— Зай-чик пры-га-ет в тра-ве! — талдычила Мелкая, водя пальцем по экрану.
— Дай ему по го-ло-ве! — срифмовал я про себя, но вслух ничего не сказал, разумеется. Тем более что Криспи уже повторяла:
— Зай… чик?
— Да, да! — радовалась дочка. — Зайчик! Прыг-скок!
Ну, пусть себе развлекаются, а меня ждут Сокровища! Ну, я надеюсь.
Решившись, нажал на загиб пластины, утапливая её в стену. Усилие было такое, что я уже думал всё, не подходит этот ключ к моему замку, но приналёг — и внутри стены что-то глухо щёлкнуло. Огляделся пристально — что изменилось? Ага, рядом несколько больших камней, которые только что, казалось, составляли единую кладку со стеной как-то выпукло обозначились на ней. Потянул, потолкал, нажал на угол — ага, открылось! Камни, казавшиеся снаружи массивными валунами по центнеру каждый, оказались тонкими пластинами, толщиной сантиметров пять, и повернулись они на невидимой оси, как дверца стенного шкафа. Каменная панель открылась на девяносто градусов, от руки задвинулась в стену, после чего из щели выскочил вставленный ключ. Теперь передо мной была квадратная ниша метр на метр примерно и глубиной с полметра. В задней стене её было две прорези, в прорезях торчали рукоятями вниз два цельнолитых рычага из тёмного металла. Вот так лаконично, в типичной манере Ушельцев. Ничего лишнего, никаких орнаментов, всё строго и функционально. Голая механика, в которой не кончаются батарейки и в которой нечему поломаться. Значит, скорее всего, работает. Это я так уговаривал себя, прежде чем взяться за первый рычаг и потянуть. Обидно было бы, если после стольких нервов оно раз — и не работает.
Потянул за правый — пошёл на удивление легко. И не скажешь, что механизму хрен знает сколько лет. Умели Ушельцы на века делать. Эффект был почти ожидаемый — чёрные камни на стенах, на которые я раньше, до поисков в Цитадели, и внимания не обращал, налились ярким дневным светом, осветив вечно сумрачную комнату.
— Ой, свет горит! — обрадовалась Мелкая. — А что мы его раньше не включали?
— Выключатель не могли найти, — честно ответил я и потянул кверху второй рычаг.
Этот шёл туго, практически на пределе сил. Я уже начал придумывать, как его нарастить трубой какой-нибудь, чтобы приложить усилие побольше, но он вдруг, пройдя какую-то точку, звонко щёлкнул и пошёл легче. Надеюсь, я ничего там не сломал?
— Ой, пап, а тут всегда дверь была?
Я обернулся — теперь в башне было не три, а четыре двери. Вернее, три двери — в левое крыло слева, вниз, к входным воротам посередине и в правое крыло, соответственно, справа, — и проём в стене. Куда делся фрагмент стены, который его прикрывал, я не заметил — спиной стоял. Вот интересно, тут одна моя мускульная сила сработала, или есть какой-то ещё источник механической энергии? Ну, там, не знаю, груз подвешенный… Оказывается стена-то не просто так толстая, а внутри полая, хотя простукивалась, зараза, как сплошная. Этак в ней много всяких механизмов можно спрятать!
В открывшемся проёме оказалась маленькая лестничная площадка, от которой внутри стены шли каменные ступени вверх и вниз. Ширина их была метра полтора, крутизна подъёма небольшая, так что лестница заворачивала внутри цилиндра стены, и куда она ведёт было не видно, несмотря на освещение традиционными здешними световодами. Я присел и осмотрел ступени. Никаких следов износа на них не было — то ли ходили тут Ушельцы не слишком часто и в тапочках, то ли камень этот был слишком прочен для стаптывания. Однако пыль, которой не избежать, как плотно ни закрывай помещение, на ступеньках вверх лежала сплошным слоем, а на ступеньках вниз в центре её было заметно меньше, чем по краям. Вниз спускались позже, чем поднимались наверх. Но я всё же пошёл наверх — давно собирался.
