— Ну да, — спокойно ответил Джон. — Это как… аренда комнаты и еда.
Все уставились на американского гостя с заметным удивлением. Ответил Влад:
— У нас так не принято. Я пригласил Аскара, он гость, мой и моей семьи. Мы не берём за это деньги. А у вас по другому?
Некоторое время прошло в обсуждении разного подхода к гостеприимству, в ходе которого все были немало удивлены. Но в конце Аскар задумчиво сказал:
— А ведь и правда… Хотя бы то, что я у вас ем…
— Прекрати! — Влад решительно хлопнул ладонью по столу. — Гостеприимство священно не только на востоке!
Аскар сидел какое-то время в задумчивости и вдруг встрепенулся:
— А давайте я вам плов сварю! Настоящий! Казахский!
— А ты умеешь? — с заметным ехидством спросила Света.
— Меня дядя научил. А он знаешь какой плов варит? Лучше всех в районе!
— Да ну! Мальчишка и умеет готовить? — не унималась Света.
— Между прочим, настоящий плов может сделать только мужчина! Женщины на это не способны! — гордо задрав нос провозгласил Аскар.
— Ой-ой-ой! А давай, действительно, сделай!
Аскар на это только пожал плечами и деловым тоном уточнил у Влада:
— У тебя рынок рядом есть?
— Супермаркет? — удивился Джон. По его сведениям супермаркеты в СССР были довольно обычным делом. Но на этот вопрос Аскар только наморщил нос:
— Да что там в супермаркете можно купить? Настоящий рынок?
— Есть конечно, Дорогомиловский, — ответил Влад.
— Ну так как? Поехали? Закупим всё и сделаю!
— Поехали! — решительно заявил Влад и стайка юных космонавтов сорвалась с места.
Ленинские/Воробьёвы горы, возле входа на эскалатор, некоторое время спустя
Юные космонавты плотной толпой высыпали из Дворца пионеров и направились к метро. По дороге Джону пришлось отбиваться от сопровождающих из официальной американской делегации. При дружной поддержке коллектива это в конце концов удалось, правда платой стало клятвенное обещание звонить руководству каждые пол часа, подкреплённое к тому же обещанием командира проследить за дисциплиной связи. Преодолев и это препятствие, экипаж зацепился за вход эскалаторной галереи. Любопытство проявил конечно же Джон. Американец внимательно прочитал табличку:
Эскалаторная галерея на Ленинских/Воробьёвых горах.
Построена в 1959 году, разрушена в начале XXI века, восстановлена в 2093 году в виде, максимально близком к оригинальному.
Памятник архитектуры, охраняется государством.
— Извините… Что значит: "близко к оригинальному"? — удивился Джон.
— То и значит, — скривилась Люся, — снаружи очень похоже, но строили с нуля, по современному.
Джон задумался. Ситуация явно не вписывалась в рациональные американские шаблоны.
— Почему не стали восстанавливать, если хотели сделать аутентично?
— А нечего восстанавливать, — отмахнулась Люся. — Он же полностью развалился, причём два раза. Первый сдох в девятьсот восемьдесят… не помню точно. Короче, тут что-то с почвой не то…
— Здесь геология сложная, — влезла Лена, — сплошные оползни. Вообще, тут бы полазить по этим горам, здесь интересно…
— На Луне налазаешься, — хмыкнула Света.
— Там это там, — солидно так отозвалась юная геологиня, — а здесь тоже интересно…
Продолжить у неё не получилось, потому как Джон, упорный человек, вернул разговор в прежнее русло:
— Хорошо, восстановить нельзя. Почему не построили новое?
— А новое и построили, — снова скривилась Люся, — но такое, что почти совсем как старое. Вон, видишь, даже указатели все как полтораста лет назад, поручни, лампочки, хорошо хоть додумались современные лампы поставить, а то была мысль, специально сюда наделать лампочки накаливания. Как тогда.
Джон некоторое время переваривал услышанное, наконец решился спросить:
— А… почему так?
— Потому что в Мосархитектуре половина таких же, как моя Маша… сестра моя, в этом году школу заканчивает. Фанатка истории, да ещё и реконструкторша[1], — на этих словах Люся покрутила у виска пальцем.
