Водитель Серёга, он же Сергей Дмитрич, он же, по совместительству, кум «лица», сидя на лавочке, с горькой ухмылкой наблюдал за туристами, вовсю уминающими ситный хлеб под жидкий чай с кусковым сахаром.
Выделявшийся особой бледностью тощенький мальчик глотал только сахар. Этот явно сбежал от староверов, подбирающих детей из приютов, с целью превращения последних в рабсилу и обогащения за счёт выделяемых им пособий. Парню навскидку было лет шестнадцать, но он смотрелся вымахавшей «каланчой», с тощенькой гусиной шеей и мёртвым взглядом забитого ребенка.
Герой, прошедший полста километров по тайге, не заслуживал участи быть возвращённым в скит. Имелся в отделении паспорт одного молоденького утопленника… родственник почти оформил его на неопознанный труп, да всё придерживал до результатов экспертизы. Документ вполне сгодится для мальчишки. Прописка в нём отсутствовала, зато гордо стоящий штамп об отбытии воинской повинности два года назад и свежехрустящий военный билет были очень кстати.
А с парой потерявшихся иностранцев, вообще, связываться никому не хотелось. Прошлой осенью кума чуть не погнали из органов за пропуск, выданный двум америкосам, кстати, бесследно сгинувшим в тайге.
По весне на берегу Лозьвы местные охотники из манси нашли рюкзак и паспорта. И какая разница, кто они: там баба и мужик — тут мужик и баба… А цвет волос — так красятся они все….
Вздохнув, и, почему-то вспомнив тёплую грудь жены, он влез в притолоку и, слегка пошарив, нащупал ключ от сейфа. Щёлкнув замком, Серёга достал паспорта…
Заодно и куму хлопот поменьше будет.
Выйдя на улицу, он, с удовольствием, понаблюдал картину: шкафообразный студент кормит крысу.
— Ларёк, ещё кусочек и попьёшь, — услышал он. Жирному грызуну не нравилась корка, и он недовольно водил усами, лысый хвост стучал по руке кормящего хлыстом, хозяин моргал красными, после бессонной ночи, глазами и продолжал сюсюкать…
— Ну-ка, подойди сюда! — позвал Сергей укротителя.
Циркач вздрогнул, а крыса недовольно повела розовыми прозрачными ушками.
— Ты, ты, не крыса же, — хмыкнул водитель.
— Отметил я вас — всех, — нажав на последнее слово, сказал Сергей. — Вот паспорта потерявшихся. Пусть посмотрят на себя внимательно. Познакомятся. Запомнят, друг друга-то. Нормальные документы, не заявит никто. А я вас прямо до станции, к поезду. И чтоб духу не было к вечеру! Зови остальных, «по коням»!
***
ДЕКС сидел у окна дребезжащей своими примитивными металлическими составляющими повозки и смотрел, как со скоростью бегущего с родной планеты рогатого серва, убегают деревянные столбы, с прицепленными к ним проводами.
Плотной стеной вокруг стоял зелёный лес, и, казалось, что этот поезд вот-вот потеряется в пространстве между свинцово нависшим небом, серой коркой железной основы для бегущего механизма и оглушающее яркой зелёной стеной, буйно раскинувшей вокруг свои жизненные соки.
Его глаза не хотели смотреть, не хотели видеть быстро темнеющее беззакатное небо, которое напоминало ему тело с вытекшей кровью.
Поезд двигался на запад, спеша за последними истончившимися лучами звезды, и, не успевая за остатками её света. Состав летел в темноту. Киборгу было холодно и страшно.
Там, внутри, под коркой запретов и имплантов, билось его настоящее человеческое сердце. Грудная клетка поднялась на вдохе и испуганно опустилась. На плечо легла тёплая рука.
— Давай-ка, друг, спать, — сказал хозяин. — Твоя нижняя полка, а я — наверх. Если что нужно, скажи, главное, не бойся. Домой мы едем. Мать не поймёт, канеш, зато у меня мировая бабка! Ты спи. Всё будет хорошо!
========== Глава 8 ==========
Поезд набрал свою «крейсерскую скорость» и, натужно гудя, как обозлённый по весне осиный улей, тяжело волок своё гусеничное зеленое членистоногое тело по костям, сложенным вместе со шпалами, при строительстве Транссибирской магистрали.