Поднимаясь по ступенькам, я совершил полный оборот вокруг башни и вышел на такую же каменную площадку с открытым проёмом вовнутрь. Здесь лестница заканчивалась. Внутри верхний этаж оказался выше, чем я думал. Исходя из высоты первого этажа, я автоматически посчитал башню трёхэтажной, но этажей оказалось всего два, просто второй был… Ну очень странным. Во-первых, стены его, снаружи сплошные, изнутри оказались частично прозрачными. Широкие каменные колонны, держащие свод, перемежались каким-то односторонне прозрачным материалом. Возможно, тем же камнем, из которого сделаны здешние световоды. Но здесь из него были сложены целые стены, и изнутри открывался замечательный обзор — как будто через тонированное стекло смотришь. Но это ещё было не самое странное. Снаружи толстый цилиндр башни накрывался круглым куполом, чуть выступающим за стены, что придавало ей вид слегка неприличный, поэтому внутри я ожидал увидеть потолок-свод. Но ничего подобного — центральная колонна, проходившая по центру башни, здесь вдруг расширялась воронкой, края которой сливались с краями верхнего купола. То есть, как бы образовывая закрытое пространство с купольным верхом и конусным низом, в сечении похожее на рыбацкий поплавок. Всё это было изготовлено из… — правильно, чёрного камня. Местные не жаловали разнообразие.
Мне сразу подумалось, что всё самое интересное как раз там, внутри, но я не нашёл ни двери, ни люка, ни прорези под ключ. Так что плюнул, полюбовался видами, и совсем было собрался идти вниз, но заметил движение — к каменному сарайчику, где я открываю проход, быстрым уверенным шагом шла Третья. Монокуляр у меня валялся в машине, так что подробности разглядеть было тяжело, но по телесной моторике она не выглядела потерянной или не знающей, что делает. Не особо скрываясь, видимо помня, что из башни обзора в эту сторону нет, она не бежала, но шла быстро. За спиной у неё был дочкин маленький детский рюкзачок — розовый, пушистый, в виде какого-то мультипликационного зверька — но мысль о том, что там, скорее всего, лежит нож, делала зрелище менее забавным. Ну да, я и понятия не имел, что этот ранец тут, и пропажи его не заметил. Я много чего мог не заметить, кстати. Я и так-то не особо внимателен к тому, где что лежит, а страсть жены к бессмысленному, с моей точки зрения, перемещению предметов домашнего обихода с места на место и вовсе делало такого рода наблюдательность неактуальной. Ведь даже если я точно помнил, что нечто тут лежало, то в следующий раз оно лежит уже где-то в другом месте, потому что там оно лежало как-то неправильно. Бороться с этим бессмысленно, проще смириться, поддерживая репутацию «мужиков, которые никогда ничего сами не могут найти». Даже странно, как они выживали все эти годы до женитьбы?
Третья зашла в сарай и пропала из виду. Что ей там надо? Он же пустой. Неужели проход ищет? Хорошо, что я его на этот раз за собой закрыл, а то бы… А, кстати, что? Ну вот вышла бы она через проход, оказалась бы в деревенском сарае, и… тут моя фантазия отказывает. Что она там делать-то будет? В сером комбинезоне и с розовым пушистым рюкзачком, где охотничий нож и пара консервных банок? Не зная языка, без денег и документов, выглядящая более чем странно… Нет, не понимаю. Нет в этом логики никакой.
Третья осторожно выглянула из сарая, огляделась, убедилась, что вокруг никого нет, и быстрым шагом направилась за ближайший холм, в сторону леса. Я смотрел за ней, пока она не скрылась из глаз. Ну точно, проход искала. Убедилась, что его нет, и ушла. Но, чёрт побери, зачем? Что за троянского коня подбросил мне Андрей? Или не Андрей? Что вообще всё это значит? Я бы, наверное, долго репу чесал, рефлекторно пытаясь построить непротиворечивую картину при недостатке данных, но снизу донёсся испуганный голос Мелкой:
— Папа, папа, иди сюда! Тут дедушка мёртвый, мне страшно…
Как ссыпался по лестнице, не помню, но обнаружил себя стоящим в подвале и загораживающим собой дочь, кажется, раньше, чем она успела договорить. Ну да, Мелкой наскучило меня ждать, и она пошла посмотреть, что там внизу. Стоило бы предвидеть, но я думал, что гляну наверх и сразу обратно, а вот задержался. Впрочем, не всё страшное опасно. «Дедушка» действительно выглядел не слишком вдохновляюще, но мёртв был давно и надёжно. Заодно и последнее недостающее кресло из брошенной в лесу машины нашлось — в нём, установленном на самодельное деревянное основание, сидела высохшая мумия заросшего длинной седой бородой старика. Я не специалист, но вид она имела менее древний, чем останки фараонов. При этом тело пролежало здесь достаточно долго, чтобы запах разложения полностью выветрился — в обширном цокольном этаже пахло пылью, нагретым камнем, почему-то озоном, но никак не тлением.
