***
– Яссмилина!..
– А?.. Что?.. – я села и сонно захлопала ресницами. – А! Райден!..
– Что это такое? – зашипел брат, присев на корточки рядом со мной.
– Где? – спросила наивно, откидывая с лица влажные волосы.
Надо же, не приснилось… И волосы, и платье – влажные, и спала я – в обнимку с сумкой, и в руке – зажат давнишний камень. Э-э-это что такое?..
– Положи его на землю!.. – велел Райден таким же тоном, каким в детстве говорил мне «Ясси, брось каку!».
«Кака» оказалась не серой. А прозрачной. И вообще – не камнем. А сферой. Треснувшей. Со спящим клубком темно-сизого огня внутри. Ничего страшного. Эй, ребята, что у вас с лицами?
– Я сказал, положи!.. – брат начал выходить из себя, а я поспешно спрятала сферу за спину, вскочила на ноги и попятилась.
Мои спутники тоже встали. Вид оба имели очень нездоровый – ссутуленные, взъерошенные и бледно-серые, а темная одежда – серая от пыли. И – пустые. Как не вовремя… С перерасходом сил маги теряли связь с источниками и потоками, и что-то в них неуловимо менялось – гасли огоньки в глазах, морщинила кожа на лице. Но Шхалару-то пустота не грозит, к ночи восстановится, а вот Райден…
– Сам лучше иди и приляг! – напустилась на него в ответ. – Тебе что мама говорила?! Нельзя так опустошать себя, магия может не вернуться вообще, а ты что наделал?..
Он приподнял бровь, глянул на меня внимательно и устало сказал:
– Не уводи разговор в сторону. И… положи эту дрянь, а?
Я посмотрела на свою добычу. Наморщила упрямо нос. И во мне взыграло детство. Каждый раз, когда меня просили положить на место очередную найденную мерзость, хотелось обратного – вскрыть и посмотреть, что в ней такого гадкого. И мне с опытами везло… иногда.
– Нет!..
С дружным воплем оба мага отпрыгнули от меня назад шагов на пять. Я быстро сжала в ладонях сферу, и хрупкое стекло осыпалось к моим ногам, а наружу выбрался… всего лишь темно-синий светляк. Очень, кстати, симпатичный. Внутри сизого свечения – крошечная фигурка лохматого пса, длиннохвостого и почему-то крылатого.
– Ясь, побери тебя мгла!..
Покружив, светляк нырнул в вырез моего платья и тихо там затаился, а я заулыбалась. Щекотно! И весело глянула на своих онемевших спутников:
– Ну? И зачем так орать? Ничего же не случилось!
– Ясси… – хрипло протянул Райден и досадливо сплюнул: – Недоразумение ты эдакое, проклятье же зацепить могла!
– Но ведь не зацепила! – я стойко встала на защиту собственной глупости.
– А могла!..
– Но ведь обошлось!..
– Замолчите оба, – встрял Шхалар. – Обошлось, и обошлось. Предлагаю перекусить, и в путь.
– Какое – «в путь»? – я подняла брови. – Вы на себя давно смотрели? – мои спутники переглянулись и дружно скривились. – Вот, и я о том же! И далеко вы такие уйдете? До постели сначала доползите!
Народ моему совету внял. Удивительное рядом. Наспех изучив башню, оба достали одеяла и разбрелись по своим углам. Райден уснул сразу, а Шхалар, услышав недовольное бурчание моего голодного желудка, доплелся до полуразрушенной кладки очага, сдул с ладони пригоршню светляков, позеленел и, шатаясь, удалился в свой угол. И вокруг меня распахнула крылья тишина, нарушаемая лишь свистом ветра в дырявой крыше башни. Я перевела дух. Отлично. Можно спокойно заняться делом.
Умывшись и расчесавшись, я распотрошила братову сумку с припасами, взялась за яблоко и изучила временные владения. На первом этаже сохранилась лишь одна комната с широкими пролетами круглых окон, да часть комнаты смежной. От последней остались черная от копоти стена и полузаваленный проход. Кстати, я не уверена, что этаж именно первый: вместо входных ступеней нас встречал темный провал низкого арочного пролета. Соорудив на скорою руку начинку для похлебки, я загнала под котелок светляков, взяла второе яблоко и пошла искать свое подземелье.
