Двуногие ошеломленно переглянулись. Отчего-то сейчас они в полной мере осознали, что чувствуют оклеветанные и напрасно обвиненные – может, потому, что шанса на оправдание у них не было…
— Чудеса! — только и смог сказать другу Сашка.
***
Тем временем, успешно преодолев за шесть с половиной часов шестьсот восемьдесят километров, спасатели приближались к Газиантепу.
Бодро прохрапевший весь путь Андрей Дмитриевич всхрапнул последний раз, очнулся и оживленно завертел головой. Смотреть было не на что, а энергичная натура требовала действий.
— Димка, сейчас приедем в город, позавтракаем и поменяемся, — скомандовал он.
— Я не устал и иду со средней скоростью сто десять. Штрафов нет,— то ли отрапортовал, то ли попытался протестовать Димон.
— Разговорчики мне, — строго скрестил брови старший советник юстиции. — За руль, Иван, на два часа, потом я, а то Третьяковка получит холст в духе соцреализма, под названием «Прокурор у Ауди, взятой напрокат, со своей конницей»…
Некоторое время все молча переваривали информацию, затем в телефоне Ивана пикнуло, и в «Сообщения» пришёл вопрос: «Вань, а откуда Третьяковская галерея получит такую картину?».
«Думаю, с Хованского *. У нас там место», — пришёл незамедлительный ответ.
Несмотря на десять часов утра, сухой и горячий воздух тяжёлой пеленой висел над городом. На выцветшем от августовской жары бледно-голубом небе не было ни одного облачка, зато нескончаемые шеренги грязно-белых овец, никак не реагируя на сигналящие машины, неторопливо брели по дорогам при въезде в миллионный Газиантеп.
Медленно прожаривающийся областной центр в полном составе (если не считать пары автобусов с туристами и отар худеющей на солнечном пекле баранины) старался упрятаться в тень, по возможности меньше двигаться и больше пить.
При этом придорожные кафешки, как ни странно, были заняты! Выспавшийся Хенрик предложил заехать в музей мозаики Зеугма, в котором, по его словам, находилась самая большая в мире коллекция, найденная неподалёку в останках античного городка.
— Музей новый, современный, — сообщил он. — Наверняка в нём находится комфортабельное кафе для туристов, а я пока по залам пробегусь. На его открытие сам Эрдоган приезжал…
— Ну, раз Эрдоган, тогда канеш, — милостиво согласился прокурор, даже не подозревая, во что его сейчас опять втянули.
***
Сквозь ропот чёрной крови земли, вздохи и стоны клокочущего марева пламенной магмы, как тихий стук живого сердца, мелькают, перекрещиваясь и расходясь в стороны, протуберанцы огня.
— Ты действительно всегда любила меня, — вдруг складываются в звучание лучи.
— Что есть любовь? — привычно смеётся бесконечная мгла. Пульсары бегут, сталкиваются, кружатся, создавая волшебную фигуру. Танец Венеры вокруг солнца. Пиктограмма нежности.
— Наши тени хотят жить земными человечками и знать её, — тихо шепчет луч. — И ещё она — наши дети. Твоя память. Моя мысль…
Средоточие тьмы, как чёрная роза, раскрывает свои лепестки, и мгла начинает подкрадываться к яркому лучу, обволакивая его и смешно касаясь, словно слепой щенок, ищущий тепла.
— Я покажу им тебя такой, какой увидел впервые сам. Свою Палладу!
И тьма начинает хохотать…
***
— Это был достаточно современный город, — размахивая круассаном, вещал Хенрик. — Только великие мастера, сравнимые с братьями Дзукатто, могли создать «Вакханку», которую обнаружили на полу особняка. Красивая женщина.
— Смотрит, зараза, что моя тёща, как ни повернись, всё видит, — отметил сидящий напротив.
— Есть предположение, что это изображение богини, Афины Паллады.
— Ну, по мне, так вон та фреска хороша. Похожа на наш герб советский, только без колосьев. Вот, вижу я в нём огромный сакральный смысл. Серп — натуральный полумесяц, а молот — крест. Налицо союз рабочих и крестьян - как в работе, так и в вере. Как признали герб недействительным, так и пошла война на Кавказе. Карабах, первая Чеченская, вторая…
— Пап, нам ехать пора. Вон, смотри, Димон уже на языке мозоль набил. Тебя переводить — это какое терпение надо!
