— Что с девчонкой? — спросил он пару мгновений спустя: совсем другим, сухим, деловитым тоном.
— Её ищут, — тут же откликнулся секретарь. — По всей стране. Пока никаких следов.
— Они появятся. Иномирные девицы просто не умеют вести себя тихо. Прилично, впрочем, тоже. — Кейлус помолчал. — Если, конечно, она ещё жива.
Он посмотрел на столицу, готовую к приходу зимы, ждущую снега и настоящих холодов. На город, который должен был — он знал это с детства — принадлежать ему.
Нет, она должна быть жива. Что напророчено Лоурэн, невозможно предотвратить. И она нужна ему. Девушка, явления которой ждут многие. Девушка, способная одолеть ненавистную кузину. Девушка, наречённый которой станет королём…
Сейчас она нужна ему, как никогда раньше.
— Часы тикают, Тим. Если её не найдём мы, найдёт Айрес. И если наш малыш Уэрти не отдаст душу богам до или во время ритуала, после Жнеца Милосердного всё станет куда сложнее. — Заставив себя расслабиться, Кейлус Тибель откинулся на мягкую спинку сидения. — Доставь мне девчонку. Как можно скорее. Живой. — На губы его наконец вернулась улыбка: улыбка, яд которой прикончил бы любую змею. — Сделать её мёртвой я предпочту сам.
ГЛАВА 7
Ritornello
Ritornello — буквально «возвращение».
1) Небольшой инструментальный отрывок, повторяющийся в начале и конце каждой строфы вокального произведения;
2) небольшое музыкальное вступление перед началом танца (муз.)
Дорога через лес заняла немало времени, но миновала без особых приключений. Разве что где-то на полпути Ева, засмотревшись по сторонам, споткнулась об один из булыжников, которыми вымостили лесную тропу, и, упав, ободрала ладони — что позволило ей сделать ещё пару интересных выводов о дополнительных преимуществах её нынешнего состояния.
В конце концов дорога вывела её к городу.
С места, где расступился лес, дорога круто спускалась вниз, к домам в предместье, белевшим среди выцветших полям. Однако торопиться туда Ева не стала. Сперва хорошенько осмотрелась с высоты холма, тщетно пытавшегося согреться под лучами холодного солнца.
Город не окружали ни рвы, ни крепостные стены — их роль выполняла река. Он раскинулся на огромном острове, окружённый со всех сторон узкой полоской пронзительно-синих вод. С суши к нему тянулись три моста: один со стороны, откуда подходила Ева, два — с противоположной. И если на лесной дороге девушка не встретила никого, то предместье явно было вполне себе оживлённым местом. Как и дороги на том берегу, вившиеся через поля серыми лентами. Впрочем, оно и верно — судя по всему, через лес можно было попасть только к замку, а если Герберт вёл столь уединённый образ жизни…
Мысленно перекрестившись, Ева двинулась вниз: надеясь, что жители предместий слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на одинокую фигурку, приближавшуюся со стороны жилища властителя их земель.
К счастью, на окраине народа на улицах не было, а когда ей стали попадаться прохожие, вряд ли кто-нибудь из них смог бы определить, что она пришла из замка. Поэтому Ева неторопливо и беспрепятственно двинулась вперёд: по чистым брусчатым улочкам, мимо уютных невысоких домов с треугольными черепичными крышами — в город. В толпе затеряться проще, а в самом городе всяко должно быть люднее, чем здесь.
Людно оказалось уже на широком каменном мосту с фигурным парапетом. Были здесь и пешеходы, и крытые повозки, явно везущие какую-то снедь; кто-то направлялся в предместья, большинство — из них. Ева без удивления констатировала, что мужские наряды не слишком отличаются от женских: представительницы прекрасного пола преспокойно расхаживали в штанах. Что ещё раз доказывало, что в Керфи хотя бы в этом плане царило равноправие.
