Пока добрался до люка, был уже на последнем издыхании. Открыл и уже буквально сполз вниз. Втащить продукты сил не было, я ввалился в дом и рухнул на пороге, покрываясь инеем, как вынутая из морозилки бутылка. Кстати, о бутылках…
— Дорогая, хочешь красного сухого вина? Подогретого, с пряностями и мёдом? — прошептал я, как только подбежавшая в панике супруга освободила мою голову от капюшона и маски.
— Боже мой, милый, до чего ты себя довёл! — всплеснула руками жена. — На тебе лица нет!
— Черт с ним, с лицом, — я попытался махнуть рукой, но не смог, мне показалось, что гравитация у нас дома, как на Юпитере, и я сейчас растекусь по полу прихожей склизкой лужицей. — Вина-то хочешь?
— Да, конечно! — кажется, у жены на глазах слезы, но я не могу сфокусировать зрение. После абсолютной темноты поверхности даже тусклое аварийное освещение режет глаза.
— Тогда тебе придётся притащить мешки… — выдавил из себя я. — Мне уже никак…
Глава 14. Борух
— Замолчи, отдышись, подумай, — жёстко прервал майор открывшего уже рот Успенского, — точно ли это надо услышать рядовому составу?
Он кивнул на бледных с прозеленью солдат, орудующих лопатами в клетках.
— Отойдем, — сказал лейтенант тихо. Борух заметил, что руки его подрагивают.
— Что случилось?
— Там Кузнецов… Он…
— Он что?
— Не знаю… — признался Миша. — Дверь заперта, не открывает, а главное… Дырки.
— Какие дырки, горе ты моё? В жопе у тебя дырка! Можешь доложить обстановку нормально?
— Пулевые отверстия, — поправился лейтенант, — в двери кабинета. Стреляли изнутри. Подполковник не отзывается, дверь заперта. Дневальный отсутствует. Дежурный по связи отсутствует. Да там вообще никого нет! И тишина такая…
— И мёртвые с косами стоят, — невесело усмехнулся Борух.
— Почему с косами?
— Эх, молодёжь, — покачал головой майор, — неважно. Табельный твой где?
— В сейфе…
— И мой. Чувствую себя голым. Давай-ка в казарму зайдём. Заодно личный состав взбодрим, чтобы лишнего не придумывали.
В казарму он влетел так стремительно, что дневальный даже не успел принять уставную позу, а так и застыл с открытым ртом и пальцем в носу.
— Как стоишь, обезьяна! — рявкнул на него майор. — Ты на тумбочке стоишь или на лиане болтаешься? Ты ещё в жопу палец засунь, гамадрил бритый!
Солдат подскочил и вытянулся, нервно выпучив испуганные глаза.
— Ключи от оружейки, быстро!
— Но, товарищ майор, только по тревоге…
— Тогда — ТРЕВОГА! — заорал Борух и тихо добавил. — Вот балбес-то, прости господи…
Солдат судорожно пытался отцепить от ремня ключи, а второй дневальный, заметив в коридоре офицера, уже кричал «Рота-а! Становись!» Из казарменного помещения послышался грохот сапог рядовых второй роты, торопящихся на построение.
Борух, оттолкнув бестолкового дневального, одним движением сорвал ключи с ремня и шагнул в казарму.
— Сержант Сергеев, сержант Птица, ефрейтор Джамиль — ко мне!
Трое солдат, торопливо подтягивая ремни и застёгивая пуговицы, кинулись бегом по проходу между кроватями. Мешакер командовал редко, предпочитая говорить спокойно, так что все поняли, что случилось что-то экстраординарное. Ну и слухи о происшествии в «собачнике» по казарме, конечно, расползлись.
— Птица и Джамиль, получить в оружейке автоматы и по два рожка — пойдёте со мной. Сергеев, возьмите пять человек, получите оружие и проверьте посты у склада, столовую, технический парк и часовых на въезде. Остальные — считать боевую тревогу объявленной, не расслабляться и ждать приказа.
Борух повернулся к обалдевшему дневальному:
— Фамилия?
— Михайлов…
— Что-о-о?
— Рядовой Михайлов, товарищ майор!
