Вначале шведы напряженно прислушивались, вглядываясь в лесную чащу, ожидая в любой момент нападения. Они хорошо знали, что подлые русичи любили устраивать засады. Отбиваться от неожиданных нападений в пешем строю, рыцари не умели, потому боялись до дрожи в коленях. Но миля сменялась милей, а нападения все не происходило. Расслабившись, войско двигалось уже спокойно, лишь изредка кидая взгляды на подступающие к дороге деревья. Им было совершенно невдомек, что за ними зорко следят.
– Что-то ливонцев совсем не ведать, – удивленно прошептала Юлдуз, – может они поотстали?
– Я придумала, – встрепенулась Милана, приблизившись к сестре. Сейчас обе девушки скрывались в густом ельнике. С дороги их было разглядеть невозможно, а им было хорошо видны все передвижения врагов,
– Нам нужно подкараулить кого-нибудь, предложила она, – и захватить врасплох. Привяжем к дереву, воткнем под ребра кинжал. Он нам быстро все расскажет…
Юлдуз с удивлением взглянула на сестру.
– И давно ли ты стала такой кровожадной? – нахмурила она брови.
– Станешь тут, – смутилась Милана, – ты видела, что они сделали с Ориславом? Будь моя воля, я бы их всех перерезала.
Юлдуз отвернулась, сделав вид, что наблюдает за вражеской колонной. На самом деле она пыталась скрыть горькую усмешку. Как хорошо она понимала чувства сестры. Трудно видеть смерть своих сверстников. Ненависть к врагу, совсем не лишнее чувство. Главное, чтобы ее сердце не ожесточилось, превратившись в кусок льда. Сколько таких людей приходилось встречать Юлдуз. В их глазах не было жизни, а сердца уже не могли познать любви. Они жаждали только одного, – мести.
Милана сжала руку сестры, требуя, чтобы та обратила на нее внимания.
– Основное войско прошло, – зашептала она, – остался только небольшой отряд, охраняющий обоз. Лучшего времени, что бы пожечь метательные машины нет.
Именно за этим Юлдуз привела сюда сотню добровольцев, которые прятались сейчас в лесной чаще. Но ее по-прежнему смущало отсутствие меченосцев. Если их авангард движется следом на небольшом расстоянии, то худо придется русичам. Закованные в броню рыцари просто сомнут легко вооруженных диверсантов. Юлдуз тяжело вздохнула и кивнула. Милана улыбнулась, заметив столь знакомый убийственный блеск в глазах сестры.
– Идем…
Ни одна ветка не хрустнула, когда две фигуры исчезли в лесной чаще.
Огромные телеги, подскакивая на выпирающих из земли корнях, со скрипом, медленно двигались по лесной дороге. Запряженные в них волы еле тащили тяжелый груз. На повозках были сложены разобранные баллисты, запас обтесанных камней и горшки с зажигательной смесью. По бокам следовал сильный отряд из трех сотен пехотинцев прикрывших осадный обоз. Здесь были собраны опытные, побывавшие не в одном сражении воины. Вокруг стояла тишина. Дозорные сообщали, что до самого Пскова, противника не обнаружено. Но вдруг с одной стороны дороги, что-то изменилось. Сперва из-за деревьев полетели стрелы, сразив нескольких воинов и перебив всех возниц. Телеги замерли на месте. Тут же ветки кустов раздвинулись и на дорогу с гиканьем и свистом выскочили вооруженные люди. Одетые в кольчуги и остроконечные шлемы ратники, размахивая мечами и боевыми топорами, накинулись на боевое охранение. Как и положено в таких случаях, шведы подтянули все силы к месту схватки, выстроившись в одну линию, опустив копья и выставив щиты. Наткнувшись на организованную оборону, нападавшие откатились к деревьям. Прикрываясь щитами, охранение двинулось вперед, вытесняя врага в лес. Но там им пришлось разомкнуть строй, чтобы обойти деревья. В этот момент с другой стороны им ударил другой отряд, а из-за деревьев показались лучники, осыпая шведов стрелами. Оказавшись в окружение, пехотинцы сомкнулись в круг. Они ни как не могли понять численность нападавших, потому только защищались, надеясь на скорую помощь. Однако вражеские воины не спешили атаковать. Они кружили вокруг, делая стремительные выпады, заставляя шведов раскрываться для нанесения удара, в это время лучники посылали стрелы в образовавшиеся бреши.
