Сидящая скромно в углу на диванчике Криспи грустно кивнула:
— Знаю, да.
— Криспи, куда он ведёт? — спросил я.
Девушка совсем пригорюнилась, но тихо сказала:
— Туда, где они нас мучили… — и снова глаза на мокром месте, да что ж такое сегодня?
— Это, видимо, тот срез, где йири, — пояснил я. — Там была база у Андрея долгое время, но он, вроде как, её бросил. Торговать там не с кем и нечем — вон, Йози подтвердит, он там почти местный.
— Да, — кивнул Йози, — сложно представить, что бы нам от них и им от нас понадобилось.
— Сомневаюсь, — покачал головой Ингвар. — Скорее всего, вы их, как тех кошек, готовить не умеете. Ну да ладно, это детали. А оттуда куда можно попасть?
— Ну, точно можно обратно в наш срез, я даже знаю где проход… Наверное… — неуверенно сказал я. Вот чёрт его пойми, куда теперь будет открываться проход из того гаражища возле города йири. Раньше он вёл то ко мне в гараж, то в Мусорный Дворец грёмлёнг, а теперь? — Но вы упускаете один момент — я не сумею открыть чужой проход.
— А ты пробовал? — спросил меня Ингвар.
Я задумался. В общем, и правда, — не пробовал ведь. Свой-то я натаскался открывать, вообще не думая, как дверь в родной сортир. Может, я и другие уже смогу?
— Андрей уверен, что сможешь, — настаивал Ингвар. — А он в таких вещах разбирается.
— Ладно, допустим, — не стал спорить я. — Открыл я проход в тот срез. А дальше что? В смысле коммерческих и иных перспектив это всё равно, что тут сидеть. Но здесь лучше, здесь море и нет города с виртуально вымирающими придурками.
— А дальше ты дорог не знаешь?
— Ну, если напрячься, я, наверное, смогу воспроизвести маршрут, по которому мы с Андреем тогда уходили в вымерший срез к рейдерам, но, даже если я его найду — сколько лет прошло! — и смогу открыть, на кой чёрт нам рейдеры? Вообще, — добавил я, — не имея понятия, как устроена вся эта система проходов, мы будем тыкаться вслепую, пока где-нибудь не встрянем в неприятности. Да и что за контрабандисты такие, не знающие ни троп, ни рынков?
— Вот! — неожиданно согласился со мной Ингвар. — Поэтому я предлагаю задействовать Андрея.
— Неожиданно, — напрягся я. — Он только по счастливой случайности не убил меня и мою семью. Лично мне единственно возможным общением с ним представляется выдача лопаты с предложением выкопать себе могилу самостоятельно. А то у меня как раз мозоли только зажили.
— Не горячись! — выставил ладони в примирительном жесте Ингвар. — Он сука та ещё, конечно, не спорю. Однако он единственный, кто знает то, что нам надо!
— Тебе надо, — буркнул я. — Это ты тут в контрабандисты намылился, коммерсант хуев.
— Так я его тебе и не сватаю, — подхватил Ингвар. — Я сам с ним разберусь! Ну и вообще… Не такой уж он злодей, на самом деле. Он действительно не хотел никого убивать, просто неудачно выбрал исполнителей. Давить, шантажировать, угрожать, руки выкручивать — это его стиль, убивать — нет.
— Шантажировать, руки выкручивать… — да он вообще, ебать, зайчик! Дайте его сюда, я его, блядь, расцелую! — разозлился я.
— Спокойно, спокойно, не кипишуй! Вот, ей-богу, нет страшнее злодея, чем доведённый до ручки добрый человек… — примирительно ответил Ингвар. — Я не говорю, что он хороший парень. Но в этом бизнесе хороших нет. Я, кстати, тоже не плюшевый медвежонок, если что.
Ну да, в этом был некий резон. Наверное… Но…
— Иметь в партнёрах Андираоса — это как с гремучей змеёй дружить, — неожиданно вмешался Йози. — Он всё равно выберет момент и ударит.
— Нас побить, побить хотели,
Порешить в ночной поре,
Только мы готовы были —
Мы и спим на топоре! — пропел Ингвар очередную частушку.
— Не поверишь, — добавил он, — я когда-то в молодости подрабатывал змееловом. Не волнуйся, я умею обращаться со змеями!
