Ему хотелось найти уединенное место, но куда идти – он понятия не имел.
– Я люблю гулять в лесу, только здесь леса нет. Ты когда-нибудь был в Верентеноне?
– Пару раз.
Брин улыбнулась.
– Пойдем, я тебе его покажу.
Тэш усмехнулся.
– Буду только рад. – Он взял ее за руку, и они пошли прочь.
Брин надеялась, что в Верентеноне Тэшу понравится. Приходить туда не запрещалось, однако здание было предназначено для «официальных собраний» и часто пустовало. Брин присутствовала почти на всех собраниях, а в плохую погоду ходила туда поработать над своими записями.
– Хочу тебе кое-что показать. – Она заставила Тэша подняться по ступеням на помост, с которого Персефона и Нифрон произносили речи.
Сквозь окна лился солнечный свет, однако полдень уже давно миновал, и помост не был освещен. Брин заставила Тэша встать в самый центр и шепнула ему на ухо:
– Скажи что-нибудь.
От близости ее губ сердце Тэша яростно заколотилось.
– Что-нибудь, – произнес он и вздрогнул от громового раската собственного голоса. – Как ты это сделала? – Эхо повторило его слова.
Юноша заозирался в поисках того, кто передразнивает его. Потом все понял и улыбнулся. Брин улыбнулась ему в ответ.
– Вот здесь сидят все самые важные люди, – сказала девушка, указывая на ряды скамеек. Взяв Тэша за руку, она подвела его к двери в конце зала. – Тут полно коридоров и переходов, я почти все обошла. Большинство дверей открыты, но есть и запертые. За некоторыми я слышала шум. Наверное, там какие-то загоны – может быть, для коз или свиней. Я сама не видела, но мне кажется, это интересно. Пойдем, я тебе покажу.
Тэш и Брин, пригнувшись, прошли под аркой, спустились по лестнице и оказались в узком извилистом проходе. Верхняя часть стен была сложена из кирпича, а нижняя – из натурального камня. Проход уходил вниз, под скалу; Тэшу стало немного не по себе, но он отбросил тревожные мысли. Ему наконец-то удалось остаться с Брин наедине – чего еще желать?
– Тебе уже сделали доспехи? – поинтересовалась девушка.
Она сняла со стены факел и направилась вниз по лестнице.
– Нет.
– Ты так и не смог найти Роан?
– Да нет, нашел. Говорят, нужно подождать. Не знаю, почему.
На самом деле Тэш знал. Роан объяснила, что через несколько месяцев они ему станут малы. Он – единственный, кто способен сражаться с Сэбеком, они провели уже двенадцать поединков, но почему-то считается, что Тэш еще слишком молод для доспехов. Рассказывать такое Брин ему было неловко.
– Ты спускалась сюда одна? Не страшно?
Брин пожала плечами.
– Бывало и страшнее. Я ходила с Персефоной в Нэйт, и должна тебе сказать, гномы умеют глубоко копать. Так что это подземелье – ерунда.
– Да, точно, ты ведь сражалась с рэйо. После такого прогулка по подземелью – сущие пустяки.
Брин, взмахнув факелом, подожгла комок паутины.
– Честно говоря, было немножко страшно, но сейчас-то я не одна, со мной Тэчлиор, который двенадцать раз выходил на бой против Сэбека и получил лишь одну царапину.
Она наблюдала за мной!
– Кстати про страхи, – вспомнил Тэш. – Рэйо больше не приходил?
– Нет, только в тот раз.
Брин остановилась в конце узкого коридора перед открытой дверью, за ней оказалась маленькая комнатка. На земляном полу лежала сухая солома. Брин смотрела на нее так, словно пыталась собраться с мыслями.
У Тэша возникла идея. Не так много мест в городе, где двое молодых людей могут побыть наедине.
Он вошел в комнату.
– Ничего страшного здесь нет. Не о чем волноваться, видишь?
Брин стояла в коридоре и тревожно смотрела на него, закусив нижнюю губу.