— Дедушка умер? — осторожно спросила Мелкая у меня из-за спины.
— Да, милая, — ответил я, обалдело разглядывая помещение. Тут было столько всего, что я просто потерялся в изобилии непонятных объектов.
— А почему он умер?
— Старый был, наверное, — с виду мумия выглядела вполне целой — ну, для мумии, конечно. Делать вскрытие с целью установить причину смерти я определённо не собирался. — Состарился и умер.
— Ты тоже тогда умрёшь? — сделала парадоксальный вывод дочь. — Я не хочу.
В голосе появился намёк на то, что его обладательница размышляет: «А не заплакать ли мне?».
— Пока не собираюсь, успокойся.
— А мама, мама не умрёт?
— И мама тоже не собирается.
— Никогда-никогда?
— Никогда-никогда! — врать детям нельзя, но для Мелкой пока даже год — непредставимо большой срок, так что в её временных рамках «никогда» — достаточно умеренный временной промежуток. — А теперь иди, пожалуйста, наверх, там Криспи, наверное, волнуется.
Мелкая ускакала по лестнице, а я стал осматриваться. Сухой, как вяленая колбаса, покойник меня не сильно беспокоил, хотя и приятных эмоций тоже не вызывал. Получается, мы жили над форменным склепом — ничего себе «дачку» Андрей подогнал.
Помещение под башней было, кажется, по диаметру больше самой башни и освещалось световодами в стенах. Та же колонна, которая проходила через первый этаж и заканчивалась воронкой, переходящей в залуповидный набалдашник наверху, начиналась здесь в мощной цилиндрической тумбе высотой в человеческий рост, в которой было посередине прорезано сквозное квадратное отверстие, размером этак метра полтора по стороне. Материал не отличался оригинальностью — всё тот же чёрный камень. В это отверстие входило нечто вроде горизонтальной фермы из тёмного металла — собранная из двутавра толщиной в кулак балка с треугольными раскосами, как в классической «ферме Пратта». Похоже, что, по крайней мере, сопромат един для всех миров — если вам надо передать большое усилие на изгиб, то ничего лучше треугольной структуры не придумать. Я заглянул в прорезь тумбы — там балка заканчивалась чем-то похожим на вертикальный двусторонний молоток, между бойками которого и верхней и нижней гранями прорези были плотно в распор вставлены кубические кристаллы размером с человеческую голову. Верхний кристалл светился неярким голубым светом и как бы тихо потрескивал, нижний был тёмен и полупрозрачен. Сильно пахло озоном. Обойдя тумбу, я увидел, что ферма является Г-образным продолжением вертикальной шестигранной штанги, торчащей из пола. Штанга внушала уважение своей массивностью и соединялась с фермой мощными откосами, очевидно, что механическое усилие она должна передавать изрядное. Но откуда, куда и зачем? Штанга плотно, практически без зазора входила в отверстие в полу, но в месте их соприкосновения на ней была небольшая, сантиметровая примерно потёртость, что намекало на некоторую возможность движения. Я подёргал конструкцию — стояла мёртво, без люфтов. Предназначение её осталось непонятным. Как и предназначение консоли с рычагами, расположенной с другой стороны тумбы. То есть, ясно: рычаги что-то тут включают и выключают, но что именно? Все они были в положении «выключено», то есть рукоятями вниз. Удержал себя от соблазна подёргать наугад и, осматриваясь дальше, увидел сбоку консоли нишу, где зажатый с торцов металлическими захватами находился акк. Судя по графитно-матовому виду, словно заполненному концентрированной тьмой перехода — полностью заряженный. Рядом располагался совсем небольшой рычажок, как бы предлагающий «нажми меня» — ну я и нажал. Захваты разомкнулись, цилиндр мягко выкатился из ниши в подставленную руку, из которой я его чуть не уронил — он оказался совершенно неожиданно тяжёлым, даже тяжелей того, что мне давал подержать Андрей в Цитадели. А, кстати, где он? Акк, то есть, а не Андрей?
