На эту тему говорить совершенно не хотелось, поэтому виновник торжества перевёл тему:
– Ну да, мы собственно об этом же… Хлома, может, вы знаете, есть ли в городе работа? Для меня и для Анны, – он обернулся на сестру, которая всё ещё метала молнии в игровой угол.
– Не называй меня Анной при других, – проворчала сестра. – Сколько раз тебе это повторять?
– Прости.
– Чего прощать, просто говори по-нормальному.
Протирая тарелки, хозяйка задумалась на секунду, но покачала головой.
– Милый, боюсь, нет, зимой-то какая работа… Вот после Мёртвой Метели уже можно думать, да там уже весна. Это вам в город надо.
– Дак пока до него доедешь.
– Ну да, ну да, – закивала Хлома, с энтузиазмом подтверждая безвыходность ситуации. – Да и тем более такое событие, кто сейчас будет о работе думать, они себе новое развлечение нашли, а их зимой не так-то много, сами знаете.
Тут Анна оживилась. Перегнулась через стойку:
– Чего? Какое событие?
– Ах, ну точно! Вы же не в курсе совсем, чего это я… В общем, – она понизила голос, хотя с такого расстояния игроки их вряд ли бы слышали, – в общем, у нас тут теперь баш!
Сказав это, она победно посмотрела на гостей, с видом “ну что, не ожидали?” и скисла, не заметив бурной реакции.
– Чего?.. – спросила Овечка.
– Ну, баш. Эти люди-духи с острова Цветов, виновники Жатвы. Вы что, ребятушки?
– Да не, мы знаем, кто такие баши! Мы не поняли сути.
– А… – Хлома поставила тарелки и принялась вытирать стойку, рассказывая. – В общем, наведался к нам баш, с клычками такими смешными, как у хорька совсем. Чернявенький. Приходит и говорит – представляете? – говорит: “Ну острова Цветов больше нет, я тут жить буду, в порту! Выделите мне бочку!”. А все сначала не поверили, про них же говорили всё, что страшные как смерть, и Свет могут съесть на раз-два, а этот нет, юноша симпатичный и безобидный. Ну он и поселился в бочке, кажется. Не знаю, говорили, что они страшные, но этот вроде мирный. Рыбу ловит. У нас мужики думали было его побить, да что-то всё не решаются.
Анжей, хмурясь, пилил взглядом стойку и пытался вникнуть в происходящее, раскладывая всё по полочкам. Он никогда не отличался быстротой реакции, но тут потерялся совсем.
Анна тихонько погладила его по плечу, возвращая в реальность.
– А давно он пришёл?
– Ну, пару дней.
– О, здорово! Я хочу с ним поговорить, можно?
– Да кто ж запрещает! Он на пирсе, в бочке. В какой не знаю, но думаю, вы поймете.
– А местные как?
– Ну как-как? Взрослые сторонятся, детишки тянутся. Он сам не очень дружелюбный, мне кажется. Но нам-то что, пусть живёт, лишь бы никого не съел.
Тут в Анжее начала расти тревога, стремительно и бесповоротно стала крутиться, как вихрь где-то у рёбер. Он не мог понять, как так вышло: что значит, что острова больше нет? Как баш поселился среди людей? Это же абсурд какой-то! Может, соврал? Да, баши ещё те лгуны, наверняка соврал, но всё же надо понять, надо узнать…
Но легче это было выяснить у первоисточника. Развернувшись на каблуках, он сухо попрощался с трактирщицей и пошёл прочь так быстро, что Анна еле-еле за ним поспевала. Отвязал Бузину, прыгнул на сани, свистом подозвал собак и поехал к берегу. Анна успела вскочить на подножку.
– Знаешь, ты мог и подождать! Он никуда в своей бочке не укатит!
– Знаю, но я волнуюсь.
Сестра похлопала его по спине.
– Я понимаю, но рано. В смысле, ладно, я не понимаю. Какой-то безумный баш тебя так волнует? Или ты со всеми так крепко подружился?
Дома и прохожие проносились мимо. Желание ударить поводьями было велико, но возница понимал, что это бесполезно и опасно, поэтому сдерживал и себя, и оленя.
– Дружил я с ним или нет – это не важно, если произошла беда.
– Сколько декад жили, причиняя беды другим… – начала было Анна, скрестив руки на груди, но впереди уже показался пролив.