– Давай сестренка, быстрее…
Не обращая внимания на недалекий шум бой к повозкам на конях неторопливо подъехали трое всадников. Оставшиеся охранять телеги десяток пехотинцев, лежали возле колес, пронзенные стрелами. Девушки с помощью Басира перетащили часть горшков с зажигательной смесью. Часть вылили на разобранные части баллист, другие просто положили сверху.
– Готово, – сказала Милана, вскакивая в седло.
Отъехав в сторону девушки, натянули луки. Горящие стрелы воткнулись в просмоленные балки. Полыхнуло так, что жар обдал всадников, стоящих на почтительном расстоянии, заставив коней встать на дыбы.
– Басир, – обратилась Юлдуз к своему телохранителю, – давай сигнал к отходу, но прежде возьми пленника. Кое-что узнать надобно.
По своему обыкновению, нубиец кивнул, обнажив белые зубы в улыбке.
Изрядно потрепанные шведские пехотинцы, продолжали обороняться, не рискуя разорвать строй. Когда на дороге громыхнуло и над деревьями взметнулось пламя, они отвлеклись. Как раз в этот момент, продравшись сквозь кусты, к линии обороняющихся вылетел всадник. Мелькнул аркан. Всадник с криком умчался в лес, волоча за собой одетого в добротную броню, шведа. То, что это был командир отряда не нужно было сомневаться. У Басира на такие вещи был особый нюх. Следом все нападавшие метнулись в лес. Мгновение и вокруг не осталось никого, будто и не было нападения. Даже немногочисленных убитых не осталось. Ошеломленные шведы продолжали стоять, сомкнув щиты до тех пор, пока к ним не пришли на помощь, ушедшие вперед пехотинцы. Преследовать диверсантов ни кто не решился…
Остановив коня на небольшой поляне, Басир соскочил на землю. Подойдя к потерявшему сознание сержанту, он снял с него сыромятный пояс. Закинув его обе руки за спину, нубиец сноровисто и надежно связал запястья. Чуть приподняв пленника, Басир привалил его к стволу дерева. Сзади послышался конский топот. Нубиец обернулся, на половину вытащив клинок своей любимой абордажной сабли. Но рассмотрев приближающихся всадников, он вогнал его обратно, поднявшись к ним на встречу.
– Приказ выполнен, – доложил Басир, – злодей изловлен и связан.
– Хорошо, – кивнула Юлдуз, спрыгивая с коня рядом с телохранителем, ставшим ей уже самым близким другом, – ты как всегда не ошибся. – она взглянула на круглый медальон, висевший у пленника на шее, – это знак сержанта пехоты. Приведи-ка его в чувство.
Басир отцепил от седла бурдюк с водой и щедро плеснул в лицо шведа. Тот дернулся, открыв глаза.
– Еретики, проклятые! – закричал сержант, брызгая слюной. Он задергался всем телом, пытаясь порвать ремень, – развяжите меня и дайте меч в руки! Тогда мы посмотрим, кто из нас останется в живых.
К своей чести командир боевого охранения не молил о пощаде, не ползал на коленях. В бессильной ярости он выкрикивал в отношении победителей оскорбления и сыпал проклятиями.
– Фу, – обижено надула губки Юлдуз, – какой не вежливый господин. Совсем не умеет общаться с благородными дамами. А ну-ка Басир, научи этого франта вежливости.
Кривая абордажная сабля описала свистнула перед лицом шведа, разрезав наплечную шнуровку. Состоящий из двух частей пластинчатый доспех рухнул к ногам пленника. Еще одно молниеносное движение и из неглубокого пореза на груди проступила кровь. Сержант тотчас заткнулся.
– Что ты сердечный, – ласково проговорила Юлдуз, – какие же мы еретики. Мы православные…
И тут же резко наклонившись к лицу пленника, не давая ему опомниться, со злостью схватила его за грудки, устремив холодный взгляд в его глаза. – Где ливонцы?! Отвечай! Быстро!
Сержант отвел взгляд.
– Жизнь оставите?
– Смотря, что скажешь…
– Братья рыцари остались возле Изборска, – начал исповедь швед, – нашей задачей было блокировать Псков, не дать вам прислать помощь.
– Ну что же, – кивнула Юлдуз, – ты заслужил свободу. Она сделала красноречивый жест. Басир шагнул к пленному, поддел концом сабли стягивающие запястья ремни, разрезав их.
