- Они могут проникнуть через техэтаж или чердак.
-Они что, в темноте видят? Оно им надо? В соседних домах без усилий можно столько взять - будут они здесь ноги об трубы ломать...
-Петрович, откуда ты знаешь?
-О здравом смысле слыхал, пацан? 90 процентов людей придерживаются здравого смысла... Или стараются придерживаться… А оставшиеся десять процентов - там уже клиника.
-Как это?
-Клиника, пацан, это больные люди. А они долго все равно не живут...
<p>
</p>
Мы прикрутили ручку двери подъезда к батарее отопления несколькими оборотами толстой алюминиевой проволоки, найденной под лестницей, потом обошли квартиры. Подъезд не подавал признаков жизни.
Ночь была беспокойна. Если днем было относительно тихо, то сейчас город был освещен огнем пожаров, наполнен выстрелами и криками. Не обошло и нас. Часа в три к дому подъехал грузовик. Я пулей спустился вниз. Петрович со свечой стоял у двери подъезда и спокойным голосом уговаривал кого-то уйти, но за дверью, требуя открыть, орали пьяные мужские и женские голоса. Потом явно несколько человек начали дергать дверь. Проволока натянулась как струна, батарея задрожала. Петрович вцепился в ручку двери, уперся ногами в стену, и повернув голову ко мне, тихо и напряженно сказал: «Беги, Даня, я догоню…». Я вдруг спокойно, (сам себе потом удивился!) и громко сказал: «Назад, стреляю!», отошел и три раза выстрелил в дальнюю стену подъезда. За дверью раздался вой и топот. Все стихло. Петрович хлопнул меня по плечу.
-Надо выпить. Но сперва…- и кивнул на ручку двери, на которой мы крепили нашу проволочку. Когда я начал стрелять - алюминий уже почти порвался...
…Остаток ночи был проведен у меня на кухне. Я выставил «Столичной» и коньяк, Петрович согрел тушенку - жизнь была прекрасна...
-…Даня, слушай! - изрядно хмельным голосом убеждал меня Петрович - Преступность - это нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия жизни! Это не я сказал - это древние сказали и это факт! Посмотри в окно! Зарево видишь? А районы где горит - узнаешь? Квартал, Залог, Сайсары! Сейчас по городу обитатели этих районов рыщут в поисках еды и теплых вещей, квартир с газовым отоплением, домов с печами! И ради этого они любого замочат - у них что, детей нет, которые мерзнут? Возьми, к примеру, Студгородок! Тысячи студентов, брошенных в общежитиях! Хочешь туда сейчас? Как ты думаешь, они сейчас любят своих городских однокурсников?
-Нне хочу, - соглашался я, не понимая к чему, клонит этот непонятный, всезнающий старик. - И ччто?
- Да все потому, что мы живем не руководствуясь здравым смыслом! Вот в Америке раз в пятилетку пройдет тайфунчик, имя ему придумают нежное и ласковое, женское.., сорвет он пару крыш, затопит пару улиц - но люди уже сто лет знают, что им делать и куда бежать. Невзирая на лица - миллионер ты или бомж. Их предупреждают и обучают заранее, планы письменные дают, где воду взять, где одежду, где еду. А у нас? У нас тайфунчиков каждый год тысяча! С ласковыми мужскими именами - сантехник Ваня, кочегар Гриша! Они напьются - и мы сидим, яйца морозим! Ладно, ты предусмотрительный, я предусмотрительный - воды запас есть, жратва есть, выпить есть. Сидим и ждем! А другие? Где воду берут? Снег топят? Я тут посчитал, пока кверху брюхом лежал: в четырехподъездном доме по две собаки в подъезде. Собак выгуливают два раза в день. 16 кучек в день умножь на октябрь, ноябрь, декабрь! Грубо полторы тысячи кучек на двор! В каждом ведре снега - скока будет кучек? Где ты там чистый снег видишь? Про жратву и водку я уже не говорю… А почему пожаров столько? Это как раз магазины и ларьки горят, склады да бараки, где перепившиеся от халявной водки жильцы бычки об дощатый пол гасят!
