– Хорошо, Элис, я могу тебе чем-то помочь, хоть и не имею подчинённых больше?
– Ты можешь.
– Говори, что делать?
2
Помощь
Корс постучал и вошёл в комнату Лиса и Карины. Он увидел, что Лис был один, он сидел за столом, уронив голову на руки. Бумаги на столе были сдвинуты в беспорядке, несколько листов валялось на полу. Лис приподнял лицо на звук открываемой двери, он по-прежнему был позорно раскрашен: вертикальные черные полоски под глазами, красный кончик носа и неаккуратно размазанный красный рот до ушей. Краситель немного поблёк, но был всё равно ещё очень хорошо виден. Когда Лис поднял голову со сложенных рук, колокольчик в его носу нестройно звякнул, слишком большой, он почти лежал на губах, заслоняя их.
– Добрый вечер, Элис.
– А-а-а, Корс, – протянул Лис, чуть скривившись, и в бессознательном жесте потянулся к своей маске, лежавшей рядом на столе, но в последний момент, словно передумав, не поднёс её к лицу, чтобы закрыть его, а в раздражении отбросил маску в сторону, на кровать, только застёжки громко звякнули.
От Корса не укрылся этот невольный жест понимания своего позорного вида, смущения и стыда от этого, он ухмыльнулся.
И Лис сразу же отреагировал на его ухмылку:
– Корс, признайся, у тебя встаёт на запах дерьма, да?
Корс замер:
– Элис.... ну я ведь по-хорошему пришёл!
Корс «слышал», что Лис внутренне буквально сжимается в комок, и вся его дерзость сейчас, по сути – маска, потому что как бы Лис не прикрывался ею, в глубине души он всё равно считал Корса лучше себя, выше, благороднее. Это было вбито в его голову с самого детства – испытывать преклонение перед чёрными господами. Лис был крутым, но в душе оставался «сраной полукровкой», что бы он ни делал. Он переубедил в этом окружающих, и они считали его отличным воином и стратегом, уважали и любили, не обращая внимания на внешность и происхождение. Но себя Атли Элис переубедить не мог, и так же, как сам Корс внутренне считал себя выше простых смертных, Лис внутри считал себя дерьмом, недостойным и убогим. Но только глубоко внутри, и это несмотря на то, что Никто, облагородив его внешность, сильно поднял ему самооценку, но всё равно не до такой степени, чтобы Лис нашел успокоение. Для этого Никто нужно было сделать его истинным чёрным, высокого роста, долгожителем. Таким, как Арел, таким, как Корс. Корсу стало жаль Лиса. Снедаемый своими страстями, он страдал, все остальные казались ему лучше. С одной стороны, Корсу это льстило, но с другой, он понимал Лиса всё больше и больше, и считал наказание слишком жестоким и тогда, и сейчас. Мало того, что они опустили его в Пределе, они продолжали это делать и в Форте, не позволяя ему вытащить позорный колокольчик из носа и стереть клоунский грим, издеваясь над ним изо дня в день. Корс знал, что князь Арел несколько раз отводил Лиса в ванную комнату и там бил и трахал. Корс был в комнате с Ником, когда Арел сделал это при них. Арел привел Лиса, оторвав его от дел, и тот, опустив голову и ни на кого не глядя, молча прошел за князем. Очень скоро Корс услышал из-за двери глухие звуки ударов, нестройный звон колокольчика и полные удовольствия стоны князя. И ни звука от Лиса. Корсу стало не по себе, и он ушел, и, может быть, после того как он ушёл, Никто и Арел продолжили и вдвоем мучили свою жертву. А ведь Элис был командир их армии, и ему нужно было выполнять дела и решать множество разных вопросов. Но, похоже, это никого не волновало, и Лис был вынужден носить маску и претерпевать тотальное унижение от безумного князя. Корс сейчас твёрдо решил, что будет просить за него, просить отменить это глупое и неуместное наказание, в котором не было никакого смысла.
Лис встал, и от Корса не скрылось, как невольно исказилось его лицо. Он поморщился, потому что колокольчик при каждом его движении позвякивал.
– Элис, – Корс вдруг подумал, что у бедняги даже нет нормальной фамилии, а вместо неё женское имя его матери-шлюхи. И Корс, называя его по фамилии, называл его женским именем. Каково это, отзываться на имя шлюхи?