Ветер тут же напомнил о себе, бесчестно сбивая капюшоны и пробираясь под пальто. Бузина недовольно тряхнула головой, издав перезвон. Собаки прижали уши.
Анжей привстал, осматривая причал. Всего три помостка, ряд лодок, шлюпок и маленьких корабликов, а чуть дальше – рыболовные снасти и бочки. Направил сани туда, слушая, как Анна говорит, указывая на белый кораблик:
– Вот это “Чайка” Шема. Я на ней приплыла.
Они ехали по дороге вдоль рыбаков, отправляющихся в море. Мужчины и женщины с обветренными лицами, зоркими глазами и мозолистыми ладонями, одетые в тюленьи шкуры, защищающие от капель и ветра, перебирали сети, толкали лодки и заматывали удочки.
– Эгей! – крикнула Анна им. – Не видали тут бочку с башем?
Рыбаки переглянулись и дружно указали вдаль.
Проехав ещё минут десять, Анжей и Анна оказались в конце причала и, заодно, деревни: здесь уже начинали возвышаться недружелюбные серые скалы, облепленные водорослями и ракушками. Каменный берег принимал в свои объятия мёртвую утварь: дырявые лодки, скелеты корабликов, сломанные паруса, худые сети и, конечно, бочки. Сани остановились: дорога закончилась, а вода слизывала снег с пляжа.
Мерный шум волн и визгливый чаячий крик – вот и всё, что было живого в этом тупике.
Брат с сестрой переглянулись. Затем Анна спрыгнула с саней, огляделась. Пожала плечами, сложила варежки рупором и крикнула:
– Эгей! Баш в бочке! Ты тут?
Ответа не было. Блинчик и Яблочко гонялись за чайками среди лодок, но больше – ни движения.
Анна попыталась ещё раз:
– Слушай, нам очень надо с тобой поговорить! Мой брат очень волнуется за ваш остров, а времени смотреть в каждую бочку у нас нет!
И снова лишь вой ветра и далёкие крики рыбаков в море. Анжей сжал кулак: неужели не успели? Или ошиблись?
Он смотрел на море, на его мерные волны и глубокую синеву и не понимал, как оно может оставаться таким спокойным в этой ситуации.
Внезапно собаки прекратили свою игру и замерли, уставившись на какую-то тень. А тень не обращала на них никакого внимания, да и уже, выбравшись из-под завалов, не была тенью, а была юношей не старше двух декад отроду.
Небольшой рост, правильные черты лица, раскосые черные глаза… Анжей узнал его сразу, даже вспомнил имя: Орсин. Много с ним не общался, лишь периодически наблюдал за его танцами на поляне да встречал в Дереве-Дворце.
Баш подошёл к ним лёгкой походкой, не без тени улыбки. Одет он был легко: рубаха, бриджи и тканевые ботики, но, казалось, никакого дискомфорта по этому поводу не испытывал. Это было делом обычным: баши не очень-то были чувствительны к погоде.
Встал в метрах двух и впился взглядом в пришельцев.
Анна присвистнула.
– Да уж!..
Что она этим хотела сказать Анжей не понял. Сделал шаг вперёд. Орсин отступил.
– Маяк горит! Орсин, ты помнишь меня? Меня зовут Анжей, я жил у вас где-то… не знаю, на самом деле, сколько времени прошло. В общем, я жил при короле Гране. Баш-Гране.
– Ааааа… – оскалился баш, блеснув небольшими клыкам. – Щенок Его Величества! Помню твою огненную голову.
Голос у него был с хрипотцой, а улыбка придавала схожести с хорьком. Анжей привык, что баши быстро теряли внешнюю миловидность, стоило им открыть рот или перестать заигрывать с собеседником, а вот Анна от такой перемены поморщилась.
– Подбирай слова! Звучит не очень приятно, – сказала она Орсину.
Поднырнув, словно рептилия, баш приблизился к ним, всё так же улыбаясь. Перевёл угольные зрачки с брата на сестру и спросил:
– Что вам надо? Вам что-то от меня надо? Нет? Тогда я ухожу…
– Нет, постой… Скажи, пожалуйста, что случилось с островом Цветов? Почему ты тут?
Губы Орсина искривились:
– Он сгорел. Я тут, потому что некуда идти, и я люблю море.
На этой фразе баш развернулся и пошёл обратно на пляж, а Анжей наблюдал за удаляющейся фигурой и пытался понять…
Сгорел?
Как остров Цветов мог сгореть? Он окружен морем, они не разводят огня! А что с башами? А что с Граном?