Потом она долго бродила по городу, неуловимо напомнившему Бремен, где Еве довелось однажды побывать. Чтобы не заблудиться, шла преимущественно вперёд, тщательно заучивая каждый поворот, на котором приходилось сворачивать, когда улица упиралась в тупик. Дома чаще всего их строили без зазоров, и одно жилище лепилось к другому. Улицы с узкими, будто втиснутые и в щели друг между другом домишками — два этажа да высокая мансардная крыша — соседствовали с площадями, окружёнными величественными здания в пять-шесть этажей. Жизнерадостно рыжая черепица, жизнерадостно рыжий кирпич, тут и там скрытый под белой, жёлтой или вовсе красной извёсткой. Много цветов, сейчас увядших, но наверняка радовавших глаз летом. Ажурные кованые фонари на ножках, лакированные деревянные таблички над обыденными для большого города заведениями: булочная, кондитерская, ателье, зеленщик, ресторан, ювелирка, книжная лавка. Вполне цивильные каменные тротуары, обрамлявшие дороги с грохотавшими по ним каретами, похожими на кэбы времён Шерлока Холмса.
И очень много людей, совсем не выглядевшими несчастными или затравленными.
Керфи — во всяком случае крупные его города — явно давно перерос период дремучего средневековья. И сейчас нежился где-то в эпохе, аналогичной викторианской Англии. Учитывая некоторые нюансы, даже более просвещённой. Некроманты, судя по всему, на каждом шагу здесь не встречались, но и никого не удивляли. Один раз навстречу Еве прошла дама в шубке, торжественно плывущая впереди пары скелетов в платьях, волокущих за ней картонные пакеты и коробки (хорошо хоть в верхнюю одежду их обряжать не стали). Никто от них не шарахался — разве что с любопытством глядели вслед.
Естественно, бродила Ева не просто так. Она смотрела. И слушала. И запоминала. Поразительно, сколько всего можно вынести, если наблюдать за людьми, а не просто проходить мимо. А ещё старалась смотреть и слушать как можно незаметнее — и ни в коем случае не показывать, что она здесь впервые. Так что Ева не позволяла себе ни восторженно вертеться по сторонам, ни сверлить кого-то глазами.
Неторопливым, но неотступным призраком она долго провожала пару весело болтающих девушек — чуть младше неё, возвращавшихся домой из школы. Притормозила у прозрачной витрины кондитерской, чтобы послушать беседовавших у её входа мужчин. Подметила людей в чёрных мундирах, то и дело встречавшихся на углу или патрулировавших улицы: с мечами на поясах или арбалетами в руках. Провожала встречных внимательными косыми взглядами из-под капюшона, надёжно скрывавшего волосы и тенью вуалировавшего лицо.
К моменту, когда Ева решилась спросить у милой белокурой женщины в бархатном плаще, ведущей на поводке мелкую собачку, как пройти к ломбарду, она узнала много интересной информации. И поняла, как нужно себя держать, чтобы не вызвать подозрений. И придумала себе вполне сносную легенду на случай расспросов. И поэтому милая белокурая женщина без всякого удивления, очень любезно подсказала ей, как пройти к пресловутому ломбарду: который Ева и сама обнаружила улицей раньше, но беседовать сразу с продавцом ей было страшновато, так что она решила сперва поупражняться на ком-нибудь другом. А пронырливый старичок в ломбарде без проблем купил у неё серебряный подсвечник, который Ева снова прихватила с собой — и явно остался очень доволен тем, что юная наивная покупательница не стала торговаться. А в булочной, куда Ева заглянула для эксперимента, ей спокойно продали пирожок с мясом. К счастью, на местных монетах чеканили не только профиль красивого женского лица, которое Еве не посчастливилось увидеть по прибытии, но и номинал. Всё как у людей.
Всё же магический переводчик — великая вещь, подумала Ева, скармливая ненужный ей пирожок лохматому бродячему псу. Тот увязался за ней в подворотне, куда привели девушку указания добродушной дамы, подсказавшей ей дорогу к следующему пункту назначения. И даже один урок местного этикета и мироустройства, который ты действительно слушаешь. И манеры, привитые обитанием с ранних лет среди культурных интеллигентных людей.
Ну, по крайней мере часть из них точно интеллигенты.
Отряхнув руки, она оглянулась на часы, сиявшие на башенке, украшавшей дом на оставшейся позади улице: с десятью делениями вместо двенадцати, подтягивавшие единственную стрелку к седьмому из них. Направилась к финальной цели своей вылазки — и, наконец завидев вывеску «Книжное колдовство», поднялась на крыльцо и толкнула звякнувшую колокольчиком дверь.