– Лис… я пришёл помириться. И сказать, что мне очень жаль, я сочувствую и считаю несправедливым то, что сейчас происходит.
– Мне без разницы, – сказал Лис, и колокольчик звякал от каждого его слова.
– А где Карина?
– В гостях у Лилы.
– Ты её отпустил?!
– Она устала от меня, и она закрыта.
– Знаешь, – Корс запнулся, но тотчас решительно продолжил, – я забыл, что ты делал с Кариной. Ты её муж. И я буду просить Ника и Арела перестать мучить тебя.
– Мне не нужен защитник, – резко бросил Лис, – и твои ухмылки. Проваливай!
Корс протянул ему аккуратную стопку бумаг:
– Это называется логистика. Вот логистика по походу, она составлена на основе ревизии. Если ты будешь чётко следовать этому плану, то у нас не будет голода.
И Лис взял листы:
– Спасибо, – сказал он.
– Э… Лис, сколько тебе лет?
– Тридцать два.
– Сколько?!
– Тридцать два, может, чуть меньше или чуть больше. Но примерно тридцать два.
– Может, больше?
Лис покачал головой:
– Нет, я помню. Даниэль Красс спрашивал у матери. И потом, мне отец тоже сказал.
– И когда у тебя день рождения?
– Ну, прямо точное число я не знаю, конечно. А что? Не похоже?
– Честно, без обид, но нет. Ты выглядишь старше. А получается ты немногим старше Карины, и вы совсем молодые были, когда встретились.
– Да, – сказал Лис, – но я уже несколько лет воевал на стороне красных тогда.
– Я думал, тебе минимум тридцать пять. Получается, что если бы не Ник, ты бы и до тридцати пяти не дожил. Просто умер бы от туберкулёза или язвы.
– Или погиб в бою. Корс, какая разница, меня одна только мать три раза убить пыталась и не смогла, и еще Карина. И красные. И чёрные меня повесить хотели не так давно. Я всю жизнь хожу по краю.
– У тебя точно девять жизней!
– Ага, и все херовые.
– Не спорю, ты пережил много унижений и страданий, и они не сделали тебя лучше, а только озлобили. Мне очень жаль. Но ты имел уважение отца. Ты имел власть и был победителем.
– Да, у меня было не меньше твоего, Корс.
– Опять ты меряешься. Ну что за привычка – сравнивать постоянно себя с другими. Каждому своё. Знаешь, Ник и Арел тоже презирают людей, им плевать, насколько человек велик, для них он все равно кожаный мешок с дерьмом. А для тебя все люди лучше, чем ты. Может, стоить поучиться у Демона и перестать считать других такими славными, перестать пытаться доказать людям что ты не хуже них?
– Когда ты перестанешь учить? Читать свои лекции о том, как кому надо поступать? Ты все время поучаешь. Это твоя поддержка?
– Я буду просить за тебя! Даже если и мне за это достанется. Я и так уже раскрашен и украшен не хуже твоего.
– Да, – сказал Лис, – игра была равна, играли два говна.
– Прекрати! Лис!
– Почему ты перестал называть меня Элис?
– Не хочу. Это имя твоей матери, оно… как вы говорите… зашкварено.
Лис усмехнулся.
– Твоя мать… она стала заниматься этим ремеслом, попав в тяжёлые жизненные обстоятельства, а где был твой красный отец?
– Корс, он просто поигрался с чёрной девчонкой и забыл про неё.
– Она вернулась к чёрным, и они её наказали?
– Да.
– Она была в тюрьме?
– Да.
– А где в это время был ты?
– Я был вместе с ней, женщин часто сажают в тюрьму вместе с их маленькими детьми, ты же знаешь. Потом нас выпустили.
– Но её позорно пометили как шлюху и сделали несмываемые стрелки на глазах, да?
– А как ты думаешь? – сказал Лис.
– Не представляю, каково это…
– Правда? У тебя ведь они нарисованы тоже.
Корс проглотил издёвку:
– Я, кажется, начинаю привыкать к твоему несдержанному языку. И знаешь, имя Атли тебе действительно не идёт. А имя Сигмер – оно слишком чужое, непривычное, это имя красных. Тебе действительно лучше всего подходит твоя кличка, и даже Карина тебя так называет. – Корс улыбнулся.
И Лис улыбнулся ему в ответ. Увидев его треугольные зубы, Корс не сдержался и покачал головой:
– Я сейчас понимаю, что поступал предвзято. Что я вёл себя бестактно и был груб. А ты ведь никогда в полную силу не давил меня, терпел. Ты только делал мне больно через мою дочь.