На подгибающихся ногах швед отошел от дерева, разминая затекшие руки.
– Я свободен? – спросил он подозрительно глядя на чернокожего богатыря.
– Катись от сюда! – резко и сурово сказала Юлдуз, – Запомни сам и другим душегубам передай, что на нашей земле они найдут лишь смерть.
Она вскочила на коня, глядя на удаляющегося в лес шведа.
– Если доберешься, конечно, – зло прошептала девушка ему в след.
– А что может не добраться, – изумилась Милана.
– Конечно, – усмехнулась ее сестра, – он как раз идет в строну окаянного болота. Оно ни кого не выпускает. Да и волков в этих местах дюже много. Они свежую кровь за версту чуют.
Будто в подтверждение ее слов вдалеке раздался вой. Ему со всех сторон вторили хозяева леса.
– Вот, что сестренка, – не обращая внимания на близость волков, проговорила Юлдуз, пристально глядя в глаза Миланы, – мы узнали очень важные сведения. Враг разделил свои силы. Это шанс разбить их поодиночке. Скачи что есть мочи к Ильмень озеру. Там назначен сбор наших дружин. Разыщи отца и передай ему все, что слышала.
– Нет, – упрямо возразила Милана, – я не могу бросить Псков. Там моя тетка, там двоюродные сестры Липа и Соня. Я должна их защитить. Я многое умею…
– Не дури, – прервала ее Юлдуз, – сейчас не время пустой бравады. Осадные орудия мы пожгли. Без них Псков им не взять. Но если не атаковать шведов, к ним успеют подойти ливонцы. Тогда потери будут очень большими. В твоих силах сохранить драгоценные жизни сотен наших воинов. Может быть, судьба Руси находиться в твоих руках!
Милана задумалась над словами сестры. По всему выходила, что она полностью права. Юлдуз с Басиром могли принести гораздо больше пользы, нежели она. У нее не было ни боевого опыта, ни хладнокровия.
– Хорошо, – прошептала Милана. Ее глаза вспыхнули решимостью. – Я немедленно отправляюсь, и приведу наши дружины вовремя.
Она развернула коня, бросив его в галоп.
Глава 16. Ильмень озеро 26 июня 1245 года
Конь нес Милану по мягкой пыльной дороге. На полном скаку он поднимался на пригорки, спускался в овраги. Мимо пролетали редкие перелески, поля пшеницы и луга, зеленеющие травой. Ветер бросал в лицо девушки пыль, развивая волосы. Но она не обращала на это, ни какого внимания. Дочь воеводы скакала без остановки весь день, стараясь успеть до ночи. В темноте было легко сбиться с пути. Конь мог споткнуться о корни. Попасть копытом в кротовую яму. И тогда придется идти пешком, а значит можно опоздать.
Милана прижалась к гриве своего скакуна, думая только об одном: только бы успеть!
Солнце клонилось к закату. Уже близок был конец пути. Ветер приносил запахи сырости. За следующим холмом она должна была увидеть воды озера.
Конь птицей взлетел по пологому склону. В сгущающихся сумерках на прибрежной долине мерцали огни сотен костров. Позабыв обо всем, Милана понеслась к военному лагерю.
Справа, из кустов мелькнула тень. Кто-то бросился наперерез. Раздался глухой удар. Матерясь, охранник отлетел в сторону, сбитый грудью коня. Со всех сторон раздавались крики. Дозорные, бряцая оружием, бежала следом. Наиболее расторопные вскочили на коней, бросившись в погоню.
Милана оглянулась. Преследователи немного отстали. Пришпорив коня, она помчалась туда, где возвышались купола шатров.
Хрипящий жеребец перенес всадницу через не широкий оборонительный ров, споткнулся и упал на колени. Девушка вылетела из седла, но успела сгруппироваться. Перевернувшись в воздухе, приземлилась на ноги и продолжила свой путь уже бегом.
