В районе Чичен Ица эти трое туристов снимают отель на двое суток. Смотри, вот их фотографии. Паспорта подлинные. Зафиксировано обращение к врачу по поводу перелома предплечья у одного из членов группы. Вот рентген. Вот счет из больницы. Перелом подлинный.
Из города Вальядолид почтой уходит в Колумбию, в крупнейший картель, посылка с необработанными изумрудами очень хорошего качества. Посылку отправляет вот этот человек.
Через сутки на их счета приходят деньги, без малого пятьдесят тысяч долларов, которые делятся на троих.
Одна треть средств поступает на счёт прокурора.
После продажи изумрудов и приобретения авиабилетов компания появляется в полном составе в Стамбуле и перелетает в Анталию, после чего воссоединяется с семьей.
При этом у пострадавшего – того, с переломом - рука выглядит абсолютно здоровой.
Точно установлено, что в Мексику никто из них не вылетал. Из Мексики никто не возвращался.
Между тем прокурор и выехавшая к нему в помощь на дополнительно арендованной машине жена привозят в отель молодых людей, которые предоставляют на ресепшен паспорта российского внутреннего образца. Группа выглядит спортивно и весьма напоминает спецназ ГРУ. В настоящее время все продолжают активно отдыхать… Что скажешь?
***
Небо, выгоревшее на солнце и блестящее золотистыми пятнышками отшлифованной искусной рукой ювелира драгоценности, загадочно мерцало сквозь тёмные очки загоравших. Дети отсутствовали на пляже, не появившись на завтраке (продолжительная дискотека часто дает такой побочный эффект). Немцы мокли у берега. Наталья Николаевна, возбужденная разговором с мамой, намазав спину, загорала под тентом.
Пребывая в гордом одиночестве, всеми забытый работник правоохранительных органов пил пиво в баре. Перед ним, развернув на большом экране телевизора активную пропагандистскую деятельность, вещало CNN. Сзади возникла тень, и Андрей Дмитриевич, убежденный в приходе мало спящего Димона, не оборачиваясь сообщил:
— Пиндосы совсем распоясались!
— И не говорите! – отозвались сзади. На русском. С небольшим западным акцентом.
Выяснилось: любитель русского звался Феликсом. Любознательный путешественник, журналист на пенсии, вчера приехавший в отель, чтобы писать.
Плотный, среднего роста, с коричневатой бородкой, напоминающей скорее модную ухоженную небритость, в дорогущих очках, с фирменной черепаховой оправой, обладатель тихого меланхоличного голоса и знаток то ли пяти, то ли семи языков, включая русский и фарси.
Персонаж, однако, болтливый…
— Сам-то откуда?— вяло полюбопытствовал прокурор, любезно пододвинув ему второй, нетронутый стакан «Эфеса».
— Соединённые Штаты Америки, — последовал бодрый ответ, и рука сцапала стакан, а в глазах блеснула хищная волчья улыбка.
— Чин-чин — сообщил со вздохом Андрей Дмитриевич и, сделав мощный глоток, прокомментировал,— Значит, Пиндостан. Вы здесь с женой, или, как это теперь принято у вас, с другом?
Представившийся Феликсом хмыкнул, но не ушел, а наоборот, подвинулся поближе и сообщил:
— Раньше у меня было желание жить вечно, и один очень мудрый человек посоветовал мне жениться. Я спросил его: неужели если я женюсь, то никогда не умру? «Нет! - ответил мне мудрец, - у Вас просто пропадет это желание!»
Выдав это высказывание, новый знакомый залился бодрым смехом и, поприветствовав русского стаканом, допил пенный напиток.
— Значит с другом, — вздохнул прокурор и отправился к жене под тент. Подальше от разговорчивых знакомых. На всякий случай.
Наконец пришли ребята и отвлекли его от подозрительных и грустных мыслей.
Димка нырял лучше всех и где-то на песчаном дне обнаружил колонию толстопузых длинных сарделек, имеющих сморщенную коричневую шкурку и прозываемых почему-то морскими огурцами. Собранные им экземпляры, стоило их вытащить на воздух, выстреливали соленой водой, и мальчишки, умело целясь, устроили морской бой под визги Катрин и жалобный скулёж Марка, вспомнившего о своей принадлежности к «зелёным» защитникам окружающей среды. Впрочем, огурцам, видимо, не вредил свежий морской бриз и, отстрелявшись, они отправлялись обратно в морские глубины.