Ребятам хотелось есть. Незапланированные три билета окончательно подкосили и без того урезанный бюджет.
— Зато избавимся от лишнего веса, — сказал Лёха, потянувшись утром, и, косо взглянув, на астеничное туловище в зеркале, висящем в тамбуре. Братья Лазаревы, с грустью обозрев свой «пятый» айфон, и, решив, что один на двоих и «старый такой», им не нужен, пошли продавать «ходовой» товар, вместе с запасными и «очень приличными» Ванькиными кроссовками.
Через час, компания уже пила чай с сахаром, сдобренный горой бутербродов с сыром и маслом из вагона-ресторана. Деньгами на еду они разжились.
Из тамбура плыл сигаретный дым, сновала проводница, всякий раз предлагая кока-колу ребятам за рубли и алкоголь Хенрику — за валюту. От неопрятной тётки разило парфюмом так, что морщился даже мало эмоциональный «спящий красавец», именованный, согласно паспортным данным, Димоном.
Проводница, углядев в ребятах студентов, не оставляла надежд на семейную ночь, а они, в свою очередь, тихо обсудили её мощные железные зубы и возможную нижнюю вставную челюсть, в тщательно вымытом виде, складываемую на ночь в стакан.
Москва постепенно приближалась.
Вечером к ребятам попытался подсесть сомнительный мужичок. Держа колоду карт, он, уверенно оглядев присутствующих, провозгласил:
— Взъерошимся?
— Нет, — хмуро ответил за компанию Витька, неодобрительно посмотрев, как Лариска, обнаружила добычу и стремится быстро дожрать принадлежащий ему сыр. Кусок, размером с крысу, быстро исчезал в розовой глотке наглого грызуна. Мужичонка присел без приглашения и сообщил:
— Гады Вы все в Москве!
— Почему, гады? — вяло поинтересовался Ваня.
— А все соки из народа выпили!
Утром поезд втянул своё промасленное тело на Казанский вокзал…
***
У Санька была своя, доставшаяся ему от отцовой бабки, вполне приличная квартира. Мать, увлечённая созданием новой ячейки общества, в своё время попыталась её сдавать. Но Санёк, пожалуй, впервые в жизни, настойчиво указал квартирантам на дверь и уже второй год тихо пользовался правами собственника. Несмотря на молчаливость и покладистость, парень оказался хозяином рачительным и бережливым. К себе пускал избранных, и только единицы знали о втором, доставшемся от отца, «хрущевском» трехкомнатном жилье, выгодно сдаваемом группе трудолюбивых киргизов.
Ведя домой интуристов, он, с удивлением, углядел, сидящего на лавочке материного сожителя — здоровенного конопатого мужика, так и не узнавшего, где в народном хозяйстве Родины требуются его пудовые кулаки, и поэтому, никогда не работавшего.
В руках он нежно держал две бутылки пива и пакет с какой-то дополнительной стеклотарой.
Гражданин встал, улыбаясь… Но Санёк, обогнув по дуге знакомца, бросил:
— Что, за прогулы из ПТУ выгнали? Ты не сиди тут. У нас дом приличный, бомжам не подаём.
И проследовал, не остановившись.
Оглянувшаяся было Ирен спросила:
— Is he your buddy?
— Нет. — Буркнул владелец элитного жилья и открыл дверь девятиэтажки, запуская иностранцев внутрь.
Потратившийся на спиртное, озлившийся родственничек, со словами: «Ну, шваль, я тебе шпиЁнов покажу!», выпив, в отчаянии, сразу обе, согретые им бутылки, помчал в ближайшее отделение — сообщать!
***
Пока в «элитном» районе Митино Саня мыл и обустраивал немцев, Иван готовился дать достойный отпор ответственным квартиросъемщикам своего места проживания.
Приехав утром, ребята попали домой в районе десяти утра, практически инкогнито, и, теперь, Ванька нежился в ванной, предварительно поставив перед Димонычем кастрюлю замечательных материных щей.
Из пенной медитации его выдернул настойчивый звонок городского и, практически не используемого в мире мобильных скоростей, телефона. Аппарат разрывался.
Костеря МГТС и патологический порядок в документах, заведённый раз и навсегда профессором математики — Ба, являющейся хранительницей документооборота их ячейки общества, Ваня вылез из ванны и прошлёпал, оставляя лужицы на паркете к истерически орущему аппарату.
