– Это… это чего было? – севшим голосом вопросила Катя.
– М-м-мумия? – предположила Аня, заикаясь. – Я не разглядела, белое что-то…
– Или гигантский опарыш, – сказал Каширский. – Мерзость какая!
– Нет, мумия! – пылко возразила Аня, но почему-то вполголоса и нервно озираясь. – Бинты были, кажется…
– Анжела, это актёр, да? – неуверенно спросила Катя и покосилась в ту сторону, куда скрылось впечатлившее нас нечто.
Мы топтались на месте, не решаясь продолжить движение.
– Конечно, актёр, – кивнула я.
– Ага, ползком на брюхе? – от волнения Аня не слишком выбирала слова.
– Ну, если так по роли надо…– пожала плечами Катерина, но тут же сама засомневалась. – А почему маленький такой? Вам не показалось, что это было слишком маленьким для взрослого?
– Подростка наняли или актёра низкорослого, – сказал Женька и нетерпеливо вздохнул. – Мы ещё и не дошли даже, а вы уже перетрусили!
– Это точно был человек? – Катерина с надеждой воззрилась на Каширского.
– Нет, гигантский опарыш, – серьёзно ответил Женя, и я пихнула его в бок. – Он ползает по парку и ест исключительно семиклассниц.
Девчонки захихикали, но встревоженных взглядов от кустов не отрывали.
– Как вы думаете, он всё еще там? – поинтересовалась Катя, делая робкий шаг вперёд.
– А если нападёт? – испугалась Аня.
– Тогда я ему по баш… по голове дам, – раздражённо заявил Каширский и потянул нас всех троих по тропинке.
– Так что пусть не высовывается! – Женька повысил голос (видимо, нарочно, чтобы предупредить опарыша-мумию о возможных для него прискорбных последствиях).
Мы, посмеиваясь, устремились вперёд, стараясь побыстрее пройти мимо возможной опарышевой засады.
– Ох, реально страшно было! – восхитилась Катя.
– А давайте вернёмся и посмотрим, кто же это всё-таки был? Наверняка ещё в кустах сидит, других пугливых посетителей караулит, – предложил Каширский.
– Э-э… – мы с девчонками переглянулись, и я с доброй улыбкой произнесла:
– Ты иди, Женя, посмотри, а мы тебя здесь подождём.
Каширский задумчиво обозрел тёмные кусты, зловеще-зелёную пустынную тропинку, перевёл взгляд на нас…
– Ну… у меня с собой даже фонарика нет, – сказал он. – И не оставлять же вас тут одних? Ладно, идём дальше.
Мы фыркнули, но послушно за ним посеменили.
Тропинка вывела нас к Вестерн-сити, улице аттракционов, имитирующих обстановку Дикого Запада.
Сегодня все лавки, салуны и аттракционы были закрыты, и мы шли безмолвно по вымершему городку, всё более и более проникаясь атмосферой ночи кошмаров. Тишина стояла такая, что было слышно, как шуршит напавшая под ноги листва.
– Что-то нас никто не обгоняет, – озадачилась Катерина, – где народ-то?
– Через центральный вход идёт, – предположил Женя, и девчонки немного успокоились.
Но не на долго: буквально через минуту раздался пронзительный женский крик, и из-за одного из зданий выскочила уже вполне взрослая дама и кинулась к нам. Мы застыли на месте напряжёнными столбиками, словно сурикаты в дозоре.
– Помогите! – хрипло выдохнула женщина и обеими руками вцепилась в куртку, отчего-то в Катькину. Может, та ярче всех светилась в темноте? – Спасите! Помогите! Пожалуйста!
– Как же мы вам поможем? – испуганно хлопнула ресницами Катерина и женские конечности со своей одежды попыталась стряхнуть. – Мы же это… сами еще подростки!
– Помогите, – повторила женщина, но уже с меньшим надрывом, и пальцы от сестры отцепила, разглядев, должно быть, что и в самом деле искать у той защиты неразумно.
– Что случилось? – кашлянув, поинтересовался Каширский, и женщина перевела безумный взгляд на него. Его рост и общие очертания фигуры, видимо, внушили ей больше доверия, чем Катькины, потому что перекошенное ужасом лицо озарилось надеждой, а руки совершили жадное хватательное движение теперь уже по направлению к моему однокласснику.