— Поговори мне! Ну что, по коням? Все поели? Туалет. И в машину. Вопросы есть?
Димон сделал последний глоток остывшего и ставшего совершенно безвкусным суррогатного кофейного напитка, обильно засыпанного сахаром и, прикинув настроение хозяина, решился:
— А мы сразу к озеру, или за зарядником к очиру заедем?
— Что есть очир, — вяло интересуется прокурор и осекается под настороженными взглядами. — Так, стоп. И где это ты увидел недостающую деталь?
У Димона что-то холодеет в груди, и он, боясь спугнуть впервые самостоятельно высказываемое хозяину мнение, начинает торопливо показывать фотографии из Гёбекли-Тепе. На одной из них изображён космонавт с чемоданчиком в руке и укреплённым на шлеме бластером.
— Вот он, зарядник. Сто пятьдесят семь километров до Шанлыурфа, там турецкий Стоунхендж. А оттуда — на озеро, пятьсот сорок, срежем даже.
***
— Конечно, мам! Всё хорошо у нас, мам! Да ещё решили денька четыре поплескаться, море тёплое! Позвоню, мам! — энергично размахивая руками, словно изображая летящий в небе кукурузник, кричал на весь берег Лёха.
Разъединившись, он деловито сунул почти разряженный мобильник в рюкзак и сообщил в пространство:
— Импортных денег нет, связи нет, паспорта внутренние, консервы на исходе. Живём!
Пространство бессердечно промолчало, не выказав заблудшим путешественникам никакой поддержки.
Сашок, признанный самым разумным и бережливым в компании, а потому являющийся хранителем кассы, вздохнул и, неторопливо достав пакет, резюмировал:
— Геолокация у Ваньки есть. Идём на промысел. Там, где нас приземлило, росли баклажаны. Левее километра три — бахчевые культуры. Совсем рядом с нами - помидоры у дороги. Много не брать. Лазаревы ловят рыбу.
Небольшое поселение рядом с городишкой Эрдемит окружали бахчи и огороды, вдалеке на склонах холмов виднелись сады. «Туристов поневоле» окружала яркая духота долины, расположенной между потухшими вулканами и обладающей удивительным микроклиматом. Вдоль дороги рос жасмин, и серая полоса асфальта, казалось, пропахла этими белыми, почти пластмассовыми лепестками так, что сама стала частью живой природы. Умытая утренним туманом растительность уже забыла о росе и, высыхая под жгучим августовским солнцем, дарила людям плоды удивительных размеров.
Ребята сорвали три баклажана, размером напоминающие кабачок, обчистили помидорный куст, наполнив пакет пряно пахнущими полукилограммовыми плодами, и с большим трудом выбрали около дороги самый скромный арбуз, килограмм на восемь-десять. С трудом таща свой обед к берегу, они встретили своего вчерашнего знакомого, который неодобрительно щелкнул пальцами и покачал седой головой.
— Засыпались, — только и сказал Лёха.
— Будем надеяться, что за три помидора не сажают, — заметил пыхтящий под арбузом Витёк.
*
К вечеру в котелке варилась уха, вовсю дымились баклажаны и охлаждался в озере арбуз. Опасения были забыты…. Временно. Ну не может же им все время не везти, а? Должен же у судьбы быть какой-то лимит на пакости? На взгляд парней, этот самый лимит был превышен как минимум лет на пять вперед.
Шелестящий прибой ловил последние лучи занавесившегося лёгким туманом солнца, когда к пляжу подъехал старенький пикап. Из машины вышел Саид. Ребята подскочили.
— Эй, русскиш! На лахмаджун, горячий, жена дала.
Улыбающийся дед потащил с сиденья коробку густо смазанных соусом и мясом блинов.
Над морем взмыл ликующий вопль. В нем при желании можно было различить безмерную степень благодарности, извинения за стыренные овощи, восхищение добротой турок в лице их достойного представителя и даже раскаяние в недостойных подозрениях на его счет. А также вернувшуюся веру в свою счастливую судьбу (почему-то с легким матерным оттенком).
