— Невидимый купол распростёрт над крепостью, — произнесла старуха, стараясь заглянуть в подсвеченные зелёным глаза некроманта. — Лишь я могу убрать его, если нужно. Но вот уже три года, как я этого не делала.
— Почему?
— Незачем людям сюда ходить.
— Отчего?
— Уж поверь! — старуха отвела взгляд, и демоноборец понял, что она заупрямилась.
Эл не стал настаивать.
— Ты говоришь, что живёшь здесь одна?
— Совершенно.
— А где остальные обитатели крепости? Где Чёрный коготь, к которому ты принадлежишь?
— Я и есть теперь Чёрный коготь, — отозвалась старуха.
— Что здесь произошло? — спросил некромант. — Я могу помочь.
— Нет, демоноборец. Это даже тебе не под силу. Да и не нужно. Когда я уйду, всё закончится.
— Что закончится?
— Не настаивай!
Эл взглянул на потухший костёр. Теперь от него остался лишь прозрачный дымок.
— Если здесь никого больше нет, кто приносит тебе ветки?
— Я сама ношу.
— Три года?
— Да.
— И часто ты разводишь огонь?
— Каждый день.
— За это время тебе пришлось бы вырубить все сады в славном Даармахире.
— Легионер, почему я должна отвечать тебе? — насупилась старуха. — Ты пробрался в город и теперь допрашиваешь меня, словно преступницу!
Демоноборец надел амигасу. Было ясно, что собеседница не желает выдавать пришельцу тайн Даармахира.
— Если ты не совершила ничего предосудительного, то почему не отвечаешь? — спросил он.
Старуха с трудом поднялась.
— Не знаю, для чего ты явился, — сказала она. — И не думаю, что способна заставить тебя убраться. Делай, что хочешь. Вынюхивай, если угодно. Но знай: я тебе не помощница! Старая Наина предупредила тебя: если ты ищешь зло, то найдёшь его здесь. Это всё, что я скажу тебе, предтеча смерти!
С этими словами старуха развернулась и заковыляла прочь. Эл не стал преследовать её, но мёртвый кондор слетел с крыши, взмыл ввысь и последовал за ней.
Перед тем как исчезнуть за углом ближайшего дома, Наина вдруг обернулась и воззрилась на стоявшего возле кострища демоноборца.
— Слушай внимательно, Легионер! — прокаркала она. — Горы говорят с нами! Их голоса предвещают гибель! Слушай же внимательно и не думай, что это ветер гуляет в опустевшем городе!
Рассмеявшись, старуха продолжила путь и через миг скрылась из виду.
Была ли она безумна? Вполне возможно.
Наверняка Эл знал только одно: Даармахир, как скотобойня, насквозь пропал мертвечиной!
Вот только некромант не заметил в городе ни единого трупа, хотя по пути на площадь заглядывал в несколько домов…
Глава 7
Художник привстал на стременах, чтобы осмотреть местность. Кое-где ещё дымились воронки, вокруг которых чернели смердящие трупы. Хищные птицы, не стесняясь, пировали, впиваясь в мертвецов когтями и кривыми клювами. Воздух был тяжёлым, удушающим. Виднелись развороченные взрывами входы в бетонные тоннели. Художник направился к ним. Земли, лежащие у стен горной крепости, походили на устроенный в песке муравейник. Похоже, тоннели пронизывали землю до самых бастионов. Очевидно, прежде здесь жили люди. Почему? Художник не знал. Он полагал, что встретит местных обитателей внутри города, и не понимал, что они делали здесь, и почему погибли. Побоище походило на последствия схватки, в которой использовались гранаты. Но кто на кого напал и почему?
Задрав голову, Художник оглядел стены Даармахира. Ни часового, ни намёка на движение между зубцами могучих стен. Сторожевые башни также пустовали. Неужели крепость была необитаема?! Эта мысль заставила тонкие брови сойтись на переносице Художника. Ему требовался материал для перекройки вселенной. Волшебному кинжалу нужны были тела и души. Пустой город ни в коей мере не устраивал зловещего путника. Пришпорив коня, он двинулся мимо трупов и стервятников с воронами к тёмным бастионам. Некоторые тела были выпотрошены — словно над ними потрудился работник морга, подготавливая к бальзамированию. Художник заметил следы, покрывавшие землю вокруг, отпечатавшиеся на горной породе и изувеченном взрывами бетоне. Можно было подумать, будто здесь долго ходил кто-то с саблей и методично постукивал её остриём, выщербляя поверхность. Художник вспомнил обломок, лежавший в его кармане.
