Посёлок уже скрылся за деревьями, лишь тусклые отблески окон сочувственно смотрели вслед девочке и будто отговаривали её идти одной в лес.
Овечка хмуро посмотрела на них. Мысль: “а не переждать ли в магазине?” мелькнула у неё в голове, но тут же вылетела. Дома её ждали дядя, тётя и любимый братец Анжей, нельзя было их подводить.
Она ускорила шаг, то и дело задирая голову к белёсому небу, ожидая увидеть что-нибудь необыкновенное.
Анжей сидел у окна, щурился в непроглядную тьму. Иногда опускал глаза в книгу и не видел ничего: строчки расплывались, буквы прыгали. Мальчик моргнул и снова уставился за стекло.
Грыз щеку изнутри: имелась у него такая привычка, вредная до жутки, н в момент переживаний необходимая.
– Что-то Анны долго нет, – озвучила матушка его мысли. – Разве она не обещала быть до заката? А ещё такая ночь….
Анжей хмуро глянул на неё. Матушка была очень славной, но простодушной, а потому не очень тактичной. Она поставила чайник на огонь, заглянула в духовку. Рыжие волосы того же оттенка, что у сына, были туго собраны в пучок, фартук обхватил пышную грудь, а лицо выражало беспокойство и безмятежность одновременно, будто каким-то невообразимым путём матушка уже попала в будущее, где Анна спокойно сидела у камина.
На кухню вошёл отец. Постарался стащить кусок колбасы, за что шутливо получил полотенцем по рукам.
– Ну что ты милая, что! – рассмеялся он. – А где Овечка?
Анжей отвернулся. Под рёбрами неприятно тянуло.
Он представлял себе всякие ужасны, хотя прекрасно знал свою сестру: ужасы скорее всего сотворит она, но… А если Жатва? Бандиты? Или упавшее дерево? Или она заблудилась? Или ещё что-то…
Часы звонко пробили, разделяя время ожидания и время действия.
– Батенька, я пойду её встречу! – Анжей вскочил.
Отец чуть не поперхнулся кофе. Поправил очки и внимательно глянул на бледное, покрытое веснушками лицо сына:
– Ты что, дурной? Ты в такое-то время куда собрался?
– Я до калитки дойду, фонарём ей посвечу.
– Ну да, ну да. Дома сиди. Овечка – девочка боевая, она и от самой Жатвы отобьется, а ты у нас… в общем, сиди дома.
– Но пааааап, – завёл шарманку Анжей, но получил лишь хмурый взгляд в ответ.
– Нет! – отец резко поставил чашку кофе на стол, и горький напиток выплеснулся из краёв.
Несколько секунд на кухне царило молчание. Матушка что-то помешивала в кастрюле, стараясь абстрагироваться от ссоры. Она делала так всегда, когда не знала, какую сторону принять.
Поджав губы и стиснув кулаки, Анжей смотрел в упор на отца, но потом отвёл взгляд и побрёл в комнату. Он не мог до конца поверить, какие же взрослые могут быть чёрствыми. Как так можно – не разрешать найти человека?! Да ладно бы, если бы просто “человека” – родную… то есть двоюродную сестру!
Тут Анжей всегда путался. Формально, Анна была племянницей отца, но росли они бок о бок. Сестра отца – тётя Анжея – возвращалась с дочерью на ферму каждую зиму, а потом, как только в воздухе начинало пахнуть весной, срывалась с места и возвращалась в свой табор, где уезжала в далёкие дали, о которых Анжей мог только мечтать.
Но в этом году произошла какая-то странная рокировка, связанная с желанием тётушки подольше побыть со своим новым ухажером и с абсолютным нежеланием Анны иметь с ним хоть какое-то общее дело, так что сестрёнка должна была прибыть раньше, самостоятельно.
Вот только её всё не было.
Анжей запер дверь в комнату: небольшое помещение с двухъярусной кроватью (Овечка спала наверху), грубым деревянным столом, горой книжек, сундуком, в котором хранились пожитки и покосившимся шкафом. На дверце шкафа Анжей нарисовал закат и корабли. По его мнению, получилось очень красиво, хотя этот факт, конечно, был легко опровергаем.
Анжей подошел к окну, отодвинул шторы из мешковины и снова поглядел на лесную тропу. Нет, ни намёка на заблудшую гостью.