Внутри небольшой лавочки, как и ожидалось, были книги. Не так много, как в оставшемся за лесом замке, но вполне приличное количество книг, пылившихся на деревянных стеллажах. Ева даже не удержалась от того, чтобы осторожно вдохнуть, ощутив хорошо знакомый запах — сродни тому, что царил в нотной библиотеке её родного колледжа.
— Доброго дня, лиоретта, — немедленно поприветствовал её молодой человек за прилавком. Кудрявый, со смешной рыжей щетиной на щеках и синяками под усталыми добрыми глазами, живо напоминавшими о пандах.
Вне всяких сомнений, проницательный абориген при достаточно длительном общении расколол бы её вмиг. И если бы здесь за прилавком её поджидал кто-то, хоть отдалённо похожий на проницательного человека, Ева бы демонстративно покрутила носиком и, сделав вид, что содержимое лавки её разочаровало, ушла.
Но поскольку этот милый продавец не особо такового не напоминал, она решила рискнуть.
— Доброго дня, лиэр, — решившись приподнять капюшон и явить взору молодого человека подкупающе голубоглазое личико, пропела Ева, учтиво кивнув ему в знак приветствия. — У вас есть книги по некромантии? Желательно попроще. — Она старательно приняла смущённый вид. — Я не некромант, мне… для общего сведения.
Логика, двигавшая ею, была очень проста. Если её и можно воскресить, то на месте Герберта она бы припрятала в своей обители всю информацию об этом. Или оставила на полках только те книги, из которых пленница усвоит: зависимость от некроманта разрушить невозможно, остаётся лишь покориться судьбе. И в таком случае она может хоть месяц просидеть в библиотеке, но не найти ровным счётом ничего полезного.
А вот информации, полученной из независимого источника, вполне можно будет доверять.
— Стихийный маг? — понимающе спросил продавец, сам облачённый в нечто, подозрительно похожее на синюю мантию. — Через год-другой поступление?
Только бы этот милый парень не решил с ней поболтать о своём, о магическом. Впрочем, в плане ненавязчивого увода от темы Еве не было равных. Очень полезный навык для экзаменов. Когда тебе выпадает билет «Французская литература 18-го века», в которой ты безнадёжно плаваешь, но, уцепившись за Бомарше, незаметно переводишь разговор на Моцарта — и вот уже преподаватель восторженно слушает твои поэтичные излияния на тему гениальности «Свадьбы Фигаро» и мелодики великого австрийского композитора, впитавшей в себя эмоциональность и экспрессию немецких народных песен и изысканную певучесть итальянской кантилены…
Впрочем, сейчас даже не обязательно было прибегать к тонкому искусству болтологии. В конце концов, она была покупателем, явившимся сюда за товаром, а не за разговорами.
— Да, — кратко откликнулась Ева, явно давая понять, что развивать тему не намерена. — И знаете, мне бы ещё…
Она поколебалась.
Следующий её вопрос, как ни крути, был довольно рискованным.
С другой стороны, отступить сейчас было бы глупо.
— …что-нибудь о воскрешении. Настоящем. Не поднятии мёртвых.
В глубине души она надеялась, что молодой человек как ни в чём не бывало ответит «да, конечно, есть у нас пара книг, сейчас принесу». Ну или хотя бы «к сожалению, у нас такого нет, поищите в лавке через две улицы отсюда». Хотя и понимала, что это довольно глупо.
Поэтому, когда тёмные глаза продавца изумлённо расширились, это было ожидаемо — но Еве всё равно сделалось тоскливо.
— Воскрешение? — парень озадаченно почесал щетинистый подбородок. — Лиоретта, вы шутите? С таким запросом разве что в королевскую библиотеку, никак не ко мне. Хотя сильно сомневаюсь, что даже Её Величество вам в этом поможет.
К счастью, она предусмотрела подобный расклад.