Садясь за руль, старик усмехнулся и подумал:
— Студенты везде дети. Моего в Анкаре тоже угостят…
———————————
*Хованское кладбище в Москве
Комментарий к Глава 19
Фреску; фигуру инопланетянина с лазером и путь Венеры можно увидеть в иллюстрации к Главе 19 на Читалке. Орг.
Фреска действительно находится в музее
Фигура также
Путь Венеры — это ее путь
========== Глава 20 ==========
Небо, без единого облака, приобрело к трём часам пополудни матово-белый оттенок. Мощный «реактор» раскалённого и совершенно озверевшего светила, немилосердно поливая землю с самого утра, превратил окружающий мир в подобие духового шкафа с тщательно прожариваемым в нём праздничным обедом.
Мощный движок немецкого автопрома легко справлялся с проблемой охлаждения внутреннего пространства, но, когда плавно урчащие поршни прекратили преобразование энергии сжатого газа в энергию поступательного движения и машина, наконец, заняла одно из многочисленных мест на пустовавшей без туристов стоянке, у Андрея Дмитриевича не возникло ни малейшего желания искать недостающую деталь оружия массового уничтожения. Слишком красноречиво белела под солнцем выжженная земля.
— Может, вы быстро осмотрите свои развалины и в путь? — засомневался он, поглядывая на раскаленные камни. — Здесь можно застрять на несколько суток, разыскивая «то, не знаю что».
Но, вздрогнув от пронзающего взгляда горящих от нетерпения глаз своего немецкого друга, прокурор покорно открыл дверь.
Жара, напомнившая родную дачную парилку с вениками, ударила в грудь. Спешно достав из сумки запасную футболку, попавший в очередную переделку «археолог поневоле» накрутил её на голову и побрел за весело ускакавшими исследователями.
— Всё найдём! Всё будет! — грозился он. — Но не сразу же! И не сейчас! И не факт, что у нас!
Вокруг не было никого, только одинокая табличка, с гордым английским «viewing the exhibition», звучащим двусмысленно под понятным «Exit» свидетельствовала о периодическом нашествии любителей старины.
Древний лабиринт из потрескавшихся от времени булыжников казался простым нагромождением стройматериала, брошенного нерадивыми строителями. Впереди неутомимо сновали три исследователя – размахивающие руками, как ветряные мельницы, возбужденно о чём-то рассуждающие и, разумеется, делающие попытки залезть в каждую трещину на своем пути.
Спустя пятнадцать минут блужданий по адской жаре туристами, наконец, узрели первые, едва заметные на старых камнях, изображения. Хенрик был в восторге. Совершенно не реагируя на пышущие огненными горнами развалины, он судорожно нажимал и нажимал на спусковую кнопку затвора своего «Никона».
Прокурор, забравшись на камень, с высоты также довольно подробно изучил изображения людей с большими носами и густыми бородами. Странноватые. Но знакомые.
— Армяне, — громко констатировал он.
Дима механически перевёл. Хенрик встрепенулся и, быстро увеличив ракурс, сделал ещё несколько снимков. Потом, повернувшись к соратнику, высказавшему столь ценное мнение, серьёзно спросил:
— Вы уверены? Армяне появились в этих краях не так давно по историческим меркам.
— Не сомневаюсь, — последовал утвердительный ответ. — Вы долго ещё? Нам ехать и ехать…
— Посмотрите на воинов, в руках у них боевые медные топоры, скорее, это финикийцы, — не обращая внимания на призывы разума, сообщил занудный ариец.
— Ванька, ну-ка сфоткай отца и хватай фрица. Поискали - и в путь. Мы здесь зимовать не станем! — окончательно разуверившись в разуме подопечных, пришёл к выводу блюститель закона.
— Как вы не понимаете, — начал возмущаться пропеченный солнцем профессор. — Мы стоим в самом истоке цивилизации. Эти камни в два раза старше английского Стоунхенджа. Они древнее египетских пирамид! Посмотрите, хотя бы на колонну со страусами, вес блоков явно превышает пятьдесят тонн, кто их воздвиг?
