– Что-то устал я. Десятый и двенадцатый квадраты чистые. Никого. У вас как дела?
Алла ответила:
– Это Кривопалова. Нашла знакомого в помощники. Двигаемся к санаторию.
– Нужна помощь? У меня один освободился, Пашка из парикмахерской. Может подъехать.
– Не нужно, – Алла посмотрела на Выхина, будто оценивала. – Местность знакомая, быстро управимся.
– Как знаешь. Не думаю, что пацан в санатории. Надеемся на лучшее, конечно, но ты же в курсе, да?
– О чем ты должна быть в курсе? – спросил Выхин.
Алла шевельнула плечом и сказала, будто нехотя:
– У нас тут за последние пять лет три ребенка пропали в лесу. Раньше тоже пропадали, это не новость. Местность не самая лучшая для прогулок. Две реки, опять же. Но эти трое… есть совпадения, в общем. Сбегали, оставляя записки, что хотят попутешествовать. Один взял отцовский мопед. Второй прихватил с собой палатку. Третий – лодку надувную.
– И что в итоге?
– Ни одного до сих пор не нашли. Как с моим братом.
Свернули на гравийный съезд в лес. В двухтысячном на обочине стояла бетонная стела с надписью: «Санаторий «Ласточка». Сейчас от стелы остался только щербатый постамент, покрытый мхом. Кругом валялись окурки, пустые бутылки, а постамент подпирали мешки, забитые мусором.
– В санатории теперь шашлыки жарят, – внезапно сказала Алла. – Отличное место, как раз вокруг бассейнов.
– Думаешь, пацана уже не найти?
– Надо верить в лучшее, ты же слышал. Мало ли, во что я верю. В моей практике гораздо больше найденных подростков, чем пропавших без следа.
Тропка сузилась и через двадцать метров упёрлась в проржавевший шлагбаум. За ним был виден бетонный забор, огораживающий санаторий. Выхин помнил, как впервые перебрался через этот забор вон там, слева. Все местные знали, что в одном месте бетонная плита ниже из-за провала земли. Можно было допрыгнуть до края и перелезть. Наверху торчали осколки стекла, залитые цементом, как раз на случай, если кому-то взбредёт в голову забраться. Так вот именно в том месте, где все перелезали, стёкла давно посбивали камнями.
Они остановились. Выхин почувствовал, как перехватило дыхание от острого и непривычного ощущения. Заколотилось сердце – запрыгало в висках и в груди. Ноги подкосились, пришлось упереться в колени ладонями, чтобы не упасть.
– Ты нормально себя чувствуешь? – спросила Элка.
Ночь вокруг наполнилась вязкостью. Во рту стремительно пересохло.
– Перегрелся немного.
– С местным солнцем не шутят.
Выхин увидел полуоткрытые ворота в темноте. Вспомнил, что они были синего цвета, со звездой на каждой створке. В феврале вокруг ворот скопились грязные снежные сугробы. Они вроде бы и сейчас проступили – холодные даже в августовской жаре.
Подступило ощущение нереальности. Он хотел сдвинуться с места, но понял, что ноги как будто зарылись в сухую гальку. Что-то странное творилось. Из рта вырвался пар. Морозный ветер накинулся, как радостный пёс, облизал щёки, влажные губы, пересохшие глаза. В этот самый миг Выхин сообразил, что мир будто делится надвое – прошлое и настоящее влезли в его сознание равноправными хозяевами. Алла, располневшая, в камуфляже, с барсеткой, всё ещё стояла в летней темноте, но вокруг неё забрезжил зимний февральский свет, косой и серый, холодный и дымчатый.
Выхин крутанулся на месте, не понимая, что происходит. Алла открыла рот и что-то сказала. Слова донеслись издалека, словно сквозь вату, неразборчиво. Что-то вроде: «Совсем от жары…». Он и сам почувствовал, как дурнеет нутро, едкая желчь подбирается по пищеводу к горлу, как свело живот и скулы. Всё один к одному.
Элка протянула руку, сжала крепко плечо и сказала:
– Поднимайся, жиртресткомбинат!
– Что?
Он моргнул. Элке пятнадцать. Вот же она перед ним, утончённая, худенькая, в желтом пуховичке, с косынкой на голове и в белых колготках. У Элки были классные прорезиненные сапожки с мехом. Сейчас она нетерпеливо топтала ими грязный снег на обочине.
– Я говорю, давай живее. Весь день валяться будешь?