— Это иррациональное, Джон, — нашёлся наконец Аскар и это, кажется, объяснило американцу всё.
Так, за разговорами, юные космонавты спустились на эскалаторе вниз и подошли к станции метро. Здесь Джона немного выбило из колеи название: "Ленинские/Воробьёвы горы", но тут всё объяснилось намного проще: в бурном и изрядно мутном водовороте событий XX века в Москве много чего переименовали. В конце XX века многое (но не всё) открутили назад. А кое-что просто переименовали. Потом, когда капитализм в России второй раз дозрел и пришлось возвращаться к социализму, стали возвращать старые-новые (то есть советские) названия. И хотя многим понравилось, в целом решение оказалось сильно неоднозначным и общественная дискуссия на этот счёт всё разгоралась и разгоралась. И так могло бы продолжаться долго, но нашёлся умный, к тому же весьма влиятельный человек, который решительно сказал: "Хватит! Если договориться не выходит — пусть будут названия двойные!". Как например, те же Ленинские (Воробьёвы) горы или улица Поварская (Воровского). При этом постановили, что совершенно законно в адресе можно использовать любое название. По ходу, двойными, а то и тройными названиями обзавелись не только улицы, порой и целые города, как например Сталинград/Волгоград/Царицын. Головной боли почтальонам, нотариусам и таксистам прибавилось, но зато склока постепенно сошла на нет. Все смогли вздохнуть с облегчением и заняться, наконец, действительно важными делами.
Станция Ленинские/Воробьёвы горы
В фойе станции Джон обратил внимание на линию из узких, выложенных белым, прямоугольников на полу. Линия эта перегораживала фойе от стены до стены. На его вопрос ответила опять Люся:
— Здесь раньше турникеты стояли. А как плату за проезд отменили, убрали, чтобы проходу не мешало. Вон, кстати, образцы, — она махнула рукой в сторону, где возле стены, огороженные стационарными поручнями, стояли несколько тех самых турникетов, в которые пассажиры метро когда-то опускали монетки, жетоны, потом прикладывали к ним карты оплаты…
— Настоящие? — уточнил Джон, подходя к этому импровизированному музею станции, где рядом с образцами турникетов стояла витринка с образцами жетонов и работал голопроектор, выдававший презентацию с краткой историей станции, сдобренную старинными фото и видео.
— Нет, конечно! — фыркнула Люся. — А вот в фойе Арбатской, ну, Новой Арбатской, в смысле, Покровской линии, там стоят настоящие. Там музей метро. А сама станция затоплена.
— Надо будет туда зайти, — словно мимоходом бросил Аскар.
— У нас есть туда экскурсия, — ответил Влад и поторопил друзей: — Ладно, пошли!
Большая Дорогомиловская улица, остановка автобуса возле колхозного рынка
Пионеры, нагруженные покупками, среди которых был даже объёмистый электроказан, выбрались из рынка на углу Брянского переулка и Дорогомиловской, как раз возле автобусной остановки.
— Могли бы такси взять, а не тащить всё это на себе, — проворчала Люся, которая, как раз, ничего не тащила. Из всех девочек только Лена несла маленький пакетик, в котором, по утверждению Аскара, находилось самое ценное — специи.
— Да ладно, — откликнулся командир, который на пару с Аскаром тащил электроказан, в который сложили рис, морковь, лук, чеснок, — пусть люди хоть город посмотрят.
— Чего здесь смотреть-то? Всё самое интересное на задворках, — хмыкнула Люся.
— Вот если мы Джона туда затащим, его точно, в тот же день в Америку увезут!
— А что это такое, задворки? — уточнил любопытный американец. Ему доверили транспортировку термопакета с мясом и курдючным салом.
— Ну как тебе сказать? Это как задний двор. Вот это всё, — Влад показал на ряд сталинских и брежневских домов вдоль улицы, — парадный фасад, а там сзади — задворки.
— И чем там так страшно?
— Заброшенные кварталы, — ответила Люся. — У вас, наверное, тоже такие есть.
— Есть, — согласился Джон, — но туда ходить запрещено.
— У нас тоже, — согласился Влад, — но мы не спрашиваем. Но чужому туда лучше одному не соваться.