Длинные чёрные, изогнутые, как гигантские червяки, тени лежали на запылённых камнях. Андрей Дмитриевич подавил желание закурить, посмотрел на далёкие горные вершины и, махнув рукой, сказал:
— Вон он, ваш космонавт. Быстро к нему, исследуйте - и в машину. Это уже приказ!
***
Ринувшиеся толпой искатели с интересом рассматривали в глубине котлована пятиметровые столбы из известняка, украшенные барельефами животных и птиц, когда к ним присоединился пыхтящий прокурор.
— Сколько можно? — возмутился он. — Дикая жара, у нас совершенно другое задание. Димка, паразит, прибить мало, это ты виноват.
На миг южные отроги Тавра укоризненно надвинулись на говорящего, создавая тень перегретому мозгу.
Блюститель закона, в своем красном головном уборе из футболки похожий на Прокуратора Иудеи, попытался еще раз воззвать к разуму спятивших археологов:
— Собирайтесь! Поехали уже! Исследователи, мля! Блин! Вон он, ваш демон с пистолетом!
Хенрик первым подбежал к изображению.
— Если бы я не знал, что нахожусь на равнинах Месопотамии, то с уверенностью заметил бы, что фигурка типична для культуры майя.
Но он уже был в меньшинстве, ставки на продолжение осмотра стремительно опускались к нулю. Механические движения Димы и утративший энтузиазм Иван (он сидел на камнях и вытирал пот) молчаливо констатировали окончание поиска.
Хенрик с сожалением обошёл несколько огромных столбов, возраст которых превышал почти на шесть тысяч лет английский Стоунхендж, и, прощаясь с кусочком таинственной истории, оглянулся на изображение человека с бластером в последний раз.
Тени над древнего воина шлемом неуловимо сгустились, и в небольшом пространстве открылась поперечная выемка с чётким изображением идола с Рапануи.
***
Спустя полчаса изнывающий от жары и бессильной ярости Андрей Дмитриевич, фактически захваченный в плен любознательным представителем арийской расы (между прочим, переманившим в свой стан единомышленников чужих детей!), молча наблюдал, как немец в сто двадцать пятый раз пытается запихнуть кулон в открывшийся взорам паз. Кулон вываливался и… ничего не происходило.
Наконец, Хенрик сдался.
Сфотографировав изображение на стеле, он бережно погладил выщербленную тысячелетиями фигурку и, немного постояв, в последний раз приложил к ней идола.
Ответственный работник прокуратуры с облегчением вздохнул и, не пытаясь даже скрыть своей радости, произнёс:
— Наигрались, наконец? Поехали.
— Если бы была хоть малейшая надежда…— достаточно искренне начал было Иван.
— То мы бы всё равно уехали! — строго посмотрев сыну в глаза, осадил его отец.
— Это чистое безумие, — никого не слыша, продолжил Хенрик. — Но мне почему-то кажется, что должна быть кодовая фраза и старый замок сработает…
Прокурор никогда не отличался пристрастием к модному в мире здоровому образу жизни, поэтому, возможно, возраст, а может, и небольшой лишний вес и кабинетная работа не позволили ему придушить стоящего рядом Димона, когда тот, быстро моргнув глазами, произнёс.
— Кодовое слово, в принципе, есть…
Театральное молчание на раскалённой сковороде адской равнины продолжалось недолго.
Лицо озверевшего туриста приобрело малиново-огненный оттенок и слилось с цветом футболки на голове.
— Давай сюда!
И, видя, как замялся Хенрик, уже со злостью, потянулся к шнурку на его шее.
— Давай свое сокровище, мне оно как собаке пятая нога на воскресной ярмарке!
Затем страж порядка повернулся к Димону и скомандовал:
— Ну, говори свой код!
«Мазат воюж тыкор мыслофак», — прошелестело над старым холмом.
Раздался щелчок… Идол, дернувшись из рук, сам встал в паз, как притянутый магнитом. А все стоящие напротив Андрея Дмитриевича исчезли в чёрной появившейся под их ногами пропасти.
— К-к-уда… — успел вскрикнуть судорожно оглядывающийся отец, но увидел только плотную почву - горячую ссохшуюся. Тихий шелест упавшего на землю идола на тонком кожаном шнурке свидетельствовал о закрытии портала.