ПОБЕДА ВИКТОРИИ
"Классная все-таки штука жизнь", - думала Виктория Викторовна, лежа на больничной каталке, которую толкали две девушки в белых халатах. Ее привезли в операционную, переложили на стол, и Виктория Викторовна увидела на соседнем столе свою девятнадцатилетнюю внучку Вику.
- Викуля, привет, - бодро сказала бабушка, хотя в душе очень волновалась за единственную дочь своего единственного сына.
Вика лежала под белой простыней и смотрела в потолок. На голос бабушки она повернула голову и тоскливо посмотрела ей в глаза.
- Ну, чего нос повесила? Я же не боюсь, - бабушка призвала весь свой оптимизм.
- Ты никогда ничего не боишься, - даже не прошептала, а прошелестела Вика.
- А чего нам бояться? Пусть нас бояться! Правильно я говорю? - обратилась Виктория Викторовна к вошедшему хирургу.
- Вижу, настроение боевое, - улыбнулся врач. - Это хорошо. А что же младшее поколение?
Вика болезненно скривила губы.
- О, началось, - почти зло сказала бабушка, - раскисла и потекла. Доктор, давайте уже скорее. Раньше начнем - раньше закончим, а то эта клуша сама себя изведет.
Все было готово к операции по пересадке почки. Врач скомандовал ассистентам дать пациенткам наркоз.
- Пока, Викуля, спокойного сна. После тихого часа увидимся, - голова закружилась, и Виктория Викторовна полетела куда-то.
Да нет, не куда-то, а в свой старый двор, где она прожила все детство. А родилась Виктория Викторовна девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. И фамилия у нее была Победоносцева, и папу завали Виктор. Имя Виктория само пристало к девочке. Она родилась под залпы салюта Победы и общее ликование всей страны, даже всей Европы. Всех девочек, родившихся в этот день в центральном роддоме города, мамы назвали Викториями.
Родители Виты были тихими и спокойными людьми. Папа - музыкант симфонического оркестра - страдал близорукостью и потому не воевал, а мама работала костюмером в театре. За двадцать лет счастливой супружеской жизни они смирились со своей бездетностью, поэтому мама в сорок три года даже не заподозрила, что беременна. Она подумала, что у нее начался климакс, но когда этот климакс зашевелился, мама в ужасе обратилась к врачу. Она решила, что у нее опухоль, которая увеличивается и передвигается внутри. Но диагноз был однозначный: беременность восемнадцать-двадцать недель. Вот так двое немолодых людей, сами того не ожидая, стали родителями.
Папа и мама даже в молодости были внешне людьми некрасивыми. У него был нос картошкой, большие губы, тяжелый подбородок. У нее - водянистые глаза навыкате, узкий лоб, торчащие уши. Но у них была красавица-дочка! Вита соединила в себе все лучшее из родительских черт: высокий чистый лоб, маленькие уши и прекрасные миндалевидные глаза отца, нежный овал лица, тонкий нос и пухлые влажные губы матери. Девочка была красива с детства.
- Смотрите, Анна Петровна, какая куколка у вас получилась, - говорили маме соседки. - Вот будет головы мужикам кружить!
Вита росла очень шумным и непоседливым ребенком. За все годы, прожитые в большом многоквартирном доме, родители ни с кем ни разу не поругались, никто о них слова плохого не сказал, но по мере того, как Вита подрастала, врагов у Победоносцевых становилось все больше. При звонке в дверь мама хваталась за сердце: она была уверена, что это кто-то из соседей пришел жаловаться на ее обожаемую, самую лучшую, но самую непослушную девочку.
- Ну, зачем ты Олечке Николаевой высыпала песок на платье? - спрашивала мама Виту.
- А пусть не будет такой паинькой! А то сидит на скамеечке вся такая беленькая, пушистенькая, а мы в коней на водопое играем. Юрка - мужик, а Игорек, Петька и я - кони. Юрка гонит нас на водопой, а мы же кони, мы дороги не разбираем и прямо по лужам скачем мимо скамейки. А эта Олечка Николаева: "Что вы тут пыль да грязь подняли? У меня платье белое". А я ей говорю: "А ты не сиди у дороги, где кони скачут, в белом платье". А она мне говорит: "Ты же девочка, что же ты с мальчишками водишься? Вся лохматая, пыльная. Даже смотреть неприятно". Ну, я зачерпнула песка с грязючкой из лужи - и ей на платье. "Теперь и на тебя смотреть неприятно", - говорю ей. Разве так гуляют дети: в нарядном платье на скамейке?