-Петрович, а от меня-то - ты что хочешь?
-Даня, тебе дальше жить, детей растить! Власть должна не только деньги с людей собирать, чтобы трубы покупать, те трубы херней обматывать, а потом они все равно лопнут. Здравый смысл в том, чтобы в каждую башку вбить то, что тайфун такой тебе на башку свалиться может. Тогда и порядок будет! - Петрович безнадежно махнул рукой. - Впрочем, бесполезно все это…
-Слышь, Петрович, а где милиция, солдаты что - ли? Беспредел же… - вдруг тупо спросил я.
-Военных у нас в городе - только те, кто в военкомате сидят, да еще связистов на окраине чуть-чуть… А у ментов самих: семей нет, что-ли которым так же холодно? В городе туман - самолеты не сядут. В Магане запасной аэропортик маленький - все, что надо не примет. Да…, сейчас все - каждый за себя… Так, что думай, Даня.
Я смотрел в черное окно. За стеклом мерцало зарево пожаров. Где-то ухало, трещало, гудело сиренами…
И тут раздался крик…
<p>
</p>
Петрович молча глядел на меня. Я на него. Опьянения уже не было. Прямо под нашим окном кричала женщина. Снег скрипел и кто-то что-то невнятно бормотал. Взгляды сместились и сошлись на стоявшей в углу пятизарядке…
…Экспедиционный корпус вышел из подъезда, неслышно двигаясь к углу дома, где женщина уже не кричала, а только доносился плач и чей-то пьяный смех. Петрович навскидку держал ружье, у меня был обрезок трубы и китайская галогенка, которую я пока не врубал. Зайдя за угол, я включил фонарь и увидел…
Двое бичей, один из них в женской шубе, гоготали над прижавшейся к стене молодой полной женщине, которая была почти раздета. Женщина плакала, слезы снежными струйками оставляли следы на белых щеках…Бич в шубе хохотал и пил из бутылки красное вино, не прикасаясь к горлышку губами и лицо его было залито вином. «Вампир, блин, в натуре вампир!» - подумал я дрожа от возбуждения сделал ему трубой «х-х-хэк!» по затылку «Блин, бейсболист из меня классный был бы!» я почему-то не боялся… Второй отскочил от нас, поскользнулся, упал и завыл тонким голосом. «Бум-м-м!». Вспышка выстрела ослепила всех. Фонарь почему-то погас. Кисло запахло порохом.
-Э-э, блин, китаезы чертовы…- тряс я фонарь.
-Это не китайцы…- дрожащим голосом сказал кто-то.
-Да я про фонарь! - отмахнулся я - Петрович, ты где?
-Даня, я тут, уходим, Даня!
-Телку прихвати и руку дай, не вижу ни хрена… - сказал я.
-Я не телка, я Геля…
<p>
</p>
Водки Петрович влил в нее немеряно, пока она не перестала дрожать и рыдать. Петрович тихо матерился и сам не отставал от нее. Я сидел у плиты и грел руки. Странно, но в этот момент город затих. Как будто, убийством двух гадов - мы остановили всех.
Я пил коньяк, как чай и не думал ни о чем. Женщина куталась в одеяло и смотрела на свечу.
-Тепло… Свет… - бормотнула она, встала и начала хлопотать у плиты, наливая нам чай.
«Женщина, блин…» - удивился я.
Петрович улыбался и смотрел на Гелю, которая в моем свитере и Никиных дачных джинсах, смотрелась в полумраке феей из сказки. И тут мы все стали смеяться. Наверное, это была истерика - я стоял в позе бейсболиста, Петрович бумкал и бумкал в воображаемого врага, а Геля присаживалась у плиты и показывала, как плакала, проводя пальчиками по щекам. Но мы хохотали и хохотали, потом налили по рюмке, выпили и вдруг замолчали.