Помявшись для верности ещё пять минут и прислушиваясь к монотонной болтовне взрослых, Анжей принял решение.
Открыв несуразный чемодан, он выудил старую прохудившуюся куртку, осенние сапоги, тёплые носки, свитер. Завернулся во всю одежду, и, превратившись в некое подобие капусты, остался доволен, решив, что не замёрзнет. Затем взял старый фонарь, спички, и, убедившись, что дверь надёжно заперта, а свет горит, выскользнул в окно.
Ставни он закрыл плотно. Обошел дом, прижимаясь к стене, юркнул за дышащий теплом и пахнущий навозом амбар, перелез через забор и скрылся в зарослях орешника. Поднимая маленькие снежные фонтанчики, он прошёл вдоль деревьев и вышел на дорогу, где, наконец-то, смог зажечь фонарь. Чернильный лес навис над мальчиком, угрожающе завывая. То тут, то там слышались скрипы будто из потустороннего мира. Пахло сырой землей и холодом.
Анжею было страшно: легенд о Жатве он наслушался столько, что мог книгу написать, и каждый раз встреча с ней не заканчивалась ничем хорошим.
Но за сестрёнку он боялся немного больше, поэтому вздохнул, поднял повыше фонарь и пошёл по тропе.
Овечка всё смотрела на небо. Буря усиливалась, ветер теперь свистел как бешеный, некоторые деревья и вовсе склонялись к земле. Где-то вдалеке затрещал ствол, гибнущий под натиском погоды. Девочка закрывала лицо руками, жалея, что у неё нет варежек (надо было хоть их утащить!). Совсем потеряла счёт времени, но надеялась, что ферма будет скоро, и она сядет, выпьет горячего чаю с мятой и смородиной и будет рассказывать Анжею о своей дороге.
Ветер задул особенно остервенело и пришлось остановится, дабы переждать. Несколько долгих секунд она стояла в абсолютной темноте и дикие вихри проносились мимо. Ей показалось, что рядом кто-то залаял.
Огляделась – никого. Пожав плечами, пошла дальше.
Снова подняла голову. И разноцветных вихрей нет! Никаких нет, ну что за Жатва такая, простой буран, ничего интересного.
Треск дерева раздался так близко, что девочка вздрогнула от неожиданности и ускорила шаг на всякий случай. Тропа сделала небольшой поворот, и сразу за ним Овечка наткнулась на валежник, вырванный из земли с могучим корнем.
Под ним, на земле, укрываясь от назойливого снега и ветра, сидел человек. Сначала показалось, что это пень – уж очень было темно, но, приглядевшись, девочка поняла, что это либо пень с глазами, либо она ошибается.
Замерла. Затем осторожно, по-звериному, подошла ближе, всматриваясь в фигуру.
Фигура не шевелилась.
Сделав ещё один шаг, Овечка, наконец-то, смогла разглядеть сидящего.
Это был юноша, и для ужасной бури он был одет непростительно легко: тканевые сапоги, коричневые штаны, просторная рубашка цвета травы, немного старомодная, но ему шла. Поверх всего он накинул плащ, из-под капюшона которого выбивались светлые, почти белые волосы.
Он сидел и курил трубку, не обращая внимания на непогоду кругом. Глаза его были закрыты, а на лице играла лёгкая улыбка, словно мечты поглотили его настолько, что реальный мир стал неважен и не страшен.
Овечка прикинула, что сможет быстро и бесшумно проскользнуть мимо, если этот чудак не решит вдруг проснуться. Но стоило ей сделать шаг, как незнакомец тут же посмотрел прямо на неё.
– Доброй ночи! – сказал он и выпустил облачко дыма.
Девочка поглядела на него исподлобья.
– Горит Маяк… – пробормотала она.
Вообще она любила ещё незнакомых людей и легко могла подружиться почти с любым, но в данных обстоятельствах знакомству не радовалась. Но, помня заветы мамы, старалась быть вежливой.
Ветер задул так резко, что чуть не сбил её с ног.
– Иди сюда! – незнакомец оказал на бревно рядом. – Тут не дует.
Немного подумав и оценив силу непогоды, Овечка согласилась на предложение. Осторожно, сжимая нож в кармане, приблизилась к юноше. Он улыбался приветливо, и Анна уже готова была поверить в его дружелюбной настрой, но…
Один раз, в своих путешествиях с табором, она была в музее, где хранились всякие занятные экспонаты, в том числе и чучела животных. Там были и гигантские медведи, и трёхметровые змеи, и мантикора (как оказалось потом, поддельная), но сейчас Овечка вспомнила только арктическую лису с её белым мехом, очаровательной мордочкой и хитрющими злыми глазами.