— Вот и я то же самое Кейлу говорила! — старательно подбавив в голос торжествующей беззаботности, воскликнула Ева (выдумывать имя она не рискнула, так что предпочла сократить одно из тех, что уже слышала). — Видите ли, один мой знакомый… он даже не маг, совершенно в этом не разбирается… вбил себе в голову, что некроманты открыли способ настоящего воскрешения, просто молчат об этом. Обожает теории заговора, глупый. — Она шумно вздохнула, надеясь, что вышло не слишком театрально. — Я хотела предоставить ему наглядное доказательство того, что это невозможно, чтобы он уже выбросил эту глупую идею из головы. Раз не верит мне и другим умным людям, надеюсь, поверит хотя бы умным книгам.
Поскольку Ева обожала детективы, ей было прекрасно известно: у любого нормального детектива лишние подробности и оправдания, звучащие из уст подозреваемого, не развеивают подозрения, а усиливают их.
Но поскольку Еве к тому же не доводилось встречаться с детективами, зато доводилось немало общаться с простыми смертными и, чего уж греха таить, не раз обманывать некоторых из них — ей также было прекрасно известно, что с простыми смертными складно состряпанная ложь работает чудесно. И чем больше в ней будет подробностей, тем убедительнее она прозвучит.
— Некроманты? — молодой человек усмехнулся с оттенком снисходительного презрения. — Тайны они вокруг себя нагнетают, это верно. Но они даже способа творить разумные умертвия уже который век не придумают, как вы могли заметить… что уж говорить об истинном воскрешении. Я бы скорее поставил на то, что воскрешать однажды смогут целители. Стихийные маги. Такие, как мы с вами, — по интимно-свойской интонации его голоса Ева поняла, что приподнимание капюшона возымело своё действие. — Но увы, пока это во власти одного лишь Жнеца. — Парень вновь задумчиво почесал щёку: широкий рукав мантии сбился, продемонстрировав рыжую поросль, буйно курчавившуюся на его руках. — Кажется, есть у меня одна вещь, которая убедит вашего приятеля. «Рассуждения» Гедемиона. Если он ещё её не читал, это то, что нужно. Вы ведь слышали о Гедемионе?
— Я сама не читала, — уклончиво ответила Ева, пытаясь не выказывать, что ей всё больше овладевает тоска. — Мне рассказывали, но я была маленькой, и его историю помню уже очень смутно.
— Он десять лет потратил на попытки вернуть свою жену, — охотно пояснил парень, вылезая из-за прилавка, чтобы подойти к одному из стеллажей. — Вернуть ей память. Превратить из безвольного безмозглого умертвия в разумное создание. В итоге он превратил её разве что в монстра, и одним прекрасным утром слуги обнаружили её закусывающей внутренностями супруга. — Достав с полки тоненькую книжечку небольшого формата в синем тканевом переплёте, он протянул её Еве. — «Рассуждения» — записи, которые он вёл на протяжении всех этих лет. Это новое издание, в предисловии как раз рассказывается его поучительная история… думаю, вашего приятеля это убедит.
— Ах, эта история, — сказала она, открывая титульный лист. — Конечно. Вспомнила.
— Такое трудно забыть, — согласился продавец. — Если будете брать, с вас тридцать вуленов.
Думая о следующем вопросе, девушка посмотрела на год издания. Красовавшийся примерно там же, где и у многих земных книг. Гласивший «872».
Знать бы ещё, какой год сейчас. Не считая того, что его обозвали «годом двух лун».
С другой стороны, если с тех пор успели напечатать книгу, да ещё и переиздать…
— Это точно убедит Кейла? А если он возразит, что с тех пор некромантия могла продвинуться вперёд? — не поднимая глаз, капризно протянула она, хватаясь за соломинку. — Всё же со смерти Гедемиона прошло… некоторое время.
— Пять лет — не срок. Уж кое-что в некромантии я смыслю, — проговорил парень проникновенно, — и в одном она точно схожа с нашей специализацией. А именно — развивается весьма неторопливо. Если бы кто-то действительно сделал подобное, не побоюсь этого слова, фундаментальное открытие, мы с вами точно бы об этом знали. К тому же для такого нужно обладать силой большей, чем у Берндетта, а даже равных ему не рождалось со дня его гибели. Не считая принца, — добавил продавец почтительно. — Но он ещё юн, и в полную силу войдёт дай боги лет через двадцать.