Звонила Анна Петровна, лет двадцать назад посаженная у входной двери и бессменно следящая за жизнью вверенного ей подъезда.
— Ванечка, ты приехал? — ласково вопросил старушечий дребезжащий голос.
— Мы же поздоровались, Анна Петровна, — буркнул прикрытый клочками пены и начавший подмерзать Иван.
— Да, я смотрю друг-то твой не выходит, что задержался-то? Ты с дороги, гостю надо и честь знать.
Ванька вздохнул и, не веря своему голосу, выдал тираду, на долгие годы, лишившую покоя жильцов третьего подъезда, расположенного на Кутузовском проспекте, дверями во двор:
— Мы теперь живём с ним, уважаемая. Мы теперь, как брат с сестрой — родственники. Ясно?!
В трубке охнуло, булькнуло и разъединилось.
Через два часа, когда отмытые, сытые и довольные собой, ребята мирно спали, (Иван на своей тахте, Димон на гостевом диване), в квартире образовалась пробка из похудевшего и даже полысевшего от переживаний отца, начавшего орать на жену ещё в машине:
— Это твоё воспитание! Мой сын голубым не будет! Убью!..
Матери, забывшей на работе сумку, и, оставшейся в белом врачебном халате, и Ба, практически вырванной из парикмахерской, которую она торжественно посещала сразу после получения пенсии, «накрутить букли».
Обе держали за руки отца — прокурора.
Ещё через час семейство слушало невероятную историю, сдобренную фото и видео фиксацией…
Под вечер, вымотанный многочасовым перекрестным и индивидуальным допросом, отец решил проехать посмотреть на подозрительных немцев.
Не веря своей прокурорской сущностью ни слову из рассказанного, он, тем не менее, понаблюдал, как Димон, (ДЕКС?), ткнул в предплечье ножом, показывая работу имплантов, и, под протестующие вопли домочадцев, повторил действие на бис.
Осмотрел съёмки пещеры и гроб — камеру, лица вывалившихся из стены иностранцев и «пробил» паспорт существа, сидящего напротив. Все сходилось. Но он не верил.
«Какого хрена мы платим старой суке? — грустно подумал он, проходя мимо улыбающейся Анны Петровны, спускаясь к машине. — Мимо неё пройдёт любая сволочь, при том, что все жильцы добровольно страдают. А её нездоровая любовь к лишайным кошкам, вообще, может привезти к возникновению эпидемии. Надо прислать участкового».
***
В два часа ночи, совершенно зомбированный служитель слепой Фемиды решил, наконец, лечь спать. Собрав весь отряд на нейтральной Сашкиной территории, он больше не мог воспринимать свалившуюся ему на голову информацию.
Ехать из Митино домой не было ни моральных, ни физических сил. Сомкнув усталые очи, и, обняв подушку, он продолжил, сквозь чуткий сон защитника Отечества, слушать поочерёдный монотонный перевод зевающих лингвистов Лазаревых:
— Я историк, — возбуждённый пивом, Хенрик отпихивал умиротворяющую руку Ирен и, повышая децибелы, продолжал рассказ. — На нашей планете раскидано множество врат, мы случайно, при помощи артефакта-ключа, попали в приёмную камеру, которая выбросила нас через портал в Тайгу, туда, где лежал в стасис-камере этот мальчик, инопланетянин. С ним, кстати, много неясного. Но это потом.
Ближайшие к нам врата перехода, я уверен, расположены недалеко от озера Ван, в крепости Чавуш-тепе, в Турции. Там процветало древнее государство Урарту, исчезнувшее где-то в шестом веке до нашей эры, при не совсем понятных обстоятельствах.
Крепость удивительна не своей историей, а глубоко под землю уходящими каменными блоками и системой канализации, в виде труб-каналов, невероятная обработка которых не возможна была в те далёкие времена. А сами крепостные стены могли быть вырублены, пожалуй, только алмазной гигантской фрезой.
Со слов нашего инопланетного Димы, это работа Предтеч.
Да, хватит храпеть! Это мировые общие проблемы. Это возможность протянуть руки Звёздам…
Но прокурор и новый адепт маленького туристического отряда, покорившего высоты Маль Пупу Нера, по совместительству, отец непутёвого студента, уже крепко спал.
