- Ну, во-первых, про нас принято шутить: "триединая республика", так что не обижайте финнов и прибалтов. И мы тоже считаем, что наши территориальные интересы ущемлены. Вы про Аландские острова слышали?
- Какие острова?
- Вот видите, для Вас вся проблема - Эльзас и Лотарингия. Ну еще демилитаризация Рейнской области и реальный контроль над Эссеном и Ганновером. А про остальную Европу вы здесь у себя в Париже и думать забыли. Устроили Франкофонию из всей Европы. Извините, подвинуться придется. Кстати, у нас еще к Литве вопросы имеются. Да Вы и не знаете, где это. А с деньгами не шутите. А то смотрите, опять придем к вам сюда. У вас сейчас один мост имени нашего царя? А у нас теперь и Канцлер очень достойный человек.
Француз посмотрел на Германова с ужасом. Совсем с ума сошел? Похоже, да. Пугать сейчас Париж с берегов Балтики мог только сумасшедший.
- Не переживайте, я пошутил. Простите, если не удачно. Завтра обязательно Вас найду и рассчитаемся. Ваша информация несомненно этих денег стоит.
"- Ага, - подумал про себя Германов, - так свою Сюртэ мне на хвост и приведешь. Только не хватало эксперту дипломатической делегации секретами торговать".
Но сказал вместо этого совсем другое.
- Возможно это покажется Вам странным, но я бы предпочел вернуться к финансовому вопросу после того, как копия секретного протокола будет опубликована в газетах. Видите ли, хотя первый импульс моим поискам и дал немец, но все же основные доказательства я практически нашел там, где все было тысячи раз прочитано и исследовано. Можете считать это проявлением моего эго, но публичное подтверждение правильности моих выводов будет для меня своего рода личным триумфом, даже если об этом и буду знать только я.
Француз усмехнулся.
- Теперь я до конца уверен, что Вы - русский. У вас совершенно особый менталитет, и проявляется он, как правило, очень неожиданным образом. Конечно, я согласен. Как я смогу Вас найти?
- Через меня, - неожиданно для обоих Ольга появилась откуда-то сбоку, хотя пустынный сад практически просматривался насквозь, - и имей в виду: я буду вынуждена выступить своего рода гарантом вашего соглашения, так что увильнуть от выполнения своих обязательств тебе не удастся.
Француз заспешил, попрощался и двинулся, вероятно, к своим товарищам обсуждать дальнейшие действия.
Германов и Ольга взяли такси и поехали на Монмартр. Там было не так оживленно, как это виделось Германову, но ночная жизнь продолжалась. Они долго бродили по узким кривым улочкам, заходили в еще открытые маленькие кабачки, пили вино. Потом проголодались и съели по тарелке настоящего лукового супа.
- По крайнем мере, будет, что вспомнить, - подвела итог Ольга этому ночному кулинарному эксперименту. Германов согласился. Других достоинств у этого блюда он не нашел.
Часа в два ночи Ольга окончательно пришла к выводу, что слежки за ними определенно нет, и они на такси отправились в ее отель в северном пригороде. Утром они пили кофе в соседнем с отелем крошечном кафе на улице, как будто сошедшей со страниц романов Золя. Все было как-то очень просто, по-домашнему и очень по-французски. Они сидели за столиком, макали в кофе куски булки, выпеченной буквально только что тоже где-то по соседству, и наблюдали, как мужчины забегают опрокинуть первый за день стаканчик красного в бар через улицу. Ольга была задумчива.
- Тебя что-то смущает в отношении нашего вчерашнего знакомого? Бизнес я бы с ним заводить не стал, и на деньги его не рассчитываю, но мне кажется, что предложенная им схема может сработать.
- Это если ему позволят хотя бы чуть-чуть покопать. Понимаешь, эти левые, что здесь, что у нас так нашпигованы агентами тайной полиции... Ученые все теперь после всех этих революций. И я боюсь, что ему просто не дадут провернуть его план.
- Что, посадят? А за что? Или у него там что-то за душой есть?
- Могут и проще. Знаешь, я много кого видела в Мадриде, хотя и была там недолго. У них в контрразведке один тип из бывших наших революционеров работает. Так у него любимая фраза: "Есть человек - есть проблема, а нет человека - и проблемы нету". К счастью, ему воли там особо не дают. И так у меня такое чувство, что они своих расстреливают чуть ли не больше, чем врагов.