После продолжительного купания тела отдыхающих расслаблялись, и к часу дня туристически настроенные граждане начинали двигаться в сторону главного ресторана на обед.
Ванька с Димоном подошли к размышлявшему на тему «надо ли смывать морскую соль в номере или, надев рубаху, идти сразу есть» отцу и, заговорщицки скосив сразу четыре сияющих глаза, сообщили:
— Едем в Дидим!
========== Сказка о том, как Иван женился. Глава 27 ==========
В отельном ресторане, похожем на огромную столовку, рассчитанную где-то на тысячу посадочных мест и разделённую на небольшие зоны разными цветами, давно привыкли к выходкам российского отдыхающего. Впрочем, представителя Евросоюза в лице немецкого обывателя или невесть как затесавшегося на территорию отельного комплекса (рассчитанного сугубо на русского потребителя!) англичанина, не сильно отличала от последних тяга к прекрасному. В Турцию ехали пить, есть, плавать — и все!
Поэтому широко улыбающихся официантов не смутили взъерошенные шевелюры туристов, которые шумной толпой, весело дурачась, самостоятельно перетащили и перенакрыли четыре больших стола. В считанные минуты в зале организовался этакий подковообразный массивный конгломерат, конечно мешающий остальным отдыхающим, но весьма устраивающий веселую кампанию.
— Я чую запах шашлычков, или мне мерещатся? — с надеждой вопрошал Витёк.
— Да, пахнет роскошно, — вторил Сашка, озираясь.
— Где мангал-то? — хором требовали маршрутизацию близнецы.
— При горячем копчении у мяса появляется абсолютно иной, ни с чем не сравнимый вкус, — важно наставлял Марка тренирующийся в разговорном английском Леха.
— Барбекю, — кивал головой младший Рихтенгден.
И при этом все будущие сотрапезники мирно-тихо ждать с моря погоды не собирались: мелькали руки, сновали подносы, позванивали-побрякивали тарелки, и столы, опознав славян, привычно готовились принять на себя тяжкий груз…
Наконец, притащив «мощный закусон» и сделав не менее обширный «питьевой» заказ, компания расселась по местам. Некоторое время до любознательных ушей расположившегося неподалёку за колонной Бристона доносилось только слаженное («точно ГРУ!») чавканье и стук вилок о пустеющие тарелки. Наконец, услужливые официанты принесли первые напитки и послышалась речь.
— Дорогая, а этот соус чем-то напоминает фирменный от тети Лайзы из Хайфы…
— Не поминай всуе имена моих близких, приснятся…
— И папа начнет икать….
— Катрин, твои манеры…
— Мам, мы не на слёте в синагоге у бабушки…
— Андрей, а где мой стул? Я немного опоздала, но, видимо, ничего не потеряла…
— Вот твой стул. Ванька, ставь его рядом! Где ты ходила столько времени? Мать опять звонила! Почему я все время должен с ней говорить?
— Мистер Хенрик, вы хотели нам рассказать сказку!
— Легенду, Дима, легенду.
— Мне нужен был душ с горячей водой, а потом я сушила волосы…
***
Они бежали в ночи, не разбирая дорог, просто торопясь спасти себя, чудом вырвавшись из проклятых стен обреченного Мохеджо - Даро.
«Стрела смерти», пущенная центаврианским крейсером по распоряжению Ахурамазды и призванная остановить планетарный прогресс, уже неслась, пробивая атмосферу.
Только что проложенный новый путь должен был унести их. Кудрявый светлый мальчик прижимался к матери, а вечно занятый отец шел где-то впереди, ведя за собой всего шесть оставшихся семей. В этой притихшей, мокрой от ночного тумана зимней темноте Зевс шел, повинуясь какому-то чутью, инстинкту.
Маленький Феб плакал, и уставшая Латона, не раз и не два бросившая уничтожающий взгляд на мелькающую впереди широкую спину мужа, взяла ребёнка на руки. Она прекрасно понимала, что пятилетний мальчик не может усмирить рвущиеся от быстрого бега напряженные мышцы, но и ее силы были на исходе. Сзади оставалась только большая семья Форка и Кето, но те, имеющие шесть дочерей, не могли ей помочь. А в памяти все всплывало и накатывало как гигантская волна - убийца: горящие виманы, стоянка центаврианского, похожего на большую безобразную обезьяну вождя и дикий клич озверевших победителей «Махабхарата!»
