— Вы позволите? — Бах протянул руку.
— Да, конечно, не стоит верить своим ушам, если твои глаза этого не видели. Вас что интересует в первую очередь?
— Не знаю даже. Покажите, наверное, то, что показывали Владимиру Александровичу.
— Одну секунду, — Михаил включил экран, нашел статью, которую показывали утром Энгельгардту. — Вот здесь сбоку, верхняя кнопка листать вперед, нижняя — назад. Размер шрифта можно менять при желании.
— Как это, размер шрифта менять? Прямо на странице?
— Да, смотрите, вот так...
Футурошок у академика прошел быстро. Через минут пять он уже не обращал внимания на кнопки и экран, с которого приходилось читать. С большой скоростью он просматривал статьи, иногда хмыкал и что-то записывал на листок, лежащий возле него.
— Что же, вы смогли меня удивить. Я согласен на участие в этой затее, — Алексей Николаевич отложил читалку в сторону. — Надо создать группу, которая займется изучением и систематизацией того материала, который у вас здесь хранится. Очевидно, что число посвященных необходимо ограничить. Поэтому заняться этим придется Владимиру Александровичу. В случае, если институт всё же отправят в эвакуацию, ты, Володя, останешься здесь и продолжишь работу. Но сейчас не это надо обсуждать. Это, — он показал на читалку, — у вас в единственном экземпляре?
— К сожалению, да, — ответил Андрей.
— Значит, надо будет организовать копирование материалов, которые потребуется в обозримом будущем. Остальное — потом. Где работать, я найду, чтобы вам никто не мешал. Но это организационные моменты, не ваша забота. — Бах откинулся на спинку стула. — А как же вы, уважаемые друзья, сюда попали?
— Можно назвать это несчастным случаем, — ответил Михаил. — Давайте только без подробностей — я их вам изложить не смогу. Это как с машиной: водить могу, а как двигатель устроен, не знаю.
— Но исторический экскурс краткий изложите на ближайшие семьдесят лет?
— Алексей Николаевич, экскурс будет касаться той истории, которая случилась у нас. Знаете, лет через десять некто Брэдбери в Америке напишет фантастический рассказ о том, как путешественник во времени случайно раздавил бабочку в далеком прошлом, а вернувшись, увидел, что всё изменилось, от состава воздуха до политической ситуации. Так вот, оказавшись с коллегой здесь, мы этих бабочек уже не одну тысячу растоптали. Воды можно? — спросил Михаил у хозяина кабинета.
— Может, чаю? Владимир Александрович, поможешь?
— Да, конечно, — Энгельгардт поднялся и вышел из кабинета.
— Давайте подождем профессора, нечестно будет излагать в его отсутствие.
— Согласен.
Несколько минут, пока Владимир Александрович организовывал чай, собеседники молчали. Когда все взяли в руки стаканы в тяжелых подстаканниках и отпили по первому глотку, Михаил продолжил:
— Так вот, позже выяснилось, что раздавленная бабочка меняет не ту вселенную, откуда прибыл путешественник, а новую, которая возникла в то мгновение, когда погибла бабочка. И вселенных этих бесконечное множество. За подробностями — к физикам, я не в курсе. Так вот, в нашей истории вторая мировая война закончилась в сорок пятом. Берлин в мае, Японцы — осенью. Товарищ Сталин, — Михаил отсалютовал стаканом портрету на стене, — в марте пятьдесят третьего. Трофим Денисыч Лысенко, столь любимый всеми, до середины шестидесятых порезвится еще, с переменным успехом. Советский Союз кончится в девяносто первом.
— Как это: кончится? — спросил Бах. — Войну проиграем?
— Нет, сами просрем, без войны. И еще о войне. Потери Советского Союза во второй мировой войне составили около двадцати семи миллионов человек.
— Сколькооо? — протянул Энгельгардт.
— Двадцать семь миллионов, — повторил Михаил. — Как вам такой исторический экскурс?
После окончания беседы, когда Энгельгардт провожал их к выходу из здания, Андрей сказал ему:
— Владимир Александрович, одна просьба.
— Да, Андрей Григорьевич, слушаю Вас.
