Я не смог открыть дверь. Ботинки уже были на мне, горсть мелочи в кармане, но ключ просто не стал поворачиваться в замке.
Что я делал в течение этих двадцати минут?
Да ничего особенного. Разделся, помотался по квартире, доел бутер с сыром и допил кофе, оставшиеся со вчерашнего дня. Поиграл с Чипсой, моим попугаем женского пола. Вновь оделся. Сейчас я думаю, что одна из вещей, которые я включаю в "ничего особенного", возможно, извлекла меня из нормального мира и поместила в настоящее РЕАЛИТИ-ШОУ. Нужно разложить всё по полкам. Понять, что именно стёрло меня с карниза жизни, словно птичий помёт.
Я не силён в информатике. Простите. Есть какая-то ирония в том, что одна из вещей, в которых я почти не разбираюсь, стала моей последней надеждой. Там, куда (я надеюсь) попадают мои слова, минуя сеть проводов, многочисленные как-их-там-сервера, всякие программки и промежуточные сайты, возможно, есть кто-то, кто может мне помочь. Если это так, то умоляю, ПОМОГИТЕ!
Вы всё ещё не осознаёте серьёзности произошедшего. Скажу лишь, что за эти два дня я испробовал всё. Первым делом, конечно, подумал на замок. Разве у вас никогда не ломались дверные замки?.. У меня - нет. До этого момента. Помню, как сказал себе: хорошо, что я здесь, внутри, а не снаружи. Сейчас, конечно, я так не считаю.
Хотя курить хотелось до тошноты, МЧС я решил пока не вызывать. Позвоню позже. Если они выпустят меня в течение трёх-четырёх часов, до очередной вечерней смены я успею решить проблему с новым замком.
Я махнул на всё рукой и завалился спать, но в 11:49 (я помню об этом, потому что бросил взгляд на часы, и именно сочетание четвёрки и девятки заставило взалкать прохлады; это было очень... ПРОХЛАДНОЕ сочетание) встал, чтобы открыть окно.
И обнаружил, что его тоже заклинило.
Какая связь между окном и дверью?
Они не хотели меня выпускать.
До вечера я также обнаружил, что:
- Сотовый телефон прочно потерял сеть.
- Все как будто сговорились против меня! Понимаю, я далеко не лучший сосед. Взять хотя бы страсть к курению: в этих старых домах странно работает вентиляция, и несколько месяцев назад кто-то повесил на нашем этаже объявление, которое предписывало всем заядлым курильщикам засунуть себе своё дымное увлечение куда поглубже. Думаю, они знали, что это я. Иначе объявление висело бы на первом или возле входных дверей. Логично, правда?
Так вот, никто из соседей не желал меня замечать! Моя дверь (как и двери всех остальных квартир в доме) выходит на лестничную клетку. Когда там раздавались шаги, я подходил к дверному глазку. И за полтора часа, начиная с половины первого, там прошли: мужик из квартиры напротив, мальчишка с рюкзаком (он явно не успел истосковаться по школе) и собачница, что живёт этажом ниже, но заходит к старухе из восьмой, чтобы забрать для своего питомца куриные кости... И вы представляете, даже пёс меня проигнорировал!
Немыслимо.
Я теряюсь в догадках, как такое может быть. Я колотил по двери как одержимый. Охрип и разбил себе руки в кровь. Хорошо, что в аптечке у меня нашлись бинты, но...
Но.
Я в полной изоляции.
...
Ах да, про заголовки. Ума не приложу, как эти напыщенные дурни, чьи фотографии помещают на корочках их собственных книг, сочиняют такие проникновенные заголовки. Все эти "Слова, которые он знал когда-то", "Какие могут быть поводы для паники в десять утра?", или даже "Глава последняя, в которой герой прощается с юностью"... Монументально! Шедеврально! А всё что между - сплошная безвкусица. С гораздо большим почтением я отношусь к заглавиям, обозначенным номерами. Цифры говорят, что ты движешься вперёд. Подсчитывая число внутренних углов в каждой из цифр, ты понимаешь, что у героев вот-вот наступят сложные времена, а когда к первой цифре прибавляется вторая, ты уже на грани истерики.
Сейчас, например, когда в моём счётчике посетителей светится нолик, несложно понять, что я ещё где-то на предисловии.
