– Нет уж, давай не будем. Ты в прошлом году об этом не обмолвился же. Специально ждал декады?
Кивок.
– Ты дурак или прикидываешься?!
– Дурак. Но иногда успешно мимикрирую под умного.
– Не так уж успешно, судя по всему!
Он пожал плечами и ничего не ответил, но Овечка уже не могла остановиться: в груди билось и клокотало пламя, ей казалось, что Свет её превратился в пожар, согрел её от макушки до пят и вот-вот спалит дом.
– Хватит! Я просто прошу тебя, хватит! Тебя выгнали и всё – дело с концом. Ни один нормальный человек не ждёт после такого, что его снова заберут в волшебную страну. Да ладно, ладно бы ждать – так просто все твои надежды на безумного ублюдка.
– Анна, пожалуйста, давай закончим…
– А давай нет?! Что ты будешь делать? Ждать новую декаду в слепой надежде? Сунешься сам на остров Цветов, чтоб тебя разодрали эти твари? Я-то думала, что ты поумнел, раз молчал, а ты нет…
– Говорю же. Признаю.
– Толку? Сам себя накрутил и всё.
Анжей обернулся, глянул на сестру предельно устало, и она тут же замолчала.
– Хорошо, Анна. Всё, ты права. Я глупо ждал, но никто за мной не пришёл. Конец. Больше ждать не буду – я не настолько дурак.
Овечка закрыла глаза. Вдох. Выдох. Сосчитать до десяти.
– Где ты был в ночь Жатвы?
Пара секунд молчания.
– В лесу.
– Ох, Анж.
Подалась вперед и обняла брата. Погладила по волосам, устало думая о том, какой он всё-таки глупый. Большой и глупый.
На утро Овечка влилась в привычный зимний ритм: Анжей колол дрова, а она таскала из в дом; Анжей резал фрукты, а она их развешивала сушиться не верёвочке; Анжей утеплял ставни, а она выбирала для этого самые плотные лохмотья.
Они кормили кур, коров, пытались совладать с одним упорным бараном, ловили сбежавшего в поле Блинчика, на обед ели свекольный суп и мололи заморский кофе.
Мир был тих и спокоен, словно их небольшой домик накрыли стеклянным шаром. На горизонте ни души, только белое пушистое покрывало укрыло лес.
Темнело до обидного рано. Овечка затопила камин в зале, села на диван. Ей страшно нравилось, что на ферме была и печь, и камин: можно было топить по разным случаям и получать от этого совершенно разное тепло.
Анжей принёс подогретое вино со специями. Вереница хвостов и лап крутилась у него под ногами, урча, ворча и привлекая к себе внимание.
Брат протянул тяжелую глиняную кружку.
– Помнишь, как мы ночевали на печке во вьюгу?
Овечка попробовала горячий напиток: терпкий, ароматный и совершенно незаменимый, когда за порогом царят холода.
– Конечно. Мы там ещё всё занавешивали, как в домике.
– Сейчас мы туда уже не поместимся, а жаль…
Девушка фыркнула:
– А надо было думать перед тем как расти таким большим!
Анжей только развёл руками.
Толстый кот по имени Кабачок прыгнул Овечке на колени и ультимативно свернулся клубочком. Ветер жалобно стучался в окно, но никто и не думал его пускать. Полено тихо трещало под огнём, кот мурчал, шелестели страницы книги Анжея.
– Забавно, – сказала Анна. – Что тут хорошо.
– А что забавного? – брат оторвался от страниц. – Разве тут может быть по-другому?
– Нет, не может, конечно. Просто мне кажется, я бы не так это ощущала, если бы была здесь.
– В смысле, если бы не уезжала?
– Ага, – она сделала ещё глоток, смакуя напиток.
– Ну не знаю. Я чувствую, что люблю это место всё время.
– Ты в этом плане – уникальная снежинка, Анжей. Ты умудряешься любить всё и от всего Света. Думаю, если бы его можно было достать – он бы осветил всю землю Ветров.
Анжей инстинктивно прижал ладонь к рёбрам в защитном жесте.
– Не надо, мне и с ним хорошо.
– Охотно верю!
Они немного помолчали. Ажней уронил голову на подушку.
– Анна, а ты никогда не думала остаться?
– А ты никогда не думал уехать?
– Вопросом на вопрос – нечестно!