— В этой нашей группе я хотел бы видеть вот этого человека, у меня здесь данные записаны. Это фармаколог из Института экспериментальной медицины, Елена Сергеевна Трухачева. Они сейчас где-то в эвакуации. Хотелось бы видеть её здесь.
____________________________________________________________________
[1] Как и многие ученые до него (и многие после), Энгельгардт женился на своей аспирантке. Впрочем, профессор был старше жены всего на три года, поженились они только после защиты, а Милица славилась не только красотой, но и умом и прожили они вместе (и проработали) долго и счастливо, пока смерть не разлучила их.
[2] Целый Ананас И Кусочек Суфле Сегодня Фактически Мой Обед — мнемонический прием для запоминания последовательности реакций в цикле Кребса (суровая штука, без которой биохимию сдать весьма проблематично).
[3] Зинаида Виссарионовна Ермольева — мама советского пенициллина. Рассказы попаданцев про плесень, растущую на узбекских дынях и выкраденных у Флеминга из-под подушки чашках Петри с культурой грибка — не более чем легенда. Всё было совсем не так, но работу она вместе с коллективом, ею возглавляемым, провела титаническую.
[4] Если кто не помнит, Александр Беляев — один из основоположников советской фантастики, отечественный Жюль Верн. Про человека-амфибию как раз он и написал.
[5] Несмотря на то, что именно работа Розалинды Франклин привела Уотсона и Крика к их нобелевке за открытие ДНК, ей премия не обломилась, потому что к моменту присуждения она умерла.
[6] А.Н. Бах — основоположник отечественной биохимии, до самой смерти в возрасте почти 90 лет руководил созданным им Институтом биохимии. На момент описываемых событий — 85 лет деду настучало, но на работу академик ездил вовсе не штаны просиживать.
[7] А.А. Баев — ученик и друг Энгельгардта, в описываемое время отбывал срок в Норильске.
Глава 8
А вечер, ставший ночью, мирно дремлет,
Оглажен ласковой рукой
03 октября 1941 года
За две недели Андрей с Михаилом освоили профессию фотолаборантов. Кроме них фотографировать, проявлять пленки и печатать фотографии, оказалось просто некому. Энгельгардт привез из дома фотоаппарат «Лейку» и фотоувеличитель, Михаил соорудил из подручных материалов штатив и за несколько дней они напечатали несколько сотен, если не тысячи фотографий. От длительной возни с проявителем и закрепителем руки начали шелушиться и смазывание их вазелином помогало не особо эффективно. Сумку с фотографиями отвозили Владимиру Александровичу раз в три дня по очереди, назад тащили ту же сумку с расходными материалами. Пленки и химикаты для проявки профессор реквизировал в Институте биохимии, но запасы там подходили к концу. Прогрессорство могло заглохнуть по техническим причинам.
Никита Борискин выполнение своих обещаний в долгий ящик не откладывал. Керосинщик принес керосин и бидон с ним теперь густо пах в сарайчике. Тамара Михайловна, молчаливая женщина лет пятидесяти, за два дня навела порядок в доме и в саду и утащила в стирку кучу одежды, а после коротких переговоров, удовлетворивших обе договаривающиеся стороны, согласилась за смешные, по сути, деньги, вести хозяйство, чем успешно и занималась.
Жизнь потихоньку налаживалась.
В четверг, первого октября, фотобумага кончилась. В субботу организовали вечеринку в саду. Идея позвать соседей, чтобы познакомиться, умерла в зародыше: в окрестных домах за две недели, прошедших после того, как они поселились, никого не осталось. Мясо для шашлыков принесла из деревни Тамара Михайловна. Вино и коньяк купил Андрей в коммерческом магазине, когда отвозил в Институт биохимии фотографии. Вместо мангала шампуры, нашедшиеся в кладовке, положили на кирпичи и позвали Борискина. Тот поначалу отнекивался, но больше для порядка, а потом пошел с Михаилом на Верещагина, двенадцать. Сели в саду, у импровизированного мангала, где к их приходу Андрей уже заканчивал жарить шашлыки. Никита оказался очень восприимчив к алкоголю и сдался после второго стакана красного сухого.
— Вот ты, Миша, ты же в гражданскую воевал? А я воевал. Вот Андрюха, он молодой, он вряд ли захватил, а ты же должен, — он пьянел на глазах и речь его становилась всё более бессвязной.