От побоища до стен города было метров сто или немного больше. Лошадь шагала, опасливо косясь на мертвецов и возмущённо фыркая. Ей не нравился запах горелой плоти.
Вскоре Художника ждал сюрприз. Возле подножия бастиона лошадь остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду, и попятилась. Понукания не принесли результата, и всадник в лиловом камзоле спешился. Сделав несколько шагов, он вытянул руку и упёрся в нечто упругое. Озадаченно хмыкнув, Художник пробормотал заклинание и махнул рукой, пальцы которой были сложены в магический знак. Однако магия Чёрной крови, такая могущественная и разрушительная, не сумела уничтожить преграду. Тогда Художник, немного постояв, опустился вдруг на колени, приложил ухо к земле и прислушался. Его глаза закрылись, на лице появилось выражение безмятежности. Сейчас он совсем не походил на маньяка, стремящегося перекроить мир на собственный лад.
Прошло не меньше четверти часа, когда Художник поднялся. Забравшись в седло, он поворотил коня на север — туда, где накатывали на берег волны далёкого океана. Туда, где земля гудела от наполнявшей её энергии. Туда, где едва виднелся в мареве гигантский шпиль.
Там находился генератор, питавший силовое поле, защищавшее Даармахир.
Шпиль был огромен. Он возвышался на полкилометра, и вершина его терялась в облаках. Огромная гора мусора, копившегося на берегу Залива десятилетиями.
Алёна, прихрамывая, сделала несколько неуверенных шагов. Как отыскать пещеру Каппы? В Шпиле может быть сотня входов и выходов, а даже если он один…
Но стрелка компаса уверенно указывала направление. Что, если магическое поле излучает сам отшельник? Сердце замерло, а потом припустило, гулко ухая в груди. Вероятно, сказывалось не только возбуждение, но и кровопотеря: два часа назад девчонке пришлось сразиться с патрулём риперов. Один из них пробил ей правую ногу длинным стальным штырём — прежде чем Алёне удалось сбить ему глаз подобранной на полу тоннеля трубой. Второго она уничтожила единственным огненным яйцом, которое берегла на крайний случай.
Идти было тяжело. Каждый шаг отдавался болью, кровь струилась из-под наложенной поверх штанины повязки. Девочка надеялась, что стрелка указывает верный путь: обыскивать склоны мусорной горы она не сможет. У неё лишь один шанс — добраться прямо до входа в пещеру.
Прошло много времени. Алёны один раз даже потеряла сознание, но, придя в себя, продолжила путь. Рюкзак она где-то обронила — возвращаться за ним смысла не было. Кажется, пройдя через все препятствия — а их выпало за последние дни немало — девочка была обречена закончить жизнь на куче мусора, не добравшись до заветной цели. Да и существовала ли она? Ведь Каппа мог оказаться выдумкой.
Алёна решила, что сделает ещё ровно двести шагов. А затем сядет или ляжет и будет ждать смерти. В конце концов, там, за чертой, находились мама, папа и Данила. Наверное, пришло время семье воссоединиться.
Проём в склоне открылся, когда девочка прошла сто шестьдесят четыре шага. Она забралась на ржавый остов какого-то древнего колёсного экипажа и увидела вход высотой метров двадцать. Бесформенная дыра в горе мусора. Алёна едва не рассмеялась. Она добралась!
Впрочем, возможно, Каппа просто убьёт её.
С востока наползали свинцовые тучи и, судя по серому дрожащему мареву, над Заливом начался ливень. Девочка поспешила к пещере. Правая нога почти не чувствовалась, и её приходилось приволакивать, поддерживая равновесие при помощи рук, находивших то тут, то там металлическую опору.
Когда Алёна добралась до «порога», в глазах у неё темнело, а сердце едва билось. Она сделала десяток шагов и остановилась перед ручьём, протекавшим поперёк дороги. В прозрачной воде виднелись мелкие разноцветные камешки. Судя по всему, их нарочно перенесли сюда с линии прибоя. На другом берегу возвышался металлический купол, покрытый сотнями треугольных отверстий, напоминавших поры.