– Я люблю её. Ты кое-что стал понимать, а про нас с Кариной так и не понял. Я ведь терпила в этих отношениях! Она – моя слабость. Она умрёт, и я умру!
– Но зачем тогда ты таскаешь её повсюду за собой и пихаешь на передовую?!
– Да потому, что ни минуты не могу без неё!
– Вот что даёт тебе силы не любить Демона, у тебя есть Карина! Но она тоже любит тебя, не сомневайся, я знаю, – уверенно сказал Корс и вспомнил про Нидже. И про князя Арела, и Никто, и Зафа, да-а-а…
А Лис взял сигарету и молча закурил.
Корс вошёл в комнату с медведем на стене.
Никто лежал на кровати, не шевелясь.
Но Корс был решительно настроен просить за Лиса с твёрдым намерением прекратить уже наконец этот беспредел.
– Ник?
Никто не отвечал и не шевелился.
– Ник, всё в порядке? – осторожно спросил Корс, что-то было не так, и он почувствовал это.
Никто тяжело приподнялся, его лицо закрывала маска, из щелей на Корса «смотрели» чёрные пустые глаза. Он просто сидел, повернув голову в сторону Корса, и молчал.
– Где Арел? Верный?
– Я отправил их на конюшню, а что? – всё же, к облегчению Корса, ответил Никто.
– Почему ты тоже не поскачешь на своём коне?
– Не хочу.
– Почему? Ты ведь так любишь его.
– Я не хочу ничего, – сказал Никто и снова упал на кровать.
– Ты который день не снимаешь маску и спишь в ней.
– Я приклеил её к лицу.
– Но зачем?!
– Зачем?! Чтобы не сотворить с этим лицом ничего! Не испортить его ещё сильнее.
– Боги, нет, – прошептал Корс, – куда уж сильнее, там уже все испорчено!
– Я знаю, что «нет», поэтому я приклеил эту ебаную маску к лицу, – закричал Никто и вдруг совершенно неожиданно и очень быстро схватил свой нож и со всей дури воткнул его в бедро хромой ноги.
Кровь брызнула в разные стороны.
Корс изменился в лице:
– А-а-а! Прекрати! Прекрати! Оставь в покое это тело! Хватит калечить это тело!
– Блядь, я сейчас отрежу себе эту хуевую ногу! Не подходи, Корс! Не подходи лучше!
Корс бросился вон из комнаты, он бежал за Лисом, ему казалось, что Лис лучше знает Никто, и лучше знает, как с ним обращаться и гасить его припадки:
– Лис! Лис!
Лис вбежал в комнату, Никто сидел на полу, к счастью, он ничего не успел себе отрезать. И Лис, к изумлению Корса, быстро подошёл и ударил Никто что есть силы ногой, правильно сказать, вьебал ему под дых, а потом кулаком в висок, и Никто от удара в голову, кажется, потерял сознание.
Лис повернулся к остолбеневшему Корсу:
– Вот так, так снимаются эти припадки. Его нужно ударить и отвлечь. Желательно сразу вырубить. Он вырубается, потом приходит в себя уже более-менее нормальным. Он не накажет тебя за это, не бойся. А если так не сделаешь, не загасишь его, он разойдётся, и будет только хуже, потом его вообще не успокоишь.
– Ты ненормальный?! Ты его слишком сильно ударил!
– Ненормальный? Ты охуел?! Кто здесь нормальный? Кто?! Ты с ними столько времени проводишь, ты своего нормального Ника хорошо рассмотрел? – Лис красноречиво перевёл взгляд на ногу Никто, из глубокого пореза продолжала течь кровь.
– Обдолбанным его видел? Когда он упоротый и ему весело? Его любимое занятие – доебаться до члена или жопы Арела или до своего собственного, и загнать себе туда всё, что попадется под руку. Или ебать Арела несколько часов без перерыва. Ты плохо представляешь, Корс, всю степень ебанутости его и Арела, и что они делают. Когда Никто упарывается до невменяемости, он калечит Арела и себя, и ему похер, что остаются шрамы. Это его единственное любимое времяпрепровождение. Ты его тело, его лицо видел?
Корс зажал уши:
– Боги, ну почему нельзя обойтись без такого обилия нецензурных слов!