Мама вздыхала, пыталась объяснять Вите, как должны вести себя девочки. Дочка молча слушала, но делала по-своему. Однажды мама вешала во дворе белье и вдруг услышала крики соседок. По двору неслась Вита - мама узнала ее по платью и замазанным зеленкой коленкам - на голову у нее был надет арбуз с вырезами для глаз, носа и рта, а по платью, рукам и ногам тек арбузный сок. Ватага мальчишек бежала за Витой. Мама тоже побежала, она поймала свое непутевое дитя и за руку потащила домой. Оказалось, что мальчик Вася, старший ребенок многодетной семьи, жившей в их дворе, вынес на улицу арбуз и ложки, и все его братья и сестры дружно заработали ими. Когда мякоть арбуза съели, Вася предложил сделать пугало. Он учился в пятом классе, поэтому у него была линейка и перочинный нож, которым он умел пользоваться. Вита вызвалась быть пугалом. Вася вымерял, где в арбузной корке сделать отверстия, и соорудил маску из природного материала.
В младшей школе Вите на детских утренниках предлагали роли Снегурочки, Мальвины, Красной Шапочки, но она всегда отказывалась. Ей нравились совсем другие образы - ведьмы, Бабы Яги, юных разведчиц, партизанок. В четвертом классе в одной инсценировке Вита сыграла девочку-негритянку. Когда мальчик, ученик восьмого класса, игравший колонизатора, замахнулся на нее плеткой, так было по сценарию, Вита вырвала у него плеть из рук и с криком: "Свободу детям Африки" начала хлестать увертывающегося от ее ударов старшеклассника под громкие аплодисменты зала.
Иногда мама говорила:
- Боже мой, что же из тебя вырастет?
Вита тут же отвечала:
- Бога нет, а когда начнется война, я пойду в разведчицы, в самый тыл к фашистам. Я буду с ними бороться.
- Никакой войны не будет, - говорил папа.
Но Вита все равно готовила себя к работе в тылу врага и возможному пленению.
- Что это у тебя с руками? - спросила ее мама.
- Это я себя к боли приучаю, - ответила Вита.
- Зачем? - не поняла мама.
- А вот поймают меня фашисты, пытать начнут, а я им ничего не скажу, а только в глаза рассмеюсь: "Мне совсем не больно, курица довольна".
В средних классах Вита стала признанным лидером. Она училась легко, была заводилой во всех пионерских делах. Когда нужно было от школы послать на городской пленум девочку для приветствия, то это была только она: самая красивая и бойкая пионерка школы. Вита очень жалела, что не успела по возрасту принять участие в освоении целины, но когда в космос полетел Юрий Гагарин, она записалась в кружок парашютного спорта. Ей не очень понравились прыжки - все-таки было страшно, но Вита продолжала прыгать с парашютом, стараясь победить это постыдное чувство. Страх Вита преодолела, но для себя решила, что небо, космос - не ее стихия. Воду она тоже не любила.
Вита окончила школу и поступила в горный институт на факультет геологоразведки. В их мужском вузе Вита сразу стала объектом внимания, но она отклоняла все ухаживания и неожиданно взяла опеку над Леней Колесниченко. Этот тихий паренек поначалу был избран сокурсниками объектом для насмешек и шуток, иногда жестоких. Вита встала на его защиту и не позволила обижать Леню. Два года Вита и Леня вместе ходили в институт и домой, а потом Вита забеременела. Леня очень испугался, он срочно перевелся в другой вуз и старался не встречаться с Витой. Ее родители, тогда уже пенсионеры, посоветовали дочери родить, обещая помощь. Вита родила мальчика, назвала его в честь деда Виктором.
Окончив институт, Виктория ездила в геологические партии, работала на БАМе, Витя рос у дедушки и бабушки. Вита вернулась к оседлой жизни через четырнадцать лет, потому что умерла мама. Отцу было почти восемьдесят, а Витюше шестнадцать. Вита поняла, что, увлекшись романтикой, связанной с ее работой, она потеряла сына. Мальчик был копией своего отца, которого никогда не видел. Дедушка и бабушка воспитывали его по своим понятиям и на основе своих жизненных принципов: "Жить надо тихо". Витя дичился властной, решительной матери, шептался с дедом. Отец умер через полтора года, Витюша как раз поступил в строительный институт. Он играл на фортепьяно, все вечера проводил дома, а на расспросы матери об отношении к нему в институте, отвечал, что все нормально.