Девочка вошла в воду. Ногам стало холодно. Она шагала вперёд, всё глубже погружаясь в ручей. Когда уровень воды достиг груди, двигаться стало совсем трудно. Течение тащило её в сторону. Алёна наступила на большой округлый камень и поскользнулась. Окунулась с головой, задохнулась. В нос и глаза попала вода. Пресная. Девочка искала опору и не находила. Раненая нога онемела от холода и окончательно перестала слушаться. Алёна опускалась на дно, растопырив руки и стараясь не выпустить остатки воздуха из лёгких.
Что-то жёсткое обхватило её поперёк туловища и рывком подняло из воды. Девочка вскрикнула от неожиданности и облегчения, когда смогла, наконец, вздохнуть. Раскрыв глаза, она увидела многоножку, изогнувшуюся над ручьём.
Та походила на гигантскую сколопендру. Фасеточные глаза рассматривали Алёну, то выдвигаясь, то прячась в стальном черепе. Несколько тонких гибких конечностей шарили в воде, словно ища что-то.
— Се человек, — произнесла многоножка мужским голосом.
В нём не было ничего механического — звучал он совершенно естественно, хотя доносился из металлического черепа.
— Я… — Алёна осеклась, не зная, что сказать.
Кто вытащил её? Каппа? Или какой-то новый, не виданный прежде вид рипера?
— Зачем ты пришла? — спросила многоножка и перенесла её на берег, но не поставила, а продолжала держать на весу.
— Мне нужен Каппа, — ответила девочка.
Конечности сколопендры больно врезались в рёбра, и она оперлась о них руками, чтобы уменьшить свой вес и, соответственно, давление металла на тело.
— Каппа — это я. Чего ты хочешь?
От услышанного у Алёны внутри всё замерло и возликовало.
— Я слышала… — проговорила она сдавленно, — что можно воскресить одного человека. На выбор.
Многоножка развернулась и медленно двинулась к огромному куполу. Все её сочленения содрогались и щёлкали, внутри стрекотали невидимые механизмы. Кажется, Каппа был очень старой куклой.
— Ты прошла долгий путь, — сказал он, поставив, наконец, девочку на пол пещеры.
Алёна покачнулась, с трудом удержав равновесие.
— Тебе нужна кровь? — спросила она.
Кажется, убивать её не собирались. Может, Каппа, и правда, вернёт Данилу?
— Мне нужна кровь, — подтвердила сколопендра. — И она у меня есть.
— Откуда? — не поняла Алёна. — То есть… я имела в виду — моя кровь.
— У меня есть твоя кровь. Когда ты вошла в источник, он омыл твою рану. Так я узнал о твоём появлении. Иным способом невозможно отдать мне кровь. Только прошедший испытания достоин войти в мандорлу.
Алёна бросила на купол опасливый взгляд.
— Ты имеешь в виду эту штуку? — уточнила она на всякий случай.
— Да.
Каппа скользнул вперёд и обернулся, словно приглашая девочку следовать за ним. Алёна попыталась сделать шаг и едва не упала.
— Осталось совсем немного, — сказал Каппа.
Кажется, придётся пройти ещё несколько шагов. Ну, или проползти.
— Я хочу, чтобы ты воскресил моего брата, — предупредила Алёна.
— Ты сама разберёшься, когда войдёшь в мандорлу, — Каппа коснулся поверхности купола конечностями, и в металлической стене открылась небольшая дверь — примерно на полметра выше Алёниного роста.
— И Данила оживёт? Это действительно возможно?
— Я вдыхаю души в мёртвые тела.
— Как? — девочка не торопилась. — Демид… один человек говорил, ты существуешь между двумя мирами. И что тебе нужна кровь, чтобы видеть умерших. Это правда?
Алёне надо было собраться с силами. Хотя кровь продолжала течь из раны, и, возможно, каждая секунда промедления делала её ещё слабее.
— Я вдыхаю души при помощи энергии прилива. Высасываю её из моря.
— Но…
Кукла протянула две конечности и коснулась ими правого плеча Алёны.
— Всего семь шагов, — сказал Каппа. — Ты сможешь.
Глава 8
Кезо поджидал некроманта на улице. Прислонившись к стене, он курил короткую трубку, источавшую сладковатый аромат сиельского табака. Часть стены он разобрал, и из расширившегося проёма выглядывала довольная морда циклопарда. Серебристая шерсть в сумраке дома казалась стальной, а глаза с узкими зрачками походили на огромные куски янтаря.