Тэш потрогал рукой стену.
– Камень сухой. – Он принюхался. – Плесенью не пахнет. Здесь гораздо лучше, чем у меня дома в Дьюрии.
Брин вставила факел в зажим на стене и мелкими шажками вошла в комнату.
Дыхание Тэша участилось. Он положил руки ей на бедра и притянул к себе. Она вся дрожала; он тоже. Ее губы оказались в дюйме от его губ. Тэш обнял ее крепче. Брин закрыла глаза, и когда их губы соприкоснулись, подалась вперед, прижавшись к нему.
Тэш никогда раньше не целовался с девушкой. От прикосновения ее губ все мысли куда-то улетучились.
Наставники по воинскому искусству учили его жить текущим мгновением, не думать ни о прошлом, ни о будущем. Как оказалось, не такое уж простое дело. Слишком многое осталось в прошлом, слишком многое грядет в будущем, и запретить себе думать об этом так же трудно, как забыть о собственном существовании. Тэш не верил, что ему когда-нибудь удастся достичь нужного состояния, – до поцелуя с Брин. На один безупречный миг он забыл обо всем на свете. Он мог бы провести так час или день, целуя ее, наслаждаясь запахом ее кожи и волос.
Не верю, что это не сон.
Их ноги подкосились, и они опустились на солому. Тэш запоздало удивился, как ему хватает воздуха, чтобы дышать, но мысль мелькнула и улетучилась, невесомая, словно паутинка.
Внезапно все изменилось.
Брин прервала поцелуй и оттолкнула его.
Что я сделал не так? Она подумала, я нарочно заставил ее лечь на пол? Она решила, что я…
– Я не хотел… – принялся извиняться Тэш, но, заметив ужас на ее лице, осекся.
Брин была до смерти напугана, однако причиной ее страха оказался вовсе не он.
Девушка подбежала к двери, вынула факел из зажима и осветила пол.
– Смотри.
От их движений солома на полу немного сдвинулась. В мерцающем свете Тэш и Брин отчетливо увидели знакомый трехпалый след когтистой лапы.
Глава 12
Свидетель
Алон-Рист был четвертым фэйном, первым из племени инстарья и первым мужчиной, который правил Эрианом. Он пришел к власти во время Дхергской войны, после того как фэйн Гхика из асендвэйр погибла в первом же сражении, и в течение пяти темных лет вел изнурительную войну против дхергов. Алон-Рист – единственный фэйн, похороненный западнее реки Нидвальден. Крепость, носящая его имя, стала его гробницей.
С каждым шагом в воздух поднимались клубы пыли. Не летучая желтая пыль Дьюрии: ассику Сури покрывал белесый налет, делающий все вокруг тусклым и серым. В этих краях грязь светлая, а воздух – спертый. Даже свежий весенний ветерок не приносил Сури облегчения. Девочку снедала черная тоска, и причиной тому была вовсе не погода.
За несколько месяцев обучения у Арион Сури приоткрыла множество дверей, которых прежде не видела. Рука об руку, они вместе исследовали тайники, скрытые за этими дверями, и с каждым новым открытием познания Сури об Искусстве возрастали. Однако чем больше она постигала, тем яснее видела, как скудны ее знания. Раньше Сури пропускала множество важных деталей, лежащих на поверхности; она не то чтобы их не замечала, просто не обращала внимания. Таковы люди: настолько поглощены собой и своими делами, что не замечают цветы у собственных ног. Этой весной мир открылся перед Сури в новом свете. Она научилась не только смотреть, но и видеть. И многое из того, что она увидела, ей не понравилось.
В огромном, поразительно пустом сером небе парили семь стервятников.
– Почему здесь нет деревьев? – Сури похлопала себя по бокам, подняв в воздух струйки желтой пыли.
– Вон дерево. – Рэйт указал на старый пень; его иссохшие корни напоминали мертвые костлявые пальцы, сжимающие горсть камней.
– Это не дерево.