— Мне, Никита, о том говорить нельзя, так что прости, не будем об этом, — Михаил поддерживал разговор, надеясь, что председатель отстанет.
— А мы, Михайла, на Украине, ох, повоевали, там, знаешь, пришлось. Мы там с Никифором Александровичем [2], мы их всех, и немцев, и Скоко, как его, падского, этих да, и французов лупили, и румынов лупили, а потом и этих тоже, — Никита захихикал и, наконец, замолчал. Пьяный до изумления председатель правления заснул прямо за столом, с шампуром в руках.
— А где он живет хоть? — спросил Андрей. — Надо бы домой оттащить. А то вот-вот Настя с Дарьей приехать должны, а тут недоразумение такое.
— Да пускай здесь спит, места на всех хватит, — ответил Михаил. — Шампур только забери, пока он ничего себе не проткнул.
Но Никита при попытке вытащить из его руки шампур вдруг вскочил и побежал по саду, что-то мыча бессвязно.
— Ну и как у него теперь этот шампур отобрать? — спросил Андрей. — Стиль «пьяный председатель» у него, похоже, развит до совершенства.
Тут Борискин нашел выход из сада и довольно-таки бодро побежал к калитке, продолжая размахивать шампуром с куском шашлыка и продолжая что-то бессвязно выкрикивать. Калитка прямо перед ним открылась и в нее вошла маленькая, даже можно сказать, миниатюрная женщина. Встав в проходе, она посмотрела на приближающегося Никиту.
— Женщина, отойдите, он же сейчас... — крикнул ей Михаил, шедший за председателем в надежде перехватить буяна.
Но она даже не посмотрела на Михаила. Остановившись перед председателем, она, как выяснилось, не собиралась никуда отходить.
— Никита, так вот ты где сидишь. Домой собираешься?
Внезапно притихший Борискин, казалось, даже протрезвел и обрел способность говорить.
— Так я это, Наденька, я сейчас, я тут с ребятами вот это вот, — он помахал шампуром, который женщина тут же отобрала.
— А Вы, значит, жена Никиты? — спросил подошедший Михаил. — Вы уж извините, мы не рассчитывали на такое окончание, выпили буквально по стакану вина, а его вон как сморило.
— Да он всегда так — пробку понюхает и готов. Никита, домой!
Прислонившийся к забору Борискин встрепенулся и схватил жену за руку.
— Да куда уж теперь спешить? Пойдемте лучше, шашлыков поедите, Андрей Григорьевич их целую кучу наготовил. А Никита посидит с нами. — Михаил как-то незаметно перекрыл выход со двора и, взяв даму под руку, повел ее к шашлыкам. Председатель, как на веревке, шел в шаге позади своей жены.
— Позвольте представиться. Михаил Щукин. Этот молодой человек, — Михаил показал на Андрея, — мой двоюродный брат, Андрей Волошин. Присаживайтесь, пожалуйста. Вина?
— Да, пожалуйста, немного только. А я — Надежда Борискина, жена вот этого обалдуя, — она показала на Никиту, державшегося за ветку яблони.
— Никита, не падай, давай-ка я тебя здесь, возле жены усажу, — сказал Андрей, подхватывая под локоть Никиту, которого в последний момент подвела ненадежная опора и мягко опуская на скамейку. Впрочем, мгновенно заснувший Борискин начал сваливаться и со скамейки.
— Посадите уж его под дерево, пускай там посидит, ничего с ним не случится, земля сухая, — сказала Надежда, когда тело ее мужа так и не смогло найти устойчивого равновесия на скамейке.
Михаил подхватил Никиту подмышки и усадил под яблоню на заботливо подложенный пиджак председателя.
— Собака у вас красивая, — сказала Надежда, отпив глоток вина и показывая рукой с бокалом в сторону мангала, — эрдельтерьер?
— Ага, красавчик, — заметил Михаил, разглядывая собаку. — Но это не наша собака. Впервые вижу ее. Может, соседская?
— Точно не соседская. Здесь такой ни у кого не водится, это точно. Я с детства по собакам с ума схожу, в округе каждую шавку знаю. Этот мальчик издалека прибежал, вон, в репьях весь.
