— Что, мой хороший?
— Я хочу спать.
— Так спи. Или уснуть не получается? — Фиол приподнялся на локте, потянувшись к ночнику, чтобы выключить.
— Нет, я хочу СИЛЬНО спать, — с недетским вздохом объяснило чадо и вновь слегка вздрогнуло.
И астронавт запоздало начал кое-что понимать. Малыш говорил о крио-сне, он пожелал вернуться в капсулу заморозки и присоединиться к сверстникам, что спокойно дожидались прилета на Полюс в состоянии, близком к температурам ледников этого самого Полюса…
— Ты уверен? — обеспокоенно уточнил мужчина, и дитя кивнуло, всхлипывая. — Ладно. Хорошо. Честно тебе скажу: я сам собирался предложить тебе вернуться в крио, да медлил до последнего, и вот, к чему это привело… Прости меня, Тэш, — ребенок вновь расплакался. — Ну, ну, тише…
— Мне страшно.
— Да, я знаю. Но этой ночью я положу тебя спать с другими ребятами, и когда ты проснешься, будет уже новая планета… Новая жизнь. Согласен?
— Да, — Тэшка зашмыгал носом, завозился с салфетками. Он не уловил двойных смыслов в последних словах отца, да и кто бы на пятом году жизни разбирался в подтекстах?..
Они не покидали комнату весь день, хотя к вечеру сильно захотелось есть, особенно Теньку, который еще утром попрощался с завтраком. Увы, в комнате имелась лишь маленькая бутылочка воды, которую изолировавшиеся от экипажа люди рассасывали помаленьку, потихоньку. Коротая время, играли в ладушки и «что я вижу», отжимались на количество и вспоминали песни. Над одной песенкой, старой и глупой, Тэшка даже засмеялся, но тут послышался стук в дверь, и мигом побледневшее дитя метнулось в угол комнаты.
— Папа, не открывай!
— Тс-с, — нахмурившийся астронавт подошел к двери. В смотровом окошке размером с кулак был виден желтый скафандр. — Что надо? — громко осведомился Тенёк.
Знакомый голос навигатора из-за преграды звучал приглушенно:
— Да вот, проверяю количество оставшихся на борту адекватов. Рад, что ты здесь. А мини-Фиол как, в норме?
«Могли его подослать? Конечно. Он же, вроде, знакомец Красного».
— Уходи, — помолчав, велел Тенёк.
— Я волнуюсь за самого младшего товарища по команде, — был ответ. — Можно с ним поболтать?
— Нет, — обрубил рекламщик, и почему-то понадеялся, что после этого их оставят в покое.
Как бы не так.
— Эй, Тэшка, я твою шапочку нашел.
— Что? — громко удивился ребенок, забыв бояться. Не было у него шапочек на этом корабле, кроме как в запакованном ящике в хранилище, но зачем бы Желтому там ковыряться? — Какую шапочку?
— Не говори с ним, — недовольно велел в пространство Фиолетовый.
— Круглую такую, со стеклянным окошечком, — объяснил навигатор, проигнорировавший слова Фиола, который все равно не мог ему помешать. — «Шлем» называется. Я принес, и папки твоего шлем тоже тут. Оставлю под дверью.
— Спасибо, — вздохнул ребенок и вылез из уголка.
Недовольный Тенёк не мог не заметить, что чадо переключилось с ужаса на легкий интерес, и передумал прерывать чужое общение. На свой страх и общий риск он решил понаблюдать.
— Я когда пришел, слышал, что вы песни пели, — продолжил из коридора гость. — Значит, ты любишь петь, Тэшка?
— Нет, не очень… — ребенок смутился и неуверенно посмотрел на отца, после чего повернулся к двери. — Я больше рисовать люблю! Все говорят, что красиво получается!
— Значит, и правда красиво, — уверенно подтвердил Желтый, не видавший ни одной картинки. — А мне нравится программирование. Знаешь, что это такое?
— Это работа на компьютере, — уверенно предположил мелкий, потому что слышал что-то такое однажды.
— Правильно, — подтвердил Желтый. — Очень важная. Составление программ, и…
Дверь с шорохом приоткрылась. Желтый, сидевший прислонившись к ней спиной, поднял голову, встречая усталый взгляд Фиолетового. Два принесенных шлема чинно стояли у стеночки.