А вот и сам Выхин, только моложе на девятнадцать лет. Большой и неуклюжий, с нелепо торчащими из-под шапки раскрасневшимися ушами. Он поскользнулся на замёрзшей луже и упал в кусты.
Это был вечер девятнадцатого февраля. Элка встретилась с Выхиным в продуктовом магазине и пригласила смотаться в санаторий, искупаться в термобассейнах. Все местные подростки туда бегали. Делов-то: перебираешься через забор, нагло идёшь в гардеробную, берёшь полотенца (опять же, нагло) и вэлком, как говорится, на курорты Краснодарского края. Никто никого не гонит. А если повезёт, то потом можно будет прошвырнуться на ужин в столовую. Тогда шведский стол был модной диковинкой…
Выхин смотрел на себя молодого как бы со стороны, но при этом сам же ощущал тающий снег, забившийся за шиворот, покалывание мороза на щеках, рыхлый сугроб, в котором болтался, как рыба на берегу. Так часто случается в снах – сознание проматывает плёнки из прошлого, оставляя человека в стороне, невидимым наблюдателем с мыслями и эмоциями, но при этом сращивает его с самим собой из прошлого.
Элка рассмеялась, прикрывая рот рукой в варежке. Какая же она была красивая – молодая, пятнадцатилетняя Элка. Вся жизнь у неё была впереди.
– Вставай уже, великан, – сказала она, продолжая хихикать. – Мы так до ночи не доберёмся.
И он провалился в прошлое, как под лёд.
Юный Выхин стряхнул снег с колен, обтёр лицо. Ему стало неловко. Тут всё было чужим и пока ещё неизведанным. Таким оно и останется на много лет. Взрослый Выхин прекрасно это знал.
Элка потащила его вдоль сугробов налево от подъездных ворот. Где-то за их спинами заскрипели по гальке колёса подъезжающего автомобиля. Выхин оглянулся через плечо, увидел, как поднимется шлагбаум, открываются створки со «звёздами», а за воротами сверкающая от снега дорога, гирлянды, развешанные на фонарях, парковка, набитая автомобилями, гуляющие люди, стопки «ватрушек» и частокол лыж. В санатории кипела жизнь.
– Нас точно не погонят? – засомневался Выхин.
В Мурманске он был заводилой и не имел ничего против спонтанных приключений. Но здесь дела обстояли иначе. Сложно соваться в передряги, когда за спиной нет верных друзей, да даже не знаешь толком, куда бежать и где прятаться в случае чего.
– Разгар сезона. У санатория наполняемость – четыре с половиной тысячи человек. Думаешь, кто-то знает всех в лицо? Не смеши. Ты вообще за туриста легко сойдёшь.
– Почему?
– Нелепый и огромный. У нас в городе таких не водится. Всё, пришли. Нам сюда.
Элка показала на забор, одна плита которого была ниже, чем другие. Будто щербатый зуб во рту подростка.
– Подсади, чего ждёшь?
Он безропотно подсадил, уловив приятный аромат Элкиных духов. Перебрался сам, оцарапал ладонь о нервный осколок стекла, торчащий из бетона. С обратной стороны густо росли ёлки. Среди них удобно было прятаться. Свежо пахло хвоей. Метрах в трёх впереди по тропике пробежала галдящая стайка детей. Дождавшись, когда они отойдут достаточно далеко, Выхин и Элка продрались сквозь ёлки и вышли на тропинку. Выхин почувствовал возбуждающую дрожь, какая возникает, когда нарушаешь очевидные правила. С кем не бывало? К примеру, если нажать на дверной звонок неизвестной квартиры и убежать. Или взять в супермаркете конфету на развес и незаметно забросить в рот.
– Мы теперь официально посетители санатория, – хихикнув, шепнула Элка. – Пошли в гардероб. Там баба Валя, она в теме.
Гардероб располагался в одноэтажном здании у въездных ворот. Баба Валя – крепкая бойкая старушка с крашенными волосами – предлагала сдать одежду в обмен на местные курточки и болоньевые штаны с логотипами санатория. Всё по высшему разряду. Между делом, он спросила у Элки, принимает ли её мама заказы до лета или уже всё забито? Мама шила на дому, заказы принимала, а бабе Вале рада была всегда.
– А это что у нас за богатырь? – удивилась баба Валя, оценивая Выхина прищуренным взглядом. – Сколько в тебе роста? Пожалуй, детские курточки не налезут.
