Часы Судного дня - Иевлев Павел Сергеевич 23 стр.

Что меня с ним связывало — даже не спрашивайте, я ещё слишком молод для таких мемуаров. Но этот бывший «капитан Флинт» был кое-чем мне обязан, и при этом имел своеобразный этический кодекс, достаточный, чтобы не отплатить мне за добро кидаловом и подставой. Риск не нулевой, но и не чрезмерный, так что завтра первым делом к нему, а потом к Йози. И не только за амортизаторами, а вообще давно пора с ним поговорить. Накопилось.

Ночевать поехал на ту сторону, в деревню. И да — привёз биотуалет. Здесь-то он точно не нужен. За ужином, глядя на хлопочущую по хозяйству жену, прикидывал — готова ли она к серьёзному разговору? А я? К такому разговору, который расставит все точки над всеми буквами? Разговору, который наша семья может и не пережить? Малодушно плюнул и отложил на потом.

Подивился на Криспи, которая стремительно прогрессировала. Ещё неделю назад она с трудом произносила отдельные слова, а сейчас уже бойко болтала. Не всегда правильно, но совершенно понятно и доходчиво. Такое ощущение, что она не учила язык, а вспоминала его. Если раньше Мелкая над ней шефствовала, то теперь они были на одной волне, и уже было видно, что это далеко не предел. Жена с гордостью рассказала, что из Криспи вышла отличная помощница — и по хозяйству делает, что скажешь, и дочку берёт на себя, развлекая её играми. Сначала она слегка напрягалась, оставляя их вдвоём, но теперь полностью доверяла нашей приёмной барышне. Это было прекрасно, но удивительно — у Андрея Криспи несколько лет была в одной поре, а тут за несколько недель такой прогресс. Криспи мне искренне обрадовалась, устроила обнимашки на пару с Мелкой, — но если Мелкая, весело хохоча, хватала меня в районе коленей, то Криспи так нежно прижималась вторичными половыми, что мне аж неловко стало. Ох, как бы нам этот её прогресс не вышел ещё боком.

Глава 11

Приятеля моего пиратствующего звали Ингвар, но внешность он при этом имел эталонно-славянскую — русые волосы, светло-серые глаза, косая сажень в плечах и нос картошкой. Это, впрочем, не мешало ему считать себя потомком викингов. Или делать вид, что считает. Он вообще на всякие придумки горазд.

— Здоров, бродяга, давно не видались! — шарахнул по плечу кулачищем, потащил к бару. — Это надо обмыть, чёрт побери!

Да, это всё тот же Ингвар, громогласный, гостеприимный, фонтанирующий жизненной энергией и позитивом, а потому производящий ложное впечатление простака и рубахи-парня. Кажется, он не меняется с годами, только волосы отступили со лба на запасные позиции, ближе к затылку.

Устроился он тут недурно, кабинет стильный, отделан дорого, видна рука хорошего дизайнера, не абы что. Какой-то импорт-экспорт, какие-то оффшоры, ни черта в этом не понимаю, кроме того, что для Ингвара всё это прикрытие. У него даже двойное дно — только маскировка для третьего. Всегда таков был.

В баре приятно звякало, пока Ингвар выуживал откуда-то с задних рядов бутылку хорошего выдержанного виски — ну, значит, правда мне рад. Он всегда очень хорошо ко мне относился и даже считал другом, хотя я сильно моложе и у нас крайне мало общего, как в образе жизни, так и в характере. А может, как раз именно поэтому — я ему был никак и ни в чём не конкурент, слишком разные сферы интересов. Мне бы чтоб потише и поспокойнее, а ему чтоб тельник на груди рвануть. Мне нравятся женщины неяркие, но душевные и умные, а ему — хоть какая дура и стерва, лишь бы как с обложки, чтобы все вокруг слюни роняли. Мне бы у камина с книжкой и тишина, а ему чтобы адреналин кипел и из жопы капал. Единственное, что нас как-то роднило — мы оба не особенно ценили деньги. Я для этого был слишком ленив и прагматичен, а он слишком романтичен и порывист. Но и тут я, скорее, довольствовался необходимым, а он зарабатывал и спускал капиталы ради фана, часто оставаясь в итоге в минусах, но довольный, как слон.

Когда выпили и проговорили все положенные по этикету нейтральные темы, Ингвар посерьёзнел.

