Часы Судного дня - Иевлев Павел Сергеевич 10 стр.

— Что встал? Заходи, не стесняйся. Мы тут как раз только тебя и ждём… — голос был неприятный, интонации похабные, но самое главное — это был как бы голос Карлоса, но, одновременно, как бы и не его.

Люди реагируют на стрессовый выброс гормонов по-разному. У кого-то агрессия, у кого-то паника, у кого-то паралич… У меня реакция негероическая — в первый момент сосуды сужаются, конечности слабеют, начинается одышка, выступает пот, вдруг снижается зрение — адреналин преобладает над норадреналином, химия жертвы, а не хищника. (Да, это слегка обидно, но всё, что мы собой представляем, как личности — это электрохимия мозга). Но есть и нетипический компонент — при всей химической симптоматике паники, страшно организму, а не мне. В моменты смертельной опасности, которых, по счастью, в моей жизни было немного, мозг у меня начинает работать очень быстро, чётко и эффективно, панические сигналы от туловища ему не мешают. И вот, пока бледное, покрытое панической испариной тело на подгибающихся ногах делало несколько шагов вверх по лестнице, мозг успел принять и обработать кучу информации.

Первое — это был голос Карлоса. Он не разговорчив, но тембр у него характерный, я запомнил. Второе — это определённо не его манера говорить. Он хорошо освоил язык, но именно как иностранец — акцент, типичные ошибки в построении фраз. Сейчас со мной говорил человек, которому русский — родной. И этот человек совершенно иначе интонировал, это не подделать. Отбрасывая в стрессе промежуточные рассуждения, мозг делал однозначный вывод — со мной голосом Карлоса говорил неизвестный. В данный момент плевать на то, как такое возможно.

— Иди-иди, не бойся! Я так рад, что ты выбрался! Удивлён, но рад!

В круглой комнате башни выстроилась следующая диспозиция: на диванчике сидела моя жена, прижимающая к себе дочь. Мелкая свернулась клубочком, уткнувшись ей в подмышку, но не плакала и вообще не выглядела особо напуганной. Между диваном и камином у стены стояли Дрищ и Третья, а у противоположной стены на надувной кровати сидели Бритни и Криспи. На столе у дивана был развёрнут полевой хирургический набор — вода, инструменты, окровавленные бинты, шовный материал. Горячая вода в миске ещё парила — похоже, что Карлос-не-Карлос опередил меня ненамного.

Сам «не-карлос» сидел на кресле посередине помещения, вполоборота к дивану и спиной к надувной кровати. Он был голым по пояс, в левой руке его был пистолет, направленный в мою сторону, причудливая винтовка стояла на полу, прислонённая к подлокотнику. Правое плечо было плотно перевязано свежим бинтом. Жена повязку накладывала, больше некому. Скорее всего, она в тот момент и не знала, что он уже не он, что бы это ни значило. Она-то его раньше не видела. Знала только с моих слов.

— Ну, что ты трясёшься? — неприятно усмехнулся он. — Я тебе рад! Видишь ли, у тебя была отличная идея с лампочкой, но она, увы, погасла.

— Какой лампочкой? — тупо спросил я, хотя, конечно, сразу понял весь расклад.

Я, уезжая, оставил проход открытым, запитав из гаража переноску. Специально повесил её повыше, чтобы издалека было видно. Как раз хотел посмотреть, как долго проход будет держаться сам по себе. Ещё хотел у Андрея спросить об этом, но в суете забыл, конечно. Раз лампочка погасла, то проход, конечно, закрылся, обрубив провод. И произошло это, похоже, буквально вот-вот.

Голова работала в режиме оверклокинга — так, ему надо уйти, он хочет, чтобы я открыл ему проход. После этого он меня, скорее всего, просто убьёт. Зачем ему меня оставлять живым? Вовсе незачем. Он, похоже, думает, что вышел только я, а без меня все свидетели останутся тут навсегда. Мой шанс в том, что он не мог видеть, что я приехал не один. Окна тут высоко, не выглянешь. Шанс слабый, Пётр с Андреем не знают, что он тут, ещё минута-другая, они просто позовут меня снаружи и всё вскроется. Что тогда будет делать Лже-карлос? Я бы на его месте, угрожая мне пистолетом, заставил позвать их в башню, где и застрелил бы на эффекте неожиданности.