— Ладно, чёрт с ним, — нехотя согласился я. — Под твою ответственность. Хотя есть у меня ощущение, что я ещё об этом пожалею…
— Не надо Андрея, — раздался из угла голос Криспи. — Он плохой человек. Я его боюсь.
— Не бойся, я не дам ему тебя обидеть, — ответил я. — Я ему обижалку раньше оторву.
— Я тебе верю, — сказала Криспи очень серьёзно. — Ты хороший.
Ну, хороший так хороший, ладно. Ещё кусок ответственности «за тех, кого приручили».
— Так что мы решили? — поинтересовался Йози.
А что же мы решили, кстати, да? И всё, главное, на меня уставились, как будто я тут главный. Вот не было печали…
— Думаю, надо совместить оба варианта, — глубокомысленно ответил я. — При любом раскладе нам тут нужна нормальная база. Будем ли мы пересиживать на попе ровно, будем ли коммерческой логистикой развлекаться — нам нужен оборудованный надёжный тыл, где будут наши семьи. И лучшего места, чем это, я даже представить не могу.
— Ну, семьёй я как-то не обзавёлся… — ответил Ингвар весело. — Не секретаршу же сюда тащить? Нет, боюсь — то, что она ошибочно принимает за свой мозг, такого стресса не выдержит… Так что я выступаю без ансамбля — один, бля, сам, бля. Зато у меня есть некоторое количество денег и некоторые интересные связи. Так что я, пожалуй, возьму на себя снабжение. А то вы, небось, всякого говна понакупите…
— Да, о деньгах, — спохватился я. — Тебе «Гелик» палёный не нужен? Не можешь ты через свои связи его продать?
— Насколько палёный? — заинтересовался Ингвар.
— Его владельца я прикопал, а все документы в машине.
— Да ты настоящий гангстер, как я погляжу, — засмеялся Ингвар. — Надо же, какие неожиданные бездны порой открываются в людях… Ладно, это действительно решаемо, хотя сейчас и не девяностые, конечно. Давай свой «Гелик», я на нём и уеду.
— Мы тоже в город, — засобирался Йози. — Надо собрать сервис — нам тут инструменты и запчасти не помешают, у меня одной расходки с полтонны скопилось — масла, антифризы, всякая ерунда… Не бросать же? Да и жена наверняка захочет что-то прикупить…
— У тебя как с деньгами? — неделикатно поинтересовался я.
— Не волнуйся, — махнул он рукой неопределённо, — у меня давно покупатель на сервис есть, если ему чуть скинуть, то он хоть сегодня деньги отдаст. Всё равно все мои ребята уже ушли оттуда…
— К Старому ушли? — понимающе кивнул я.
— А куда же ещё? Мне больше нечего им предложить, а там какие-никакие, а свои.
Йози был расстроен, в этот сервис у него было вложено многое — не в денежном даже плане. Дело жизни, можно сказать.
— Может, обойдётся ещё? — сказал я уже в который раз за этот день.
— Нет, — Йози печально покачал головой. — Ты умный, ты всё посчитал и всё равно сомневаешься. А я не сомневаюсь, я чувствую. Мне даже сейчас не хочется туда идти, мне там темно, страшно и душно, как будто гроза накатывает. Эх, что тут говорить…
— Слушай, Йози, — мне пришла в голову хорошая, как тогда показалось, идея. — А подкинь мою жену домой? Я вас через гараж отправлю, там недалеко. Она собиралась по магазинам прошвырнуться, а я хочу тут Криспи порасспросить, как она дошла до жизни такой, да и хозяйственных дел хватает.
— Без проблем. Я её завтра и привезти могу, если надо. Ты только будь на связи, хорошо? Я хочу пару рейсов сделать с вещами.
— Договорились.
Жена вовсю общалась с Йозиной Катериной и детьми и выглядела спокойной. Кажется, кризис миновал — в хорошей компании и говно жрать легче.
— Дорогая, — сказал я, — давай Йози отвезёт тебя домой, ты купишь там всё, что собиралась, а завтра он же привезёт тебя обратно. Я не хочу туда-сюда сейчас мотаться, надо башню подготовить, завтра сюда Катерина переберётся с детьми, их в городе уже ничего не держит. Потом они отдельно переселятся, если захотят, но для начала поживут у нас, ты ведь не против?