– Жизнь вообще такая, привыкай.
Он помотал головой:
– Не хочу. Мне нравится она такой, какой мне представляется.
Овечка фыркнула и осушила кружку до дна:
– Тогда ты либо дурак, либо идеалист.
– Так решили вроде же, что дурак.
– А, ну да.
Она перехватила кота, приподняла и сменила позу, подвернув ступни под себя, а потом вернула недовольное животное на отвоеванное место. Анжей потянулся и подкинул в огонь ещё полено, после чего вернулся в диванную обитель.
– Ну так что, Анж? Может, весной поедешь со мной?
– Куда я дену ферму?
– Можно её … продать. Ты не думал об этом, Анж? Просто с ней сейчас столько проблем.
С тяжелым вздохом Анжей покачал головой.
– Думал-то думал… да только что нам это даст? Мы просто потеряем дом ради… чего? Дома поменьше? Жизни в городе? Вот уж нет, спасибо. Я бы хотел навестить город или уехать ненадолго, но потом обязательно вернуться, – он погладил Яблочко по загривку. – Мне нравится, что есть место, куда я могу стремиться, и я бы не хотел его терять. Поэтому давай лучше придумаем, как его отстоять.
Овечка прикрыла глаза. Она и сама не хотела расставаться с домом, но продажа была хорошим вариантом. Но на нет и суда нет.
– Ну, давай продадим корову. Или найдём клад.
– Неплохо. Только все сокровища снегом засыпало.
– Проклятие!
Они ешё немного помолчали, наблюдая за узорами огня.
– Слушай, Анжей, – снова заговорила путешественница. – Давай так: на ферме ты и без меня справишься так-то. Давай я пока пойду в Чаячью Бухту и посмотрю там работу? Может, им нужны контрабандисты – я неплохо пересекаю границу.
– Честно говоря, я не знаю, какая там может найтись работа. Деревня-то мелкая совсем, все места заняты. Хотя попробовать можно, почему бы и нет. Давай только я с тобой поеду – запрягу Бузину.
– У тебя сани?
– Да.
Прищурившись, Анна воскресила в памяти старого оленя, сонного и неторопливого.
– Слушай, я пешком быстрее дойду, чем Бузина.
– Ага, и снега в ботинки наберёшь столько, что мы им будем торговать.
Чёрная Овечка пошевелила пальцами ног. Ей совсем не хотелось замерзать, поэтому очень быстро сдалась (так толком и не поспорив):
– Ладно, запрягай свою старушку-Бузину, – она встала, поставив кота на пол. – Будешь ещё вина? Я хочу взять что-нибудь почитать, а то ты всё с головой в книгах, аж завидно.
Анжей улыбнулся. Где-то в глубине дома закаркала ворона.
– Не завидуй, а возьми себе в библиотеке Всеслава Земного, первый том. И вина, да. На кухне, конечно, не в библиотеке.
Прижав к груди чашки, Овечка скользнула в коридор, где было чуть-чуть холоднее и темнее, но всё так же хорошо.
Глава третья.
Меховой дом
Вражка
Зима была немилосердна к Прибою: тот, кто строил деревню мог бы догадаться, что размещать её на открытом скалистом утёсе у моря не лучшая идея. Улицы нещадно продувало, жители укрепляли заборы, делая их выше и плотнее, но между домами приходилось передвигаться короткими перебежками, спасаясь от пронзительного ветра.
Вражку утешало одно: к ней приходили чаще, чем она к кому-то. Поэтому, глядя на очередного продрогшего бедолагу, семенящего к её домику, тут же ставила чай и готовилась принимать гостя.
Приходили к ней не так уж много, и просьбы их почти не отличались от просьб городских жителей: вылечить зубную боль, погадать на судьбу, занозу из пальца вытащить, порчу снять… Обычные просьбы обычных людей.
Свой крохотный домик Вражка полюбила сразу, как только подмела пол и смахнула пыль с шкафов: белые стены, небольшая печка, узорчатые длинные ковры, скрипучие половицы, пучки сухих трав под потолком, где шёл венок нарисованных синих цветов, а на шторах красовалась руническая вышивка.
Спальня была и кухней, и прихожей с единственным окошком, смотрящим на лес. До уборной приходилось бегать через двор – это был существенный и холодный минус, но ведьма быстро смирилась.