— Ну, рассказывай, — сказал он, когда секретарша (типично ингваровский типаж — ноги от ушей и сиськи торчком, глаз не отвести) принесла кофе и удалилась, умело покачивая красивой попой. — Не просто же так ты ко мне заявился.

— Действительно, — признался я, — есть дельце. Вроде и мелочь, а кроме тебя — обратиться за советом не к кому.

— Ну-ну, — заинтересовался он, — во что такое сумел вляпаться мой осторожный друг, что ему понадобилась помощь старого пирата?

— Да самый пиратский вопрос. «Пиастр-ры, пиастр-ры!» — изобразил я попугая капитана Флинта.

— О как, — удивился Ингвар. — И много ли?

— Прилично. 25 монет, 212 граммов. Насколько я смог определить методом Архимеда — золото довольно чистое.

— Ого, — сказал Ингвар, — неплохие денежки, если с умом продать. А что за монеты, чья чеканка?

— Так вот, за умом-то я к тебе и пришёл, — добавил я грубой лести. — Сам понимаешь, я в этом чайник и лох, меня каждый первый обует. А монеты вообще левак, я их на вес сдаю.

Вообще-то у меня была мысль переплавить золотишко перед продажей — это несложно даже в домашних условиях, — но я решил, что в монетах оно будет убедительнее. Ну и вообще — пираты, пиастры, романтика! Ингвар любит красивые жесты и символизм. Пусть сам потом переплавит, если нужно.

Я вытащил из сумки увесистый мешочек и солидно брякнул им по столу.

— Ну-ка, ну-ка, посмо… — Ингвар высыпал горку золота на полированную дубовую столешницу и застыл, заткнувшись на полуслове.

Я удивлённо смотрел, как с его лица сползает маска добрейшего человека, весельчака и балагура, записного тамады и души любой компании, и как из-под неё появляется настоящий Ингвар. Я его таким видел один раз, очень давно и при таких обстоятельствах, которые определенно не стоит обнародовать. Увидев его с таким лицом, понимаешь, что пиратским капитаном он стал не только благодаря своей неотразимой харизме.

Ингвар встал, подошёл к двери, выглянул в приёмную, потом тщательно запер двери и вернулся.

— Ну вот что ты, блядь, за человек, а? — спросил он меня укоризненно. — Пять лет носа не кажешь, поздравляешь емейлом и в гости не зовёшь, а потом заявляешься с вот такой подставой.

— Эй, Ингвар, я…

— Заткнись! — перебил он меня таким тоном, что будь тут штурвал, я бы к нему немедленно привязался, да покрепче. — Ну вот что бы тебе не прийти ко мне с какой-нибудь простой, необременительной просьбой? Убить кого-нибудь, например, или труп спрятать, или переправить через границу с фальшивым паспортом. Ну разве я отказал бы другу? Но нет, тебе же надо приволочь мне такую гадость, что я теперь не знаю, что и делать…

Если в кубик сунуть шарик,

Подвести к нему сто герц,

То ли шарику пиздарик,

То ли кубику пиздец.

Ингвар, сколько его помню, всегда маскировал растерянность вот такими нелепыми стишками — уж не знаю, сколько этого рифмованного мусора хранила его голова, но всегда находилось что-то к слову. Он достал убранный уже в бар вискарь, набулькал себе полстакана и всадил залпом без льда и содовой. Я сидел, не находя слов.

— Да-да, ты не знал, — пресёк он жестом мои попытки оправдаться. — Если бы ты знал, хрен бы ты ко мне попёрся. И не вздумай мне сказать, где ты их взял! Я не хочу, чтоб информацию выколачивали из меня. Уж лучше пусть из тебя.

— Послушай, может, забудем? Не было никаких монет, ничего я тебе не приносил.

— Если бы… Любой, кто краем глаза увидел вот эту чеканку, — Ингвар постучал ногтем по реверсу монеты, — должен нестись, теряя тапки, и доложить об этом в сей же миг. Желательно, держа на мушке того, кто их принёс, чтобы тот не сбежал. Любой скупщик краденого, любой приёмщик ломбарда, любой ювелирный барыга, любой оценщик лома — в ту же, блядь, ебаную секунду.

Я посмотрел на монету — ничего особенного, какая-то индустриальная символика, похожая на советский герб какого-нибудь города-завода. Шестерёнка вроде просматривается, микроскоп какой-то… Или телескоп? И буквы «РК» внизу. Блин, я как-то и не рассмотрел их пристально, золото и золото.