— Конечно не против, — кивнула жена. — У нас места полно, правое крыло, вон, пустует. Детям, опять же, веселее вместе…
Дети продемонстрировали, насколько веселее — промчались мимо с таким радостным визгом, что у меня уши заложило. Ничего, в башне стены толстые… Да, пора их уже разводить по углам, разбесились так, что как бы слезами не кончилось. У детишек это моментально — только что хохотали, а вот уже рыдают столь же самозабвенно. Тормоза ещё не сформировались толком.
Ну да, как в воду глядел — услышав, что пора расставаться, Мелкая надулась и засопела, Ваня, тщательно блюдущий статус самого старшего среди малышни, только насупился недовольно, а маленькая Анечка сразу зарыдала в голос: «А-а-а, хочу ещё играть, играть, играть хочу!»
Катерина сразу заворковала что-то специально-мамочковое, уводя детей к машине, а жена моя вдруг предложила:
— А давай, Машка с тобой останется, ты не против? У нас дома и поесть-то теперь толком нечего, всё тут… Да и мне надо будет по делам всяким побегать, не таскать же её с собой. Изноется вся.
— Конечно, — слегка удивился я. — Помою, покормлю, спать уложу. Но ты же вроде хотела ей вещи покупать?
— Так я же на вырост, чтобы, если всё затянется, она не оказалась без одежды по размеру. Так что примерять ничего не надо, наоборот — не будет капризничать, что не розовое…
— Ладно, ты права, наверное… На вот, деньги возьми.
Я отдал жене похудевшую пачку наличности, себе оставил только кредитку с почти исчерпанным лимитом. Будет ли следующая зарплата? Что-то Родина уже второй день соблюдала подозрительную тишину.
От башни побибикал Йози, уже усадивший своё семейство, жена запрыгнула на переднее сиденье, я открыл проход, прошёл в гараж, оглядел проезд через врезанный недавно хитрый глазок — вроде пусто. Открыл ворота и выпустил Йозин «Дефендер».
— С утра буду держать проход открытым, так что телефон на связи, — сказал я ему. — Звони, как соберёшься, я тебя впущу.
Жена выскочила из машины, крепко обняла меня и сказала шёпотом на ухо:
— Я тебя очень-очень люблю, знаешь? Больше всего на свете!
— Да, милая, я тебя тоже, — ответил я. — Больше всего на свете.
Она села в «Дефендер», и Йози укатил, рыча дизелем в гулком проезде, а я закрыл ворота и ушёл на ту сторону. Мне почему-то сделалось очень грустно и тревожно.
Мелкая уже начала похныкивать — и устала, и игры закончились, и мама уехала, — но я ухватил её за лодыжки и поднял, перевернув вниз головой. Очень сложно плакать, когда тебя несут вверх ногами, небрежно тобой помахивая, как будто ты селёдка какая-то. Не знаю, почему именно селёдка, это Мелкая так считает: «Папа, ты несёшь меня как селёдку! У меня же юбка нахлобучивается!» Пока несли как селёдку, а потом юбку расхлобучивали обратно, желание плакать как-то пропало. Вместо него появилось «почемучковое настроение» — мы в последнее время мало времени проводили вдвоём, и у дочки накопилось множество вопросов о том, как устроен мир. Например, почему у нас дома стоит ванна, а тут только душ? И нельзя ли под этим предлогом избежать мытья? Пришлось объяснять, что ванна у нас непременно будет, а сейчас мыться придётся всё равно, какими бы вескими не казались причины этого не делать. Потому что иначе в этой блондинистой шевелюре можно будет сажать картошку. Украсят ли её кусты картошки, как ты думаешь? Или лучше выбрать какой-нибудь другой корнеплод? Нет, кор-не-плод, а не «порнеклод». Что такое корнеплод? Это такое растение, у которого то, что едят, растёт не сверху, а снизу. Плод, как корень — корне-плод. Да, как морковка, точно. Хочешь морковку в причёске? Нет? А почему? Она же вкусная! Представляешь, как удобно — ходишь ты такая, гуляешь, а потом проголодалась — а в голове морковка! Удобно же!
После мытья сварил Мелкой кашу — дитя сытых лет, она всегда ела только то, что хотела, не знала пищевого принуждения, поэтому считала овсянку вкусной едой, вполне подходящей для любого времени суток. Особенно если с яблочком. За ужином обсудили, почему у котиков длинный хвост и решили, что непременно как-нибудь заведём себе котика. Да вот буквально завтра и заведём — чего откладывать?