— Не уверен, что нас тут есть, от кого прятаться, — сказал Эл, поглядев на эти новшества.
— В каком смысле? — спросил наёмник. — Город необитаем?
— Насколько можно судить, здесь живёт только один человек.
— Серьёзно?
— Всё выглядит именно так.
— И кто он?
— Старуха.
— Старуха? — удивился Кезо.
— Да. Очень древняя. Полагаю, она — последняя, оставшаяся от клана Чёрного когтя.
— Как? А куда делись остальные? — наёмник не скрывал удивления. Рука с дымящейся люлькой застыла на уровне груди. — Ушли? Бросили крепость?
— Очень сомневаюсь, — проскрипел демоноборец, оглядывая крыши и башни Даармахира.
Они находились примерно в середине амфитеатра, который представляла собой крепость: часть его спускалась к подножию горы, а часть уходила вверх, сливаясь со склоном хребта.
— Так что здесь произошло? — спросил Кезо.
— Не знаю. Старуха отказалась рассказывать.
— А ты не надавил на неё?
— Нет.
— Почему? Разве нам не надо знать…
— Она — адепт Чёрного когтя, — перебил Эл. — И, как ты верно заметил, эти колдуны когда-то уничтожили большую часть зитской орды. Кости этих воинов до сих пор гниют в Великом разломе. Если звери не растащили. Думаешь, они это сделали, потому что поддавались давлению?
Кезо задумчиво затянулся.
— Ладно, я понял, — сказал он после паузы. — Загадка остаётся. Нам это как-то помешает разделаться с твоим приятелем?
— Он мне не приятель. Пока не знаю, чем чреваты местные обстоятельства.
Эл рассказал собеседнику про ритуал, свидетелем которого стал.
— Оранжевый дым? — переспросил наёмник. — Я не видел. Правда, я находился некоторое время в доме. Хм… А вот музыку я слышал. Потому и удивился, что крепость почти необитаема. Не думал, что это старуха себя развлекает.
— Едва ли она развлекает себя, — заметил Эл.
Кезо кивнул.
— Согласен, глупость сморозил. Конечно, музыка — часть ритуала. Но какова его цель?
— Не имею представления. Пока. Старуха упоминала ещё про какой-то барьер. Очень удивилась, что нам удалось попасть в Даармахир.
— Может, речь шла про стену?
— Сомневаюсь.
— И каков наш план?
— Прежде всего, я собираюсь выяснить, что это за преграда такая.
— Хочешь спуститься к бастионам?
— Да.
Эл тихо свистнул, и циклопард мгновенно выбрался из дома, потянулся, разминаясь. Кезо отступил на два шага, давая зверю Пустоши место. Его взгляд скользнул по шести мощным лапам, по выпущенным когтям и сильному хвосту. Великолепное животное, рождённое после Великой войны, могло принадлежать только уникальному человеку — такому, как Легионер.
— Не слыхал, чтобы их приручали, — заметил наёмник.
— Их не приручают, — отозвался Эл, ловко забираясь в седло. — Дело в магии. Если её не будет, Сет разорвёт меня так же, как любого другого.
Наёмник невольно отступил ещё на шаг.
— Послушай, — сказал он, заставив себя отвести взгляд от полной зубов пасти (циклопард как раз широко зевнул). — Стоит ли нам беспокоиться из-за старухи и её ритуала? Если есть какой-то барьер, значит, он не пропустит в Даармахир Художника, как ты его называешь. Верно?
— Вот и узнаем, — ответил Эл. — Но для начала я хочу узнать, что это за преграда такая.
С этими словами он приказал циклопарду спускаться, и зверь устремился вниз, делая грациозные прыжки.
Кезо проводил некроманта взглядом. Он думал о том, что неплохо было бы самому побеседовать с этой старухой. В конце концов, демоноборец мог и не всё рассказать про неё. Наёмник не доверял временному союзнику. Совсем не доверял. Если бы только Эра очнулась! Оставить ведьму без присмотра, пока она оставалась без сознания, Кезо не решался. Но, кажется, они здесь надолго, а значит, всё успеется. Наёмник, в отличие от своих спутников, никуда не спешил. Выбив пепел двумя ударами перевёрнутой трубки о стену, он вошёл в дом и направился к лестнице, ведшей в башню. Его дело было оберегать госпожу. Это — прежде всего.