Яркая вспышка, ветер и огромный бурый гриб, нарисованный в небе, почти нагнал их у появившегося словно из ниоткуда дромоса. Они успели уйти. Все девочки, особенно три ослепших старших сёстры, почти задохнувшиеся от быстрого бега, потом долго болели. Феб, забывший свои страхи, ненавидел уродин, а когда дядя Гефест подарил ему лук, всегда гнал их, целясь…
— Старухи Грайи, — кричал он. — Один глаз, один зуб на всех!
Самая маленькая из шести погодок, кудрявая плотненькая Горги тогда хватала камни и швыряла в проказника.
— Убью, — шипела она. И золотые кудри поднимались от ветра с моря, напоминая змеиные головы.
— Змеюка, — кричал в ответ мальчишка, убегая прочь.
***
В самый разгар синхронного перевода, осуществляемого пунктуальным Димоном, принесли повторный заказ горячительных напитков. Прокурор протянул руку за двойным джином с малой толикой тоника и решил прояснить ситуацию жене:
— Итак, пока ты находилась в ванной, я жил в ожидании неприличных предложений от твоей матери…
— Андрей, неужели она посоветовала тебе заправить оливье кетчупом?!
Димон перевел речь на немецкий.
Ирен закатила глаза и подняла стакан за дружбу между народами и схожесть жизненных ситуаций.
Прокурор стукнул сына по колену и сообщил собранию:
— Все, что ни делается, — к лучшему. Просто не всегда — к нашему. Надо отдохнуть!
Обед заканчивался. Усталые едоки, медленно переставляя ноги, двигались в сторону дневного сна, чтобы, набравшись сил, достойно встретить ужин. Разочарованный Дживс не слышал, как Хенрик просил прикинуть Димона маршрут на завтра…
***
Горюющий после смерти Икара Гелиос мстительно прожаривал скорбную твердь.
— Сумасшедшая печка! Вода того и гляди вспыхнет на лету, — сплюнул вязкую слюну загорелый атлет, нехотя стаскивая со своих перевитых жилами мощных рук наручи
Внизу недвижимо лежало полотно Понта. Воин сел на камни под сухими корнями источающей смолу кривой сосны. Сзади послышался шорох. Из-за поворота дороги, словно раздвигая перед собой густой от перегрева воздух, показался прохожий.
— Доброй жизни тебе Великолепный, — приветствовал высокого светловолосого юношу атлет.
— И тебе, друг мой Бранх. Как счастлив я, познавший с тобой великое наслаждение. Но я тороплюсь. Сегодня в семье праздник. Знаешь ли ты, какой? Кого сегодня будут чествовать?
— Твою маленькую, пылкую, мстительную влюблённую, Феб! Сегодня ее совершеннолетие. Неужели ты отвергнешь ее? Отец будет недоволен.
— Ха, мой возлюбленный, Бранх! Я не желаю, чтобы змеиная душонка мерзкой медузы нарожала таких же уродин, как ее сестрички…
— Но твой народ называет их последышами радиации…
— Моего народа нет, Бранх. Есть кучка мечтающих убраться с этой раскалённой сковороды! Впрочем, пойдём, любовь моя. Ты точно не родишь мне ублюдков!
И двое любовников, сбросив одежды, с хохотом кинулись наперегонки в объятия прозрачных соленых вод.
***
За камнем, сжимая в руке горсть гранатовых зёрен, тонким гибким тростником стояла Горгона. Она почти превративлась в камень от отвращения при виде любовных утех двух мужчин… она почти окаменела от бессилия перед происходящим.
Последняя дочь несчастливого рода…
Густые косы, во множестве переплетенные в тугую праздничную прическу, сжимали голову точно в тисках, восковое от напряжения лицо и широко раскрытые глаза отражали только отчаяние.
Наконец, шок прошел. Сполна «насладившись» увиденным и не проронив ни слезинки из прекрасных миндалевидных глаз, девушка резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь.
Раздавленные зерна каплями алой крови отмечали ее путь, а губы шептали:
— Я не забуду Феб! Медуза Горгона не забудет….