Он пытался задать все эти вопросы Орисну, но никак не мог начать говорить: всё новые и новые страшные мысли посещали голову и сдавливали горло.
По счастью, Анна была проворнее, в два прыжка она догнала баша и встала прямо перед ним. Юноша зашипел и отшатнулся.
– Э, нет, погоди!
– Я ответил на все ваши вопросы!
– И мы тебе за это благодарны, но не мог бы ты рассказать… м… подробнее?
– Что?
Яблочко и Блинчик подошли к хозяину и сели у его ног. На баша они внимания не обращали. Анжей машинально погладил их, подошел к сестре.
– Пожалуйста, Орсин. Я очень волнуюсь.
Отсупив ещё на шаг, Орсин прорычал, заламывая руки:
– Что ты волнуешься? Зачем ты волнуешься? Зачем волноваться, если уже ничего нет?! Остров загорелся весь, и всё!
– Но он же огромный! – воскликнул Анжей.
– Вот огромный и загорелся!
Анжей сжал кулаки. Разговаривать с не-людьми, это, конечно, целое искусство. Искусство, которым Анна не владела, а потому начала раздражаться.
– Ты можешь просто и по-человечески сказать, что случилось?
Тут Орсин начал смеяться:
– Не могу! Я же не человек!
– Да чтоб тебя… -выкрикнула сестра, но Анжей успел её прервать, положив руку на макушку.
Прошлая её ссора с башем закончилась не слишком хорошо, и повторения не хотелось.
– Орсин, – начал он как можно мягче и вкрадчивые. – Скажи, пожалуйста, если остров Цветов сгорел, то как ты тут оказался?
– Я сбежал через дверь!
– А остальные?
– А остальные не сбежали. Ну… – он на секунду задумался. – Не все. Кто-то сбежал, кто-то не сбежал.
– А Гран? – голос чуть дрогнул.
– Какой Гран? – поднял брови Орсин.
– Король Ваш, Его Величество Баш-Гран. Я же только что говорил.
– Ааааа, этот! Нет, не сбежал. Он сделал так, что мы могли сбежать и сгорел.
Анжей закрыл глаза. В один миг весь его мир наполнился только шумом волн, а всё остальное перестало существовать, и одна-единственная мысль билась в голове, повторяя сердечный стук.
«Как глупо».
Он почувствовал только, как Анна дёргает его за рукав и обращается к башу:
– Так, а ты видел, как он сгорел?
– Что?
– Король!
– Нет! Я же ушёл, говорю же! Вы вообще слышите?
– То есть ты сбежал, он остался там и ты, не видя, говоришь, что он сгорел?
– Да!
– Да что ж ты как…
– Но был же огонь!
Анна застонала, возведя очи к небу. Анжей глубоко вздохнул, отогнал страх, змеёй бегущий по позвоночнику, выпрямился:
– Орсин! Послушай, это важно. Где остальные баши?
Из тона Орсина можно было выжимать по скляночкам яд:
– Сго-ре-ли.
– Да нет, те, кто выжил.
– А! Не знаю. Ушли.
– Ладно. Тогда послушай: как ты думаешь, мы сможем попасть на остров Цветов?
– Не знаю. Я могу уйти? Вы мне надоели.
– Нет, подожди. А ты можешь показать, где ты вышел оттуда?
– Могу!
– Спаси…
– Но не хочу. Мне и в бочке нравится.
Анна вскрикнула и пнула гнилую доску. Та разломилась напополам, обнажив гнилое нутро.
– Анж, я теперь понимаю, почему у тебя такое терпение! Неужели там каждый вот такой вот? – она указала на Орсина.
– О да, – угрюмо отозвался Анжей, бегло вспоминая свои диалоги с чудесными представителями этого народца.
Практика помогла ему отыскать слова:
– Хорошо, Орсин, я понимаю, почему ты не хочешь. Давай так:ты нас проводишь, а мы тебе что-нибудь за это дадим?
Подобное предложение сразу заинтересовало баша. Он задумчиво прищурился, почесал подбородок, критично осмотрел людей, затем сани и, спустя целую вечность молчания, ткнул пальцем в колокольчики на рогах Бузины.
– Хочу их! Они железные?
– Нет, медные.
– Тогда точно хочу!
– Договорились. Я тебе их отдам, когда покажешь нам место, хорошо?
Баш кивнул и с лёгкостью прыгнул в сани.