Я начал вспоминать. После того как я пришёл в себя после пробежки по холоду, Андрей показал мне разряженный акк и начал рвать себе волосы в разных местах, с криками «всепропало». (Ну, я, конечно, преувеличиваю, но для его обычной отмороженности это прям такая эмоциональная реакция была). А что дальше? Мы поболтали о доле нашей тяжкой, я при этом крутил акк в руках. Потом встали и пошли к лагерю, но вернул ли я акк? Что-то сдаётся мне, нет. Сунул рефлекторно в один из карманов походной жилетки да так и забыл, благо пустой он почти ничего не весит. А жилетка моя где? А валяется в машине, я её снял, потому что жарко было. Надо проверить, но почти уверен, что пустой акк там так и лежит. Интересно, когда Андрей про него вспомнит, то потребует назад? Он, наверное, и разряженный чего-то да стоит. А если эта ниша то, что я думаю — то есть, зарядная станция для акков, — то я не просто богат. (Богат я, если верить выкладкам Андрея, уже по факту владения заряженным акком). Я в этом случае буквально на золотой жиле сижу. А главная задача того, кто случайно присел на ценный ресурс какова? Нет, не выбрать в сверкающих мечтах, как потратить обретённое супербогатство, а тупо выжить. Потому что ресурс один, а желающих на него много. Отчего-то мне кажется, что повесить где-нибудь (кстати — где?) объявление «Заряжаю акки, дорого», — не самая лучшая идея. Тут этих любителей утренней зарядки набежит в количестве, да и конкуренты (бывшие монополисты) могут подсуетиться. Монополия — штука такая, ей делиться никто не любит. Потому что если ей поделиться — то она уже сразу не монополия, а конкурентный рынок, с демпингом, маркетингом и прочими явлениями, нарушающими идеальный бизнес. Ведь идеальный бизнес — это что? Это когда ты можешь заработать все деньги мира и тебе за это ничего не будет. Как там их бишь? «Коммуна»? Подозрительное названьице. Коммунары в своей классовой борьбе завсегда были ребятами решительными и несентиментальными. Не, тут надо головой сильно думать, так сильно, чтобы её не потерять.
Самым приятным открытием дня для меня стала не зарядка для акков. Больше всего меня обрадовал… Санузел! Нет, правда — и польза от унитаза бесспорна, и при этом за него вряд ли убьют. К моему немалому удивлению в небольшом помещении, куда из цилиндрической комнаты цоколя башни вела короткая, в десяток ступеней лестница, стоял старообразный, с чугунным настенным бачком-с-цепочкой ностальгически-старосоветского вида унитаз. Такие ещё недавно можно было найти в старом жилом фонде, хотя почти везде их уже заменили на обычные, с керамическим бачком за сиденьем. На бачке была отлита неразборчивая под слоем краски эмблема, но я и без неё уверен, что это наследие из прошлого именно нашего среза. Вряд ли сантехнический прогресс мог быть настолько детально одинаков в разных мирах. Тем более что в суровых каменных интерьерах местного цитаделестроения простой белый друг смотрелся, мягко говоря, чужеродно и установлен был кустарно. Не знаю, куда именно сливалось из него то, что туда обычно попадает, но и сам унитаз, и расположенный неподалёку душевой поддон, и эмалированная раковина стиля «спасибо товарищу Сталину за наше коммунальное детство» — всё это стояло на собранном из толстой доски деревянном щите, который накрывал какой-то каменный колодец. Вода в колене унитаза давно высохла, но канализацией оттуда не пахло, только слабо, почти неразличимо доносился шум проточной воды. Вы когда-нибудь видели человека, внимательно прислушивающегося к унитазу? И я не видел, ведь зеркала тут не было.
Так же кустарно, ржавой полудюймовой стальной трубой, была разведена вода. Над раковиной и душевым поддоном установлены держащиеся прямо на трубах старые бронзовые краны с металлическими воротками-рукоятками, а сама труба уходила в каменную стену. Причём ввод этот имел совершенно криминальный вид «незаконной врезки» — косовато вставленную и обмотанную какой-то дрянью трубу явно уплотняли, чем могли. Судя по ржавым следам на стене, там какое-то время и вода сочилась, но потом то ли соединение заилилось и перестало протекать, то ли воду выключили… В общем, кто-то находчивый и очень хорошо информированный подключился к местному водопроводу как мог. Находчивый — потому что на хрен знает какой свалке нашёл эту древнюю, как говно мамонта, советскую сантехнику, а информированный — потому что точно знал, где в стене проходит водовод. Я вот даже не могу сообразить, на кой чёрт он тут вообще — никакой водяной арматуры местного производства я тут не видел. Не знаю уж, как эти Ушельцы обходились — то ли вовсе не гадили, то ли валили прямо в эту шахту, присев орлом на краю, — но никакой сантехники я не видел даже в Чёрной Цитадели, которую мы с Андреем обшарили от крыши до подвала, включая тайные помещения. Не знаю, что им мешало вырезать из своего любимого камня Чёрный Унитаз — но как-то не сподобились.