– Тридцать пять градусов? – удивленно пробормотал Ибу. – Что они такое?
– Чем бы они ни были, радар показывает одиннадцать штук, – сказала Лора. – Они держатся вместе и сохраняют круговой строй, отклонения минимальны. Нулевое ускорение. Что-то их запустило вот таким образом.
– И направляются прямиком к планете, – сказал Рохас. В его мыслях заполыхал сигнал тревоги. – Я вызываю «Вермиллион», хочу предупредить их: что-то приближается.
«Новорожденные небесные властители? – высказался Джоуи. – В конце концов, это родильная зона».
– Разумное предположение, – заметил Ибу. – Интересен их жизненный цикл. Растут на планете, а потом выпрыгивают обратно в космос, когда повзрослеют?
– Они инертны, – сообщила Лора. – Абсолютно никаких гравитационных или пространственно-временных искажений. Это не небесные властители.
– Яйца небесных властителей? – предположила Аянна.
– Небесный властитель сказал, что они появились не здесь, – напомнил Ибу. – Они не слишком внятно изъясняются, но я полагаю, концепция лжи им совершенно чужда.
– «Вермиллион» отправит шаттл навстречу этим объектам, – сказал Рохас, – если будет такая возможность.
«Если нет, мы изучим их здесь, на месте, – сказал Джоуи. – Раз уж они происходят отсюда».
Третий МК‑24 миновал внешний слой деревьев и потерял контакт с шаттлом менее чем через минуту. Четвертый продержался семьдесят две секунды, прежде чем поток данных замедлился по Доплеру до нуля.
– Давайте уточним, чтобы наверняка, – сказал Рохас. – Медленное время для нас не смертельно? Так или нет, Аянна?
– Время течет замедленно только в Лесу, – ответила она с растущим раздражением.
– Осталось только выяснить, влияет ли эта квантовая сигнатура на живые ткани, – добавил Ибу.
– Хорошо, – сказал Рохас. – Я запущу «лайку».
Лора знала, что теоретически она должна испытывать противоречивые чувства – возможно, еще легкое моральное неодобрение в довесок. Но, честно говоря, после долгих столетий жизни, в течение которых она столько раз видела окончательную смерть (а не просто потерю тела) и животных, и людей, это ее больше не беспокоило. Кроме того, трудно испытывать особые сантименты по поводу песчаной крысы.
Маленького грызуна поместили внутрь дрона, оснащенного практически так же, как МК‑24, плюс крошечная капсула жизнеобеспечения в середине. Все они следили за потоком данных с «лайка-дрона», который скользнул мимо искажающих деревьев внешнего слоя внутрь Леса. Через слабеющую телеметрию они видели: песчанка шевелит носом, частота сердечных сокращений зверька не меняется, он равномерно дышит и пытается высосать воду из сопла поилки. Мышцы и нервы – все функционировало нормально. Связь сошла на нет.
– Лес внутри не убивает, – сказал Ибу. – Вообще никак не влияет на жизнь.
Джоуи хмыкнул. Неприятный искаженный звук больше походил на уханье.
«В первую минуту – нет».
– Данные потерялись в доплеровском замедлении из-за темпоральных свойств среды, – сказала Аянна. – Сигнал пропал, только и всего. «Лайка» не подвела. Песчанка по-прежнему жива там, внутри.
– Это твое официальное заключение? – спросил Рохас.
– Да. Я считаю, что для нас безопасно зайти внутрь. Единственное, чего я не знаю, – скорость, с которой там течет время. Если мы пробудем внутри день, снаружи может пройти месяц. Возможно, больше. А может, и меньше.
– Спасибо. Джоуи?
«Мы уже добрались сюда».
– Лора?
– Мне обязательно нужны образцы этих деревьев. Какой бы механизм они ни использовали, он совершенно отличен от всего, с чем мы сталкивались. И я ужасно хочу знать, что у них за источник энергии. Нельзя изменить временной поток без огромнейшего количества энергии. Она должна откуда-то поступать, но мы не видим активности нейтрино, указывающей на прямое преобразование массы в энергию или даже ядерный синтез. Это не может быть солнечная энергия. Так откуда…
– Откуда берется энергия для нашего телекинеза? – немедленно спросил Ибу. – Я думаю, Лора, ты неправильно расставляешь акценты. Пространство Бездны отличается от нашего.
