<p>
Под шлемом небес</p>
Собор застыл главой огромной
На склоне царственной горы.
Он к городу струит ступени
Своей роскошной бороды.
Марк Котэ
<p>
</p>
Вечернее солнце придавало зеленоватому куполу оратории Сен Жозеф оттенок благородной патины. В детстве он казался Марку шипастым шлемом на голове старого солдата, погружённого в гору. Этакий строгий духовный воитель с бородой в виде лестницы, неусыпно стерегущий раскинувшийся перед ним город грешников, всматривается в горизонт событий. На полях школьных тетрадей Марк бесчисленное число раз рисовал голову старика в шлеме, пытаясь передать свою навязчивую мысль. И каждый раз получалась карикатура в виде сурового палача перед кубиками домов. Лишь, написав стих в дневнике, и дважды обведя его контуром, Марк успокоился: слова вобрали в себя сумбур образов в голове.
Сейчас, неспешно подымаясь по асфальтовой дорожке к подножию оратории, он отметил, что очарование детства прошло. Теперь храм казался ему унылым банком, который конвертирует суеверие людей в звонкую монету, оседающую в карманах церковников. Не верится, что такая махина, с третьим по величине куполом мира и миллионными доходами не платит ни одного су налогов с подобных конвертаций.
А как всё романтически начиналось! Полуграмотный консьерж, брат Андре -- основатель оратории, смог сделать то, чего не удалось полчищам кюре в сотнях церквей: заставить людей оторваться от их убогой жизни и устремиться к вершинам духа, понять, что только так они могут спастись от гнета реальности, очистив души и тела. Молитвы Андре изгоняли тлен пороков, являли таинство исцелений. Церковь, с настороженностью смотревшая на самодеятельность своего служки, держалась в стороне, пока вера не начала кристаллизоваться в камнях строящейся часовни. Вот тут она взяла чудотворца под свою плотную опеку и как эффективный менеджер от бога направила веру, а с ней и деньги адептов брата Андре в нужное для себя русло.
"Русло, кстати, изменило свое направление, ушло направо от лестницы паломников. Раньше пилигримы коленями пересчитывали двести восемьдесят три ступеньки, теперь -- передвигаются с комфортом" -- пришло в голову Марку, когда его обогнал огромный автобус с нью-йоркскими номерами. Плавно остановившись у входа, он выпустил из себя стайку поджарых голенастых бабушек и дедушек в шортах и широкополых шляпах. Старички весело провели фотосессию, щёлкая друг дружку фотоаппаратами с огромными объективами. После истечения отведенного на фотографирование времени, направляемая возгласами бдительного экскурсовода, компания шустрой старости устремилась внутрь, предвкушая незабываемые впечатления. Из сокровищ оратории этих обитателей домов престарелых наверняка поразит стена с костылями исцеленных. В преклонном возрасте хочется верить в существование трансцендентности, которая исцеляя грешников при жизни, наверняка не оставит их и после смерти.
Марк зашёл вслед за жизнерадостными американцами, на ходу включая записывающее устройство в кармане пиджака. Миниатюрный микрофон, вмонтированный в крохотный значок на лацкане, активировался, чутко улавливая звуки. Марк редко практиковал аудиозапись во время встреч, полагаясь на хорошую память, но в этот раз решил перестраховаться, дело могло оказаться очень серьёзным.
На ресепшене он предъявил свою визитную карточку журналиста Ридерз Дайджест. Строгая дама бросила на неё беглый взгляд, но Марк мог поклясться, что она запомнила не только его данные, но и текстуру картона. Не заглядывая ни в какие записи, дама набрала короткий служебный номер и сообщила о посетителе.
Пожилой священник в сером пиджаке, с крестом на серебряной цепочке появился спустя несколько минут. Его открытое лицо лучилось улыбкой:
-- Добрый вечер, месьё Котэ. Очень рад, что у вас нашлось время для встречи. Я -- Бенуа Симар, -- он протянул руку.
-- Добрый вечер, месьё Симар, признаться, я был заинтригован вашим вчерашним звонком. Ведь я не интересуюсь церковными темами, -- признался Марк.