- Неужели так плохо?
- Ты даже себе не представляешь. Они друг друга боятся больше, чем Франко. Все время воюют между собой, что-то делят. Если бы не эта их внутренняя грызня, давно бы победили. Так вот, я боюсь, что и здесь в Сюртэ или у военных найдутся хваткие ребята, а Сена, она вон - рядом. И бандитизма по ночам в Париже тоже еще хватает. Скажи, а ты сможешь из своей делегации вырваться на время в Мадрид?
- Куда?! Там же бои на подступах...
- Сейчас потише. Неужели боишься?
- А ты сама как думаешь? До сих пор и обнять тебя толком нельзя - сразу кривишься. Хочешь, чтобы теперь моя очередь наступила?
- Перестань, что ты говоришь. Просто там есть один человек, который может размотать все это дело.
- Кто такой?
- Американец. Журналист, писатель. Говорят, хороший. Я не читала. Для многих он там свой. Называет себя на испанский лад Энрике. Он сейчас там пьесу про местную контрразведку сочиняет. Там мы с ним и познакомились. И он с мотором. Если заведется, его никто не остановит.
У Германова возникли еще вопросы, но предпочел их не задавать. Да и кто он Ольге, чтобы требовать от нее отчета. Тем более, у него все больше возникало ощущение, что в ее жизни работа и личные отношения были настолько тесно переплетены между собой, что часто было не понятно, где кончается одно и начинается другое.
- Понимаешь, если говорить о моих обязанностях в делегации, то откровенно говоря, коллеги и до сих пор без меня прекрасно обходились. Так что не велика будет потеря. Но вот как мотивировать такую поездку. Может быть, ваши подсуетятся?
- Им идея с этим американцем не нравится. Понимаешь, он для наших непонятен. Этот левак французский ясен до последнего су у него в кармане. Мы знаем, кто его туда положил и за что. А Энрике - он с собственными идеями. Творческая личность. Совершенно неуправляем. От него не знаешь, что ожидать. Сегодня он с нами, но как повернется завтра - никто не знает. У нас с такими дело иметь опасаются. Так что это - чисто мой проект. На всякий случай.
- Хорошо бы почитать что-нибудь из его книг.
- Поищи, но у него все на английском. А у тебя с ним не очень.
Не очень - это было еще мягко сказано. Германов блестяще владел немецким, похуже - французским, но английский был как-то за пределами сферы его интересов.
- А ты как с ним общалась?
- По-французски. Он долго жил в Париже после Великой войны. А на войне служил, кстати, в Красном Кресте.
- Ладно. Сейчас мы все равно ничего не решим. Давай посмотрим, что сделает твой француз, а я поинтересуюсь у своих, что там на этой конференции реально происходит. Да, извини, но публика у нас в делегации в каких-то вопросах довольно косная, так что у меня тебе появляться не стоит. Не возражаешь, если я вечером приеду?
- Разве я когда возражала? А про твоих я все понимаю. Кстати, кому надо про меня знают. До вечера!
Германов приехал в отель, где расположилась делегация, и с некоторой обидой убедился, что его отсутствия и минувшим вечером, и нынешним утром даже никто и не заметил. Взял чашку кофе в буфете и устроился на открытой веранде второго этажа. Днем на солнышке было уже довольно тепло. Пробегавший мимо секретарь делегации - сосед по купе приветливо помахал ему, а затем как будто осененный какой-то мыслью завернул к его столику.
- Добрый день! Как Ваши дела? В Сорбонне, я слышал, выступали? И как? С успехом?
- Неплохо в целом получилось. Надо форму поддерживать. А то совсем разленюсь здесь у вас, - Германов хотя и не видел себе места в работе делегации, но неловкость бездельничающего человека в окружении трудящихся коллег ощущал.
- Не переживайте, у каждого из нас есть свой срок и свое дело. Но сейчас действительно поплотнее будет. Вот думаю, кого можно на две недели от дела оторвать - в Мадрид съездить.
- Куда? В Мадрид? А зачем?