— Заебал, — шепотом укорил Тенёк и посторонился. — Заходи.
В чужой комнате навигатор в первую очередь снял свой шлем и пригладил собранные в пучок на затылке волосы, ободряюще улыбаясь ребенку:
— Ну что, покажешь картинки?
— Конечно, — приободрившийся Тэшка даже про голод забыл, обрадованно полез в рюкзачок, лежавший на одной из полок, за альбомом. — Самые красивые папа на стенку повесил!
— Вижу, вижу, — на серой стене очень выделялись пейзажи «Космос» и «Подсолнухи». Гость долго смотрел на цветы, и внимательно следивший за происходящим Тенёк не смог определить эмоций на его лице. — Ты когда-нибудь видел настоящие, живые подсолнухи, Тэшка?
— Неа, — малыш нашел альбом и теперь жаждал показать заинтересованному лицу. — На Марсе были, но в о-ран-же-рею пускали только за большие деньги, и мы с папой не смогли туда попасть.
— Так ты марсианин? — собеседники сели прямо на под, под спальной нишей ребенка. — Я почему-то думал, что ты с Сатурна.
— Нет! Это папа с Сатурна, а я на Марсе родился, как мама, — Тэшка немного поскучнел, как обычно при упоминании матери, но быстро оживился обратно. — А ты откуда?
— С Нептуна, — Желтый усмехнулся, будто вспомнил что-то не слишком неприятное, но, тем не менее, забавное. — Знаешь, где это?
— Конечно, — солидно ответило дитя космической эпохи. — Это на краю Солнечной системы, и дальше Нептуна только Плутон…
С обсуждения родных земель они перешли на рассматривание рисунков в альбоме, а Фиолетовый, сидевший в своей нише, задумался.
Он впервые услышал о том, откуда навигатор родом. Если до Сатурна сила Солнца добиралась с трудом, то уж о крайней, самой далекой колонизированной планетке той системы нечего было и говорить. Нептун царствовал во льдах и льдами.
Не вязалось это в представлении Тенька о Желтом товарище, но, как выяснилось, рекламщик имел свойство обильно ошибаться в людях. Начиная с собственной жены, и заканчивая экипажем, от которого осталось чуть больше половины голов…
— Папа, смотри, что мне нарисовали! — чадо подбежало с альбомом и гордо продемонстрировало картинку на краю одного из листов. В округлой летающей тарелке среди звезд мчалась куда-то веселая голубая собака с улыбкой до ушей. Должно быть, драпала от Оранжа и Лайма.
— Отличный рисунок, — Тенёк улыбнулся и потрепал дитя по волосам. — А ты сказал «спасибо», или опять забыл?
— Ой, — покраснев, Тэшка оглянулся на навигатора. — Спасибо… А как тебя зовут?
«В самом деле», — спохватился рекламщик. — «Я же так и не изволил вызнать…» — стало до того стыдно, что он чуть не покраснел вслед за ребенком.
Но Желтый явно не обижался.
— Мой позывной — Лимон, — объявил он.
— Я Тенёк… Ты, наверно, уже слышал, — астронавты пожали руки в честь вторичного знакомства.
Разговор притих сам собой. Дитя любовалось теперь на нарисованный подарок, а взрослым просто нечего было обсуждать, кроме висевшего топором над головой вопроса «кто предатель?»
— Вспомнил, — Лимон важно поднял вверх указательный палец. — У меня ведь, Тэшка, завалялась вещь, которая как раз для художника сгодится. Если вы не против, я ее принесу, — он поднялся с пола, опершись о стенку, и оба Фиолетовых заметно обеспокоились.
— Не уходи…
— Ты надолго? Если что, я дверь запру, — предупредил Тенёк.
— Ща, — кратко и непонятно откликнулся Желтый и вышел в коридор. Добавил уже оттуда: — Минутку.
В залог он оставил свой шлем. Ребенок немедленно подлез под тяжелую конструкцию и попытался напялить ее.
— Не надо трогать, это не наша вещь.
Малыш насупился, но послушно отодвинулся:
— Там внутри… — тихо буркнул он, но не успел закончить мысль, обрадовавшись возвращению нового товарища.