– Он приезжий. Откуда-то с Севера. Показываю достопримечательности вот, – затараторила Элка.
– Хорошее дело. Тут ещё кто-то из ваших гуляет, поищите.
Баба Валя подобрала Выхину куртку и нормальные штаны. Он погрузился в них, став визуально ещё больше, чем был. Элка восторженно присвистнула.
– Тебя можно пускать с горки без ватрушки, – сказала она. – Сэкономим!
Выхин посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся. Действительно, выглядел он нелепо и смешно.
Им выдали полотенца. Элка предложила сразу отправиться купаться, чтобы не терять времени. Термобассейн был главной достопримечательностью санатория. На втором месте – горнолыжные спуски в горах, но туда надо было ехать на автобусе по заявке, что не укладывалось в схему нелегального отдыха.
На улице было шумно и весело. По тропинкам бегали дети, где-то играла музыка, в нескольких метрах правее на растянутом экране крутили мультики. Светились и подмигивали многочисленные гирлянды. Выхин вздохнул полной грудью. Ему начинал нравиться город. Не такой тухлый, как показалось на первый взгляд.
Другой Выхин – постаревший на девятнадцать лет, с пачкой неврозов и неконтролируемых страхов – вспомнил чёрные кипарисы, раскачивающиеся в темноте вдоль тропинок под напором ледяного ветра. И ещё вспомнил, как Элка взяла его под локоть и потащила сквозь галдящую толпу пьяных людей, приговаривая: «Накупаемся! До омерзения». Это была странная фразочка, противоречивая. Тогда она показалась Выхину уместной, но всё действительно вышло «до омерзения».
Термобассейн был расположен в отдалении от корпусов, огороженный деревьями с одной стороны и открытый для прекрасного вида гор с другой. Вокруг бассейна ютились деревянные домики для переодевания. Оттуда то и дело выбегали люди в купальниках и плавках, проделывали короткий путь по резиновым дорожкам и ныряли в воду. Над бассейном клубился густой пар. Здесь было шумно и весело. Здесь хотелось задержаться надолго.
Элка зашла в один из домиков первой, долго переодевалась, потом вышла, обёрнутая в полотенце от тонкой шеи до щиколоток.
– Жду в воде! – подмигнула она и пошлёпала к бассейну.
Выхин тоже переодевался долго, стаскивая тёплую одежду. Он неожиданно смутился, потому что до этого как-то не думал, что будет купаться с пятнадцатилетней симпатичной девушкой один на один. Если на то пошло, он до этого вообще никогда со сверстницами не купался, а девушек в купальниках видел разве что в фильмах и в собственном воображении.
Но отступать всё равно было уже поздно. Выхин тоже завернулся в полотенце – не от холода, а чтобы немного сбить градус смущения – и побежал к бассейну. Элка плавала неподалёку. Волосы она всё ещё держала в платке.
– Прыгай! – закричала Элка. – Или нет, не прыгай! Вызовешь цунами! Лучше так спускайся.
Он послушно спустился по скользкой лестнице. Удивительные ощущение – когда верх тела ещё под властью лёгкого морозца, а ноги уже в теплой, почти горячей воде. Вокруг пахло баней, паром. Вокруг толкались и смеялись. Вокруг плавали и выпивали. Праздник жизни, не иначе.
Погрузившись «по шейку» Выхин неуверенно нащупал носками ног дно. К нему подплыла Элка, застыла на расстоянии вытянутой руки. У неё было красивое лицо в капельках воды. Глаза как будто стали больше, губы налились полнотой, щеки покраснели. И ещё вокруг витал аромат её духов.
– Чего смотришь? – фыркнула она. – Любуешься? Поплыли на середину.
– Я не уверен, – пробормотал он.
– Плавать не умеешь?
– Как-то не научили… На севере, знаешь, не сильно много мест для купания.
– Давай научу, богатырь. Это не сложно. Главное никогда ничего не бояться.
Она взяла его за руку и потащила «на глубину». Выхин не очень-то сопротивлялся. Не хотел сопротивляться. Минут двадцать он бесполезно бултыхался в воде, пытаясь освоить базовые навыки плавания. Едва не пошёл ко дну, нахлебался тёплой воды, по вкусу похожей на какое-то лекарство, но в конце концов умудрился проплыть несколько метров, не касаясь дна ногами. Элка была в восторге, наградила саму себя медалью «за обучение плаванию» и заставила Выхина ещё минут десять, до изнеможения, закреплять материал.