Предмет обсуждения тем временем показывал чудеса выдержки и силы воли: сидя перед блюдом, на котором высилась куча готовых шашлыков, не сводил с мяса взгляда, но еду не трогал, хотя и истекал слюной.
— Там косточки остались? — спросил Михаил у Андрея. — Тащи сюда, животное покормить надо.
— Остались, сейчас принесу. Давай я ему супа еще налью, пусть похлебает.
Через пятнадцать минут сытый пес, избавленный от части репьев, со счастливой мордой дремал у ног Михаила, которого, очевидно, решил признать своим хозяином. Рядом, под яблоней, похрапывал председатель жилтоварищества товарищ Борискин.
— Себе собаку возьмете? — спросил Андрей Надежду, когда она засобирались домой и Михаил перевел Никиту в вертикальное положение.
— Куда мне? У меня двое есть, по двору бегают, да Борискин еще. А за этим псом ухаживать надо и ест он, небось, побольше моего. Не, такого не потяну. Никита, проспался? Давай, домой.
— Наденька, да я ведь, ты же знаешь, я готов всегда, — забормотал председатель.
— Иди уже, всегда готов, дома поговорим. Спасибо за угощение, мужчины, пойдем мы. Вы не серчайте на него. Так-то он хороший, работы не боится и получается у него всё. Опять же, с академиками этими ладит, а они тут как на подбор, люди непростые. Устает очень, да еще и голова у него, контузило его сильно в девятнадцатом, две недели без сознания лежал, думала, всё, кончился мой Никита., — и Надежда, подталкивая мужа, пошла к калитке.
— Надежда, подождите секундочку, пожалуйста! — Михаил остановил ее. — Никита, ты иди, сейчас жена догонит тебя.
Никита, пошатываясь, пошел вдоль улицы.
— Вы что-то хотели, Михаил?
— Да мелочь, в принципе. Вы, пожалуйста, следите за Никитой. Нельзя ему пить. Если бы знал, не наливал бы. Очень уж чудные вещи про войну он говорит во хмелю. Я, знаете, особо не прислушивался, но люди разные встречаются, нафантазируют невесть что, а потом неприятности. Вы же понимаете. А мужик он хороший.
— Опять про Никифора вспоминал? — Надежда побледнела. — Вот же дурень бестолковый!
— Я не прислушивался, честное слово. Но Вы уж за ним присматривайте. Спасибо еще раз за компанию, — Михаил кивнул и вернулся к Андрею, ждавшему его в саду за домом.
— Вам спасибо, — сказала ему вслед Борискина и пошла догонять мужа.
— Что с собакой делать? — спросил Андрей. — Хорошая ведь псина, жалко.
— В принципе, порода неприхотливая, кормить чем угодно можно. Пускай у нас живет пока.
— Эй, тебя как зовут? — спросил он у поднявшего голову пса. — Не признаешься? Ну, Шариком или Барбосом тебя точно не зовут, порода не та, так? — Собака подняла голову и помотала ею.
— Да он разговаривать не хочет только потому, чтобы его работать не заставили, — засмеялся Андрей.
— А то, пес умный, сразу видно. И воспитанный. Ты вон целую кучу шашлыков ему под нос сунул, а он без спросу не взял, хоть и голодный Не всякий человек так сможет. Ладно, не стану усложнять себе и тебе жизнь. Рексом будешь?
Безымянный пока пес на секунду замер, потом посмотрел на Михаила и отрицающе мотнул головой.
— Шариком не хочешь, Рексом не хочешь. Как же тебя зовут-то?
Эрдельтерьер, не отрывая от Михаила взгляда, помахивал скрученным хвостом.
— Бублик он, что думать, посмотри на хвост, — внес предложение Андрей.
И получил в ответ благодарный лай.
— Ну вот, имя узнали. Ладно, Бублик, на постой определяю тебя в дом, коврик найдем, гулять в сад, без причины никого не трогать, даже кошек. Согласен? Тогда пойдем, покажу спальное место, — и не оглядываясь, Михаил пошел в дом. Бублик потрусил за ним.
От калитки послышался Настин голос:
— Эй, есть кто живой? Мы приехали!
— Сюда идите! — крикнул Андрей. — Мы в саду.
Из-за угла вышли Настя, ее тетя Дарья и незнакомая Андрею женщина, которую Настя держала за руку.