То, что принес Лимон, сначала было воспринято Теньком за странный планшет. Но он быстро понял, что ошибся.
— Доска такая волшебная, для рисунков и надписей, — заявив это, Желтый нажал кнопку на рамке прозрачного прямоугольника из двойного стекла, а после вынул из-за пазухи пучок из трех фломастеров и нарисовал несколько спиралек на стекле. Подсвеченные электричеством, специальные чернила ярко засияли, будто действительно сотворенные магией.
Тэшка пискнул от восторга и перенял из рук навигатора устройство.
— Полагаю, глаза посадит, — заметил Тенёк.
— Рисовать не больше получаса в день, — усмехнулся Лимон, усевшись рядом. — Ну что, Тэш, нравится?
— Да!
— Тогда дарю.
— Ой… но ведь у меня не праздник, — удивился ребенок.
— Считай, что это у меня праздник, — подмигнул ему навигатор. — И в честь праздника я одариваю всех хороших людей.
— Спасибо! — на сей раз ребенок поблагодарил без напоминаний и от всего сердечка. — А папе что-нибудь подаришь?
Тенёк кашлянул, сделав вид, что крайне заинтересован своим сваленным у стены скафандром, который срочно нужно рассмотреть на предмет прорывов или пятен. А то вдруг недостаточно аккуратно блевал в мусоропроводе, неловко потом получится, да и неприятно…
А Желтый развеселился, правда, неясно, от чужого смущения или детской непосредственности.
— Какой бы ты хотел подарок, «папа»?
— Хотелось бы, конечно, перевязанного розовой ленточкой импостера.
— А что бы ты с ним сделал? — усмехнулся навигатор, неторопливо листавший альбом Тэшки, пока дитя колдовало с доской.
Фиолетовый задумался.
— Рыжему бы отдал. Он от такого явно в восторге.
— Подарки не передаривают, — укоризненно покачал головой Лимон.
Больше тема не поднималась, и взрослые молча смотрели, как рисуются на доске светящиеся солнышки, цветочки, люди, собаки и космические пейзажи. Последнее у Тэшки получалось лучше всего, но изображений темных пустых пространств он явственно избегал — проскальзывали ассоциации с уносящимся в космос умирающим человеком…
А вскоре убаюканный дружественной атмосферой ребенок и вовсе заснул, уронив фломастер. Посмотрев на то, как Лимон осторожно вынимает из маленьких пальцев художественные принадлежности, Фиолетовый встал с пола и принялся натягивать скафандр.
— Куда? — удивился Лимон, узрев, что Тенёк взял маленький шлем и поднял свое чадо на руки, собираясь покинуть комнату.
— В крио. Мы уже договорились, — Фиол вышел, не оглядываясь. И не слишком удивился, когда навигатор поспешил следом.
— Частые разморозки-заморозки не лучшим способом сказываются на детском организме.
— Это все знают… — в прачечной Тенёк натянул на спящего чистый скафандр. Защелкнул шлем. Тэшка даже не проснулся, видать, наступил его психический предел. — Но на Полюсе я смогу убедить его, что страшные корабельные события были сном.
Астронавт в желтом промолчал, переваривая мысль, и нашел ее достаточно убедительной. Он вздохнул, уставившись под ноги, а когда поднял взгляд, то увидел, что Тенёк уже покинул очистительную комнату, и нужно догонять.
…Как выяснилось, не нужно.
— Не ходи за мной, — пустым тоном проговорил Фиолетовый, и медленно, приволакивая непослушные, будто разом постаревшие ноги, ушел в сторону крио-отсека.