— Я очень рассчитывал на твой проход, видишь ли… Вот, думал, какой молодец, оставил мне путь отхода! Что б я без него делал? А тут, понимаешь, такая засада — совсем чуть-чуть не успел. Надо было сразу пройти, да уж очень рана неприятная. Твоя жена — умница, но, пока возилась с раной — всё, поезд ушёл. Я уже думал, что придётся утешать тут молодую вдову, и вообще жить отшельником при гареме. Тут у тебя такой цветник, одна блондинка чего стоит!

Карлос сделал раненой рукой жест в сторону Бритни, слегка повернувшись на кресле в её сторону. Бритни вздохнула, поднялась с надувной кровати и стала раздеваться. Поскольку жена продолжала свои эксперименты по «очеловечиванию» наших питомцев, то на блондинке было лёгкое летнее платье. Это вызвало некоторое затруднение — его не получалось снять так же легко, как комбинезон, — молния сзади. Бритни неловко перекрутила платье, в результате чего вторичные половые признаки обрели впечатляющую свободу, попыталась сдёрнуть его вниз, потом поддёрнула вверх и застряла на полпути, сверкая сиськами верху и ягодицами снизу. Карлос развернулся к этому неожиданному стриптизу лицом — игнорировать его не мог бы и покойник, — и на секунду потерял бдительность — пистолет его теперь смотрел не на меня, а в стену. Был бы я супермен-ниндзя, я мог бы накинуться на него и попытаться отобрать пушку — но на самом деле он убил бы меня раньше, чем я сделал бы два шага к креслу. Потому что я не супермен-ниндзя даже в нормальном состоянии, а уж когда у меня в стрессе ноги подкашиваются — тем более. Однако Третья, похоже, придерживалась относительно себя другого мнения. В ту же секунду, когда Карлос отвлёкся на Бритни, повернувшись к ней спиной, она вдруг изо всех сил толкнула в его сторону Дрища. Тот, пытаясь сохранить равновесие, совершил короткую, в несколько шагов, вынужденную пробежку и врезался в кресло, опрокидывая его. Карлос среагировал моментально, заставив меня порадоваться, что я не стал играть в ниндзя-супермена. Он не только не упал вместе с креслом, а успел вскочить, развернуться, отпрыгнуть назад и дважды выстрелить. Пистолет в помещении грохнул совершенно оглушительно, Дрищ неловко завалился вместе с креслом, заливая его кровью, но Карлос при этом оказался возле стола спиной к Третьей. Она стремительным движением схватила со стола хирургический нож и вонзила его Карлосу в спину. Он, видимо от неожиданности, снова нажал на спуск, и полураздетая Бритни, охнув, начала заваливаться на кровать. Тут уже я преодолел ступор и прыгнул с места, просто толкнув стрелка обеими руками в прыжке в раненное плечо. Он отлетел к стене, ударившись об неё, выронил пистолет и сполз на пол.

Одновременно с этим Третья молнией метнулась к выходу из башни, а моя жена, подхватив Мелкую, столь же стремительно кинулась в дверь правого крыла. Материнские инстинкты — это что-то. Я, не устояв на ногах, покатился по полу, удачно накрыв собой отлетевший пистолет. Карлос попытался встать, но только заскрёб ногами по полу, упёрся в стену рукояткой ножа, дёрнулся, и сполз обратно. По его лицу разливалась смертельная бледность, а из уголка рта побежала струйка крови. Я неловко возился на полу, пытаясь поднять его пистолет, но, когда мне это удалось, в помещение уже влетели с оружием наготове Андрей и Пётр.

— Ничего себе, — присвистнул Пётр. — Да у вас тут штурм Зимнего, что ли?