— Ты хоть телефоном их не фотографировал? — безнадёжным тоном спросил Ингвар.

— Нет, — озадаченно ответил я, — а что?

— Твоё идиотское счастье… Про распознавание картинок в гугле слыхал?

И это я себя считал параноиком.

— Слушай, а кому докладывать-то надо в таких случаях?

— Да хоть кому, — устало махнул рукой Ингвар и налил себе ещё. — Хочешь этим, а хочешь, наоборот, тем. Или даже третьим. Тогда у тебя есть шанс, что они тебя прикроют и не дадут шлёпнуть четвёртым и пятым. Небольшой, откровенно говоря.

— Так давай сделаем вид, что никакого золота не было! — вернулся я к мысли, которая казалась мне удачной. — Никто, кроме нас с тобой, его не видел, клянусь!

— Да хуй там. Ты ж дурной. Вот ты уйдёшь, а потом попытаешься продать его кому-то ещё. Тебя спалят в тот же миг, начнут крутить, и ты сдашь всех, включая меня. Потому что крутить будут серьёзно. И тогда мне пиздец, потому что я вижу вот эти монеты и никуда ещё не позвонил. То есть мне уже пять минут как пиздец при любом раскладе.

— А если переплавить?

— Я ж говорю, ты дурной, как беременная лосось, — посмотрел на меня с жалостью Ингвар. — Ты что, не знаешь, что по составу золота можно узнать его происхождение? Рано или поздно где-то его проверят на спектрометре и раскрутят всю цепочку назад — до тебя, а, значит, до меня.

Ингвар потёр лоб, посмотрел на бутылку, но наливать больше не стал.

— Вообще-то, — он посмотрел на меня почти нежно, — по-хорошему, я должен тебя убить. Вот прямо сейчас и тут, пока ты никуда не ушёл и не угробил нас обоих.

— Это «по-хорошему»?

— Поверь, да, — Ингвар был предельно серьёзен, и я поверил. — И если бы это был кто-то другой, то я бы уже паковал его в мешок и отмывал паркет.

Я непроизвольно посмотрел на пол. Красивый паркет, наборный, с рисунком. Жалко было бы испортить такую прелесть.

— Спасибо, что не, — сказал я искренне.

— Не благодари, это не твоя заслуга. Я тебе немножко должен за то дело, но не так много.

— А чья?

— Моих покойных родителей, наградивших меня кроме дурацкого имени ещё и огроменным шилом в жопе.

Ингвар подмигнул мне и запел со скабрёзными интонациями ярмарочного скомороха:

Я отчаянным родился,

И ничем не дорожу,

Если голову отрежут —

Я полено привяжу!

Он с удовольствием полюбовался на мою обалделую физиономию и добавил:

— А ведь я знаю, почему за этими монетами так охотятся! Преинтереснейшие истории с ними связаны, не так ли?

— А мне что делать? — поинтересовался я в некотором обалдении.

— А с тобой мы поступим следующим образом, — снова подмигнул Ингвар, которого явно несло знакомое мне по прежним годам залихватское безумие прирождённого авантюриста, — ты же продавать золото принёс, тебе деньги нужны?

— Ну да, нужны, — подтвердил я. — Ещё как!

— Так я дам тебе денег. Меньше, чем ты выручил бы с продажи, но не потому, что я жадный, а потому, что у меня больше наличных тут нет, а любые операции со счётом, которые можно связать по времени с твоим приходом, слишком палевные. Но ты не так уж много потеряешь, процентов 20—25. Устроит?

Ингвар назвал сумму, которая на самом деле была даже чуть больше той, на которую я рассчитывал. Я очень приблизительно ориентировался в ценах чёрного рынка, откуда мне.

— Да не вопрос, конечно…

— Но за это ты сделаешь две вещи.

— Какие?

— Первое — ты мне сдашь контакты людей, которые связаны с этими монетами. Только не надо говорить мне, что ты это золото под кроватью нашёл, ладно? Всё равно не поверю.

— Ладно, а вторая?

— Если ты знаешь, где проход… — Ингвар уставился на меня пристальным взглядом и, видимо что-то увидел. — Знаешь, знаешь!

Он захохотал и добавил:

— Знаешь, где проход! Да ты хитрец! — погрозил пальцем. — Небось, и лазил туда? Лазил, вижу… А говорят, что это я ебанутый!

