Следующие полчаса профессор скрупулезно проверял текст приложений, сравнивал их с другими источниками, считал и пересчитывал страницы. Все было правильно. Готовившие текст окончательного договора на подпись главам стран-участниц конференции юристы сброшюровали текст договора с текстами всех (!) приложений и автоматически подсчитали их страницы и написали результат на последней странице договора. В доступном для публики же тексте одно из приложений отсутствовало. Если там был оговорен лишь только вопрос о возможной ревизии проведенных в 1918 году новых государственных границ, скажем, через 20 лет, то с учетом всех юридических формул и списка перечисленных границ, объем документа вполне мог составить три страницы.
Как случилось, что третий протокол удалось сохранить в секрете? Все же к Версальской мирной конференции участвовали почти 15 государств. Вот только подписали договор всего лишь три из них: Франция, Великобритания и Германия. Остальные участники могли слышать, что вопрос о пересмотре новых границ обсуждался, но окончательное решение "тройка" вполне могла принять в узком составе, а затем и оформить секретным протоколом. У Германова не было сомнений, что инициатором всей этой истории с возможным пересмотром границ через 20 лет была именно Германия, но в положении побежденного довольно трудно диктовать победителям какие-либо условия. Французе же явно настояли на закрытом, секретном характере этой договоренности, оставляя себе тем самым возможность со временем вообще забыть о ней.
"- Интересно, сколько человек в Европе знают об этом? - профессор не страдал пустым тщеславием, его скорее поразило, что факты лежали практически на поверхности, - и кто из этих знающих настолько свободен, что может вбросить такую информацию, как говорится, "в научный оборот"? И что потом будет в Европе?"
Мысли отчасти путались - уж слишком было поздно - но общая линия просчитывалась достаточно ясно.
"- Это как раз то, что нужно сегодня немцам, чтобы потребовать право на объединение. Но они же знают о существовании протокола? Почему не используют? Бояться! За последние 15 лет французы столько раз демонстрировали им свою силу, что сумели подмять под себя руководство германских государств! Ну, ладно, "княжества" на Западе - Эссен и Ганновер, но чего боятся Пруссия и Саксония? До них-то французы не дотянутся? Скорее всего, есть какие-то договоренности с людьми у власти, вот и молчат".
Германов прошелся по комнате, подошел к скрытому среди книг бару и решительно налил себе бокал коньяка. Заслужил! Коньяк снял напряжение и направил его мысли в другом направлении.
"- Хорошо, но идет ли там речь только о германских границах, или о других тоже? Договор вообще утверждает новую политическую карту Европы! Значит, и все остальные тоже...Польский коридор? Австро-венгерское наследство? Там одни сплошные споры... Аланды!!!"
В ночной тишине медленно открывающаяся дверь в комнату в другое время его бы явно неприятно удивила, но сейчас он следил за ней совершенно отсутствующим взглядом. Из тьмы коридора в комнату шагнула Ольга.
- Что с тобой? - настороженно спросила она, - я ехала и вдруг увидела здесь свет в окне. Ты здоров? У тебя такой вид...
Она внимательно рассматривала Германова как будто видела его в первый раз.
- Не волнуйся, все в порядке. Да, нет, какое там в порядке. Похоже я тут нашел такое..
- Где, здесь? - она удивленно оглядела комнату. Увидев открытую бутылку коньяка, бросила на него быстрый понимающий взгляд, но потом опять нахмурилась: да, видно, человек выпил, но слегка. Возбужден невероятно, чем-то глубоко взволнован, но не пьян, вовсе не пьян.
- Так что случилось? - она попыталась перевести все в шутку и снять очевидное напряжение, царившее в ночном кабинете, - что такое очередное великое ты мог найти в этих пыльных томах? - Ольга кивнула на заваленный бумагами и книгами стол.
Германов подошел к ней, взял за плечи, заглянул в глаза. Даже после всего, что уже связывало его с этой женщиной, он не был до конца уверен, что открывшееся ему только что стоило сразу же доверять Ольге. Но сенсация рвалась наружу.
"- Может это знамение? Неслучайно она оказалась здесь и сейчас? Кстати, а откуда она вдруг появилась так поздно?"
Этот вопрос он повторил вслух.
