– Ты убил Оливера? – спросила я, вглядываясь в ртутные радужки.
Эрик отрицательно покачал головой, отчего тревожная седина блеснула на солнце. Я вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Мы справимся с этим, да и рано еще паниковать. Просто нам мало что известно. Сейчас – дело.
– Нет, Вел. Я думаю, что он был мертв еще за пару дней до того, как мы начали брать верх, – Эрик сложил руки на груди и отошел от окна, – вернее, думаю, что именно из-за этого мы и победили. Некому было восстанавливать армию уродов.
В этом что-то было.
Тело, словно воск стекающее с алтаря.
Все, что я высосала из него, теперь отравляло меня.
– У него Книга Безмолвной, – тряхнув головой, отвернулась, – но я знаю ее наизусть. Пока не понимаю, что, кроме слов воскрешения, в ней могло понадобиться Чудовищу.
– Хватит гадать. Собирайся, эксперт по вопросам некромантии Крейн, – Эрик хмыкнул, – пора в Башню.
С того момента, как мы миновали стеклянные двери, происходило нечто странное. Все, здоровающиеся с Крейном, тут же срочно куда-то испарялись. В воздухе висел страх. Не ко мне. Они почему-то боялись Эрика. Словно знали что-то, что могло его разозлить. Людей было немного, и все тянулись куда-то на нижние этажи.
Не успев хорошенько поразмыслить на эту тему, я отвлеклась. Было на что. Цокая каблуками, к нам приближалась Елена. Правильнее будет сказать подлетала. Осирис, облаченная в неприлично обтягивающие все ее прелести высокие джинсы, выпрямив спину, с угрожающе подпрыгивающим бюстом, преодолевала пространство так, будто на ее ногах сейчас были не десятисантиметровые шпильки, а заношенные, покрывшиеся от времени въевшейся грязью удобные кеды типа моих. Белые волосы девушки бесконечным шелковым полотном рассыпались по плечам, гипнотизируя и не позволяя оторваться. Поежившись, я посильнее затянула еле державшийся на затылке хвостик. Еще мокрые после наспех принятого душа, прилизанные и одновременно торчащие во все стороны волосы добавляли мне убогости на ее фоне. Из-за открывшейся картины я даже не сразу почувствовала ее тревогу.
Осирис схватила Эрика за руку, кивнув мне. Улыбнувшись, я хотела отвернуться, но тонкие пальчики обвились и вокруг моей руки. От удивления брови поползли на лоб. Марил держала крепко нас обоих, призывая внимание.
– Что бы сейчас ни произошло там, внизу, держите себя в руках, – Эрик хмыкнул, а Елена дернула его за руку, – оба, Крейны. Сцепите зубы, не знаю, – Осирис дернула руками, но тут же схватила нас обратно, – заблокируйте друг друга, как вы это делаете. Но ни единого движения.
Волнение Осирис усиливалось. Глаза девушки лихорадочно блестели, а на губах застыли следы укусов. Пальцы на моей кисти подрагивали, убеждая меня в том, что грядет нечто действительно ужасное.
Елена повернулась ко мне, нервно облизав губы.
– Правящие и некроманты здесь, – сглотнув слюну, Елена прокашлялась. – Прик и ваш главный. Велели созвать всех и сказали, что без вас не будут начинать.
Дыхание перехватило. Кажется, дрожь Марил передалась мне. Марсель и Старейший? Что происходит? Одними губами Елена прошептала «пожалуйста». Да, что бы ни случилось, это явно не веяло ничем хорошим. Окинув нас взглядом еще раз, Елена сделала шаг назад и пошла вниз.
– Эрик, он Правящий. За нападение на него – смерть. Помни об этом, прошу тебя.
Крейн сделал шаг вперед, но остановился. Напряженные плечи расслабились. Эрик приходил в норму, пытался справиться.
– Главное – ты не забудь, Вел.
До зала мы добрались быстро, протиснувшись сквозь толпу.
Марсель, словно сошедший с обложки журнала, сидел недалеко за трибуной, положив ногу на ногу. С лживой заинтересованностью он слушал, что ему говорил Старейший. Мант был облачен, словно перед ритуалом. Все письмена Безмолвной на его торсе выше пояса послушно предстали публике, ничем не прикрытые. Несмотря на свой возраст, Старейший был хорошо физически подготовлен, поэтому зрелище завораживало и пугало одновременно. Ни единого чистого места. От количества знаков его кожа казалась абсолютно черной. Лицо, веки, пальцы на руках. Даже уши. Надо признать, что некроманту тоже было скучно в обществе Марселя. Эти двое просто играли спектакль. Не для нас. Мы здесь за чем-то другим.