========== Увядающая сирень ==========
Так получилось, что взбудораженный и напуганный казнью Синего экипаж не стремился сбиваться в кучу, и в столовой больше никто не завтракал — забирали еду да уходили скорее в укрытия, в личные ячейки. Автоматика корабля продолжала работать, фиксировать состояние систем и призывать людей на поломки и сбои, количество которых значительно сократилось, по сравнению с предыдущими днями. Словно вместе с Синим улетели в космос и недомогания старого судна…
Можно было подумать, что и впрямь Небо являлся самозванцем. Оранж, ощущавший скрежет холодных коготков совести, убедил в этом себя, а после и жену, вымолив прощение. Помирившиеся супруги выпустили свое истомившееся среди стен голубое животное гулять, и собака носилась по коридорам, растряхивая слюни с весело трепещущего языка. Правда, задора ей хватило часа на два, ведь пустынный корабль оказался не слишком большим, и довольно скучным…
Выращенная из пробирки одноглазая собака не являлась в полной мере земным организмом, ведь имела гибридное с какими-то запредельными простейшими происхождение и в космосе чувствовала себя неплохо. Уж намного лучше, чем неподвижно лежащая туша, которую животное нашло на нижних уровнях. Обрадовавшись первому встреченному человеку, зверюга заскакала вокруг и глухо гавкнула звуком «блап!» Но человек не присоединился к игре, он продолжал лежать неподвижно, даже когда его пихали сырым бирюзовым носом. Собака расстроенно легла рядом, постучала хвостом, заскулила на ультразвуке и вскоре притихла.
…После обеда, проведенного, как и завтрак, подальше от столовки, оружейник весьма мирно сидел в рубке на одном из пилотских кресел. На мужчине были надеты трусы, носки и майка, а тело пестрело синяками разной степени цветастости — свежими и уже подзажившими. Болтая ногой, Страйк задумчиво рассматривал постукивающий маятник на панели и томился ожиданием.
В соседнем кресле Желтый чиркал иглой по скафандру товарища — допотопным способом зашивал прорехи в цветной тканевой оболочке. Иголка быстро вжикала, порхая в ловких пальцах.
Именно такую картину узрел пригрохотавший ботинками Черный, что остановился в дверях рубки, будто мгновенно прирос к полу. В руке мужчина сжимал памятную монтировку, которой совсем недавно команда взломала медотсек, покачивал блестящим изогнутым острием…
— Че, помирились, вилочники? — по очереди рассмотрев побитых астронавтов, глухо осведомился он.
— Ага, постель примирила, — Лимон равнодушно отгрыз нитку и прищурился, оценивая штопку.
— Закройся, — поморщился Красный, шумно почесавший трусы и пнувший товарища в голень. — А ты, Чернота, че припёрся?
— Нашел Фиола, — поступил лаконичный ответ. — Он, похоже, свихнулся: лежит на нижнем уровне поперек дверей, бормочет что-то. Псина там рядом скулит… Я до Оранжа с Лайм достучаться не могу, игнорят.
— На нижнем уровне? — Лимон поднял голову, кидая в заматерившегося оружейника скафандром. — У крио-капсул?
— Ну да.
Когда троица явилась по указанному адресу, то Страйк и Смог немедленно взялись переворачивать лежащего. Обогнув их, Желтый поспешил к капсулам заморозки и опустил напряженные плечи только после того, как убедился — все крио-камеры в порядке, полные и пустые. В одной из грузовых, среди спящих детей, лежал Тэшка: маленький, бледный, спокойный…
Лимон поскорее вернулся к сокомандникам.
— Тенёк, очнись, — Черный снял с Фиолетового шлем и похлопал бессознательного рекламщика по щекам. — Очнись! Есть у кого нашатырь или вода? Или погодите, за топливом сгоняю, оно воняет!
Отбежавшая при появлении мужчин собака зарычала.
— Не надо вонять, — остановил Желтый. — Сними с него перчатку и укуси за мизинец, это взбодрит похлеще нашатырки.
— Че?.. Ты спятил, вдруг он заразный!
— Заткнитесь! — резко рявкнул на обоих Страйк. Склонился к лежачему. — Он бредит… «Mea culpa», — разобрал оружейник. — Повторяет, как заведенный.
— Мертвый язык с Земли, — присвистнул Лимон и опустился на колено рядом с сидящими.
— «Моя вина»? — теперь Смог встревожился еще сильнее. — В чем вина?.. Это что, он был предателем всё это время?!
— За борт суку! — обрадованно хмыкнул Красный.
Взяв в руки лиловый обшарпанный шлем, Желтый задумчиво рассмотрел его зачем-то снаружи и изнутри, после чего помрачневшим голосом напомнил:
— Если вы оба упустили из вида тот факт, что Фиол вернул ребенка в крио и надломился без моральной опоры, то остается лишь посочувствовать вашей невнимательности. Перед кем он еще может каяться, как не перед сыном? — недобро усмехнулся. — Перед вами, что ли, засранцы?