— Гангстеры?
— Да нет… — не очень уверенно промямлил Влад, — но там легко заблудиться, да и всё разваливается, сам понимаешь. Если не знаешь что к чему, можно провалиться куда-то, или на голову что упадёт…
— Гангстеры, гангстеры, — вредным голосом перебила командира Люся. — Чёрные антиквары, бывает настоящие уголовники прячутся, всякие бандиты малолетние, типа, вот Влада.
— Да ладно тебе! — смутился Влад. — В крайнем случае морду поправят, но это так, мелочи. Да и не осталось здесь почти ничего, почти всё уже разобрали.
Тут к остановке бесшумно подъехал автобус.
— Наш! — встрепенулся Влад.
Прозрачный пластиковый барьер высотой по грудь взрослого человека, отделяющий скоростную проезжую часть от пешеходов, разошёлся в стороны, позволяя пассажирам войти и выйти. Ребята загрузились на заднюю площадку автобуса, предназначенную для стоячих пассажиров, приятный женский голос произнёс: "Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка Бородинский мост.", Двери закрылись и автобус плавно тронулся, оставляя по бокам скверы с вековыми деревьями, хорошо вычищенные и отреставрированные дома сталинской и брежневской постройки.
— У вас тут действительно как в музее, — заметил Джон. — Неужели ничего нового не строите?
— Это всё к Мосархитектуре, — фыркнула Люся, — сохраняют архитектурную среду.
— А чего просто так строить? — не согласился Влад. — Здесь уже и так понастроили. В центре и то полно пустых квартир. Ну и признай, красиво же!
На это Люся состроила недовольную гримасу и отвернулась, глядя на изрядно обмелевшую за последние сто лет Москва-реку. Когда-то гранитные набережные уходили прямо в воду, сейчас же вдоль них тянулись ивняки, перемежавшиеся песчаными пляжами. Пока пляжи были пустыми, но пройдёт совсем немного времени и на них появятся первые купающиеся. Правда пляжи устраивали не рядом с основным руслом, по которому уже сейчас сновали прогулочные и грузовые суда, а возле специально устроенных купальных рукавов и заводей. Да и вода в этих заводях прогревается быстрее. Сейчас эти протоки и заводи активно чистили, в преддверии купального сезона.
— Здесь можно купаться? — удивился Джон.
— Да! — радостно ответил Влад. — А вот рыбу ловить нельзя, она вся отравленная.
— Да у нас тут и земля отравленная! В городе даже настоящие солончаки есть! — радостно добавила Люся и пояснила: — В прошлом веке тут такое творили… Ужас!
Джон на это вежливо кивнул, но вернулся к вопросу, который его очень зацепил:
— А эти заброшенные кварталы не охраняют?
— Да на это никакой милиции не хватит! — выдохнул Влад. Люся же, как самая подкованная в области истории принялась обстоятельно объяснять:
— В Москве жило 15 миллионов. Сейчас осталось полтора от силы. И это со всеми студентами и туристами. У нас сейчас в Центре-то половина квартир пустые стоят…
— Ну не половина, — возмутился Влад.
— Ну поменьше, — согласилась Люся, — но не суть. Представляешь сколько всего остального осталось? Вот! А когда народ разбегался… ну или вымирали… столько всего бросили, жуть! Вот это всё потихоньку и растаскивают. Вот такие как этот, — она снова кивнула на Влада.
— Да ладно, — отмахнулся Влад, — лучше сама расскажи, как ты в свой кружок попала.
— Я, между прочим, там искала старые сорта цветов! — гордо заявила Люся. — Я тогда с кустов во дворе черенок срезала, а потом, уже в кружке, мне сказали, что это сорт шиповника, ещё XX века, считался утерянным! В этом дворе сейчас заказник сделали!
Она выпалила это на одном дыхании, и так и осталась стоять, гордо задрав нос, типа, я не с вами, я особенная. Но Влад, с хитрецой в голосе спросил:
— А почему тогда тебя повязали не во дворе, а вместе с нами, в квартире?
Она попыталась было что-то высказать, но тут уже влезла Света, которая тоже, с весьма хитрым выражением лица потребовала:
— А отсюда подробнее! Что? Где? Когда? Почему?