– Только давайте быстрее, а то мне с вами неприятно! – заявил он.
Анна устало потёрла лоб.
– Вот и работёнка для нас, Анжей.
– Анна, прости, но…
– Да я всё понимаю, – она пихнул его локтём в бок. – Поехали уже. Кто я такая, чтоб менять путешествие на таинственный остров Цветов на подработку чистильщей рыбы?
Анжей благодарно ей улыбнулся, залез на сани и взмахнул поводьями.
Погода вела себя совершенно нечестно по отношению к Анжею: в то время, как в нём зарождалась тревога и мерно стелилась печаль, приготовив его к будущему (если-ничего-не-получится) трауру – в это время на небе издевательски сияло солнце, а в ветвях радостно пели птицы. А ему хотелось кричать: “Нет, что вы! Это неправильные декорации, нужен буран, нужна гроза, я не знаю, что мне чувствовать, когда вокруг так хорошо, а мне так плохо!”
Анна пыталась отвлечь его разговорами, но отвечать совершенно не хотелось. Любая его попытка ответить оборачивалась очередным “да-да”, и голос Орсина эхом звучал в голове.
“Сгорел”.
“Сгорел”.
“Сгорел”.
Анжей поджимал губы и старался унять дрожь в руках. Больше всего на свете ему хотелось помчаться туда за секунду, открыть дверь и понять, что баш соврал ему, посмеялся, поиздевался. Что-то, а делать пакости они любили.
И всё же понимал, что это не так. Живое тому доказательство сидело в санях и смотрело в небо.
Никто никогда не выпустил бы баша с острова Цветов. Гран никогда бы этого не позволил. Это было запрещено.
Орсин не говорил с ними, игнорируя большинство вопросов и фраз, но один-едниственный раз ответил Анне:
– Так Жатвы не было потому, что всё сгорело?
– Да.
– Понятно, – ответила она, но развивать тему не стала.
Они ехали на протяжении нескольких часов, минули две деревни, огромное кукурузное поле и снова въехали в лес. Солнцу надело светить, и оно укрылось за горизонтом, оставив только темноту, звёзды и спутники. Снег искрился, стало холодать, и Анна накинула на себя и на брата одеяла.
– Вот тут! – резко сказал Орсин.
Анжей немедля остановил сани. Собаки тревожно навострили уши, а возница огляделся: они были посреди нигде, только голый лес да прямая дорога. Подумав, что упускает что-то, посмотрел ещё раз, но так и не смог разглядеть ничего особенного.
– Тут ничего нет! – озвучила Анна его мысли.
– Как нет! Вот же, лес! – возразил баш.
– Лес-то есть, а острова Цветов нет.
– Дура, его тут и не будет! Он за деревом!
– Подбирай выражения, а то отрежу уши!
Повернувшись к сопровождающему, Анжей спросил:
– Хорошо. Мы просто не можем увидеть то самое дерево. Ты можешь нам показать?
– Да, но тогда я хочу два колокольчика!
На такую цену они и договорились. По указу баша слезли с саней и пошли в лесную темноту, проваливаясь по колено в сугробы и огибая тонкие берёзовые стволы. Ветер тоскливо завыл в ветвях, синеватое свечение ночи позволяло разглядеть еле заметную тропу, проложенную кем-то давным-давно. Шаг вправо, шаг влево и провалишься по пояс. Анжей то и дело оборачивался на дорогу, чтобы не терять из виду сани и фонарь. Анна достала из-за пазухи кинжал и крепко сжала в ладони.
Когда свет огня стал еле заметен, Орсин остановился.
– Вот!
Он указал на две совершенно неприметные жухлые берёзки, жавшиеся друг к другу кронами, но оставившие достаточно места у основания, чтобы туда мог пролезть человек.
– Там же ничего нет! – сказала сестра, сделав круг почёта вокруг деревьев.
– Есть. Надо пройти между ними и будете на острове Цветов. Если переход ещё работает. Если уже не работает, то не знаю. Может и не работать, потому что…
– Всё сгорело, да-да, мы помним.
Баш обиженно надулся. Анна махнула рукой.
– Ну, тогда покажи нам. А то уйдешь, а мы будем до рассвета туда-сюда ходить как дураки.
Сделав два прыжка, Орсин третьим влетел в проход между деревьями и пропал. Анжей заглянул в проём, обошёл берёзы кругом, робко просунул руку туда, где исчез юноша, но ничего на произошло.