Мысль пришла в голову неожиданно, но показалась удачной — места-то у нас теперь полно. Опять же, хотя мышей мы тут пока не видели, это вовсе не значит, что они не появятся и впредь. В общем, близкое пришествие котика воодушевило Мелкую так сильно, что еле спать уложил. Перед сном битых полчаса обсуждали, какого котика нам хочется, и как мы его будем тут обустраивать — сделаем ли ему домик, какого цвета будет миска (розового, разумеется), чем мы будем его кормить, и не жалко ли птичек и мышек, которых он будет ловить. Сошлись на том, что мышек не жалко, а птичек немного да, но котика хочется больше. На этой радостной ноте дочка наконец-то уснула, а я спустился в гостиную к Криспи. Она ещё не спала, сидя на диване, как примерная школьница, с прямой спиной и руками на коленях. Волновалась, наверное. Я тоже.
Развёл огонь в камине — не ради тепла, а для уюта, и чтобы чем-то руки занять. Я вообще не мастер общения, а тут вдруг такая странная ситуация — женщина вроде бы и хорошо знакомая, совсем недавно её в тазу мыл, а с другой — совершенно новый теперь человек. Ну, или нет. Непонятно же, что она помнит из того, что с ней было в том состоянии подавленной умственной деятельности.
Оказалось — помнит всё. И это, по её словам, самое ужасное — каждую минуту всех этих лет в ней было как бы два человека — то туповатое исполнительное существо, которое не могло двух слов связать и трёх — понять, и взрослая разумная женщина со всеми её мыслями, эмоциями и опытом. Как будто опытный водитель сидит пассажиром рядом с криворуким дебилом за рулём мчащейся машины, и не только дополнительных педалей нет, но и руки связаны и рот заклеен. Эта женщина всё видела и всё понимала, но практически ничего не могла сделать, препарат, содержащийся в «комбикорме», не давал ей даже малейшего шанса. Страшно представить себе, как это мучительно.
Ей ещё повезло — Андрей подкармливал её нормальной едой, снижая концентрацию препарата. Не из гуманности, а потому, что ему нужна была служанка, чуть более сообразительная, чем остальные «овощи» — убирать, стирать, подавать чай и заботиться о других ментальных пленниках. В отличие от Бритни, её не насиловали — может быть, боялись, что в чай отравы подсыплет? Во всяком случае, ей иногда и с большим усилием удавалось совершать какие-то действия, направляя «тупую внешнюю себя». Так она пыталась привлечь моё внимание на базе в мире йири, поскольку я был первый человек извне, которого она увидела за долгое время. Увы, толку с этого было ноль — я ничего в происходящем не понял.
Ее история открыла мне события пятилетней давности совсем с другой стороны. Ничего-то я тогда не понял и не увидел, ни о чем не догадался. Поверил Андрею, а голову напрячь поленился — хотя многое в его рассказах не увязывалось. Но все происходило так быстро, что я только и успевал рефлекторно реагировать. В общем, моё мнение об Андрее, мягко говоря, не стало лучше.
Под конец рассказа Криспи тихо плакала, я ее обнимал и гладил по голове, она прижималась ко мне так доверчиво… В какой-то момент я понял, что мы уже целуемся, и вот-вот пойдем дальше, и это вовсе не моя инициатива.
Остановиться стоило мне большого труда.
— Криспи, не надо. Давай не будем все усложнять.
— Почему? — спросила она тихо. — Я же вижу, тебе хочется.
— Я женат и люблю жену.
— Это ее расстроит?
— Очень.
— Тогда мы ей не расскажем, — решительно сказала Криспи и полезла целоваться.
— Это неправильно, — мягко отстранил ее, — это будет обман, а я очень неопытный обманщик. Ты очень милая, Криспи, но…
— Кри. Зови меня Кри. Это будет… Очень по-дружески. У нас в Альтерионе относятся к сексу менее серьезно, — вздохнула она, — но пусть будет, как ты скажешь.
— Спасибо, Кри.
— У тебя хорошая жена и замечательная дочь. А я… Я, наверное, в тебя сразу влюбилась. Прости.
— Мне кажется, — осторожно сказал я, — что ты сейчас путаешь влюбленность с благодарностью.
— Ни черта я не путаю. У меня было пять лет на размышления. Пять довольно паршивых лет я ждала какого-то парня на зеленой машине. Я помнила про тебя, даже когда забывала, как меня зовут. Но тебя я тоже потеряла, так же как и все остальное — лучшую подругу, свой проект, срез Йири и себя. Мультиверсум не видел такой бездарной Юной, как я…