- Есть официальное решение конференции: отправить туда группу экспертов - всего человек восемь - из представителей разных стран для объективного освещения ситуации с поступлением и распределением поступающей помощи. Вот нас и попросили поучаствовать. Говорил же в Питере, что надо нам взять в состав делегации кого-то из военных. А у нас как всегда стали экономить. Вот теперь с посольством хочу поговорить, может они кого из военного атташата выделят.
- Подождите, зачем лишний раз так перед посольством одалживаться, - Германов уже был хорошо в курсе очень непростых отношений между посольством и делегацией, в основе которых лежал вечный как жизнь вопрос: кто главнее? - Давайте я поеду. Честное слово, мне так неловко, что от меня толку мало. Не привык так работать.
- Но там реально война...
- А я вообще-то штабс-капитаном Великую войну кончил. И два ордена за нее имею. Два с половиной года в окопах провел. Да и работа у этой группы в основном будет в тылу, не так уж там и опасно. Знаю я как наблюдателей, тем более иностранных, по фронту возят.
- Я, конечно, должен сначала доложить главе делегации. Но не думаю, что он против будет. Крайне нас всех обяжете. Я сегодня же внесу Вас в списки, снабжу инструкциями и деньгами. Сумму, кстати, весьма изрядную получите с учетом обстоятельств. Всякие там надбавки, прогонные и прочее. А выезд послезавтра. Поездом до Марселя, оттуда морем до Барселоны. Это - самый опасный участок. Но французы обещают чуть ли не крейсер предоставить. А с ними никто связываться не будет. Несколько дней проведете в Барселоне - там главный пункт приема морских грузов, а потом на авто до Мадрида. Впечатлений будет масса.
"- Как же крейсер, - по ходу разговора подумал про себя Германов, - дадут какую-нибудь лоханку из судов обеспечения. А вот интересно, как Ольга туда доберется? И что вообще происходит: как только в чем-то возникает нужда, сразу же появляются и возможности. Как будто кто-то нам ворожит."
Глава четырнадцатая
Ольга вечером даже особенно и не удивилась новостям о предстоящей поездке Германова. Сбегала кому-то позвонить, а потом уже ночью, в постели призналась ему, что с момента их знакомства она тоже уже не раз замечала удивительно удачные стечения обстоятельств и неожиданные повороты судьбы. До Мадрида она планировала добраться самостоятельно. Договорились, что по приезде будут по четным дням после 7 часов вечера ждать друг друга в холле отеля "Флорида". Там вроде бы жил и интересующий их американец. Прощаясь утром, Ольга дала Германову "Браунинг Хай Пауер" с парой запасных обойм.
- Проверять на границе вас не будут, там - тем более, а кто знает, может пригодиться.
А Германов подумал, что по возвращении в Париж надо бы купить для Ольги что-нибудь из украшений. Отношения их до сих пор складывались настолько странным образом, что он, кажется, и не дарил ей ничего, кроме цветов при первых свиданиях.
Пистолет же с удовольствием взял. Как-то вокруг стало напряженно. Отправляясь в Париж, он даже и не подумал взять с собой старый еще с фронта наган, пролежавший все эти годы в ящике стола, так что красивый, ухватистый пистолет пришелся очень кстати.
В поездку его собирали всей делегацией. Снабжали инструкциями, которые, в основном, сводились к тому, что верить никому из зарубежных коллег по поездке нельзя по определению, рассказывать им о нашей внутренней кухне - тем более, а вот выведать об их делах и планах следует как можно больше. Что касается цели поездки, то ему настоятельно рекомендовали обращать основное внимание на ситуацию с гуманитарной помощью. На средства Международного Красного Креста, национальных благотворительных организаций закупалось и отправлялось в Испанию продовольствие, медикаменты, кое-какая одежда и утварь для тех, кто лишился крова. Кое-что шло и по государственной линии. В условиях гражданской войны это была действительно капля в море бед и страданий испанского народа, и Германов плохо понимал, почему группа международных экспертов должна была тщательно проверить, не используется ли эта помощь в военных целях и не попадает ли она на черный рынок. Так ли это важно, в конце концов, кого перевяжут этим бинтом: раненого случайной бомбой крестьянина или ополченца на фронте. Но пришлось пообещать обратить внимание. Одновременно коллеги рекомендовали ему не заморачиваться вопросом происхождении у республиканцев того или иного оружия иностранного производства. Честнее всех был глава делегации: