<p>
Белый сокол</p>
Пятеро сыновей было у князя Святослава. Странный выводок. Старший, Игорь, неплохо управлялся с конем и мечом и куда хуже - с дружиной. Он должен был занять отцовский стол. Желчный и мрачный, он ни с кем не имел теплых отношений, кроме жены, Евдокии Всеславы, которая его любила страстно. Олег, сильный, храбрый и любимый дружиной, сам себе вменил в обязанность оборонять границы от желающих уменьшить и без того невеликие владения. Он был более всех похож на предка-варяга, чем гордился отец. Неумеренная страсть к вину была, пожалуй, единственным крупным его недостатком. На большую власть ему рассчитывать не приходилось; скорее всего, занятием его до конца дней была охрана границ.
Юрий, большой, толстый и веселый, был самым уважаемым из братьев. Он дружил со всеми, был храбрым воином, но войну не любил, а предавался в основном ученым занятиям, книжности, переводил с греческого.
Жена его Ирина, родом гречанка, тоже легко сходилась с людьми, была умна и всеми любима. Ее красота многим внушала не вполне почтительные мысли, но она умела держать чересчур смелых на расстоянии. Эту пару, пожалуй, охотнее всего видели бы князем и княгиней, но впереди Юрия стояли два брата, и он не хотел лезть на стол вперед них, памятуя о возможных последствиях.
Всеволод, красавец и гроза женщин, был любимцем матери. Веселый и обаятельный молодой человек совершенно не интересовался государственными делами. Он хорошо ездил верхом и стрелял, но к битвам не проявлял особого рвения. Отец давно хотел его женить, но сын, избалованный женским вниманием, не торопился потерять свободу - или просто не мог выбрать.
Младший, Роман, вызывал разные чувства, но редко теплые. Сам Святослав склонен был считать, что у него четыре сына. Мать младшего жалела, но и у нее не хватало к нему любви. Бледный и черноволосый, похожий на бабку-польку, мрачный, к тому же слабый здоровьем, он вообще не походил на Святославича. И тем не менее с ним считались. Он первым, раньше, чем доходили вести, узнавал о том, что свершилось, всегда знал, почему случалось так, а не иначе, и часто видел недальнее будущее.
Когда он еще мальчишкой рассказал, как умрет его дед, воевавший на дальней окраине, а спустя неделю его слова подтвердились, отец попросил игумена местного монастыря изгнать из сына беса. Игумен совершил все необходимые обряды, а потом, призвав еще трех старцев из монастыря, долго беседовал с мальчиком, но ничего бесовского в нем не нашел и заключил, что Господь даровал ему душевное зрение вместо телесной силы. На замечание князя, что мрачный отрок не слишком похож на святого, монахи сердито заявили, что не им и никому судить дела Господни, и удалились в задумчивости. Роман же, повзрослев, сошелся с игуменом, часто бывал в монастыре, где учился переписывать книги, стал читать по-гречески и по-ромейски.
Игумен, Юрий с женой и Марфа, сестра Святослава, - больше, пожалуй, никто с Романом дела не имел. Но эти четверо находили в нем то, что хотели. Игумен беседовал с ним о книгах, Юрий жаловался на братьев и на весь белый свет, когда его настигала хандра. Тетка любила рассказывать про старое житье, про то, как она была в Царьграде и как чуть не вышла замуж за князя литовского. Роман все это внимательно слушал и сочувствовал, а старушке ничего больше и не надо было. Ирина же, хотя и жила замужем уже два года, скучала по Адрианополю, откуда была родом, и болтала с Романом по-гречески, смеялась его ошибкам и сама училась писать по-русски. Она же чаще всего просила открыть ей тайное, случившееся или будущее. Она, хоть и не видела ясно того, чему быть, чувствовала опасность и бежала спросить о ней Романа. Ошибалась она редко.
Каблучки Ирины застучали по лестнице, Роман отложил книгу и сел, прислонившись спиной к стене. Неведомая болезнь держала его в постели вторую неделю, но он привык - кашель, боли в груди и головокружение возвращались весной и осенью, в сырость. Никакие снадобья не помогали, но когда пушистый кот приходил и ложился на грудь, громко мурлыча, кашель ненадолго уходил. Сейчас кот дремал в резном деревянном кресле перед окном, кончик его хвоста беспокойно подергивался.
Роман ненадолго нырнул в собственные мысли - и почти сразу ощутил настроение Ирины.
Она вбежала, задыхаясь и без конца поправляя выбившийся из прически локон. Роман кивнул ей на стул у постели. Она села, сжала руки, и стало видно, что они дрожат. Кот сразу проснулся, покинул свое кресло и тяжело вспрыгнул к ней на колени. Она рассеянно чесала его за ухом, глядя в зеленые глаза Романа и пытаясь найти в них успокоение, но находила лишь вопрос.
- В поход они собрались, - наконец выдохнулась новость, и княгиня опустила взгляд.
Роман спокойно кивнул, но глаза заволокло зеленым туманом, сердце хлопнулось где-то в горле, он долго не мог вдохнуть. Вот, значит, как.
- Кто да кто? - Если старшие, пусть себе идут хоть на Рим.
- Наши все и западные - Давид и Всеслав.
Снова потемнело в глазах. Он попытался успокоить бешено бьющееся сердце.
- Куда собрались? Герои...
- Половцы. У Давида городок пожгли, он мстить хочет.
Еще лучше.
- А наши там чего забыли? С Давидом-то...- С ним за водой пойти не каждый решится.
- Ой, Роман...Роман, боюсь я, - Ирина уткнулась лицом в ладони, плечи задрожали.
Роман подвинулся к ней, погладил ее по волосам.
- Тихо, тихо. Расскажи. Ну. перестань. - Он заговорил по-гречески. - Юрий что-то говорил? Что там, ну...ну успокойся. Ирина. - Он потряс ее за плечо.
Она подняла голову, шмыгнула носом, как девчонка.
- Он им пообещал... Там не войско, а стан...
-- Добычу, что ли? - Он дернулся. Не нравились ему такие походы...
Ирина кивнула. Роман взял ее за руку.
- Ну, посмотрим сейчас. Не плачь только.
Он забрал у нее кота, положил рядом с собой на одеяло и накрыл рукой.
Кот замурчал.
Роман лег на подушки, прикрыл глаза, так чтобы сквозь ресницы виден был огонек свечи на столе... Братья...
Ирина молча следила за ним, слушала его дыхание и мурлыканье кота; минута за минутой наблюдала, как лицо Романа посерело, пальцы сжали загривок кота, тот поднял голову и, беспокойно урча, стал всматриваться в лицо князя.
Еще минута. На лбу Романа выступил пот. Кот выгнулся, поднял дыбом шерсть и зашипел. Роман тихо застонал, по телу прошла дрожь... Кот вырвался из-под его руки, яростно заорал и прыгнул куда-то под стол. Роман медленно открыл невидящие глаза, Ирина обняла его за плечи, почувствовала, что его трясет, зашептала ему в ухо:
- Прости меня, прости... Романе... Прости...
Его взгляд сосредоточился на огоньке свечи, на маленьком язычке пламени, лизавшем тьму. Понемногу вернулась память, потом слух уловил слова Ирины. Он тряхнул головой, отгоняя слишком реальное видение, сказал ей:
- Найди Юрия, пусть зайдет. - И удивился своему хриплому голосу.
Она молча встала, так и не решившись спросить. Медленно вышла, каблучки медленно пересчитали ступеньки... Кот под столом светил желтыми глазами и мел по полу хвостом, как тигр перед прыжком.
Юрий целиком погрузился в заботы о предстоящем походе и не слишком задумался, почему Ирина встретила его таким странным влажным взглядом... Поравнявшись с ним на лестнице, она только шепнула ему:
- Просил зайти. - И быстро ушла к себе.