— Так-то! Обеспечить выдачу оружия и боеприпасов немедленно. Оружейку держать открытой, заняв пост у двери. И если увижу, макак бесхвостый, что ты в носу ковыряешься — лично прочищу шомполом! Понял?
— Так точно!
— Выполнять!
К штабу шли неторопливо, оглядываясь. Сзади шаркали сапогами по асфальту растерянные солдаты.
— А где уборщики наши? — спросил лейтенант.
Борух посмотрел в сторону клеток — солдат не было, на земле валялись лопаты, ветер шевелил чёрные мусорные мешки.
— И инструмент побросали… Совсем распустились! — возмутился Успенский. — На нарядах сгною!
Майор только посмотрел на него мрачно, но ничего не сказал.
В коридорах штабного здания царила мрачная полутьма, тишина и совершенно абсурдное запустение. Не было на месте ни одного из дежурных, что само по себе ЧП. Борух заглянул на узел связи — пусто. Связисты категорически не имели права покидать пункт все разом — но их не было. Подняв трубку телефона ЗАС, он даже не удивился отсутствию сигнала. Молчал и обычный городской телефон, которым вовсю пользовались — вышку мобильной связи так и не починили.
— Ничего не понимаю, — растерянно сказал лейтенант, — где все?
За дверью кабинета подполковника тоже была тишина. Борух внимательно посмотрел на пулевые отверстия, потом показал жестом Михаилу и солдатам, чтобы они отошли от двери в стороны. Вздохнув, он решительно грохнул в дверь прикладом.
— Товарищ подполковник! Здесь майор Мешакер и лейтенант Успенский. Откройте дверь.
Выждав секунд двадцать, он отступил от двери на два шага, прикинул возможность рикошета, передёрнул затвор, и выстрелил. Старый АКМ с потёртым деревянным прикладом оглушительно бухнул в гулком коридоре, и замок вместе с куском филёнки влетел внутрь, оставив рваную дыру с торчащими щепками. Дверь распахнулась, открыв небольшой кабинет.
В кабинете был страшный беспорядок — деревянные стенные панели пробиты выстрелами, на полу блестели стеклянной крошкой стёкла от шкафа вперемешку с бумагами со стола. За столом сидело тело героического подполковника, все ещё сжимающее в руке именной «стечкин». Затвор стоял на задержке — подполковник отбивался до последнего патрона. Сидело только тело — голова старого вояки, крайне неаккуратно отделённая от разорванной шеи, смотрела на лейтенанта пустыми глазницами с ковра. Морщинистые плохо выбритые щёки неряшливо смялись, а на губах застыла кривая усмешка.
— Ну и ну… — тихо пробормотал майор. — За что его так? И ведь выстрелов никто не слышал…
Лейтенанта только тихо трясло. Если бы сейчас выскочил откуда-то неизвестный убийца, он бы, наверное, бросил автомат и с диким криком забился в угол, закрыв руками глаза.
— Тащ майор, слюшай, что делать будем, а? — Джамиль изо всех сил старался выглядеть бесстрашным джигитом, но автомат в его руках ходил ходуном.
— Может, к секретчикам, Борь? — с надеждой спросил лейтенант. — У них-то, поди, связь есть…
«Секретчиками» называли недавно образовавшуюся головную боль гарнизона. Они накрыли быстровозводимым металлическим куполом кусок степи, что-то под этим куполом рыли, вывозя грунт самосвалами и разбивая и без того паршивую дорогу, потом требовали личный состав на расчистку подходов и установку ограждений, потом притихли и занимались теперь чем-то своим, загадочным. Однако их пришлось как-то вписывать в караульную схему, которая из-за этого выпирающего за границы городка купола выглядела, как прыщ на жопе. При этом в купол никому хода не было, служащие там офицеры, хотя и стояли в гарнизоне на довольствии, никому не подчинялись и даже неизвестно, по какому ведомству числились. В общем, бардак, геморрой и нарушение нормальной командной цепочки.
Солдаты болтали, что там внутри, разумеется, сбитое НЛО, что там копают гробницу Чингисхана (и как выкопают, так всему и пиздец!), и что именно из-за «секретчиков» в расположении не работает сотовая связь. На НЛО и Чингисхана Боруху было плевать, но отсутствие сотового покрытия периодически создавало некоторые неудобства. Вот, например, сейчас.