Он ожидал увидеть более молодого собеседника. Голос в телефоне, рокочущий и энергичный, сулил сангвиника крупных телесных форм. Симар оказался худым, бледным стариком с высоким лбом и тонкими губами. Разве что большие карие глаза за стеклами очков в простой стальной оправе соответствовали его энергичному низкому голосу. Пиджак сидел на нём немного мешковато, белый целлулоидный воротничок подчёркивал худую шею.
-- Зовите меня отец Симар, прошу -- Симар гостеприимным жестом указал на коридор с табличкой "Проход только для персонала". -- Пару лет назад у вас была статья: "Продаётся церковь. Не дорого".
-- О, вы ознакомились с моими статьями? -- послушно двинувшись в направлении коридора, Марк отметил про себя, что священник, читающий "Ридерз Дайджест" -- журнал домохозяек и пенсионеров, должен на это иметь очень веские причины.
-- Хотелось составить предварительное впечатление. Мне показалось, что в сюжете с переделкой церкви под бар в ваших строках сквозила печаль, -- Симар вышагивал рядом, мерно переставляя ноги.
-- Скорее, сожаление. Рационализм ведёт к однобокому развитию социума.
-- Всё возвращается на округи своя. И паства вернётся к алтарям.
Кабинет Симара полнился книгами. Они заполняли многочисленные шкафы вдоль стен, разномастными корешками создавая причудливую мозаику на полках. Толстые издания с тиснеными названиями соседствовали с затёртыми книжицами в мягких обложках, переплетенные спиралями брошюры разрывали многотомные ряды. Судя по частоколу разноцветных закладок, хозяин кабинета напряженно работал с литературой. На множестве низких столиков, хаотически расставленных по кабинету, лежали вороха журналов и газет. С легкостью лавируя в этом архипелаге периодической прессы, Симар провёл Марка к письменному столу. Он располагался у большого арочного окна, за стеклом которого раскинулись аккуратно подстриженные кусты церковного сквера. Асфальтовая дорожка, берущая начало с лужайки перед белоснежной статуей монахини, огибала пышную клумбу и полого устремлялась вверх по склону.
-- Добро пожаловать в обиталище бумажного червя, присаживайтесь, прошу вас, -- словно отрекаясь от пейзажа Симар сел спиной к красотам сквера и открыл ноутбук.
-- Какие чудесные цветы. Никогда не встречал такой красоты. Напоминают морские волны в брызгах пены, -- не удержался от комплимента Марк, опускаясь в кресло.
-- Я их называю "Ночное небо". Сочетание лавандового, белого и фиолетового цветов ассоциируется у меня с небесами Ван Гога. Это особый сорт ирисов. Их вывели в Штатах и назвали "Брат Андре". Здесь всё, даже природа, несёт его печать, -- чуть нараспев сказал Симар.
-- Наш разговор тоже будет о брате Андре?
-- Да, мое служение богу состоит в сохранении памяти об этом святом.
-- Не вижу, чем я могу помочь в вашем служении.
-- Вы пишите статью о целителях. Я хочу предложить материал на эту тему.
-- Моя тема -- современные целители. Брат Андре умер в тридцать седьмом.
-- Брат Андре был наставником для страждущих, исцеляла божья воля. По моему мнению, бог всегда будет современный целителем.
Если бы встреча происходила в какой-нибудь стерильной переговорной с никелированной мебелью и ароматизатором воздуха, Марк бы вежливо распрощался и ушёл. Осведомленность и личная заинтересованность священника ничего хорошего, кроме корыстной манипуляции журналистикой не сулила. Упоминание имени брата Андре в статье о целителях будет чистой воды продакт-плейсментом для оратории Сен Жозеф, что добавит ей несколько сот автобусов с туристами в год. Лишь эксцентричный интерьер кабинета удерживал Марка от ухода. Симар явно являлся незаурядным человек, такого стоило хотя бы выслушать.
-- Давайте начистоту, отец Симар. Я не буду превращать свой очерк о целителях в агитку оратории Сен Жозеф, в которой даже цветы не посвящены богу, а рекламируют человека, пусть даже и святого. В своих статьях я пытаюсь быть объективным. Вряд ли это возможно, если исходный материал подбираю не я сам.