Вот и глаза этого парня были, что у той лисы. Такие же холодные, под стать снегу.
Поэтому она не села, а осталась стоять рядом, пряча ладони в рукавах.
Незнакомец глянул на неё искоса и снова закурил. Овечка почувствовала себя неловко. Она хотела как можно быстрее дойти до фермы, но стоять под навесом из земли и корней было приятнее и теплее, чем брести сквозь метель.
Дала себе срок: если через десять минут снег не утихнет, она пойдет дальше
– Он не утихнет, – раздался голос юноши.
Анна вздрогнула.
– Что?
Пот струйкой пробежал по хребту. Он что, мысли прочитал?.. Собственно, что гадать, именно так Анна и спросила.
– Нет, – рассмеялся незнакомец, и смех его оказался на удивление чистым и успокаивающим. – Просто твои мысли были очевидны.
– А…
Овечка шмыгнула носом. Ну, да. Скорее всего.
Она всё же оставила себе условие, а пока решила не терять времени даром и завела как говорила мама “культурную беседу”. Села на бревно, но ладонь с ножа, который покоился в рукаве, не убрала.
Критично осмотрела собеседника с ног до головы.
– А вам это… не холодно?
– Нет. У меня тёплый плащ.
Верилось с трудом, конечно.
– А как вас зовут?
– Гран.
– О, какое чудное имя! – такта в девочке было немного. – А меня зовут Чёрная Овечка.
– Да ну, – картинно удивился он, а затем ухмыльнулся. – И это у меня-то чудное. Ты что, оборотень?
– Нет, я необыкновенная, – парировала она своим стандартным аргументом.
– А, ну это понятное дело.
Они помолчали, пялясь на метель. Гран курил трубку, Овечка глазела на небо, раздумывая над вопросами. Потом снова открыла рот.
– А что вы тут делаете?
– Сижу.
– Ой, нет. Не просто же так сидите в лесу, в метель, во время Жатвы.
Он вздохнул, но как-то ненатурально. Словно посмеивался над ней.
– Ну да, ты права. По правде говоря, я заблудился. Уже несколько часов блуждаю по лесу и решил сделать привал.
– М….
– Никого не встретило пути – все по домам попрятались. Я решил под валежником пережать. А ты тоже заблудилась?
– Нет… Я иду домой.
– О.
Тревога Анны сменилась жалостью. Конечно, он чудной, но нельзя же бросать человека во время напасти одного в лесу! “Всегда надо всем помогать” – это, можно сказать, было её кредо. Правда, она не очень хорошо понимала значение слова “кредо”, но уж больно оно её нравилось.
Резко встав, Овечка протянула Грану узкую ладошку.
– Пойдём! Я отведу тебя к дяде и тёте, там ты согреешься, поешь, переждёшь бурю, а утром мы поищем твою дорогу.
Юноша подал ей руку. Ладонь его оказалась тёплой и мягкой, держать её было приятно. Как котёнка гладить.
Гран встал. Он оказался не таким высоким, как думала Анна по началу. По крайней мере всего лишь на полголовы выше Анжея.
Развернувшись, она повела его по тропе в сторону дома.
Анжей оделся не так тепло, как он рассчитывал. Холодный ветер пробирался под слой свитеров и щипал за кожу, снег довольно быстро забился под носки. То тут, то там раздавались какие-то невообразимо дикие звуки, а Анжей, подняв фонарь, всё больше и больше боялся за сестру. Каждое полено, каждая кочка казались ему замерзшей Овечкой, и приходилось подходить совсем близко, освещая объект фонарём, чтоб успокоиться.
Он кричал:
– Анна!
Но метель жадно съедала всякий звук кроме собственного воя.
– АННА! – горло мальчика начинало болеть.
От беспомощности к глазам подступили слёзы, а в голову начали ползти всякие мысли, тёмные и нехорошие, как рассказы пьяного кузнеца.
– АННА!!!
Он начал бояться, что упустил её. Что каким-то образом они разминулись, и она сейчас дома, а он, как дурак, бродит по лесу. Но отступить он не мог и упорно шёл с фонарём вперед.
Дикий вой раздался в небе.