Что мой сюжет ещё не начал развиваться.
Я не боюсь. Но если честно, то происходит какая-то чертовщина. И ещё: рано или поздно у меня кончится еда.
Пожалуйста, если кто-нибудь это читает, придите и спасите меня. Республика Карелия, город Кунгельв, улица Заходящего Солнца, семнадцать, квартира номер девять. В домофон не звоните, он сломан.
И не разговаривайте с соседями. Отношения с ними у меня что-то не сложились. Да и странные они люди. Как и все в этом городе...
3.
- Навряд ли обычный человек продержится несколько месяцев в запертой квартире, - сказал Юрий, позволив себе прикоснуться к острым плечам жены с тонкими лямками майки. - Если, конечно, он не высадил в цветочные горшки картошку, вроде как тот чувак в "Марсианине".
Шутка прозвучала неуместно, и Алёна ничего не ответила.
Она невысокая, с полными бёдрами, вечно надутыми губами и округлым приятным лицом, в котором чувствуется самая капелька азиатской крови. Предки Алёны, в девичестве Каримовой, из Казахстана. Её плавными звериными движениями, наверное, могла бы щеголять молодая, ещё не до конца освоившаяся с конечностями лань. Волосы цвета тёмной древесины и такие же глаза. В своё время он влюбился в неё сразу и бесповоротно, едва только заметив. В квартире у общих друзей они сошлись как два подводных течения и проговорили, сидя у камина с бокалами самого разного алкоголя, всю ночь. Точнее, говорила по большей части Алёна, а он, тихо млея от выпитого и какого-то зарождающегося чувства, с трудом находил в себе силы для восхищённых междометий.
Это чувство, как и следовало ожидать, давно прошло. Теперь Юра, по крайней мере, может строить для неё сложные предложения не опасаясь, что жена заподозрит в нём путешественника во времени, прилетевшего из эпохи питекантропов и мамонтов.
Алёна сегодня нечего не приготовила поесть. Что ж, и такое случается. Не удовлетворившись рогаликом, Юра прихватил из холодильника батон колбасы, наломал себе хлеба и, откусывая попеременно то от одного то от другого, утолил голод. Потом, заварив себе кофе и устроившись в зале на диване, стал проверять тетради учеников с домашним заданием.
Смешно обвязав шнур вокруг пояса, Алёна принесла ноутбук и поставила на письменный стол. Посмотрела на мужа, в глазах впервые за вечер мелькнуло человеческое чувство:
- Жутковато одной. Как будто кто-то за спиной стоит и водит пальцами вдоль позвоночника. Не дотрагиваясь, но всё равно чувствуешь. Как будто... - она на миг задумалась, а потом лицо её потемнело, - в далёком будущем кто-то наступил ногой на твой череп и раздавил его.
- Господи. Откуда у тебя такие аналогии?
- Откуда-то берутся, - на лицо Алёны вернулось её обычное, смешливое и как всегда немного отстранённое выражение. - Может, подсказывает кто на ухо, когда ты отворачиваешься?
- Никто тебе ничего не подсказывает, - Юрин тон против его воли был безжалостным. Руки сгребли в кучу тетради, как метла дворника ворох листьев, смешав проверенные и ожидающие проверки. - Ты просто очень впечатлительна. Заводишься от любой ерунды. Помнишь, как ты готова была накупить в аптеке аспирина и ехать спасать детей в Африке...
Он чуть не сказал "...бросив меня", но сдержался.
- Милый, - Алёна взяла его за руку, как маленького, провела через всю комнату и усадила перед монитором. - Смотри. Это Валентин. Мойщик фасадов. Был им, по крайней мере, пока мог выбираться из дома. Нечто закрыло его там, как крысу в клетке, хотя он клянётся, что не сделал никому ничего плохого. Он храбрый человек, и даже пытается шутить, хотя в его положении это не так уж легко. А ещё - он живой. Настоящий. Я в этом более чем уверена. Он такой же реальный, как мы с тобой. Разве не могут двое реальных людей найти общий язык?
Юра пробежал глазами открытую страницу.
- Он же позёр. Графоман. Посмотри, ну что это за обороты речи? Разве так может писать реальный человек, который попал в затруднительную ситуацию?