Геле было лет 30. Она одиноко жила с матерью в в соседнем доме и осталась с ней. Ехать было некуда, да и мать болела. Прошлой ночью она умерла и Геля осталась одна. Еще до этого она видела свет в нашем окне и наконец решила добраться до живых людей. «Иначе бы с ума сошла…» - объяснила она.
- И самое смешное, я им сначала обрадовалась! Думала - мужчина и женщина, не обидят… - рассказывала она про встречу с бичами, - Я навстречу им побежала, кричу, а она, в шубе, поворачивается - а там…!
Мы уже не смеялись, но тут улыбнулись.
-М-да…- сказал Петрович. - Несимпатичные, конечно…
Когда прошел приступ смеха, Геля сказала:
-А потом вы, как Бетмены…
Петрович встал, взял ружье и вставил в него пятый патрон. Фонарик, стоявший на подоконнике, вдруг зажегся. И тут же город как проснулся - за окном вдалеке раздался взрыв, стекло стало красным и грохотнула перестрелка. Все стало на свои, уже ставшими привычными, места.
-Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…- вздохнул Петрович.
<p>
</p>
Глава 4. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. МЫШИНЫЙ КОРОЛЬ. - 48º.
<p>
</p>
Утром я потратил оставшийся литр воды на то, чтобы умыться. Просто морды у нас у всех были уже зеленоватыми. О том, чтобы поберечь запасы - до появления Петровича я как-то не думал. Жрать снег после его слов мне как-то не хотелось. Теперь надо было искать воду.
-Есть два пути. Или бродить по окрестностям воду искать, что чревато. Или ломать двери. Что противозаконно… - подвел резюме под проблемой Петрович.
-А зачем двери-то ломать? - спросила Геля.
-Нормальные люди всегда отстаивают воду, прежде чем пить! Значит, в брошенных квартирах вода должна быть… - здравосмыслил Петрович. -Такая вода и у нас есть, - вздохнула Геля, - точнее, уже у меня. Но там мама…
<p>
</p>
Соседний дом был по проекту такой же, как наш. Один в один. В подъезде, на лестничной клетке - лежал мужчина в теплом пуховике, с карабином в руках. Второй - в разорванном полушубке - лежал ниже.
-Дядя Толя из 13 квартиры… - закрыла рот рукой Геля. - Я ночью о них запнулась, значит… А стрельба была дня три назад.
-Надо и в 13-ю заглянуть, - прагматично сказал Петрович - может, живые есть… Защищал же он кого-то…
Сперва зашли к Геле. Ее мать лежала на кровати в зале, прибранная. «…Блин, откуда я и слова такие то знаю…» - как-то отрешенно подумал я. На глазах у нее лежали два медных дореволюционных пятака.
-Она знала, что скоро умрет, - сказала Геля. - Месяц назад показала, где пятаки лежат… Я шутила тогда… Сейчас сделала все, как она сказала…
Воды было три пятилитровых баллона.
-Она замерзла, но чистая… - как бы оправдывалась Геля, - я ее как раз набрала вечером, а утром света уже не было…
<p>
</p>
В 13 квартире кто-то стоял за дверью. Я постучал. Дверь не открыли, но отчетливо раздался детский плач.
-Тетя Ануш, это я, Геля! - закричала Геля. - Я...! Откройте!
-Геля-я-а-а…
В квартире было на удивление тепло. В центре комнаты стоял газовый обогреватель с баллоном, вокруг него сидели несколько детей и две женщины. На диване лежал мужчина без сознания.
-М-да, - сказал Петрович, - Ташкент. Что случилось?
-Свет ушел, - сказала пожилая полная женщина в черном платке, перебиравшая в руках четки. На ее смуглом лице выделялись жесткие черные усики.
-Это я уже ощутил… как - то… - невесело усмехнулся Петрович и сказал, показывая пальцем в угол комнаты, - Кончай в меня целиться, а?
Из темноты вышел мальчик лет 13-ти, по глаза укутанный в одеяло. Из одеяла торчала маленькая ручка с большим пистолетом.
-Браво. Макаров. Настоящий? - Петрович сел на край дивана.