– Раньше было дерево.
Сури огляделась по сторонам, разглядывая плоскую равнину.
– Что случилось? Люди вырубили все деревья?
Рэйт покачал головой.
– Было бы что вырубать. Вряд ли здесь когда-нибудь росли деревья.
Они вышли из Алон-Риста рано утром. Без плана, без предварительных договоренностей. Сури проснулась, ощущая в ногах зуд, который можно было унять лишь хорошей прогулкой по незнакомой местности. У переправы она обнаружила Рэйта – тот стоял на мосту и смотрел вниз, в ущелье, по дну которого текла река.
Сури двинулась дальше, и Рэйт, не говоря ни слова, пошел рядом с ней. Так происходило уже не первый раз. Скорее всего, Рэйт считал их встречи случайным совпадением, но Сури, вооруженная новыми знаниями, понимала: здесь кроется нечто большее. Выражаясь терминами Искусства – то есть, говоря на языке Элан, – она чувствовала, что их с Рэйтом связывает золотая нить, такая же, как та, что пролегает между ней и Арион. Эта крепнущая связь говорит о важности их отношений: они не случайно каждый раз встречаются в нужное время в нужном месте. Если бы Сури знала об этом раньше, то наверняка разглядела бы точно такую же нить, связывающую ее с Мэйв. Она не имела представления, что означают эти связи между людьми, однако именно так работает «второе зрение»: что-то вроде мозаики, состоящей из разрозненных кусочков, видений и обрывков разговоров. Сури любила загадки, но когда кусочки мозаики вставали на свое место, картина получалась зачастую безрадостная.
– Как же вы жили здесь без… – Сури покачала головой. – Да тут не только в деревьях дело. Здесь вообще нет зелени, одни камни.
– Зато теперь ты понимаешь, почему мы с отцом осмелились перейти Берн. Смотри. – Рэйт указал на юго-запад, где серая бесплодная равнина сменялась яркой зеленью. – Фрэи называют это место Эврлин.
– Зеленые холмы, – перевела Сури.
– Ага. – Рэйт с тоской взглянул на зеленый пейзаж. – У себя в деревне я каждый день видел эту красоту – вон она, рукой подать. Но нам туда был ход заказан, ведь там живут боги. – Он перевел взгляд на каменистую пустошь. – Фрэи говорили: вот здесь место, дарованное вам свыше. Лучшего вы и не заслуживаете. – Рэйт пнул подвернувшийся камень. – В каком-то смысле они были правы. Эта земля действительно нам подходит: сухая, бесплодная, устойчивая к жаре и холодам. Но я все думаю… – Он взглянул на Сури. – Может, наоборот? Может, как раз эта земля сделала нас такими, какие мы есть? Если бы мы жили в твоих краях, то, наверное, были бы другими. Или нет?
– Какая разница? – спросила Сури. – Не важно, где ты родился, жизнь все равно тебя изломает.
Рэйт удивленно посмотрел на нее.
– Ну ладно, может, и не совсем изломает, но прежним ты уже не станешь.
Девочка шла по краю ущелья, пытаясь найти спуск. Всю зиму она провела, запертая внутри крепостных стен. Несколько месяцев назад они с Рэйтом попытались перейти Грэндфордский мост, однако суровый зимний ветер заставил их вернуться в крепость, и с тех пор они гуляли только по городу, защищенному от ветра толстыми стенами. Иногда к ним присоединялись Тэш или Малькольм, но в основном они бродили вдвоем. Весь город пронизывали кривые улочки, и Сури исследовала каждый переулок, чтобы не сойти с ума. После долгих месяцев, проведенных взаперти, крепость казалась ей каменной клеткой, и теперь, когда им с Рэйтом наконец-то удалось выбраться оттуда, они оба – пусть всего лишь на краткий миг – ощутили себя свободными. С приходом весны их заточение подошло к концу. День стоял жаркий, и Сури собиралась искупаться. Оставалось найти способ спуститься к реке.