Каширский благоразумно отступил на шаг назад.
– На нас напали! – драматично молвила женщина, и руки её, лишившись добычи, печально обвисли.
– Кто напал? – решила я поучаствовать в разговоре.
– Я…не знаю, – она потерянно посмотрела на меня, и я поразилась её талантливой игре. – Понимаете, мы с мужем шли через Вестерн-сити, он остановился шнурок завязать, я на что-то отвлеклась… Оборачиваюсь, а его нет! Думала, решил так пошутить, смеялась, звала… дурачилась, в общем.
Женщина обхватила себя обеими руками, поскольку больше никто опорой для них выступить не пожелал, и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
– Потом испугалась по-настоящему и пошла искать, – глухо сказала она и покосилась на здание в псевдо-американском стиле с резной табличкой «Салли Салун».
– И что? – заинтригованные, мы подошли ближе.
– Там на меня и напали, – она нервно кивнула в сторону прохода между строениями. – Схватили со спины, рот зажали и потащили в проулок… вы представляете?
Женщина воззрилась на нас, словно сама не до конца веря в происшедшее.
– Ну а что вы хотели? – удивился Каширский. – Это же парк развлечений.
– Так это развлечения, по-вашему?! – возмутилась женщина. – Меня душили! Когтями! Впивались! В горло! Чуть ли не кусали!
Она отвернула воротник короткой стёганой куртки, и в зловещем зеленоватом свете редкой иллюминации мы разглядели свежие царапины и синяки на шее. Красноватые, слегка припухшие следы от чьих-то пальцев, которые только-только стали наливаться синевой… Мы (девушки) дружно сглотнули.
– Это грим, да? – шёпотом спросила Аня у меня с одной стороны, а Катерина также чуть слышно поинтересовалась с другой:
– Анжела, она актриса?
Как ни тихо они говорили, но пострадавшая в Вестерн-сити дама их услышала и даже подскочила от негодования.
– Никакая я не актриса! Вы меня не слушаете! Здесь творятся страшные вещи! – она очень убедительно завращала глазами.
– Так ведь ночь кошмаров, – флегматично хмыкнул Каширский.
– На меня на-па-ли! – по слогам проорала несчастная дама. – Хотели покусать! Может, даже убить! И муж исчез!
– Он и напал, – выдвинул версию Женя, – а когда нас увидел, сбежал.
– Что вы такое говорите? – растерялась женщина. – Зачем ему это?
– Ну, вам лучше знать, – неопределённо протянул Каширский.
– Да как вы… да что… – дама задыхалась от избытка чувств. – Да как вы можете! Мы десять лет женаты!
– Вот вам и мотив, – невозмутимо молвил Женя, и я фыркнула.
– Вы мне не верите! – наконец-то догадалась женщина и судорожно вздохнула. – Я… я не представляю, что делать… мобильный потеряла…
– У бокового выхода из парка есть кнопка экстренного вызова полиции, – любезно подсказала я, сама не зная почему. Может, меня растрогала её игра? Ведь не приняла же я всерьёз её фантастический рассказ в духе ночи кошмаров?
– Спасибо! – обрадованно кивнула женщина и сделала шаг к аллее. – Прошу вас, возвращайтесь, не ходите туда!
– А в чём тогда смысл? – приподнял брови Каширский.
Женщина вдруг вздрогнула, уставилась куда-то за моё плечо и сдавленным голосом произнесла:
– Вы это видите? Чувствуете? Вон… там… смотрите…– она перевела на нас глаза с расширившимися от ужаса зрачками и ткнула пальцем в сгустившуюся между декорациями тьму. – И это точно не мой муж.
Она покачала головой, отступая.
– Это… зло. Настоящее зло!
– Я вас предупредила, – шепнула странная особа и, сорвавшись с места, бросилась бежать по тому маршруту, по которому мы только что пришли.
– Забыли сказать ей, чтоб остерегалась гигантских опарышей, – огорчился Каширский, и мы дружно захихикали над его шуткой.
Улыбки были ещё на наших лицах, когда, судорожно мигнув, в Вестерн-сити погасла иллюминация.
– Э… что за дела?! – громко возмутилась Катерина, подумала и крепко взяла меня за руку.
– Это… перебои с электричеством или так задумано? – рядом нервно захрюкала Аня.
Каширский предпринял попытку оглядеться.