Ухаживать за садом был не сезон, поэтому Вражка посадила на подоконнике мяту да розмарин и шептала каждый вечер им приятные слова для быстрого росту.
Персок отправился жить в общее стойло к другим оленям и выглядел по этому поводу абсолютно счастливым. Вражка навещала его время от времени, приносила сахарок и плату за аренду места и корм (монета за сезон – сущий пустяк, мешок картошки дороже стоит).
Местные к новенькой быстро привыкли: начали приносить гостинцы, останавливать на улице, чтобы поздороваться. Плохо не относились – боялись проклятия. Дети клянчили фокусы, взрослые – скидку. Мэрна периодически выслушивала об успехах, поила чаем и отправляла восвояси, но сильно не интересовалась – всё занималась своими разработками по улучшению, настолько же скрытыми, насколько нереальными.
Больше всего Вражка сдружилась с той самой женщиной, что указала ей дорогу в первый день. Её звали Лида, она была женой Ерина и матерью двух шкодных ребятишек – Димы и Горна. Лида отличалась очаровательной птичьей миниатюрностью, мальчишеской стрижкой, огромными глазами и громовым голосом в моменты ругани на детей или на мужа. Остальное время она хихикала колокольчиком.
Ведьма очень быстро нашла с ней общий язык, как с и большей частью Прибоя – улыбалась всякому прохожему, делала маленькие подарочки, с удовольствием болтала ни о чём, присутствовала на посиделках в таверне и пела баллады в унисон.
“Постой же путник, не спеши
Там, в старом доме – ни души.
Иди на свет, тебя там ждут
От тьмы укроет Калахут”.
Можно сказать, она была довольна. Конечно, попадались и ворчливые клиенты, и неудачные дни, и в такие моменты Вражка долго сидела у окна, смотрела на лес и старалась не отчаиваться: это хорошее место, где она может остаться надолго, не мотаясь между работами, не тоскуя о давно ушедшем, и не мечтая о великом. Здесь хорошо. Ещё бы не дуло так сильно, но она же ведьма – может, и с ветром сможет договориться?..”
Как-то зимним вечером они с Лидой сидели во Вражкином доме. За окном бушевала вьюга, у Лиды дома бушевали дети, так что женщина решила укрыться от обоих стихий у подруги. Они пили медовуху с травами, грелись у печи, сидя на лавке, и болтали обо всём на свете. Лида попутно вышивала сорочку для Димы, Вражка мяла в ступке травы.
– Спасибо тебе! – щебетала Лида. – Я не знаю, что делать, если Ерин опять разболеется; я просто ну никак не успею и всё по дому делать и этих шалопаев грамоте учить.
– А чего не в школе?
– Так учитель их, господин Людит, поехал к хворающему брату в Подосинки да так и остался там до весны, говорит, что один брат не справится с хозяйством, совсем плох. Поэтому пока сами учим, а весной Людит вернётся и снова туда пойдут, а я хоть выдохну, а то невозможно уже: учатся дома, отдыхают дома, работают дома – шум, гам, а спать когда? А с мужем наедине оставаться?
– Ну, ты иногда можешь их сюда приводить – я присмотрю, – протянула Вражка, втайне надеясь на отказ.
Выдохнула, когда Лида покачала головой:
– Не, куда тебе – под снос дома? Я всё пытаюсь уговорить их бабку присмотреть, да только там довести ещё надо, а это Любки – соседняя деревня. Ух. Ладно. Люблю я их – не могу, так и придушить иногда хочется!
Она большим глотком осушила бутылку с медовухой.
– Враженька, а у тебя ещё есть?
– Есть-есть, – ведьма открыла погреб, зажгла свечу и спустилась в холод и мрак.
Бутылки, оставшиеся от предыдущего хозяина, покоились прямо у лестницы. Вражка протянула парочку наверх, а юркая Лида их тут же перехватила. Ножом откупорила пробки, поставила на пол одну – для подруги.
– Может, хочешь сыра? – предложила Вражка.
– Оооо, да, спасибо! Давай я помогу тебе нарезать?
– Да не надо, я сама.