Найдя снаружи узкую щербатую лестницу, уводящую наверх, я обследовала второй этаж, взобралась на третий и последний, изучила усеивающую его груду обломков, спустилась вниз, обшарила окрестности, но не обнаружила ничего нужного. Вход в подземелье, если он и существовал в природе, вероятно, находился в другом месте. И я утешилась благополучным завершением случайного приключения, приятным купанием, прячущимся под платьем светляком и великолепным самочувствием. И усталость как рукой сняло, и царапины с синяками зажили, и голова не болела, и мысли были ясными. Целебная вода в озере? Вероятно. И все – к лучшему. Да, и надо бы с прадедом обсудить ночное путешествие…
Сообразив поесть, я заварила чай, быстро прикончила свою часть похлебки и посмотрела на парней. Рассветные сумерки давно сменились светлыми, а оба моих спутника спали, как проклятые. И ведь не поели даже… Я перевела сочувственный взгляд с одного на другого и снова полезла в сумку Райдена. Я же внучка алхимика, в зельях немного соображаю… Но лучше бы обоих в то чудесное озеро окунуть. Жаль, дорога к нему утеряна.
Как у любого уважающего себя путешественника, небольшая с виду сумка Райдена вмещала в себя невероятное количество предметов, как он сам говорил – половину родового замка и мешок яблок. А заодно и всевозможный хлам, найденный, видимо, в пути. Роясь в нем, я уколола палец и вместо искомой травы выудила из сумки щербатый осколок – с мою ладонь величиной, с выбитыми на одной стороне непонятными символами. Грязно-серая плитка с острыми краями. Ничего особенного. Вечность знает, зачем брату понадобившееся.
Не без труда добравшись до пучков трав и перевернув вверх дном все сопутствующее, я сварила нужный настой. Разлив полученное варево по кружкам, одну поставила рядом с Райденом и в сомнении посмотрела на Шхалара. Подумала, подошла к нему на заданное расстояние и катнула кружку по полу. Варево, конечно, немного расплескалось, но кружка остановилась на расстоянии вытянутой руки. Я встала. И так сойдет. И отправилась наружу беседовать с прадедом.
Башню окружали остатки стены, и, усевшись в ее тени, я развернула сшивку. Мельком глянула на срисованный ночью символ и потеребила пушистый хвостик косы. О чем именно прадеда спрашивать? Или не спрашивать ни о чем, а подождать, когда он сам начнет объяснять? Ощущение того, что Эйрин и без моих вопросов всее знает, не отпускало, и прадед его правильность быстро подтвердил. Лист с символом перевернулся, и на его обратной стороне из-под пера появилось: «Поздравляю, Ясси, ты услышала зов ветра».
– И что? – уточнила наивно.
«Ты ступила на путь. Забудь теперь все, что слышала о ворах. Тот, кто не слышит зова, не есть вор истинный. Это лишь мелкий мошенник, умеющий использовать заклятья, но неспособный подняться дальше уровня практиканта. Ты пойдешь дальше мелкого карманника, который тащит все, что плохо лежит. Ты – вор, который крадет то, что очень хорошо запрятано».
Я вспомнила подземелье и невольно вздрогнула. Понимание сути зова порождало противоречивые ощущения, главным из которых стал страх. Снова. Я вообще была существом весьма трусливым, но бояться окружающих явлений – это одно, а вот бояться самой себя… Это… страшно. Песня ветра, зовя за собой в путь, лишала свободы выбора, заставляя, ломая и подчиняя. А если ветер однажды велит мне обокрасть родовое гнездо? Я так же, как прошлой ночью, подчинюсь, теряя саму себя и растворяясь в нереальности происходящего?.. Думая, что нахожусь во сне?..
«Подчинишься, если не научишься управлять».
– Что мне делать? – спросила сипло.
«Для начала научись его слышать. И слушать. Ветер всегда разговаривает с тобой. Пойми его. Почувствуй».
Я закрыла глаза, вдохнула-выдохнула, расслабляясь, и… услышала. Слабая, еле слышная напевность – шепот ветра, блуждающего средь листвы, гулкое эхо его бесед с самим собой в унылых развалинах… Осторожное дыхание ласково касается плеч и рук, пожимая ладонь, скользя меж пальцев…
«Ты не услышишь пение ветра, пока он парит среди облаков. Ты услышишь его лишь тогда, когда он заговорит – с кронами деревьев, с вершинами гор. Или – с тобой. А когда он заговорит, ты не сможешь не откликнуться. Твои мысли, твои слова, твои поступки станут его речью. Отныне ты – его эхо, Ясси, его тень, его дух. Но лишь тебе решать, что из его слов может услышать мир, а что должно остаться только между вами».