В воздухе плавал пороховой дым, я сидел на полу, направив пистолет на Карлоса, рядом лежало в вызывающе неживой позе тело Дрища, на кровати, придавленная заливающей её кровью Бритни, рыдала в голос Криспи — единственная, кто никак не поучаствовал в происходящем.

— Так вот ты куда подался! — Андрей осторожно подходил к Карлосу, не отводя направленный на него ствол. — Ты мне должен пару объяснений, бывший друг!

— Брось, Андрюх, он готов, — остановил его Пётр.

Действительно, глаза Карлоса потухли и остекленели, а тело обмякло.

— Ловко ты его, не ожидал, — это уже мне.

— Это не я, это Третья, — не стал приписывать себе чужие заслуги.

— Какая? — удивился Пётр.

— Криспи, — показал я на рыдающую в углу перемазанную в крови девушку. — Бритни, — указал я на неприлично заголённое тело блондинки. — И ещё была третья, но мы ей имя не придумали.

— Ах, эта… — протянул Пётр. — То-то она мимо нас так сквозанула! У неё на Карлоса с давних пор зуб, конечно… Но кто б мог подумать! Совсем не в себе ж девка была. А жена твоя где?

Я с трудом встал — теперь тушку колотил изрядный отходняк, — и пошёл объясняться с женой.

К счастью, Мелкая ничего толком не увидела и не поняла, поэтому была не в шоке, а наоборот, в приступе энергичного любопытства и рвалась обратно в башню. А вот про жену такого сказать было никак нельзя. Опасность, которой подвергся её ребёнок… Нет, которой Я ПОДВЕРГ ЕЁ РЕБЁНКА, ввергла её в состояние близкое к сухой истерике, причём угадайте, в чью сторону она была направлена. Материнский инстинкт — страшная сила, есть предел, за которым вышибает здравомыслие даже у самых рациональных женщин. Мы не то чтобы поругались — обстановка как-то не располагала к семейным сценам, — но я уже видел, что случившееся не пройдёт для нашей семьи без последствий.

Я хотел, чтобы она пока посидела тут, попасла Машку, пока я не приберу последствия побоища, но она рвалась осмотреть раненых. Я робко заикнулся, что осматривать там, по большому счёту, уже некого, но был морально изничтожен на месте и заткнулся, чтобы не усугублять. В результате мы с Мелкой играли в этой странной столярке разнокалиберными брусочками дерева, строя из них дома и мосты, пока жена не прислала мне на смену Криспи — опухшую от рыданий, но уже отмытую и переодетую. В основном потому, что из медицинской помощи понадобилась только лопата — пока мы развлекались перестрелками, Джон тоже умер. Итого за ближним холмом появилось наше маленькое кладбище — пять могил в ряд. Копали, сменяясь, в две лопаты, похоронили всех рядком, не разбирая на правых и виноватых, всем воткнули в холмики простые деревянные кресты без табличек.

Я рассказал Андрею, что это, как мне кажется, был не совсем Карлос. Он внимательно выслушал, но не отреагировал никак — он вообще был, как мне кажется, в прострации — разом потеряв большую часть группы, он реагировал, как оглушённый ударом боксёр.

Закопали, постояли над могилами, подумали каждый о своём. Я, например, над тем, как бы подъехать теперь к Андрею со своей просьбой. Момент уж больно был неловкий. Да, такая я циничная скотина, но я не особо переживал об убитых — никто из них не был мне близок и дорог, а сам факт того, что люди смертны, меня давно уже не шокировал. Жалко было разве что Бритни — зазря такую красоту загубили. Но так, умеренно печально, как грусть о попавшем под машину котике.

После похорон спросил у Андрея, как его теперь найти, если что — не поясняя, какое «если что» имеется в виду. Он вопросу не удивился и сказал, что ближайшие пару недель в доступе будет Пётр, которому можно просто позвонить и решить всё вопросы. Ну, или он сам со мной свяжется, потому что у него тоже есть своё «если что». Я от этого даже напрягся, но, на фоне тех дров, которые мы тут уже наломали, не очень сильно. Упрёмся — разберёмся. Проводил их до проезда и открыл его, по просьбе Андрея, сам. Убедился заодно, что провод переноски обрублен и спросил про срок жизни открытого прохода. Оказалось, что ровно астрономические сутки, потом закроется сам. Ну, будем иметь в виду, это ценная информация.