Юрий понял, кто просил зайти, но торопиться не стал - слишком много нужно всего было держать в голове, и ничего нельзя забыть. Только к вечеру он немного перевел дух и поднялся к брату.
Роман не посмотрел на него, не отложил книгу, и сразу спросил:
- Что за поход?
Юрий немного оторопел и даже обиделся. Какая ему, в конце концов, разница?
- Да в Поле. У Давида городок...
- У Давида - городок, а у вас там какое дело?
Нет, ну что это такое? Юрий начал сердиться.
- Дался тебе этот поход! Ничего там такого нет. Попугаем их маленько... Давид вон отомстить хочет... И вообще...
Роман поднял глаза на брата, и Юрий отступил. В этих зеленых глазах горел какой-то жуткий огонь, они видели что-то, от чего их покинуло нормальное человеческое выражение. Юрий понял, что ничего не может скрыть от этих глаз.
- Ну, Игорь им сказал... Я, мол, стерег бы лучше свои городки, а потом бы не ходил по соседям за подмогой. Я бы, говорит, этих половцев...до самой Волги... Ну, они его и подловили. Пойдем, говорят, покажешь, как ты это с ними биться будешь, а мы, мол, поучимся. Ну, он рассердился...и пообещал. Всех, говорит, я вас научу...
- До Волги, значит... Рассердился, значит... Князь, значит, будущий... дурак! Самого его на Волгу! В Мещеру! В мерю...- Роман захлопнул книгу, резко сел и закашлялся. Юрий, ошалевший было от этого взрыва, мигом пришел в себя, придержал брата за плечи, поднес к его губам кружку с водой. Роман глотнул, отдышался и хрипло сказал:
- Ты не ходи. Не вернешься.
Кружка чуть не выпала у Юрия из рук, вода пролилась, и кот мигом вылакал лужицу. Юрий долго тупо смотрел в пол, прежде чем спросить:
- Это... ты видел? Да?
Роман кивнул и снова лег. В глазах появились знакомые зеленые мушки, голос брата отдавался в ушах колокольным звоном.
- Не ходи. Игорь дурак, но ты-то зачем там? Пусть сам себе добудет, чего заслужил.
Юрий вздохнул.
- Да так-то оно так. Да Всеслав с Давидом...
- Что, не верят мне? Да говори уж, нечего...
Юрию стало неловко. Ведь действительно был у них недавно с Давидом разговор по этому поводу. Тогда на него просто шикнули, но ведь не переубедили...
И будут на них смотреть косо - то ли половцев, то ли сумасшедшего испугались.
Роман понял его. Не впервой.
- А ты им напомни, кто на Давидов стол рвался. И что я ему сказал. И где он теперь.
Дмитрий, Давидов брат, действительно не принял всерьез Романовы слова, полез вперед старшего брата; и два года уже, как лежит в земле чужого княжества - даже и мертвого Давид его в свои владения не пустил.
Юрий опять кивнул.
- Ладно. пойду я. Спасибо, что сказал как есть. Я уж буду... того... смотреть.
Он тяжело поднялся и пошел к двери.
- Юрий! - Зеленый взгляд уперся ему в спину и заставил обернуться. Боль в этих глазах. - Не езди.
Юрий покачал головой и вышел, прикрыв дверь.
Братья уехали, в доме стало тихо и страшно. Ирина, запершись в горнице, проплакала весь день и к заутрене вышла спокойная, со строгим лицом и холодными сухими глазами. Тетушка ходила по дому и вздыхала: ох, что же это будет, ох, что ж это за время. Князь прикрикнул на нее, она спряталась в девичью и до самой полуночи гадала на картах неизвестно на кого. Всеслава день простояла перед образом Богоматери в домовой церкви, потом всю ночь - в своей комнате - перед Николой и красной лампадкой, а утром взяла кое-что из драгоценностей и уехала на Городок - к ведьме гадать, как шептались девушки на кухне.