– Ты хочешь сказать, что деревья думают медленное течение времени?
– Думают. Желают. Кто знает?
– Ладно, замнем, – сказал Рохас. Он пристально взглянул на Ибу. – Я так понимаю, ты будешь рад попасть внутрь?
– Не то чтобы рад, но и не возражаю. Лора права: нам нужно присмотреться к тому, какие процессы происходят в этих деревьях.
Рохас громко выдохнул.
– Хорошо, тогда я сообщу «Вермиллиону»: мы идем внутрь. Я предполагаю, как только мы окажемся там, мы потеряем связь с ними, и не хочу вынуждать капитана отправлять спасательную команду только потому, что мы пару дней не выходим на связь.
Ибу открыл приватный канал на юз-дубль Лоры:
«И почему мне кажется, будто наше спасение не будет стоять первым пунктом на повестке дня капитана?»
Рохас держал ручное управление включенным, пилотируя четырнадцатый шаттл по направлению к большому промежутку между искажающими деревьями. Лора предпочитала наблюдать за приближением через лобовое стекло, не входя в сенсорный комплекс шаттла. Тем не менее ее экзообзор обеспечивал вспомогательную интерпретацию, сообщая точные детали их продвижения.
Ускорение составляло одну десятую g – достаточно, чтобы удерживать их на ложах. Лора воспользовалась моментом и быстро сжевала шоколадные вафли. Даже небольшая гравитация позволяла ее желудку переваривать пищу без претензий.
– Мне кажется, мы должны как-то подготовиться, – сказал Ибу.
– А именно?
– Ну, не знаю. Надеть защитные скафандры? Взять каждый по кислородному баллону? Сделать прививки?
– У меня под комбинезоном – сеть силового экзоскелета, – сказала Аянна. – Это считается?
– Поможет, если не глюканет.
– Я думала, ты у нас оптимист.
Лора постучала костяшками пальцев по мягкой переборке кабины. Бежевый амортизирующий материал был разбит на квадраты; почти половина из них представляла собой дверцы маленьких шкафчиков.
– В каждом отсеке есть аварийные скафандры. Все будет в порядке.
Она распечатала коробку апельсинового сока и потянула напиток через соломинку.
Ибу посмотрел на стену деревьев, которые виднелись через пространство Бездны за лобовым стеклом шаттла.
– Лора сказала, мы лабораторные крысы в лабиринте. Скорее бактерии под микроскопом. Наши чувства не имеют значения. Единственное, что позволит нам выжить, – это компетентность и логика. – Он улыбнулся всем присутствующим. – К счастью, у нас есть и то и другое. Можете представить, как бы выглядело наше задание в исполнении пятидесятилетних юнцов? Эмоции вверх-вниз и потоки слез всю дорогу.
– Связь с «Вермиллионом» угасает, – сказал Рохас.
Лора глянула на экраны экзообзора. Четырнадцатый находился в тридцати километрах от искажающего дерева и продолжал приближаться. Рохас убрал ускорение до нуля. Все молчали, пока шаттл скользил мимо более тонкого конца дерева, вытянутого по направлению к планете. Тень дерева окутала их. Рохас развернул шаттл и включил ускорение в половину g, чтобы убрать их скорость относительно Леса и оказаться неподвижными внутри. Юз-дубль Лоры заметил время. Ей было интересно, какой окажется разница, когда они вернутся в обычное пространство Бездны.
– Есть небольшое синее смещение от нескольких базовых звезд, – сказала Аянна. – Мы внутри измененного временного потока.
– И все еще живы, – заметил Ибу.
– Связь с «Вермиллионом» пропала, – сказал Рохас.
– Я этого не ожидала, – призналась Аянна. – Я думала, что мы сможем их принимать, только на более высокой частоте.
Рохас скривился:
– Извини, связи нет совсем.
– А что насчет МК‑24, которые мы послали вперед? – спросила Лора. – Разве мы не должны снова их услышать, поскольку находимся в одном с ними потоке времени?