Вернувшись в башню, увидел жену с лицом столь непробиваемо-сурово-решительным, что даже не стал ничего говорить. Молча собрал вещички и под холодным взглядом голубых глаз, которые, оказывается, бывают такими колюче-ледяными, отвёз семейство домой. Дабы не доводить до необратимых слов «Ноги нашей тут больше не будет», которые вполне могли бы и прозвучать. Пусть отдохнёт и расслабится сначала, переживёт стресс. Хотя, как по мне, бросать тут в одиночестве совершенно потерянную Криспи было просто свинством. Да и бегающую где-то Третью я б тоже со счетов не списывал — мало ли, до чего она там добегается. Но иногда надо уступить даже вопреки логике — не стоит требовать рационального мышления от женщины в страхе за ребёнка.

Так что я поменял машину, привёз всех домой, оставил заниматься бытом, а сам сел, как водится, работать. Тоже не худшее лекарство от стрессов.

Глава 6

Мне и в голову не пришло делиться своей дверкой с родным государством. Вот даже ни на секунду такая мысль не мелькнула. И это при том, что я, по нынешним меркам, вполне лояльный гражданин — то есть, считаю, что наше государство, в целом, не хуже любого другого, и что смена нынешних правящих элит на другие принесёт больше вреда, чем пользы.

Я, разумеется, не причислял себя к «оппозиции» — хотя бы потому, что никакой оппозиции не бывает, — но и вбрасывать в игры сил влияния такой кусок, как целый мир… Нет, пусть это буду не я. Дело даже не в том, что меня с семьёй под это дело в пыль стопчут просто попутно (хотя для меня как раз это главное), а в том, что пользы от этого не поимеет никто. На самом деле в нашем мире нет дефицита ни в землях, ни в ресурсах, но в суете, поднявшейся вокруг такого куска, может рухнуть и без того хрупкое текущее равновесие. Почему? Тому много всяких причин, но достаточно любой. Вот, например, наличие «запасных» территорий ставит страну-обладательницу в заведомо выигрышное положение при обмене тотальными ядерными ударами. И логика развития событий немедленно приведёт к тому, что эту страну надо уничтожить до того, как она это преимущество успеет реализовать. Уничтожить, невзирая на цену такого решения, потому что потом будет поздно. И это только самый простой пример, чтобы не объяснять нюансы. Я бы ещё упомянул, что для того, чтобы отдать что-то государству, надо иметь наивность воображать себе государство как некую единую силу, являющуюся субъектом процесса, а это вовсе не так.

Так что задача по маскировке наличия прохода оставалась актуальной. Все мои хитрости были по уровню исполнения весьма любительскими, и надеялся я в основном на то, что поведенческого паттерна «кто-то нашёл проход в другой мир и вовсю его пользует» просто не существует. Но вполне может быть, что я ошибаюсь — по случайным оговоркам и клочкам информации, полученным в болтовне с Андреем, у меня сложилось впечатление, что те, кому положено знать о таких вещах, о них знают. А если знают — то и ищут. Как людей, так и способы. А если знают и ищут, то и сигнатуры соответствующие могут быть прописаны. В этом случае меня рано или поздно вычислят. И, скорее, рано, чем поздно.

Надо было ликвидировать слабое звено — проход в гараже. Держать такое палево в общественном месте, въезд и выезд в которое контролируется камерами — это надо совсем ничего не бояться. Я и так пару раз просыпался в холодном поту — снилось, что гараж вскрыли, а там… Я уже перестал бояться того, что не смогу вернуться через проход, как было поначалу. Теперь я каждый раз вздрагивал при мысли о том, что с той стороны меня уже ждут. Так что с утра, оценив мрачность лица жены, решил отложить серьёзный разговор ещё на чуть-чуть и попутно порешать текущие проблемы. Не вышло. Потерял бдительность, нарвался.

Мне б молча из дома свалить «по делам», но подвела Мелкая.