Виктор перешел на четвертый курс и отрабатывал практику на стройке. Мать заметила, что сын начал исчезать вечерами, следить за своей внешностью. Вита работала в исследовательской организации "Геофизик", неплохо зарабатывала, поэтому карманные деньги у сына были всегда.
Новый тысяча девятьсот восемьдесят шестой год Вита встречала в ресторане вместе со своим коллективом. Виктор тоже собирался идти в компанию. Вернувшись домой под утро, Вита застала сына дома.
- Что так рано, Витюша? - настроение у матери было прекрасное. - С годом тигра тебя! Да что ты такой смурной?
Сын лежал на диване, отвернувшись к стене.
Только через полгода Вита узнала причину непонятного поведения сына. Она была на работе. Как раз начали появляться кооперативы, и инициативная Виктория сколотила команду, готовую рискнуть своими небольшими сбережениями и открыть швейный цех по производству модных тогда ветровок. Виктория сидела в своем кабинете с бухгалтером и снабженцем и обсуждала возможных поставщиков материала и точки сбыта готовой продукции, расходы и прибыль, когда в ее кабинет без стука ворвалась запыхавшаяся раскрасневшаяся девушка.
Все лицо у нее было в веснушках, а рыжие волосы смешно кучерявились от третьесортной химической завивки. За ней стояли еще две простушки, как выяснилось потом, группа поддержки.
- Вот вы тут сидите, бумажками шуршите, а Люська вам внучку родила! Три шестьсот, пятьдесят два сантиметра! А сынок ваш Люську поматросил и бросил! Мол, она штукатур, а он почти инженер-строитель. А куда теперь Люське с ребенком деваться? Домой в село нельзя - позор, а в общежитие ее не пустят.
Вита молча слушала разгоряченную девушку. Снабженец и бухгалтер тактично вышли. Девушка выкричалась и замолчала.
- Всё? - спросила Вита. - Выпустила пары? Теперь заходите все в кабинет, закройте дверь и отвечайте на мои вопросы. Кто вы такие?
Заговорила опять рыжеволосая.
- Мы со стройки, - уже спокойно, даже робко говорила она. - Это девочки с нашей бригады. Нас вообще-то семь человек. Мы сюда пришли, а Людка и две Таньки пошли в "Детский мир" приданое для девочки покупать. Мы сложились по двадцать пять рублей.
- Погоди, не тараторь. Как тебя зовут?
- Меня Соня, а это Маня и Шура, - рыжеволосая Соня кивнула на двух перепуганных девчонок.
- На какой стройке вы работаете? - спросила Вита.
- Мы работаем в третьем СМУ. В прошлом году окончили профтехучилище и работали на строительстве спортивного комплекса, а ваш сын Виктор был там на практике. Он с Люськой закрутил, а она у нас самая доверчивая. А когда Люська ему про ребенка сказала, аккурат на Новый год, ваш Витенька сразу же развернулся и ушел. Мы пытались с ним поговорить, так он от нас бегал, прятался, а Люське сказал, чтоб оставила его в покое. Она сунулась, было к своей матери, а та ей ответила: "Ты когда давала, меня не спрашивала, вот и дальше сама обходись. А мне свою безотцовщину привозить не смей". Ваш адрес и телефон ни Люська, ни мы не знали. Она только перед декретным отпуском пошла в женскую консультацию, а там спрашивают, кто, мол, отец ребенка, а Люська говорит: "Витя". Врач на нее как набросилась: "Что это такое? Как отца ребенка фамилия, кто он такой?" А Люська только и знает, что студент Витя. Вся наша бригада за розыски взялась, когда комендант общежития сказала, чтоб с роддома с ребенком Люська не возвращалась. Мы нашли Виктора, а он вроде не при делах, так мы вас разыскали. Вот.
- Как фамилия и отчество Люси? - Виктория достала блокнот.
- Дулько Люсьена Макаровна. Она сейчас в городском роддоме.