– Темно, – констатировал он, – и фонарика нет, плохо.
Мы согласно закивали, стараясь сдержать охватившую нас дрожь.
– Так, девчонки, не разбредаемся, – скомандовал Каширский и решительно привлёк меня к себе. – Аня, ты встань слева от меня, Анжел, держи за руку сестру.
– Уже, – доложила я.
– В общем, дорогу разобрать можно, так что идём вперед, – сказал Евгений, но с места не сдвинулся. Мы, впрочем, тоже.
Глаза постепенно привыкали к темноте, серебряный серп растущей луны бросал немного света на одноэтажные постройки и улицу между ними, так что да, пройти через Вестерн-сити было вполне возможно, но пустой, мёртвый западный городок, словно вышедший из американских фильмов ужасов, как-то не располагал к прогулке.
Мы переглянулись с тоской. Пока разговаривали с придушенной женщиной, было весело и не страшно, но теперь, когда остались одни в темноте, отчего-то сразу поверили в притаившееся за углом зло.
– Девчонки, мы так всё пропустим, – вздохнул Каширский, и мы нехотя и медленно пошли.
Темнота давила, и тишина тоже. Тишина даже больше: казалось нереальным, что во всём Вестерн-сити слышны только приглушённые звуки наших шагов да иногда шорох листьев от них.
– Вон там на женщину напали, – заметила Аня негромко, но Катерина всё равно на неё зашикала, словно опасаясь, что та своими словами спровоцирует спрятавшийся за домами кошмар.
– А вдруг это правда и на нас тоже нападут? Когтями начнут рвать? – жалобно пропищала, не успокаиваясь, девушка, и Катька снова на неё зашипела.
– Что?! – подпрыгнула Аня. – Может, у них по сценарию так положено?
– Лучше бы не надо, – сказал сквозь зубы Каширский и признался: – У меня от этих похождений в темноте чувство юмора притупилось, так что я и врезать могу от всей души. Не разбираясь, актёр или нет.
После этих слов мы с девчонками немного повеселели и зашагали увереннее. Всё-таки хорошо, что парня с собой на ночь кошмаров взяли.
До конца Вестерн-сити осталось пройти всего ничего, как со стороны последней в ряду постройки донесся какой-то подозрительный шорох, отчётливо и зловеще прозвучавший в окружавшей нас тишине.
– Анжела! – сестра нервно клацнула зубами и впилась ногтями мне в ладонь.
Шорох усилился, и из проулка прямо нам под ноги выкатилось что-то тёмное.
Катя завизжала так, что у меня заложило уши. Слева от Каширского истошно вторила ей перепуганная подруга.
– Тихо вы! – рявкнул парень. – Это ведро от попкорна!
– Да? – удивилась Катерина и с недоверием на асфальт перед собой посмотрела.
Это и в самом деле оказалось большое картонное ведро из-под попкорна. На темном фоне флуоресцентной краской было отпечатано лицо клоуна с выпученными глазами и широкой злой улыбкой. Ведерко медленно докатилось до Катькиных ботинок и остановилось, подрагивая, отчего казалось, что злой клоун нам издевательски подмигивает.
– Кто-то специально бросил? – шёпотом спросила Аня.
Каширский явно хотел сказать что-то язвительное, но посмотрел на дрожащих девчонок и пожал плечами:
– Просто ветер. Идём дальше.
И мы пошли вперёд, причем Катя через ведерко боязливо перепрыгнула.
– Анжела, я реально подумала, что это голова, – фыркнула она мне на ухо.
– А здорово нас завели, что мы от каждого мусора шарахаемся, – усмехнулся Каширский и проговорил мечтательно:
– Вы представьте, если здесь уже так старательно развлекают, то что ждёт нас на главной улице?
Он ускорил шаг, полный радостного предвкушения.
Я же промолчала, бросив взгляд туда, откуда прикатилось ведерко. В узком проходе между домиками, в том месте, где по словам пострадавшей женщины её пытались то ли задушить, то ли покусать, мне почудилась тень. На тонком плане почудилась, ведь городок, как и прежде, был погружен во тьму. Но стоило мне прищуриться, настраивая зрение, как тень исчезла. Застенчиво отступила, коварно спряталась или мне показалось? Я пожала плечами и списала всё на профессиональную паранойю: второй год только и делаю, что школу от энергетической грязи чищу, вот и мерещится повсюду всякая дрянь.