– Пока ничего, – сказал Рохас. – Я проведу еще одно сканирование.
– От «лайки» тоже ничего, – сообщила Аянна.
– И на радаре МК‑24 не отображаются, – сказал Ибу.
– Это неправильно, – нахмурилась Лора. – Радары четырнадцатого способны засечь песчинку за двести километров. Даже если у дронов случился полный сбой систем, мы должны их видеть как объекты.
«Наверное, они за деревом», – сказал Джоуи.
– Все вместе? – скептически заметила Лора. – После того как их антенны связи перестали работать и они потеряли управление? Чушь собачья.
«Так как ты это объяснишь?»
Она взглянула на огромные борозды в кристаллическом материале ближайшего искажающего дерева.
– Что-то втянуло их внутрь.
– Мы не обнаружили никакой аномальной граватонической активности, сказала Аянна. – Не знаю, что еще могло бы изменить их траекторию.
– Телекинез, – ответил Рохас. – Если эти деревья можно считать живыми сообразно каким-либо критериям, внутри у них кроется большой старый мозг.
Все снова замолчали. Лора окинула дерево слегка обеспокоенным взглядом.
– Если оно и живое, оно с нами не разговаривает.
– Твоя очередь командовать, – сказал ей Рохас. – Что нам делать дальше?
– Подойти ближе к одному из деревьев. Провести сканирование плотности. Выяснить, сможем ли мы получить изображение его внутренней структуры. А затем использовать модули для взятия образцов в наиболее интересных участках.
«Вблизи мы сможем применить к дереву наше экстрасенсорное восприятие», – предложил Джоуи.
– Что угодно, лишь бы получить более ясное представление о происходящем внутри деревьев, – ответила Лора без малейшей иронии.
Шаттл приблизился к искажающему дереву на три километра. Рохас остановил корабль на середине длины кристаллического исполина, используя крошечные струи холодного газа из сопел управления реакцией челнока. Стая усовершенствованных взаимосвязанных дронов-датчиков MK‑16bs вырвалась из шахты фюзеляжа. Рой из двухсот двадцати сверкающих зондов размером с кулак закрутился в широкий браслет вокруг искажающего дерева. Сохраняя строй и объединив потоки данных, они медленно скользили вдоль девятикилометрового дерева, производя его глубокое сканирование.
Лора старалась не показать, как сильно она разочарована той картиной, которая предстала в поле ее экзозрения. Сложные кривые и зазубрины складчатой кристаллической структуры картографировались с точностью до миллиметра, что позволяло выявить точную топологию борозд более километра глубиной – таков был перепад между их дном и пиками извилистых гребней. Но стая сенсорных дронов не могла различить ничего под поверхностью дерева.
– Как отпечаток пальца размером с горный хребет, – охарактеризовал картину Ибу.
Лора закрыла глаза, погружаясь в переданные дронами образы.
– Квантовое искажение сильнее всего вдоль гребней, – сказала она. – Но это ничего не говорит о том, где находится механизм генерации.
– Там определенно задействована отрицательная энергия, – сказала Аянна. – Деревья служат источником изменения темпорального потока, так? Свечение внутри кристаллической массы должно быть аналогом излучения Черенкова в здешнем континууме.
Под управлением Рохаса стая дронов разделилась на две части и соскользнула в расщелины по разные стороны кристаллического гребня – прочь от солнечного света, в глубины, подсвеченные лишь жутковатой переменчивой фосфоресценцией.
– Мы можем поддерживать связь со стаей, но не видим МК‑24, - сказал Ибу. – Все чудесатее и чудесатее.
– Стая ближе, – заметил Рохас.
– Если бы МК‑24 просто дрейфовали в Лесу, один из них уже вышел бы из тени деревьев и объявился на радарах.
– Ладно, и как ты думаешь, что с ними случилось?
– Не знаю, – торжественно объявил Ибу.
– Определенно в материале дерева присутствует углерод, – сообщила Лора, просматривая свежую порцию данных от стаи.
«Это алмаз?» – восхищенно спросил Джоуи.