***
— Лан, не злись! Господин старший советник юстиции, поясняю, — пьяненько хихикал после ужина подпоенный собственным (!) отцом Ванька. — Самым древним храмом в Азии считаются развалины в Дидиме, которые были посвящены Аполлону Филесию - Любящему. Храмовый комплекс (по словам нашего немца) основали на обломках некоего капища в честь героя Бранха, который прославился в веках тем, что трахал самого Аполлона.
— Постой, как так может быть? Аполлон же любимец женщин! Так написано во всех книгах…
— Пап, согласно легендам Аполлон вообще любил… не только слабый пол. Не перебивай! Кстати, жуткие чудовища Горгоны жили вместе с ним. Вместе родились и вместе в один этот храм ходили.
— Хмм, — пригубив «Кровавой Мери» сказал умеющий логически мыслить прокурор. — Знаешь сын, когда на глазах у баб совокупляются мужики, то любая Горгоной станет… Короче, а при чём здесь все мы?
— Так там, согласно расшифрованной Димоном карте дромосов, переход, и как раз в сторону СНГ. Ребят, скорее всего, в Абхазии приземлит! Завтра выезд в пять утра. Двести шестьдесят километров - и мы в Дидиме!
— Да уж, наезжусь на год вперёд, а уж впечатлений… Где Хенрика носит, с Вами, малолетками, мне пить не сподручно… Слабаки!
========== Сказка о том, как Иван женился. Глава 28 ==========
— Являясь дочерью титанов, Горгона умела летать, имела свободную волю и была невероятно красива. Она очаровала Посейдона, и тот, вступив в сговор с олимпийцами, пленил Горгону и надругался над ней, в результате чего она лишилась бессмертия… От пережитого ужаса и страданий окаменел ее взгляд и почернела душа, — хорошо поставленным голосом Игоря Кириллова (диктора из современной Андрею Дмитриевичу программы «Время» времён застоя и СССР) громко и четко выговаривая слова, Димон просвещал зевающие массы. Массы не имели возможности удрать от просвещения – они были утрамбованы в минивэн, следующий маршрутом: Фетхие — Дидим — и куда-то там ещё…
Выполнивший функцию «отца-просветителя» прокурор, повелев народу образовываться в пути, громко храпел на первом сидении, заглушая голос чтеца.
Очень скоро сидящие вперемешку с рюкзаками путешественники взмолились о пощаде.
Мольба была услышана.
Димыч, поменявшись с Иваном, переместился за руль и заткнулся.
Выехав в шесть утра, в восемь путники наскоро перекусили хот-догами на заправке и, не теряя времени, продолжили путь.
К девяти солнце, «ни свет ни заря» выкатившееся из-за горизонта алым сияющим пятном, раскочегарилось окончательно и, превратившись в белый карлик, старательно прожаривало шоссе.
— Август, — пыхтел Витёк, старательно направляя на себя чёрный кружок решетки кондиционера.
— Немедленно верни его взад, собственник, — хором возмущались близнецы.
— Как будто пробежал марафон, — стонал Сашка, обмахиваясь кепкой.
— Мистер Ре… Ри… Хенрик, — вопрошал любопытствующий Леха. — А Вам совсем не жарко?
Последний загадочно улыбался и завидующий медитирующему непосредственный Леха шёпотом вздыхал: «Фаши-и-ист…»
По обочинам дороги то и дело мелькали переплетения восточных кривых улиц, жилых домов с плоскими крышами, каких-то сомнительного вида грязных складов и заводиков, оставляющих впечатление заляпанной грязью помойки. Окружающий ландшафт убедительно констатировал победу прогрессивного человечества над златокудрыми арфистами, некогда проживавшими в этой области и устраивающими здесь свой нехитрый быт.
Наконец, показалась табличка с лаконичной надписью «Дидима» и арендованный рафик замер на стоянке.
Группа быстро выкатилась и застыла на солнце.
— День сурка, — бурчал при этом работник правопорядка. — Ещё два года в отпуск не пойду. Какой-то кошмар! Повторенье — мать ученья!
После чего огляделся и со вздохом и жестом «Ленин на броневике показывает путь трудовому крестьянству к светлому будущему» указал направление движения.
***
Они шли мимо груд булыжника к храму, каменная кладка которого давно заросла пыльной серой августовской травой и зимним плющом, пробивающимся между живописно разбросанными камнями.
Впереди из развалин вздымались в небо три гигантские чудом уцелевшие колонны. Они казались улетающими в бессмертие ракетами, которые вот-вот должны были оторваться от плит космодрома.