Территория «секретчиков» была отделена от гарнизона высокой сеткой на стальных столбах и воротами с видеоглазком. Периметр охранялся гарнизонными срочниками, но внутрь их не пускали, надо было звонить, говорить в объектив, объяснять, что тебе нужно… Процедура глупая и унизительная, Борух каждый раз чувствовал себя при этом дурачком каким-то.
На этот раз, впрочем, унижаться не пришлось — индикатор селектора не горит, ворота приоткрыты. Майор пощёлкал клавишей вызова, никакой реакции не получил, и они просто прошли внутрь, направившись к входному тамбуру купола. Массивная стальная дверь была распахнута настежь, внутренняя притворена — а между ними висела плотная полупрозрачная занавесь из толстого полиэтилена, образуя как бы тамбур в тамбуре. На потолке смонтированы мощные ультрафиолетовые лампы.
— Что за хрень они тут устроили? — удивился вслух лейтенант.
— Чёрт их поймёт, — рассеяно ответил Борух, прислушиваясь к обстановке внутри купола. Там было, на его взгляд, слишком тихо, чтобы оказалось спокойно. Вот такой парадокс.
Он осторожно толкнул дверь стволом автомата и заглянул внутрь. Там было почти темно, свет не горел, пространство освещалось только через небольшие стеклянные секции вверху купола, которые изрядно затянуло степной пылью. Пахло порохом, кровью и говном — настоящими запахами войны.
— Внимание! — скомандовал Борух. — Прикрывайте, я захожу…
Скомандовал и сразу вспомнил, что за спиной у него не опытная сработавшаяся команда, а зелёный как огурец летеха и два срочника, не держащие автоматы, а держащиеся за них.
— Стоп, отбой! — сказал он быстро. — Вы мне тут, блядь, наприкрываете сейчас… Стоять тут, на шорохи не стрелять, в силуэты и тени не стрелять, в «ой, мне показалось» тоже не стрелять. Лучше всего вообще ни во что не стрелять, ну его нахуй. Дождитесь моего возвращения.
Борух осторожно шагнул в помещение, привыкая к пыльной полутьме купола. Запах смерти усилился, но ни движения, ни звука не было. Похоже, всё, что могло тут случиться, уже случилось. Возле входа начинался металлический сборный пол из рифлёных квадратов, но через десяток метров он обрывался в темноту — в центре круглого помещения находилась воронка раскопа, и свет туда не доставал. На полу стояли обычные армейские кровати, они были пусты и аккуратно застелены. «Значит, — подумал Борух, — никто тут этой ночью не спал. Но где они все?» По штатному расписанию «секретчиков» было двенадцать человек, в званиях от старлея до майора, но Борух не очень в эти звания верил. Ухватки у них были не армейские, больше на конторских похожи, а там со званиями свои игры…
Рубильник на стене обнаружил быстро, но он и так был в положении «включено». Дело было не в нём. Впрочем, ближе к провалу обнаружилась аккумуляторная стойка с подключённой к ней «люстрой» из шести автомобильных фар на прожекторной стойке. И вот её выключатель сработал, залив раскоп ярким, слишком контрастным и дающим множество ломаных чёрных теней светом. Однако главное он увидел сразу — в яме, залитой чёрной в синеватом свете фар кровью, лежали «секретчики». Разобрать, кто из них старлей, а кто майор, теперь было бы затруднительно — вид у тел был такой, как будто они на сенокосилку врукопашную ходили. «Гуляш просто какой-то», — подумал с содроганием Борух. В центре ямы — как выяснилось при свете, не такой уж глубокой, метра три-четыре, — торчали несколько грубо обработанных камней, образующих щербатый круг, в центре которого возвышалась идеально цилиндрическая колонна из чёрного матового камня. При взгляде на неё, Боруха охватило дежавю — он уже видел такую. И это странное, как бы тянущее под ложечкой ощущение от неё тоже вспомнилось. Вместе со всей неприятной историей, с этим связанной. «Кажется, я понимаю, что здесь случилось, — сказал он себе. — И мне это категорически не нравится».