Низкая милая девушка Рабос упала на колени перед Осирисом, склонив голову. Даже не поворачиваясь к ней, Прик качнул пальцем, позволяя той подняться. Внутри противно заскрежетало. Желание вцепиться в горло высокомерной морде сжигало изнутри. Не отводя взгляд от пола, девчонка что-то прошептала на ухо Осирису. Марсель тут же бегло осмотрел ряды. Затеряться мы точно не могли. Эрик слишком выдающегося роста. Ну и, во-вторых, все держали от нас приличную дистанцию, зная, какое дело мы расследовали. Предполагая, зачем сюда явились эти двое.
Кивнув, Марсель поднялся, поправляя брюки. Его шаг к трибуне был уверенным, но неспешным. Старейший повторил за ним движение, но остался слегка позади Осириса.
– Смотрящие глазами Всевышнего, приветствую вас в вашей обители! – подняв руки, Марсель призвал к аплодисментам. Тихие неуверенные хлопки разнеслись по залу.
– Сегодня великий день. День, когда некроманты стали полноценными членами нашего общества! – тревога и непонимание понеслись по залу, а я сделала глоток, нечаянно пересекаясь с потоком Старейшего,. – Так почему же так, спросите вы? Столько лет эти люди были непризнаны, считались опасными и неугодными Всевышнему. Но совсем недавно, как вы знаете, произошло горе, которое затронуло девять благородных семей, – театральная пауза, в которой Марсель наигранно прочищал горло, промакивая сухие глаза платком, затянулась, – несчастье, с которым Эпис был не в силах справиться самостоятельно.
В такое время нам с вами, каждому человеку, нужны те, кто могут помочь, подсказать то, до чего мы сами по причине своей веры не в силах дотянуться. Моя дочь, – прикрыв веки, Марсель пытался справиться с голосом, но в этом зале только двое знали наверняка, что никаких эмоций он сейчас не испытывал, – моя девочка, Лилиан, пала жертвой безумца. И я благодарю Всевышнего, каждый день благодарю и молю о здоровье для человека, открывшего нам этот новый Мир. Ведь герои живут среди нас.
Человек происхождения не менее благородного, чем я сам, Осирис, который смог переступить через гордость и предрассудки и подать прошение о привлечении некромантов к расследованию. Тогда я считал его безумцем. Даже выступал против, – прокашлявшись, Марсель потер горло, будто ему было больно говорить, – но не иначе как чудом Всевышнего большинство голосов правящих выступило за предложение этого человека. Я говорю тебе спасибо, Эрик Крейн. От своего лица, от лица каждой семьи, от лица всех некромантов, которые ступят на землю Эписа. Герой Эписа, герой Бесконечной войны. Твой отец гордился бы тобой. Достойнейший Крейн. Браво! – Марсель захлопал, а я недоуменно посмотрела на Эрика.
Пока шум оглушающих аплодисментов раздражал слух, я пыталась понять, что происходит. Марсель не испытывал благодарности. Наоборот, произнося каждое слово, он торжествовал, предвкушая что-то. Эрик вопросительно смотрел на меня, а я покачала головой, давая понять, что еще не разобралась.
– Как ни странно, дорогие друзья, герои бывают не только благородного происхождения, – смешок, прокатившийся по залу даже не зацепил меня. – Мой добрый товарищ, теперь уже партнер, глава общины некромантов, мант Назар, очень быстро ответил на прошение, предоставив двух лучших своих людей. Мы не приняли их как полагается – и это наша вина, друзья. Но им и не нужно было наше признание. Эти люди с несгибаемой волей шли к своей цели. Они пришли помочь – и помогли. Тем, кто презирает их, кто ненавидит и боится, – Марсель аккуратно положил Книгу на трибуну, картинно сложив руки у груди. Ресницы на приопущенных веках дрожали. – Каждый день, когда в Эпис приходит ночь, около могилы своей девочки я взываю к Безмолвной. Прошу сил и долгих лет для бедной девочки, которая чудом выжила на Войне, чтобы предотвратить сейчас ужас, надвинувшийся на Эпис. Я молю о щедрых дарах и сытых днях, об открытых Вратах и о признании в обществе для тебя, манти Валери Крейн. Дом гордится тобой, девочка, – ухмылка в голосе была практически ощутима на пальцах, – браво, достойнейший из Рабосов! С сегодняшнего дня Валери входит в ряды Смотрящих. Ведь цель – не допускать таких катастроф больше.