- Поздно? Рано, ты хочешь сказать, - Ольга явно пыталась и дальше снять напряжение за счет легкой иронии, - на часах четыре утра. Ну, мы-то люди служивые, только сейчас кончили подводить итоги нашим с тобой приключениям в Стокгольме. Я двое суток из конторы не выходила. Да и было на каком-то этапе ощущение, что могу уже и никогда не выйти, - теперь уже Ольга явно пыталась разрядить собственное нервное напряжение, - уж слишком трудно было коллегам поверить, что мы с тобой фактически без предварительной проработки, слаживания и поддержки со стороны такое отчебучить можем. Подозревать начали.
Освободившись из рук Германова, она подошла к бару, налила и себе и одним глотком, как водку опрокинула добрые сто грамм шустовского. Понимала, что говорит лишнее, но удержаться не могла.
- Хорошо генерал выручил. Поверил. Но и проверил сначала, конечно. Куда же без этого. Душу помотали изрядно. Правда, теперь наградить обещают.
Она повторила дозу и вернулась к Германову.
- Вызвала таксомотор ехать домой, а в последнюю минуту решила сюда завернуть. Хотя бы мимо проехать, а вообще-то - тебя увидеть. Даже не пожаловаться, нет, не положено, да и не привыкла я жаловаться. Просто поговорить хотелось. Привыкла я к тебе, - она виновата усмехнулась, прошла в глубину комнату и села в кресло.
Помолчали. Германов еще раз подумал про себя, что на самом деле он практически ничего не знает про эту женщину, ее жизнь и судьбу. Зачем она полезла в эту разведку? Другого дела себе не нашла? Есть ли у нее семья, родные? Но спрашивать об этом сейчас как-то не хотелось.
Вместо этого он вернулся за письменный стол, отодвинул от себя текст договора и спросил:
- А почему они меня ни о чем не спросили? Я бы мог все им подробно объяснить и подтвердить. Почему и зачем такие крайности?
- Опыт, к сожалению. По сути они правы. Нас - тех, кто работает в соприкосновении с противником, подозревают всегда. Доверяют, конечно, тоже, но и подозревают. И это правильно. Прецеденты были, есть и будут.
- Каким противником? Мы что, со шведами воюем?
- И с ними, и со всеми остальными. Всегда и везде. Или ты думаешь, что план развертывания их флота мы сюда из праздного любопытства привезли?
- Что? План развертывания флота? - хотя службу Германов закончил в чинах невысоких, но что такое план развертывания вооруженных сил на случай войны, он понимал прекрасно. Считай половина успеха в первых сражениях у тебя в кармане. - Я думал, там чертежи какой-то новой турбины...
- Ага. И Георгий ради чертежей турбины сейчас у них сидит.
- Так вот за что его взяли...
- Да. И так было задумано с самого начала. Шведы-то считают, что им удалось вернуть пропавшие документы и ничего - во всяком случае существенного - в своих планах еще пару лет менять не будут.
Ольга помолчала.
- Ты только забудь все это. Георгия через год-другой обменяют. К Новому году получишь орден. За успешную научную деятельность. Кстати, я действительно считаю, что ты разработал очень правильное видение современных европейских проблем.
- Видение? Проблем? - Германова опять захватила волна сделанного им недавно открытия, и он даже не обратил внимание на ее слова о весьма лестном для профессора университета награждении. - Послушай, что я тут нашел.
Он коротко рассказал Ольге о своем разговоре в Уппсале с бывшим статс-секретарем, показал текст договора быстро у нее на глазах пересчитал страницы приложений.
- И что это все значит на практике? - Ольга пыталась сосредоточиться, но минувшие два дня видно действительно дались ей слишком тяжело. - Ну проведут они новую конференцию и подтвердят все прежние договоренности...
- НИКТО! НЕ СОБИРАЕТСЯ! НИЧЕГО! ОБСУЖДАТЬ! - Германов вскочил и практически кричал на нее, отмахивая после каждого слова рукой с зажатым в пальцах договором. - Текст сохраняется в тайне. Французы не намерены вновь обсуждать вопрос о границах. Это же ящик Пандоры. О третьем приложении, скорее всего, знают считанные лица в Париже, Лондоне и, может быть, в Берлине у пруссаков. Ну, может, кто-то еще из немцев. Но они боятся. Или даже если не прямо боятся, то нет у них куража открыто потребовать выполнения этого обязательства. Ты понимаешь, какое поле возможностей открывается при этом для такой страны, как наша? Мы-то в стороне. Нас-то все эти дела если и касаются, то только в плане Аландов! Ну, и в политическом смысле. Мы же получаем возможность манипулировать европейской политикой!