- Наклонности имеются, - отмахнулась Алёна. - И только. Наверное, втайне уже пять лет пишет книгу. Но это же не повод обвинить его во лжи?
- Именно что повод, - Юра постучал пальцем по столу и поднялся со стула - Он просто в поиске нестандартного пути к успеху.
- Нет, нет... а может... такое же невозможно, да? Чтобы ты барабанил в дверь, а тебя не слышали?
Алёна Хорь посмотрела на Юру почти с надеждой, тем взглядом, которым любая женщина может выдавить из мужчины, как из волшебного тюбика, всё, что она пожелает. Но на этот раз он решил не отступать и держаться до последнего.
- Только если ты стучишь слишком тихо... например, не хочешь, чтобы тебя нашли. Ведь того, что этот мужчина не в своём уме, тоже нельзя исключить, правда?
Алёна кивнула и снова уставилась в монитор. Юра мог наблюдать в играх отражений на гладких пластиковых поверхностях её нос. Поняв, что он всё так же стоит за спиной, она сказала:
- Иногда это бывает забавно. На минуту представить, что что-то невозможное на самом деле существует.
- В таком случае я ему не завидую. Надеюсь, его вызволили без нашей с тобой помощи.
- Валентин, - напомнила Алёна. - Его зовут Валентин.
- Да хоть бы и граф Вяземский, - ответил Юра, возвращаясь к прерванной работе и остывающему кофе.
4.
Из ванной Юра долго смотрел на хохолок волос, топорщащийся над затылком Алёнки - свечение монитора рисовало над ним нимб. Она и раньше так увлекалась, и в эти минуты Юра мог мяукать не хуже брошенного котёнка, внимание жены оставалось для него недоступной роскошью.
Он подкрался к ноутбуку (который теперь переехал в спальню за их общий письменный стол) и за спиной жены почитал немного, пока в ванной шумела вода. Бред, каждое слово бред. Нету там, как говорят мэтры, литературной достоверности. И всё же... всё же. Чёрные, строчки на белом фоне пахли тревогой. Хуже -- они пахли паникой, хотели спрятаться друг от друга где-то за границами экрана, и всё-таки оставались вместе. Видно, что написанное никто не пытался перечитывать. Ошибки-сорняки, проклюнувшиеся тут и там, продолжали существовать, как им вздумается. Этот парень не более и не менее чем обычный умалишённый, быть может, смотрящий на компьютер так же как он, Юрий, сейчас -- когда некому за ним присмотреть. Как Алёнку, однако, зацепила эта история! Может, в ней умер гениальный психолог... но, скорее всего, живёт очень доверчивая личность.
Относительно последнего Юра много чего мог рассказать - и рассказывал - своим товарищам по вечерним посиделкам в баре за углом. Она прекрасно ориентировалась в современном мире, в том смысле, что все её пароли и личные данные были под надёжным замком в сейфе собственной памяти. Она не покупалась на дешёвые фокусы, которыми обманывают детей и стариков, не была наивной. Однако что-то, что запросто выходило за рамки привычного и понятного нам мира, могло мгновенно выбить её из колеи. Когда они только начинали встречаться, Алёна рассказывала, как однажды, когда ей было двенадцать лет, старший брат целую неделю пичкал её историями о существах, живущих за маминым зеркалом: "У Феди был череп кошки, и он говорил мне, что ему дали этот череп они, эти самые сущности, хотя на самом деле просто нашёл его на улице. Я верила". И всё что нужно, чтобы их выманить - это каждый день класть за зеркало по кусочку еды. Алёна так и делала, ровно до тех пор, пока вся эта съестная гора не начала благоухать. Юра тогда изрядно потешился над этой историей, будучи уверенным, что она выдумана. И только много позже он понял, что когда Алёна говорит о чём-то выходящем за грань обыденного, в большинстве случаев она абсолютно серьёзна. Она не позволяла себе смеяться над теми вещами, что человеческое сознание не способно понять.
Как странно, что мы вместе, - в который уже раз подумал Юра, засыпая. Ведь сложно быть столь же непохожими, как не похожи они друг на друга. От многих друзей он слышал, что лучшей пары в мире не сыскать. Если говорить языком Лермонтова или Фета, они подходят друг другу как утёс и море: море бьётся об утёс и откатывает, отползает, шепча слова любви или ненависти, вновь накатывает и снова отползает...