Пропитанные презрением, но вежливые аплодисменты достались и мне. Поймав взгляд Марселя, я уловила довольную ухмылку. Сейчас начнется. Невольно схватив Эрика за рукав, я постаралась дышать спокойнее.
– На самом деле это история про сотрудничество, друзья. Про то, что единое равноправное общество способно творить чудеса. Побеждать в войнах, находить лекарства от болезней. Всего этого мы можем добиться лишь сотрудничая. Только что я рассказал о двух людях, ставших героями, совершенно разных, но похожих в одном, – Марсель смотрел прямо мне в глаза, не отрываясь, – у них обоих было достойное воспитание. Эрик сын моего давнишнего друга, чистейший Осирис, естественно, получал самые правильные наставления с самого детства. Такие неминуемо становятся героями. Но Валери, – вздохнув, Марсель развел руками, – ребенок с гнилой кровью, воспитанный в Доме. Да, нам всегда казалось, что меры, применяемые там, немного жестоки для детей. Но ведь сейчас мы видим действие этого воспитания. Сам Эрик, да и моя дочь, тоже продолжительное время провели в стенах данного учреждения. Выросли достойными людьми. Поэтому, посовещавшись с некромантами, мы приняли решение, – вздохнув, Марсель глотнул воды, – во-первых, каждый ребенок со смешанной кровью, несмотря на то, признан он родителями или нет, по достижению полугодовалого возраста отдается в Дом, – энергия Крейна дернулась, но я успела выставить щит.
Старейший усмехнулся, заметив движение, но промолчал.
– Все образовательные учреждения благородных для блага таких детей закрыты для них. Во-вторых. Помните! Если мы хотим добиться равноправного общества – мы должны дать соответствующее воспитание каждому! Поэтому в образование таких детей теперь включены уроки некромантии. По достижению восьмилетнего возраста каждый Рабос проходит процедуру снятия энергии и отказа от даров Всевышнего. Ну и в-третьих, – Марсель уже даже не пытался скрывать злорадство, – в течение недели Смотрящие обязаны изъять всех таких детей из семей и передать на воспитание Сестрам. Вместе мы построим великий Эпис! Где найдется место каждому его обитателю. На этом у меня все, друзья.
Рука Эрика была напряжена так, что казалось, что тонкая ткань рубашки сейчас треснет под этим напором. Хватая ртом воздух, я вдохнула поток. Ненависть, исходящая от Крейна, стала моим сегодняшним ужином. Жадно глотая все, до чего могу дотянуться, пыталась успокоить Эрика. Осирис быстро выдернул руку, не давая мне впасть в беспамятство. Я не успела его одернуть, как он уже двинулся по направлению к Марселю. Крейн ничего ему не сделает. У Эрика хватит ума.
Старейший удалялся к выходу. Шанс. Развернувшись на пятках, я побежала, перекрывая ему дорогу. Слегка запыхавшись, пыталась отдышаться, глядя в покрытое письменнами лицо.
– Старейший, – вымолвила я, успев заметить краем глаза приближающуюся Елену.
От пощечины мое лицо дернулось. Не успела я проморгаться, как второй удар наставника повернул мою голову в другую сторону.
– Минуточку, – голос Елены раздался рядом, но я вытянула руку, останавливая ее.
Только не вмешивайся.
– На колени, некромант, – его потоки скользнули по моему телу, сжимая и подчиняя его.
Принося боль. Он специально делал резко, чтобы показать силу. Мышцы ломало, ведь движения были неестественны. В Мире, где потоками жизни управляет не так много людей, я периодически забывала, что значит подчиняться. Опустившись на колени, почувствовала, как купол жизни Старейшего накрыл меня, обрезая доступ моим нитям. Поток сжал горло, позволяя дышать, но не давая поднять голову.
– Старейший, пожалуйста, – я сглотнула слюну, – они же дети. Не все перенесут переход. А те, кто перенесет, – прокашлялась, потирая шею, – это же армия бездушных солдат.
От напряжения капли пота выступили на лице. Инстинкт самосохранения кричал противиться, но ему нельзя было. Одно движение – и меня снова нет. Старейший не испытывал чувств. Истинный некромант. Расчетливый, властный и с камнем вместо сердца.
– Дочь, – татуированное лицо наклонилось к самому моему уху, – какой из законов ты не успела нарушить?