Оба москвича вздохнули горестно, отвечать взялся Влад, как самый смелый:
— Где? Здесь, на задворках вокзала. Когда? Когда пошли в третий класс. В октябре. Почему? Потому что какие-то уроды устроили тут поножовщину, а в результате облава. Вот и всё.
— А… извини… можно больше деталей? — скромно влез Джон.
— Ну, смотри: в этих заброшках полно всего ценного и интересного, это потихоньку растаскивают. Археологи, Стройдемонтаж, чёрные антиквары…
— В основном чёрные антиквары и такие как наш командир, — поправила Люся.
На это Влад даже цыкнул:
— Хватит уже наезжать! Сама тоже лазила с нами постоянно. Так вот, этому не мешают, даже официально скупают хабар у этих антикваров…
— Сестра говорит, что многие антиквары работают не хуже археологов, — снова влезла Люся, но Влад её демонстративно проигнорировал:
— Но есть правило: всё должно быть тихо и без крови. Если вдруг случается труп, или кто пропадёт, или покалечат кого, квартал тут же оцепляют и зачищают. Всем, кого поймают, сразу прописывают штрафы, бо-о-о-о-льшие, а то и посадить могут, по крупному. А тогда две банды этих антикваров чего-то не поделили и устроили разборку, кого-то ножом ткнули. Естественно, народ тут же оттуда стал разбегаться, Ну а мы-то ничего не знаем! Нашли открытую квартиру, шарим там, а тут, значит, ОМОН заходит. Привезли нас в детскую комнату…
— Извини… Что есть "детская комната"? — снова уточнил Джон.
— Детская комната милиции, — пояснила Лена, — это так называется, там занимаются всякими хулиганами, прогульщиками… Ну, в смысле, мелкими, как мы.
Джон кивнул, в смысле: "Понял!", и Влад продолжил:
— А там инспектор говорит: "Или выписываем штраф родителям, большой, или записывайтесь в какие-нибудь кружки. Вот прям щаз.". Мы, естественно, в кружки! Так нас и повезли в Дом пионеров. Вот она, — он махнул рукой в сторону Люси, — сразу же со своими черенками к юннатам…
— Между прочим, уже на следующий день поехали на этот двор официально, от станции юннатов! Там ещё несколько старых сортов нашли! Сирень, форзиция… — Гордо начала перечислять Люся, но Влад её очень невежливо перебил:
— Ну а я прибился к космонавтам.
— И у вас так всем… кто нарушает закон предлагают записываться в кружки? — удивился Джон.
— Нет, но это логично. Если мелкому делать нечего, его надо чем-то занять, — рассудительно так высказался Влад. Люся уточнила:
— Тем более, что там не всё так просто. Какое-то время следили, чтобы мы и в самом деле ходили на кружки, не отлынивали.
— Как видишь, помогло, — подвёл итог командир.
Пока шла эта вдумчивая беседа, автобус вырулил на Садовое кольцо, проехал мимо здания НКИД[2], нырнул в тоннель под Калининским проспектом. "Остановка Новинский бульвар", — сообщил пассажирам автобус.
— Выходим! — встрепенулся Влад и юные космонавты, похватав свои покупки, высыпали на улицу.
— Вот, кстати, твои, — хмыкнула Люся, указывая Джону на американское посольство на противоположной стороне Садового кольца. — Не хочешь заглянуть?
— Лучше не буду, — скромно отказался американец.
— Тогда пошли, — подытожил Влад и они нырнули в подземный переход.
Когда они подходили к арке длинного дома сталинской ещё постройки, Люся указала на неприметный магазинчик:
— Кстати, интересно, этот "Овощной" тут на одном месте уже полтора века. Как дом построили, его тут открыли. И с тех пор он тут остаётся. Пережил Перестройку, Контрреволюцию[3], Реставрацию капитализма, Вторую социалистическую.
— И всё время оставался овощным? — удивился Аскар.
— Ага, — подтвердила Люся.
— Не иначе, тут какое-то тайное общество замешано… — пошутила Лена, но Люся на это неожиданно взорвалась:
— Вот только не надо при мне всё это! Сведу тебя с Машкой и ешьте друг другу мозги своей конспирологией!