Он выбрался на берег первым, растеряв остатки сил. Побрёл к домику для переодевания, снова погрузил себя в теплую одежду. Когда вернулся к бассейну, застал Элку. Она сидела на бортике и болтала ногами в тёплой воде.
– Мне неохота выбираться, – сказала. – А ты какой-то шустрый. Мог бы передохнуть и ещё залезть.
– Я тебя подожду, – ответил Выхин и сел на лавочку. – Мне не сложно. Купайся, сколько влезет.
– А если я вообще никогда не вылезу?
– Тогда мне придётся сидеть тут вечность, – улыбнулся он.
За Элкой было приятно наблюдать. Она плавала с редкой женской грацией, нисколько не смущаясь людей вокруг, игриво, обращала на себя внимание, при этом постоянно ловила взглядом взгляд Выхина. Он тогда не думал ни о чём конкретно, но уже понимал, что хочет провести с Элкой много времени. Гораздо больше, чем с другими знакомыми.
Она плавала действительно долго, с явным наслаждением. Выхин успел немного вспотеть, потому что вокруг бассейна тоже было не по-февральски тепло. Он расстегнул куртку, стащил перчатки, принялся лепить из влажного снега миниатюрных снеговиков. Ловкие пальцы очерчивали лица, придавая снеговикам художественную реалистичность. За двадцать минут вдоль лавочки выстроились три снеговика, похожие на персонажей известных мультфильмов – Винни-Пух, Заяц, Ёжик в Тумане. Выхин лепил вдохновенно, особо не задумываясь. Он примерно так же и рисовал – когда злился, радовался или просто подступало острое желание перенести что-то на бумагу.
– Круто! – крикнула из бассейна Элка. Она подплыла к бортику, обхватила его руками и положила подбородок на запястья. – У тебя талантище, знал?
– Вроде того. Учился рисовать несколько лет. Ну и…
– О, Андрей, привет!
Элка обращалась к кому-то позади Выхина. Он обернулся и впервые в жизни увидел Андрея Капустина.
На вид Капустину было лет семнадцать. Светлые длинные волосы торчали из-под натянутой глубоко на лоб шапки, большие голубые глаза разглядывали Выхина, прощупывали. Капустин улыбался, но улыбка казалась натянутой. Шнурок наушников полз по шее и исчезал под пуговицами тёмного длинного пальто. Капустин выудил руку из кармана куртки, помахал Элке – при этом продолжая разглядывать Выхина.
– Ты как тут оказался? – спросила она. – Вроде на кино пошёл с пацанами? Или не?
– Дурацкое кино, не интересное, – ответил Капустин и кивнул, обращаясь к Выхину. – А ты кто такой, жиртрест?
Выхин поднялся со скамейки. Он был на полголовы выше Капустина и сильно шире в плечах. Выхин никогда не дрался, но его никогда вот так запросто и не обзывали. Захотелось втащить кулаком в улыбочку Капустина, размазать кровь по его пухлым губам и ямочкам на щеках.
– Что ты сказал? – глухо спросил он. – Ну-ка повтори.
– А вот и повторю, – продолжал ухмыляться Капустин. – Серьёзно, рыпаешься на меня, дружок? Мозги-то есть?
Между ними встала Элка, со скоростью пули выскочившая из бассейна. Её влажная кожа мгновенно покрылась крупными мурашками. От волос поднимался пар.
– Вы с ума сошли? – зашипела она, расставив руки. – Парни, вы идиоты? Чуть что, сразу драться? Это Лёва Выхин, он недавно приехал в город, на пятом этаже у нас в доме живет. А это Андрей – мой брат. Он дурной, но хороший. Переходный возраст, не обращай внимания. Неужели нельзя нормально познакомиться?
– Родной брат? – удивился Выхин. – Не похожи совсем.
– Не твоё дело, – сказал Капустин. – Вы что тут забыли вдвоём?
– Гуляем и купаемся.
Выхин хотел добавить тоже: «Не твоё дело», но увидел взгляд Элки и осёкся. Пробормотал негромко:
– Беги одевайся, замёрзнешь.
– Беги, беги, – добавил Капустин, всё ещё настойчиво разглядывая Выхина. Когда Элка направилась к домикам, он сказал. – Слушай, жирный, мне неохота, чтобы ты с моей сестрой тут зажигал.