У лейтенанта Старшинина заканчивалось дежурство. Вечером, слегка расслабившись, он остался на боевом посту в опорной точке, но с утра ему предстояла ещё одна важная задача.
Старуха Журавлёва раздражала лейтенанта уже много лет. Её правильно оформленные документы, приватизированное жильё, всегда оплаченная коммуналка и закрытая перед любыми сектантами дверь - мягко говоря, нервировали. Нельзя быть такой подкованной в век нелегальных захватов жилплощади. Перед финалом злокозненная старуха подготовила нокаут, то есть аккорд: она оформила дарственную на внука, с возможностью постоянного проживания до своей смерти. И мало того, что заверила все документы у нотариуса, так ещё и принесла их в отделение – тут уже Старшинин совсем потерял надежду на старухину трёшку.
Въехавший в заветную жилплощадь родственничек удался в бабку. Компаний не водил, не кололся, учился и работал. И вот, свершилось! Вчера на него, наконец-то, поступило обращение.
Подумав: «есть бог на свете», участковый бодро пошёл разбираться!
Открыл дверь заспанный мужик, одетый в белую рубаху, чёрный галстук и носки.
— Лейтенант Старшинин, — предвкушая скорое задержание, сообщил участковый.
— Предъявите документы, — хмуро парировал мятый гражданин.
— А Вы кто? — не спешил обнажать жетон полицейский.
— Конь в пальто, — невразумительно пробубнил жилец.
Через час, пребывающий в полном умиротворении прокурор созванивался со Следственным комитетом, ходатайствуя о возбуждении уголовного дела.
***
Иван, схватив за руку Димоныча, жизнерадостно скакал по лужам в сторону метро и рассказывал, как тому повезло, потому что, видимо, он окончательно прописался в их доме. И, кажется, с батей удалось дойти до границы взаимопонимания. В разумных пределах, кончено, но теперь, суровый отец уже хотя бы не причисляет непутевого сыночка к популярной коалиции пидорасов.
- Ты в следующий раз, если отец будет звонить, или, ну, с проверкой нагрянет, то сразу одевайся. Нефиг перед ним в трусах мелькать, - наставительно поучал Димона Иван.
- Так трусы новые. И ты сам сказал, что приличные. – Димон сопоставлял данные. – А теперь говоришь, что неприлично.
- Так, стоп, - Иван сбился с шага. – Давай по отдельности: трусы приличные, а ходить в них не прилично.
- Мне их снять? – предложил Димон.
- Нет, - Иван почувствовал, что от напряжения и недопонимания у него закипает мозг. – Снимать трусы не надо. И при моем бате надевай ещё и штаны.
- То есть, совсем трусы не снимать? А как же тогда очистительная опция организма?
Иван взвыл не только мысленно, но и немного даже вслух. Однако, погода была солнечная. Дома ждали обед и любознательная Ба. И вообще, как хорошо, что с миссией «информатор» справился бандитистый участковый, промышляющий отъёмом хат у безобидных старушек, потому что сам Иван миссию бы провалил с концами.
========== Глава 9 ==========
Такси стояло у подъезда, а рядом с «Убером», как наряд секретной службы, стояли мальчишки.
Иван набрал номер:
— Папа, мы в Шереметьево, провожаем…
Через минуту Алексей, с лицом агента «007», решительно открыл дверь такси и, строго покосившись на заробевшего «киргиза», Ирен и Хенрик молча проследовали за сопровождающими.
Пять суток суетливых приготовлений, переговоров и оформления билетов подошли к концу.
Всю дорогу Хенрик, президентом банановой республики развалясь на заднем сиденье автомобиля, лениво смотрел на мелькающие мимо здания Москвы. А Ирен, сжав в руках холщовую сумку с документами, со страхом размышляла о процессе перехода российской границы. Невозмутимое лицо мужа раздражало.
— Выехали на кольцо, — услышала она. — Сейчас в пробке немного потанцуем и на «платку», с ветерком. Норм всё. Не переживайте. У нас отличный план.
— Откровенно говоря, средней паршивости, — произнёс Хенрик. — Но я за общее мнение: пусть всё идёт, как решили. В конце концов, дорогая, — посмотрел он на явно волнующуюся жену, — мы могли заживо сгнить в каменном колодце и рисковали быть съеденными комарами в тайге. Хуже не будет.