Так что перестала таращиться в темноту и разбираться за «Салли Салун» не полезла: в конце концов, я на отдыхе. Как мага уже с некоторым опытом работы кошмары меня не особо пугали, что ночные, что дневные, что прочие. Вернее, не так, пугали, конечно, но я бояться себе запрещала: вроде как непрофессионально, да и если маг наготове – никакой кошмар ему не страшен. Но сегодня мы пошли в парк за развлечениями – и я позволила адреналину хлынуть в кровь и решила не портить вечер ни себе, ни людям, приготовившись бояться в своё удовольствие.
Пройден последний метр Вестерн-сити, скрипнул под Катиным каблуком сухой осенний лист, и в тот же миг разлился по окрестностям хриплый протяжный вой.
Смешно, но он подействовал на нас ободряюще. Мы тут же оживились, весело переглянулись, справедливо полагая, что цель нашего ночного квеста близка, и энергично устремились на вой, как заплутавший корабль к долгожданному маяку.
Новая порция инфернальных завываний привела нас на боковую аллею, которую мы буквально пробежали, свернули направо, играючи вынырнули из кустов… и вот!
– Мистический фестиваль! – со счастливой улыбкой огласила Катя. – Сомневалась уже, что дойдём.
***
Радовались все, даже я. И было чему: жизнь и веселье на центральной аллее били ключом. Толпы людей бродили от площадки к площадке, от аттракциона к аттракциону, делали фото, ужасались и смеялись, участвовали в конкурсах и представлениях… и, о счастье! Здесь снова работала иллюминация, а над главной площадкой ярко горел мощный прожектор.
– Ну, наконец-то! – выдохнула Аня. – А то словно все повымерли…
– Полчаса всего шли, – задумчиво сказала Катерина, взглянув на часы. – А ощущение такое, что полжизни прошло.
Мы дружно фыркнули, прекрасно её понимая.
– Ну что, – сказала Катя и нетерпеливо худыми ножками переступила. – Какие планы? Девочки налево, мальчики направо?
– Остроумная ты моя! – ахнула я, немного перед Каширским засмущавшись.
– Взрослые налево, мелкие – направо, – внёс коррективу Женька.
– Вместе пойдём, – возразила я. – Не теряйтесь!
Каширский легонько меня приобнял, Катя с Аней взяли друг друга под руки, и мы направились наслаждаться ночью кошмаров.
Организаторы фестиваля подошли к мероприятию творчески и с большой фантазией, это стало ясно, едва мы прошли через первые же ворота с неожиданно гастрономическим неброским названием «Кошмар на закуску».
Просторный тематический парк под открытым небом демонстрировал набор пыточных инструментов, установок, орудий казней и прочих лёгоньких низкокалорийных ужасов, которыми предлагалось «закусить».
Начинал экспозицию позорный столб, в колодках которого уже кто-то висел, отчаянно пытаясь сделать удачное селфи.
Чуть дальше находился скромный лесок насаженных на колы чучел со страдальческим выражением на мастерски вылепленных лицах. Изогнутые в страшных муках тела, развевающиеся волосы, порванная, свисающая клочьями одежда, раскрытые в немом крике рты – всё это весьма впечатляло и прогоняло дрожь по позвоночнику. В композиции имелось и два свободных колышка – то ли для фото с ними в обнимку, то ли для любителей острых ощущений.
– О, Анжел, классно! Давай я тебя тоже сфоткаю! – воскликнул Каширский и развернул меня к… постаменту со старинным электрическим стулом.
Стул выглядел настолько реалистично, что я заподозрила даже, что это настоящий музейный экспонат, списанный и присланный нам из какой-нибудь американской тюрьмы в рамках культурного обмена. Громоздкий, старый, годов сороковых прошлого века… эта жуть завораживала и не давала отвести глаз. На стул добрые родители усадили малыша лет пяти, и теперь мамаша старательно застёгивала ремни ему на руках, а папаша прилаживал шлем, возясь с ремешком под подбородком.
– Нет уж, – решительно отказалась я от любезного Женькиного предложения. – Сам туда садись.
Каширский захмыкал. Родители окинули умилённым взором ребенка на электрическом стуле, приказали тому улыбаться и защёлкали камерой. Профессиональной, между прочим.