Пока при свете свечи ведьма возилась с доской и красивой раскладкой еды, героическая мать и жена продолжала болтать:
– А тут давеча – представляешь? – попросились в лес пойти. На охоту! Я им говорю: какая охота, остолопы, вам ещё и декады нет, ну вот Диме весной будет, но это не в счёт, а отец ваш лука в жизни не держал! Вот откуда у вас такая идея,спрашиваю, а они мне, мол, Брович сказал. Ну да, Брович-то конечно, как пинту браги выпьет, так и не такое скажет, ага! Я в их возрасте дома сидела, книжки читала, и не шлялась по всяким лесам и облавам! Держу пари, и ты тихноей была!
Вражка отложила нож. Да, конечно, тихоней: всего-то разрушила темницу и освободила какого-то древнего короля, четь не спалив половину леса, но на охоту не ходила.
Но сказала:
– Ой, да у нас-то даже лесов таких не было! Ну, то есть я много ездила с папкиным караваном, но в лес не сбегала, конечно. В основном обедом занималась.
Лида пошаркала ножкой, поглубже закуталась в шаль.
– А ты тогда тоже колдовала?
– Не, тогда ещё не умела, позже учиться начала.
– Наверное, ты была нарасхват у других детей. Я бы точно в детстве за юной ведьмой хвостиком ходила.
– Да какое там, – отмахнулась Вражка. – я так погрязла в этом всём, что совсем от друзей отстранилась, а они как поняли, что я духов вызывать не умею – так сразу забыли про меня.
Лида кивнула. Запустила пальцы в короткие волосы и зачесала назад.
– Понимаю. Все мои знакомые ворожеи тоже были… в стороне от людей. Даже непонятно, от кого это идёт, кто кого сторонится, но тяжело, наверное. Но хоть польза в вашем волшебстве есть.
– О, конечно, есть! – согласилась Вражка. – Нигде без работы не останусь.
– Но с другой стороны… – подруга икнула. – В сказках вы на метле умели летать.
– Ну, это не сказки. Но я бы хотела летать на метле, хотя сомневаюсь, что это удобно.
Они досидели остаток вечера, непринуждённо болтая о хозяйстве, мужчинах, женщинах, сплетничая о местных, а потом Лида убежала, кутаясь в шрем и пальто. Спьяну она слегка запуталась в непростой конструкции одежды, и Вражка помогла ей и голову в капюшон просунуть, и нос укутать, и накидкой плечи и шею прикрыть. От предложения проводить до дома Лида отказалась, аргументировав тем, что у ведьмы завтра работа, а до Лидиного дома тут два шага (что было правдой).
Проводив подругу и пробормотав над ней пару заговоров, Вражка умылась, допила остатки медовухи и легла в постель. Огонь в печи полыхал вовсю, и ведьма смотрела прямо в пламя, стараясь разглядеть какой-нибудь знак или предсказание.
И перед тем, как сомкнуть глаза, окончательно погружаясь в сон, ей показалось, что в языках пламени мелькнул силуэт собаки.
Утро выдалось морозным и солнечным. Толстые снегири восседали на заборе ведьминого дома, явно ожидая подачки, жители Прибоя ехали на санях к окраине леса собирать хворост, детишки резвились и лепили снеговиков, а затем устроили “княжеское побоище”, но вместо пращей использовали снежки.
Вражка улыбнулась чудесному дню. Она страшно любила солнце.
Умывшись и одевшись, быстро позавтракала яичницей и хлебом, заплела косу, надела амулеты и, утеплившись, пошла на вызов. За ночь снега привалило, так что идти по дороге было сложнее, чем обычно, но всё же через четверть часа ведьма была у нужного дома.
Дом принадлежал cтарухе Жаге, шумной и алчной тороговке пушниной, которая всю свою семью впрягла в семейное дело и каждый день отправляла на охоту на потенциальный товар. Вражка встречалась с ней только один раз мельком, в таверне, на общем собрании.
Она позвонила в колокольчик. Залаяла собака, но ответа не было. Тогда ведьма аккуратно открыла калитку, убедилась, что пёс привязан и прошмыгнула к входной двери. Постучала. Нет ответа.
Недовольно хмыкнув, Вражка толкнула дверь и чуть не упала внутрь прихожей, но кое-как устояла. Ей открылся вид на целый склад меха: он лежал на мебели, висел на стенах, покоился на полу… Казалось, весь дом был просто гигантским пушистым зверем. Внезапно одна шкурка отделилась от стены и пошла прямо на гостью. Взвизгнув, Вражка тут же отругала себя: это всего лишь кот! Пушистый серый кот, который начал доверчиво тереться о ноги.