Оно стремительно темнело.
Анна задрала голову. Обернулась на спутника.
Гран не отреагировал на звук, но, когда она обернулась, чуть ли не промурлыкал:
– Что такое?
– Ты разве не слышал?.. Этот вой?
– Слышал. Но мы же недалеко от фермы. Должно быть, это псы.
– А если это псы Жатвы?
Он равнодушно пожал плечами.
– Ты не боишься? – Овечка продолжила идти вперёд.
– Нет. А ты?
– И я нет! – гордо сказала девочка. – Глупости всё это. Просто…как там Божислав говорил… “погодные катаклизмы”, вот. Ну, и бешеные собаки. Наверное. Не знаю. Знаешь, вообще я очень хотела увидеть Жатву Декады, конечно. Надеялась, что это будет приключение.
– Какое же приключение?
– Ну, например, сразиться с башами.
Анна глянула на Грана, увидела на лице его искренний интерес и продолжила:
– Ну, знаешь. Можно победить баша и получить золотую пыльцу. Она волшебная. Исполняет желание.
– А… Как ты хочешь их победить?
– Оружием. Они же боятся железа, это все знают. И у меня с собой есть, я же не рохля какая-нибудь.
Лес снова затрещал. Становилось всё темнее и темнее.
– А не жалко тебе башей-то?
– А что жалеть, – отмахнулась Анна. – Они уродливые и злые.
– Не знал.
Дорогу преграждала поваленная сосна через которую пришлось перебираться, раздвигая колючие ветви. Руки нового знакомого Овечка не отпустила, мало ли, потеряется, раз уж он умудрился на прямой дороге заплутать.
– А вот! – продолжила она. – Многие думают, что они красавцы все, но мне Божислав рассказал, что это – враки, чтоб мозги пудрить. На самом деле у них серая морщинистая кожа, огромные клыки и острые уши! Если увидишь такую тварь сегодня, или в другую Жатву – беги или тыкай в неё железом.
– Хорошо, я учту.
Овечка вгляделась в даль. Дома всё ещё не было видно, но ей показалось, что впереди сиял какой-то огонёк.
Она развернулась к спутнику, чтоб сообщить о наблюдении, но не сказала ни слова. Что-то было не так, но поняла она это только сейчас. Ветер скинул капюшон с головы Грана, но лицо его было жёстким и злым, и смотрел он на Овечку взглядом голодного волка, а не беспечного бродяги.
Тревога жесткой дланью сжала желудок девочки. Она почувствовала себя как те глупые дети в сказках, которые ведутся на морок, а потом жалеют. Только тут ведь даже иллюзии не было.
Ох, какая же она дура…
Еле-еле она умудрилась улыбнуться. Голос дрогнул, но всё же произнес:
– Пойдём, тут совсем немного осталось…
Гран кивнул.
Шея Анны покрылась испариной, не смотря на холод. Ей было очень жарко и мысли, как та же снежинки, беспорядочно кружились в её голове. Конечно, она могла ошибаться, и он просто загрустил о своём или разозлился на погоду, или ещё что-то, мало ли что у людей в голове происходит.
А может, он баш? Может, они всё-таки не чудовища, а вот такие: злые и красивые, и она, бедная дурочка, угодила в лапы Жатвы? Надо что-то делать, если так.
Овечка. Быстрая. Очень быстрая. Если отвлечёт его, то успеет скрыться в лесу: надо только найти подходящий момент.
А может, она всё же ошибается, и то, что она оставит человека одного в лесу будет страшным злодеянием? Но она может попробовать побежать! Кинется в погоню – значит, злодей, а останется на месте – всё в порядке.
Она ждала момента, и каждый новый шаг давался ей всё труднее. Стволы деревьев на белом фоне начали сливаться в какой-то единый узор.
Глубокий вздох. Пора.
Резко обернулась, посмотрела за плечо нового знакомого, и, придав своему лицу выражение ужаса (хотя и стараться не очень-то было надо, она боялась и так), крикнула:
– Что это?! Там, за елкой! Ох, это всадник!
Сработало! Гран обернулся, а Овечка с силой дернулась вперёд, освобождая ладонь и помчалась по дороге.
Внутри нее теплилось много надежд: что она ошибается, что она окажется достаточно быстрой, или что Гран не захочет ей навредить.
Но эти надежды рухнули вмиг, когда её схватили за капюшон и повалили на снег.