– О нет, увы. Есть также следы других элементов, ничего особенного. Но вот что интересно: валентные связи кажутся сильнее, чем привычно для нас, и плотность вещества определенно выше нормы. Я не думаю, будто вакуумное выветривание играет здесь большую роль. Хотя все эти данные – о поверхностном слое вещества, мы никак не можем проникнуть глубже, чем несколько миллиметров.
– Значит, надо пойти туда и отколоть несколько кусочков, верно?
Лора снова просмотрела результаты по плотности.
– Я думаю, что режущие нити модулей отбора проб должны справиться.
– Черт, а я‑то надеялся долбануть по нему молотком, – с усмешкой сказал Ибу. – Представляете? Один удар – и во все стороны разбегаются трещины…
– Комиссия Содружества по контактам заштрафует тебя до смерти, – пообещала ему Лора.
– Давайте просто дадим дронам еще поработать, – сказал Рохас.
– Я наблюдаю интересные флуктуации квантовой сигнатуры внутри борозды, – сказала Аянна. – Мне бы хотелось, чтобы стая провела полное сканирование по всей длине дерева и я смогла выяснить, где отклонения сильнее всего.
– И мне это поможет, – призналась Лора. – Но мы все равно пойдем туда, правда?
Рохас вздохнул.
– Давайте протестируем оборудование на функциональность, пока стая завершит облет.
Служебный отсек шаттла был зажат между передней кабиной и главным пассажирским салоном. В нем размещались посадочный шлюз, небольшой камбуз и туалеты, а также люк, который вел к грузовому отсеку, расположенному вдоль фюзеляжа под пассажирским салоном.
Лора плыла вслед за Рохасом, соблюдая приличное расстояние между своей головой и его ногами. Хотя ее биононика постепенно восстанавливалась, Лора все равно не слишком хорошо умела управляться с телом в невесомости и всегда опасалась получить ногой по лицу.
Она медленно проплыла вниз по люку, периодически хватаясь за один из поручней, которыми щетинились все переборки. Первая четверть грузового отсека представляла собой узкий коридор, а все его стены занимали шкафчики с оборудованием. Коридор выходил в большую металлическую полость, где в два ряда располагались толстые трубы бункеров для дронов. Лора уцепилась за поручни и двинулась вперед, подтягивая тело и перехватывая поручень дальше, при этом она старалась не стукнуться ни обо что локтем. В дальнем конце отсека с бункерами находился люк шлюза, ведущего в ангар внекорабельной деятельности. Два сферических экзопода были надежно закреплены в своих гнездах – космические аппараты, рассчитанные на двух человек. Спереди у каждого экзопода торчал пучок электромускульных щупалец; в сложенном виде щупальца непонятно почему выглядели смутно непристойными. Космические скафандры хранились в небольших шкафчиках вместе с тремя комплектами упряжи для индивидуального маневрирования. Разные инструменты и научные датчики крепились к переборке, составляя длинный ряд напротив шеренги неподвижных инженероботов для работ в невесомости, ростом в половину человеческого. В дальнем конце ангара ВКД находилась шлюзовая камера, достаточно большая, чтобы через нее прошел экзопод.
– Я включу один из экзоподов, – сказал Рохас. – Проверь скафандры, если хочешь.
– Конечно, – ответила Лора.
Скафандр оказался довольно простым – скользкий комбинезон из серебристо-серой ткани, простеганной нитями электромускулов. Он растягивался, как мягкий мешок, чтобы человек мог его надеть, а затем электромускулы сжимались, и костюм прилегал к телу плотно, словно вторая кожа. Поры и капилляры собирали пот, а теплопроводящая сеть рассеивала выделяемое телом избыточное тепло, поддерживая температуру постоянной и комфортной. Шлем представлял собой классический прозрачный шар со множеством встроенных датчиков и фильтров разного назначения. Воротник скафандра мгновенно прилипал к шлему. Небольшое устройство для регенерации кислорода располагалось на спине повыше лопаток. Обычно поверх скафандра надевали экзоскелет из силового поля, но сейчас Лора ему не доверяла. Она проверила другие шкафчики и с облегчением обнаружила толстые защитные комбинезоны для внешних работ, которые были почти столь же эффективны для защиты владельца от ударов микрочастиц. Именно то, о чем говорил Ибу. «Надо бы принести ему такой костюм».