– Потому что то, что они делают, никак нельзя больше назвать!
Никто зашевелился с тихим стоном:
– Ли-и-ис, где твои наручники? – Никто протянул руки, – закрой меня.
– Может, тебя прицепить к трубе?
– Я её вырву, наверное, – Никто поднял своё обезличенное лицо на Лиса, – Лис, я разрешаю тебе стереть маску шута и вытащить колокольчик. Ты нужен своим солдатам. Будь таким, каким я сделал тебя в Пределе.
– Чернобуркой? – Усмехнулся Лис, он достал свои наручники, с которыми никогда не расставался, но не спешил закрывать ими руки Никто.
– Чернобурка дороже, чем обычная лисица…
– Твои нечистые скоро придут?
– Им остался примерно один день пути до Прибрежного.
– Может, съездите им навстречу? Развеешься, займёшься чем-нибудь и отвлечёшься от своего безумия?
– Да, – согласился Никто.
А Лис посмотрел на Корса и сказал:
– Спасибо, – и вышел.
«Но я ещё не успел попросить за тебя, о чёрт!»
3
Поездка
Чёрная вода гулко чавкала за бортом плота-парома. Никто сидел, прислонившись спиной к бортику, согнув ноги в коленях и положив на них выпрямленные руки, его голова была низко опущена. Он не шевелился.
Корс внимательно посмотрел на него:
– Ник, ты под кайфом?
Никто чуть поднял лицо, закрытое маской:
– Да-а-а, – протянул он.
– И сильно? Обдолбался на глушняк? Да, Ник?
– Э-э-э… да, – ответил Никто чуть более внятно, но на нечистом, – «Ник, ты под кайфом», – повторил он и тихо засмеялся.
– Боги, ты конченный! Ты реально конченный, и ты схватишь передоз опять!
Никто ничего не ответил, снова уронил голову между рук. И Корс видел сейчас только его белую макушку и длинную чёлку с чёрной прядью.
– С тобой действительно трудно! Ник… я не понимаю. Тебе так плохо в человеческом теле? В нашем мире? Прямо вот так невыносимо?
– Отстань, как вы мне все надоели!
– Ник, говори со мной на чёрном, пожалуйста.
Никто снова приподнял голову, и поправил волосы, чуть убирая их с маски:
– Мне нормально, – сказал он на чёрном, всё же отозвавшись на просьбу Корса.
Арел, стоя неподалёку и придерживая под уздцы своего коня, по своему обыкновению молча слушал их разговор. Чуть усмехнувшись, он поднес к губам флягу нечистых, сделав из неё хороший глоток.
– Ник, – продолжил Корс, – мне кажется, ты не то делаешь. Ты сходишь с ума от своей якобы ограниченности в этом теле. В тебе слишком много гордыни и нет смирения. Вернее, ты совсем неправильно его понимаешь, ты путаешь смирение с унижением.
– Ты как будто понимаешь!
– Да, я понял.
– А, ну конечно, безупречный Витор Корс, который всё знает и понимает!
– По крайней мере, я стараюсь. Я иду по этому пути. Я примирился с Лисом, и я понял его. А ты продолжаешь издеваться над ним и унижать, да, потом ты разрешаешь ему стукнуть себя по голове, но это не смирение! Это извращение! А я осознал, что полукровка не хуже меня, что он такой же! Он тоже человек! И мы равны. А ты не-е-ет! Ты, Демон, не хочешь принять тот факт, что ты такой же, как мы!
– Вы – мыши!
– А твои крылья теперь чёрные! И поломанные. Твои крылья были сломаны, я почувствовал это, и мне было очень страшно. Что такое Буствич?
– Мир дерьма, ничего особенного, – ответил Никто, к разочарованию Корса, довольно равнодушно, – просто Мир Дерьма, как и все остальные.
– Да что с тобой происходит?!
– Ничего, – Никто пожал плечами, – со мной ничего не происходит.
– Ты понимаешь, что плохо выполняешь задания и свои Миссии?
– И что? А, ну да, так ты говорил Арелу десять лет. Он старался и выполнял. Он старался для тебя, а ты его разлюбил!
– Как твой Бог-отец? Он отрёкся от тебя, разлюбил и жестоко наказал, лишив голоса и глаз. У тебя нет своего голоса, ты хрипишь. И глаз нет. Говорят, глаза – зеркало души, у тебя вместо глаз пустые стекляшки!