Отдыхающие возле костра ратники приподнимали головы, с удивлением глядя на несущуюся, словно лань девушку, облаченную в кожаные доспехи. Она, прижимая рукой ножны, с легкостью перепрыгивала через спящих воинов. Следом за ней, спотыкаясь обо все, что попадалось на пути, бежали нерадивые дозорные. Кто-то зацепился за лежащего возле костра боевого товарища. Свалился на землю. За ним посыпались и другие преследователи. Образовавшаяся груда грубо ругающихся тел, преградила путь всадникам. Пока те разворачивали коней и пытались объехать препятствие, Милана уже добралась почти до центра лагеря. Она уже видела впереди шатры, без всяких сомнений, принадлежащих военачальникам. Девушка напрягла все оставшиеся силы, но как раз в этот момент ее догнали. Всадник на полном скаку спрыгнул с коня, навалившись всем телом на беглянку. Следом налетели еще двое, пытаясь скрутить яростно сопротивляющуюся девушку.
– Отец, – успела крикнуть Милана, увидев всего в нескольких десятках шагов от себя знакомую фигуру…
Союзные рати собирались на берегу Ильмень озера. Гордеев прибыл к месту первым. Вместе с ним его старинный друг привел пять тысяч меркитов. Никифор наотрез отказался оставаться дома. Давненько он уже не принимал участия в битвах, только вспоминая лихие времена.
Через несколько дней прибыл князь новгородский Александр. С собой он привел тысячу конных гридней и две с половиной тысячи пехотинцев из Владимира, Новгорода и Суздали. Все были опытные ратники. Собирать ополчение у него времени не было. Молодой князь рвался в бой. Многих трудов стоило Дмитрию, его разубедить. Скоро воевода Вощило, должен был привести приграничные дружины, а боярин Савок, молодых ратников, выпускников последнего набора.
В огромном лагере собирались только опытные воины. Страха ни у кого не было. То были ни какие-нибудь ополченцы, на которых, перед каждой битвой накатывала истома ужаса перед сильным врагом.
Ночь была радостной. В сгустившихся сумерках металось пламя костров. Ратники почти не спали, ожидая прибытия подкрепления. Всех охватило предвкушение предстоящей битвы.
В шатре, где трапезничали Гордеев со своим другом, стало душно. Дмитрий вышел на улицу, подышать свежим воздухом. Следом, жуя на ходу и вытирая об одежду жирные руки, показался Никифор. На небе тускло мерцали звезды. Невдалеке колыхалось пламя костра. Искры сгорающего хвороста взлетали ввысь, гасли, кружась, падали на сырую землю крупицами пепла.
– Хорошо, – потянулся Никифор, оглядывая огромный лагерь.
Гордеев кивнул. Ему вдруг почудилось, что он слышит знакомый голос, что звал его.
– Ты слышал? – спросил он, крутя по сторонам головой.
– Чего? – не понял его товарищ.
– Вроде как Милана меня звала…
– Почудилось, – отмахнулся Никифор, – откуда ей тут взяться?
– Может быть, – сомневаясь, что действительно слышал голос дочери, проговорил Гордеев. В последнее время он только о ней и думал. Как она там? Успела ли Юлдуз вывести ее из Пскова?
Внезапно в нескольких десятках метрах от шатра он заметил странную возню, сопровождающуюся громкими криками.
– Глянь, что это там, – он указал рукой в ту сторону.
Никифор также заметил сутолоку.
– Похоже, наши ребята кого-то схватили, – усмехнулся он.
– Олухи, – выругался Гордеев, – как можно нарушителя пропустить почти к самому княжескому шатру. Спали они, что ли на посту! Пойдем, посмотрим, что там происходит.
Товарищи поспешили к месту, где виднелись спины ратников, окруживших небольшое пространство, освещенное пламенем костра.
– А ну, что тут у вас?! – Гордеев попытался растолкать собравшихся.
– Не лезь, – огрызнулся ратник, сбрасывая со своего плеча руку, но тут же посторонился, узнав воеводу.
Дмитрий с Никифором шагнули в круг костра. Прямо возле их ног трое дюжих воинов пытались скрутить хрупкую, извивающуюся как змея, фигуру. Из-за навалившихся сверху тел, рассмотреть того кто был снизу было невозможно.
– Ай! – воскликнул один из дружинников. Он вскочил на ноги, сжимая руку с которой капала кровь, – Будь ты не ладна! Она мне руку прокусила! Как мне теперь меч держать?!
– А ну отставить! – рявкнул Никифор, – Встать!
Ратники остановились, подняв головы. Узнав командиров, они вскочили, моментально вытянувшись в струнку.
– Батюшка воевода, – промямлил тот, что был с прокушенной рукой, – она ворвалась в лагерь, не говоря пароля и не реагируя на окрики…