Вокруг камней размещались стойки с электронными ящиками самого сурового вида, змеились кабели, громоздились какие-то научно-технические штуковины неизвестного предназначения. Они были обесточены, поэтому Борух счёл их не опасными. Однако связная аппаратура «секретчиков» — стойка с компьютерами и радиостанцией, — была разбита и покорёжена, будто её топором рубили. Кажется, кто-то тут сильно не любил передающую аппаратуру…
Борух хозяйственно выключил прожектора, подошёл к тамбуру и сказал громко: «Не стрелять! Я выхожу!» — чтобы не пальнули остолопы с перепугу.
Выйдя, притворил за собой внутреннюю дверь, вытолкал свою команду из тамбура и закрыл толстый наружный люк, притянув его ручной закруткой.
— Что там? — спросил с любопытством лейтенант.
— Ничего полезного для нас, — покачал головой Борух. — Аппаратура связи испорчена.
— А что там копали-то, а? — не выдержал сержант. — Правда, что НЛО?
— Отставить базар! — скомандовал Борух. — Оно вам таки надо? Хотите всю жизнь под подпиской просидеть? Не видели ничего — и спроса с вас никакого. Как сказал один умный еврей: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».
— Какой еврей? — спросил любознательный лейтенант.
— Любой. Любой умный еврей, Миша, скажет тебе эти слова.
С окраины городка донеслись звуки заполошной автоматной стрельбы. Два или три автомата промолотили безостановочно, непрерывной очередью выплёвывая содержимое рожков — и смолкли. Наступила тишина.
— Ну вот, блядь, за что мне это?.. — безнадёжным голосом сказал майор.
Переглянувшись, они бросились на звук.
Навстречу им по плацу бежал человек — вид его был страшен. Зелёное х/б практически не имело рукавов — вместо них свисали полоски разлохмаченной окровавленной ткани, штанины выше сапог торчали тёмными клочьями, по предплечьям струилась кровь, оставляя тёмные капли на асфальте плаца. Майор Мешакер узнал своего сержанта только по лычкам — лицо бегущего превратилась в кровавую маску. Он пытался на бегу вытереть заливающую глаза кровь несуществующим рукавом — но только размазывал красные полосы. Бросив это безнадёжное занятие, на ощупь, не останавливаясь, отстегнул пустой магазин у болтавшегося на шее автомата и начал копаться в подсумке, пытаясь достать новый. Рожок запутался и не желал выниматься — окровавленные пальцы впустую скользили по жёлтой пластмассе, оставляя на ней красные следы. За ним, накрывая кровавую капель следа разноцветным лоскутным покрывалом, выбегали на плац собаки.
Они бежали плотной массой, плечом к плечу — на плац как будто вытягивался разномастный мохнатый ковёр, усеянный точками злых глаз. Стремительность и слаженность их движений поражала и вызывала невольный ужас. Казалось — их здесь тысячи, хотя на деле вряд ли больше пары сотен.
— Сергеев, ложись! — заорал Борух, вскидывая автомат.
Сержант среагировал мгновенно — как подкошенный рухнул на плац и резво откатился в сторону, продолжая лапать правой рукой застрявший в подсумке магазин. Оглушительно шарахнула длинная очередь — майор стоял в классической стрелковой стойке и, ощерившись, вёл стволом по стае. Через пару секунд вступили автоматы Джамиля и Птицы, и только лейтенант никак не мог сдёрнуть внезапно ослабевшими руками тугой предохранитель. Лоскутное покрывало распалось на отдельных животных, которые проворно метнулись в разные стороны. Запоздалая очередь Успенского бесполезно хлестнула по плацу, выбивая из него асфальтовую крошку.
Пыльная поверхность асфальта была покрыта кровью и собачьими трупами, в воздухе висел синий и горький пороховой дым. Поскальзываясь на рассыпанных гильзах, майор бросился поднимать Сергеева. Вытирая ему лицо носовым платком, он приговаривал:
— Ничего, ничего, жить будешь… Главное — глаза целы…
— Товарищ майор, все пропали! У складов никого, и в столовой, часовых на местах нет… — Сержанта трясло. — Они кинулись из-за угла… Мы стреляли — но всё произошло так быстро! Не знаю, куда делись остальные…
— Потом расскажешь — надо в казарму бегом. Там есть бинты в аптечке, а то истечёшь тут кровью…