И все равно – страшно… Страшно, сложно и непонятно. Непривычно. Нереально. Словно я всю жизнь сидела в глухой комнатенке подземелья, куда не проникал ни один звук, а теперь поднимаюсь по лестнице, ведущей в новый мир, и слышу странные и непонятные звуки, которым разум в силу незнания пока не мог дать объяснение. Но я надеялась, что однажды они найдутся. И знания, и объяснения.
– А на каком языке говорит ветер? – я вспомнила зов. – Я слышала песню, но не смогла ее понять. Я знаю восемь древних языков, но…
«Этого ты не знаешь, этот язык – не древний. Вернее, не просто древний. Язык ветра – это язык Изначальности, сущности души мира, из которой Великая однажды сплела потоки силы. Это язык Девятерых неизвестных – покровителей магов. Это первый язык, на котором духовная сущность заговорила с миром. И это – язык Вечности. Давно забытое мертвое наречие, которое никто не знает, а знать его надобно».
– И ты не знаешь?
«И я не знаю. Не смог узнать. Нет, не хотел узнавать. Я прожил долгую жизнь, Ясси. И считал, что умен и мудр. Слышал зов и думал, что понимаю его, угадываю. Но я ошибался. И за свою самоуверенность заплатил очень большую цену. Но ты – моя наследница – эту ошибку не повторишь. Ты найдешь ключи к речи ветра. И к умению им управлять».
– Но если язык – мертвый… – нерешительно заметила я.
«Существует тайнопись языка Изначальности. И ты найдешь ее, когда будешь готова».
– А как я пойму, что готова? – прищурилась задумчиво.
«Я пойму и подскажу. Путь вора един для всех идущих. И из эпохи в эпоху люди идут по нему, совершая одни и те же ошибки, натыкаясь на одни и те же препятствия. Поверь, я пойму, когда ты будешь готова».
Вот как? Я нахмурилась. Вот и подтверждение моих подозрений. И теперь я точно знаю, что для чего-то прадеду понадобилась. Что-то он не сделал, что-то не успел закончить. Сложно ли человеку, способному вшить в артефакт часть собственного сознания, предсказать появление в семье вора? Думается, что нет. Моя прабабушка – артефактолог, и о чем только не вещают ей созданные одушевленные предметы… И остается только гадать, знала ли она обо мне и о моем появлении заранее. Впрочем, с возвращением домой многое прояснится.
Рыжее солнце плавно спускалось за далекую черту туманных гор, а я смотрела на расцветающие закатные сумерки и пыталась обдумать узнанное. Как обычно, получалось неважно. Да, сквозняк в голове… И он очень мешал собрать воедино новые знания, разводя мысли в разные стороны. Я повоевала с собой, оставила на полях сшивки кое-какие заметки, посмотрела на них и махнула рукой. Не мое это. Да и на одном месте сидеть надоело.
– Может, ты меня еще чему-нибудь поучишь? – спросила с надеждой.
«Почему бы и нет? Находи поток».
На мгновение стало страшно. А если я выужу из потока нить и снова услышу зов? А что если ветер опять унесет меня Вечность знает куда, а я не справлюсь с потоком и потеряюсь? А вдруг…
«Знаешь, Яссмилина, для человека, который не любит думать, ты тратишь на это занятие непозволительно много времени», – прошелестело по листу сшивки перо.
Я застенчиво улыбнулась.
«Не мучай себя. Воровские мозги – не для размышлений, а для действия. И, кстати о нем, где нить потока?»
– Здесь! – спохватилась я.
Ай, прохвост, провел! Меж моими пальцами скользнула вьющаяся голубая змейка.
«Это цепляющая нить. Перемещает нужный предмет в твои руки. Проходит через магические ловушки, но не проходит сквозь материальное. В некоторых случаях и самого вора подтягивает к цели, но на незначительное расстояние. Будь с ней осторожна».
– Ладно.
«Пробуй».
Убрав сшивку в поясной карман, я осмотрелась. И заприметила камень, лежащий на остатках башенной крыши. Чем понравился – не знаю, наверно, небольшими и безобидными размерами. Я собралась с духом, размахнулась, выбросила нить вперед… и полетела следом. Ноги шаркнули о землю, сапоги ухнули вниз, а я оказалась висящей между небом и землей на расстоянии вытянутой руки от выбранной цели. Только и успела упереться босыми пятками в шершавую каменную кладку стены. И это значит – «в некоторых случаях»?..