После этого эмоционального спича Германов устало сел. В отношении манипулирования европейской политикой он, наверное, все же слегка увлекся, но варианты некоторые возникают.
Ольга молчала. Манипулировать европейской политикой она была сейчас явно не готова.
- Знаешь, что? А давай-ка обсудим все это с утра на свежую голову. Я сейчас просто плохо понимаю, о чем ты говоришь - так спать хочу. И коньяк твой меня совсем добил.
- Нет уж, дорогая. Давай по другому. Звони своему полковнику. Пусть сюда немедленно приезжает. Хочу с ним поговорить. А как позвонишь, действительно ложись, а то на тебе лица нет.
- Умеешь ты девушке сказать комплимент. Ладно. Довели вы все меня. Давай телефон. Но принимать его будешь сам, а я спрячусь в спальне и буду спать! Кстати он не полковник, а генерал. И половины бутылки коньяка вам явно не хватит.
- Пусть с собой привезет!
- Об этом мне ему тоже сказать? А что, я сейчас все могу.
Глава девятая
Тревогами и ночными звонками генерала Орлова удивить было сложно. Не интендант все же. Но этот вызов запомнился ему надолго. Сначала в полпятого звонок от явно пьяной Ольги. Он сам только успел войти в квартиру, как раздался ее звонок.
"- И когда успела", - генерала удивило даже не состояние его лучшей сотрудницы, а то, как быстро она до него дошла. Предложение захватить бутылку и приехать к Германову было конечно странноватым, но что ни сделаешь для блага Отчизны. Плюнул, переоделся в штатское, взял пару бутылок, вызывать служебную машину не стал - оказалось, что с блоком Германовым он жил почти по-соседству. В начале шестого утра он уже сидел в кресле в кабинете Германова и с интересом оглядывался по сторонам. Хозяин сидел напротив него и разливал коньяк. Ольги не было. Генерал поймал взгляд Германова и вопросительно посмотрел на дверь в соседнюю комнату. Тот только вздохнул и утвердительно кивнул головой и улыбнулся, как бы говоря: "Пусть спит!"
Посидели. Выпили. Помолчали. Генерал заговорил первый.
- Да, давненько я не начинал день с рюмки коньяка в полшестого утра. А, знаете, ничего. Что-то в этом даже есть. Какое-то новое видение окружающего появляется. Да и на людей по-иному смотришь. - Он отпил еще коньяка и продолжал, - знаете, я даже не пытаюсь ломать себе голову над причиной нашей столь ранней встречи - все равно не догадаюсь. Но скажу Вам честно: последние пара дней выдались сложноватыми. Поэтому не обижайтесь, но давайте сейчас прямо по делу. Мы обязательно еще встретимся, и я поблагодарю Вас за работу в Стокгольме, но это в другой раз.
- И не думаю обижаться. Но оно того стоит. Помнится, мы с Вами много говорили о европейских делах. Так вот, случайно я нашел бомбу, которая может действительно взорвать мир в Европе. И это не метафора. Началось это в Упсале... - и буквально в течении пяти минут Германов рассказал о своем открытии.
Генерал долго молчал. В силу своей профессии и опыта он привык верить в невероятное и всегда предполагать худшее. Невероятным, с его точки зрения, в этой ситуации было то, что третье приложение и факт договоренности о возможности пересмотра границ удавалось столько лет сохранять в тайне, а всплыло все это на поверхность именно таким образом - на окраине Европы, вдали от ее центральных столиц, в кабинете профессора истории. За такими тайнами разведки охотятся годами, кладут лучших агентов, тратятся на подкупы и выстраивают сложнейшие комбинации. Да, его величество случай. Худшее он был склонен видеть в уж слишком своевременной смерти статс-секретаря, и сейчас думал, что Германову и Ольге в Стокгольме кроме шведской контрразведки могли угрожать намного более опасные силы тех, кто, похоже, стремился не допустить утечки информации о третьем приложении. А они все же выскочили. Если и это было везением, то наличие этого качества у Германова, похоже, зашкаливало, а в разведке этот фактор значил очень и очень много.