Поток на шее сжался сильнее, заставляя меня закашляться.
– Я чувствую прикосновение мертвого в твоих нитях. Клочки воссозданной энергии, плавящие твою жизнь, – Старейший поднял мое лицо, отчего я чуть не задохнулась, – еще и ребенок, Дочь. Ты осознаешь, в кого превращаешься, Валери?
– Безмолвная возвращала меня дважды, – прошипела я, контролируя, о чем говорю.
Блеск в глазах Старейшего мне не понравился. Злая улыбка рассекла лицо, ломая полотно татуировок блеском зубов. Некромант прищурился, приближая лицо к моему.
– А не приходило ли тебе в голову, Дочь, что она просто не принимает тебя? – капли слюны касались моего лица, отчего я поморщилась. – Манти Валери Крейн, почему ты никогда не задумывалась о том, чья ты дочь?
Недоуменно подняв брови, я прислушалась к Старейшему. Что-то промелькнуло в его словах, но что? Мысль ускользала.
– Оливер жил веками, Валери. Не потому, что так этого хотел. А потому, что был обречен на вечные муки, – потоки отпустили меня резко, откидывая в сторону.
Марил подбежала ко мне, опускаясь на колени. Девушка что-то щебетала, но я слышала лишь свои мысли.
Что будет с некромантом, если потянуть на себя энергию, смешав ту с жизнью?
Что будет с некромантом, если питаться мертвыми потоками?
Что будет с тем, кто, приняв Дары Безмолвной, обернет их против нее?
Но как еще можно было остановить Рэндала? Она же сама вернула меня. Дала выбор.
Холодная рука сжала внутренности, не позволяя сделать вдох.
И что же ты выбрала, Валери?
Разве ты просила вернуть тебя к жизни?
Нет.
Хотелось кричать. Орать во все горло, раздирая его. Лишь бы выпустить весь этот ужас. Навсегда избавиться от него, выскрести, выжечь. До боли хотелось орать, пока голосовые связки не лопнут.
В этом твой план, отец?
Превратить меня в Чудовище?
Я твой жуткий эксперимент? Вот это я для тебя? Новая попытка уничтожить все живое?
Вцепившись руками в волосы, я потянула изо всех сил, с удовольствием почувствовав треск и боль. Реальность уходила от меня, отодвигаясь все дальше. Вот отсюда родом мое безумие, Оливер? Раскачиваясь вперед-назад, я пыталась прийти в чувство, но не получалось. Моя жизнь. Каждый шаг. Все это ради того, чтобы сойти с ума и превратиться в тебя?
Кто-то кричал рядом со мной. Будто за толстым слоем воды, доносились голоса.
Я в Исиде? Странно, почему снова в ней? Что произошло? Меня ударило что-то и я тону? Тогда почему мне… сухо? Даже смешно как-то, в воде, а не чувствую ее. Смех вырвался сам. Нет, ну обхохочешься. Вытянув руки перед собой, пригляделась. Они расплывались в толще бурлящего потока. Но я точно в Исиде. Не хочется выбираться, так спокойно. Давно не было так хорошо. Уснуть и остаться тут навечно. Что-то внутри беспокойно ворочалось, но я лишь снова рассмеялась. Как же я скучала по тебе, Исида.
Поток ледяной воды выдернул меня, заставив подскочить на месте.
– Да не сожри твою душу Безмолвная, Бак! – отплевываясь, я смотрела, как вода стекает с меня на пол в кабинете Крейна. – Ничего умнее придумать не мог?
Осирис невозмутимо поставил ведро на пол, облегченно падая в кресло и снимая очки. Крейн сидел на полу, внимательно наблюдая за мной. Стоп. Мы в кабинете? Ужас противными щупальцами коснулся сознания, но я тряхнула головой.
– Сколько прошло времени? – спросила я, стуча зубами.
Бакстер кинул взгляд на часы. Но ответ раздался с пола.
– Шесть часов, Валери, – полный боли голос переворачивал внутренности, – шесть. Часов.
Сглотнув слюну, я осмелилась посмотреть на Крейна.
– Что я делала? – губы не слушались. – Я… причинила кому-то вред?
То, что мог натворить впавший в безумие некромант, ужасными картинками мелькало перед глазами. Нет, я не могла. Все хорошо. Просто устала.
– Нет. Сегодня все спокойно, – Крейн поднял на меня взгляд, отчего сердце сжалось, грозясь разорваться от переполняющих его чувств, – когда это началось снова, Вел?