Ну, Эйрин… я бы тебе сейчас сказала…
Я глубоко вздохнула, задержала дыхание и попыталась успокоиться. Посмотрела на небо, затянутое золотисто-багряной дымкой закатных сумерек. Посчитала до десяти. И выдохнула, отмечая замедляющееся сердцебиение. И собралась наконец с мыслями. Проверила на крепость нить, обмотанную вокруг запястья, и осторожно потянула камень на себя. Удалось сползти вниз на пару шагов, но и моя цель потянулась следом, и теперь угрожающе покачивалась на самом краю, прямо над моей беззащитной макушкой. Я мрачно вздохнула, перебирая ногами по стене. И не туда, и не сюда, а…
– Развлекаешься?
Я чуть нить не выронила. Шхалар стоял внизу и, задрав голову, смотрел на меня с очевидным любопытством. Я смущенно кашлянула. И сказать-то – нечего, только свободной рукой юбку… перехватить.
– Помочь или не мешать?
– И то, и другое, – буркнула вполголоса, но он услышал.
Сумеречная «лапка» вынырнула из ниоткуда, подхватила меня под мышки и плавно потащила вниз, отпустив у земли. Камень сполз следом, бухнувшись к моим босым ногам.
Я перевела дух, передернула плечами и исподлобья глянула на Шхалара:
– Ты вовремя… – и опустила взгляд. Ничего нового, он, конечно, не увидел, но… неудобно. Да так, что благодарность с языка не шла.
– Не за что, – заметил он иронично и, развернувшись, побрел обратно в башню.
Я растерянно захлопала ресницами. И что? И все?.. А где же привычное «Ясси, ты недоразумение»? И ни насмешек, ни нравоучений? Да ладно!
– А как же… А где?.. – вырвалось невольное.
– Размечталась, – фыркнул сумеречный и уже из башни скупо обронил: – В благодарность за настой.
– П-пожалуйста… – пробормотала в ответ, посмотрела на низкий пустой проем входа и пошла искать потерянные сапожки.
Размечталась… Нет, раньше я действительно мечтала, чтобы он обратил на меня внимание, но проходило время, я взрослела, дружила и целовалась с мальчишками из соседних родов и… И – да – мечтала про себя. Что может быть, когда-нибудь… Пока не поняла, что ничего не выйдет. Что все останется, как было, и всесильный источник никогда не заметит некое неуемное недоразумение, если, конечно, оно не начудит так, что его захочется пришибить. И даже мечтать перестала.
А прежде между нами происходило всякое. Но самое неприятное, пожалуй, – как я ему в любви признавалась. Помнится, родни дома не было, и мы с Айло стащили из подвалов бутыль яблочного вина. И в разгар нашего веселья явилась эта неразлучная парочка. Райден бутыль у нас отнял, среднему братцу накостылял, а я, удерживаемая за шиворот сумеречной «лапкой», в сопровождении Шхалара отправилась проветривать затуманенные мозги. А мне только-только шестнадцать стукнуло, и я решила, что теперь все можно. Он послушал мои пьяные откровения и молча окунул в фонтан – для придания мозгам ясности. И, конечно, после я в ужасе сбежала прочь, но сказанных слов назад, увы, не воротишь. А сумеречный с тех пор смотрел на меня с таким неодобрением, словно я у него что-то украла… или вот-вот украду.
Сев на камень, я обулась. И что я в нем только нашла, в занозе в этой сумеречной?.. И не шибко красив, и не слишком приятен, и обаяния нет и в помине, и характер – вредный и нелюдимый… Зато когда я нуждалась в помощи – а нуждалась я в ней часто, – он оказывался рядом. Немыслимым образом возникал из ниоткуда и молча протягивал руку. Потом, конечно, проходился по моей неуклюжей особе вдоль и попрек, но я бы на его месте тоже язык за зубами не держала. Да и получала всегда по делу. А может быть, виновата еще и его источниковая сущность. У меня с любыми источниками отношения складывались… непонятные.
Я поглазела на темнеющее небо и решила на сегодня с опытами закончить. И есть хотелось, и выспаться надо, пока мои спутники сил набираются. Я вернулась в башню и осмотрелась. Брат спал на боку, уткнувшись носом в стену. Шхалар дремал на животе, обнимая сумку. Оба тихо сопели, похрапывая, и меня тоже потянуло в сон. Перекусив, я закуталась в одеяло, свернулась клубком под боком Райдена и в полудреме вспомнила давний разговор с прабабушкой.