— Так вот, — продолжил он серьёзным тоном, — ты мне этот проход покажешь. Мне всё равно, куда он ведёт, но я должен убедиться своими глазами, что это не сказка для жадных ротозеев.

— Ну, в принципе… — у меня в голове щёлкал бешеный арифмометр, сводя плюсы и минусы, «за» и «против» (включая тот немаловажный аргумент, что, ответь я «нет», Ингвару придётся-таки мыть паркет, а он красивый и его жалко). — Ладно, уговорил, чёрт языкатый!

В конце концов, если я выведу Ингвара на Андрея, то последнему очень быстро станет не до меня. Ингвар мужик решительный и резкий, как понос. А насчёт прохода… Да хрен с ним, пусть смотрит. Устрою экскурсию по берегу моря, объясню, что ничего ценного там нет. Ну и вообще, мне нужен хоть один союзник, хоть какой — а то я в последнее время чувствую, что меня обложили со всех сторон.

— Но тогда ещё одна просьба, с моей стороны, — решил я слегка обнаглеть.

— Что ещё?

— Можешь докинуть часть денег патронами? Под 45-й калибр? Штук… Ну, сколько можешь.

— Ничего себе! Ты обзавёлся стволом? — Ингвар изумлённо покачал головой. — Не узнаю старого приятеля… А как же твоё знаменитое: «Оружие не имеет смысла там, где его наличие обещает больше неприятностей, чем отсутствие»?

— Неприятности в последнее время весьма изобретательны и внезапны.

— Ладно, полтыщи патронов с меня, и даже денег не возьму — всё равно я тебе недоплатил. Но! — он сделал драматичную паузу. — Только когда покажешь мне проход!

Я широким жестом пододвинул к нему мешочек с монетами — договорились, мол. Ингвар взял его и, не взвешивая и не считая, закинул в сейф.

Если взять чуть-чуть бумаги,

Краски, кисточку и клей

И немножечко отваги —

Может выйти сто рублей.

С этими словами он достал несколько увесистых пачек наличности и протянул мне.

— На, ни в чём себе не отказывай.

— Спасибо, — искренне ответил я. Всё-таки он здорово меня выручил.

— Эх, пожалею ведь, что ввязался, — вздохнул он. — Но как же, сука, интересно! А то заскучал я что-то со здешним «купи-продай». Выгодно, сытно, но уныло. Не поверишь — вот только что почувствовал себя на двадцать лет моложе! Это, знаешь ли, дорогого стоит!

Телега старая,

Колёса гнутые,

А нам всё похую,

Мы ебанутые,

— пропел он с чувством.

На этом мы расстались, договорившись, что завтра я устрою Ингвару экскурсию по иным мирам, и только потом — всё остальное. Потому что одно дело слухи и легенды, а другое — вложить, так сказать, персты.

Надо же, а я и представить себе не мог, что о существовании проводников, срезов и проходов знает так много народу. Пусть даже на уровне слухов и завиральных баек. Хотя, если вдуматься, то ничего удивительного в этом нет — с кем-то же должны иметь дела все эти контрабандисты? Не один же Андрей тут? Правда, чем дальше, тем меньше я верю в то, что он мне нарассказывал. Явно не всё так просто. Если про проводников и срезы слышал даже Ингвар, то это явно не секрет и для спецслужб. Выловить проводника при этом — задача техническая и несложная. А значит, что? — Наверняка уже вылавливали, и не единожды, или я ничего не понимаю в наших спецслужбах. Соответственно, согласно логике их работы, каждый второй проводник уже работает на кого надо, информация по доступным проходам и срезам тоже давно снята, обработана и подшита в папочки, а государство держит руку на пульсе. Оно умеет.

Однако в связи с этим остаётся два вопроса, ломающих логику. Первый — почему контрабандные каналы оставлены криминалу, а не эксплуатируются вовсю государством? Контролируются, да, наверняка — но не осёдланы прочно спецслужбами? И второй — если проводники идут не под грифом «перед прочтением сжечь», а просто как «информация ДСП», то почему такой ажиотаж вокруг этих монеток? Я сначала подумал, что это потому, что их используют проводники и через золото можно на них выйти, но, если на них можно выйти и так, то к чему все эти страсти? Что за монеты такие? Ох, как многого я не знаю! Играю вслепую по непонятным правилам незнамо с кем. И спросить-то не у кого, Андрею я больше не верю — ни на грош.