-- Отлично! -- Симар улыбнулся. -- У вас имеется сложившееся отношение к церкви, вы ее рассматриваете как корыстного посредника между богом и людьми. Не буду стараться вас переубедить, свободная пресса подразумевает свободу выбора. Хочу только, чтобы церковь поучаствовала на равных с остальными целителями в вашем исследовании.
-- Вы готовы продемонстрировать исцеление? -- откидываясь в кресле, спросил Марк.
-- Нет, безнадёжно больного у меня нет. Вы можете сами подобрать его и предложить ему способ брата Андре.
Симар достал из ящика стола кожаный футляр, открыл его. На чёрном бархате лежали флакон с желтоватой жидкостью, серебристая медаль и сложенный вдвое квадратик бумаги. Марк недоверчиво осмотрел содержимое футляра и спросил:
-- Обычный набор бренда? Масло Сен Жозеф, медаль с Сен Жозефом, текст молитвы Сен Жозефу.
-- Не совсем обычный. Благодаря этой медали произошло последнее чудо исцеления после смерти брата Андре. Десятилетний мальчик вышел из трехнедельной комы в 1999 году. У него было кровоизлияние в мозг после двойного перелома черепа. Медаль принадлежала самому брату Андре.
-- Я слышал, брат Андре помещал медали в местах, где он надеялся получить милости своего святого друга Жозефа.
-- Видите дорогу "Путь Креста" за окном? Брат Андре с детьми колледжа усеивал ее медалями, чтобы добиться разрешения начальства на постройку оратории.
-- Надеетесь, что я включу эту информацию в очерк?
-- Вы собираетесь писать о целителях, а Брат Андре всегда подчёркивал, что ни масло, ни медали не имеют магической силы исцеления. Они всего лишь атрибуты, которые помогают верующему сосредоточиться на своей вере.
-- Насколько я помню, брат Андре был канонизирован в 2010. Довольно много времени прошло после его последнего чуда.
-- Церковь считает, что человек не в силах самостоятельно исцелять. Исцеление может производить как божественная, так и дьявольская сила, с различными целями, разумеется. Ответственность в определении источника исцеления слишком велика. Церковь произвела самое тщательное расследование. В случае брата Андре было обстоятельство, которое усугубило сомнение Ватикана.
Марк поймал себя на том, что сам переводит тему на брата Андре. Про него было написано многое, но многое и умалчивалось. Чертов священник умеет подбрасывать лакомые приманки акулам пера.
-- Могу я узнать по подробней об этом сомнении?
-- Можете, при условии, что выключите все свои электронные устройства в количестве трёх штук и не будете ссылаться на мое имя, -- Симар посмотрел на экран ноутбука.
Чёрт возьми, тут умеют обращаться с секретами! Вот тебе и кабинетик с затёртыми книжечками, Марк! Ничуть не смущаясь, он выключил диктофон и два своих телефона.
-- У брата Андре был стигмат, -- сказал Симар.
-- Отец Симар, -- укоризненно прервал его Марк, -- я чувствую себя героем книги "Код да Винчи 2". В кабинете таинственного священника молодой журналист узнает страшную тайну христианства и сломя голову бежит её разгадывать. Не было у брата Андре никакого стигмата! Я еще в школе писал реферат о нем. Больше ста двадцати тысяч исцелений! Кто бы верил в целителя с кровоточащими ранами?
-- Стигмат был обнаружен после вскрытия тела. Он представляет собой рубец на сердце в виде креста. Тогда и было принято решение извлечь сердце и сделать из него реликвию.
-- Всегда думал, что стигматы возникают на месте ран Христа.
-- История знает примеры внутренних стигматов. Монахине Марии Виллари в 17 веке было видение ангела, который прожёг ее сердце копьём. Когда извлекли сердце после её кончины, на нём был шрам.
-- Мы не в 17 веке! Сердце брата Андре выставлено здесь, в оратории для поклонения. Почему никто не знает о стигмате?
-- Современная наука объясняет появление стигматов экзальтированным самовнушением. Брат Андре и без стигмата был достаточно чудесен. Поэтому мы умалчиваем о нём. Ватикан в 1973 году инсценировал похищение сердца, чтобы провести независимое расследование с медицинской экспертизой стигмата. Только спустя девять лет Папа причислил брата Андре к лику блаженных.