Но завистливые глаза уже вовсю следили за ними.
-Так-так-так … Какая идиллия. Что, живых мужиков не нашлось, переключилась на искусственных?
Это был Артем. Пять или шесть лет назад Светлана попыталась начать с ним отношения, но сбежала после первого поцелуя. Вернее, еще раньше, но это стало последней каплей. С тех пор, Артем, который не мог простить ей, что она его бросила, всячески пытался поддеть ее, а уж после того, как ее поставили на должность, на которую метил он сам…
Светлана подняла глаза и зло посмотрела на Артема. Его слова давно ее не задевали, но сейчас из-за него разрушилась та хрупкая атмосфера близости между ней и Дэвидом, и это ее взбесило. Она еще думала, стоит ли ей ему отвечать, но выражение ее глаз было таким, что Артем решил убраться подальше, хотя и подумал о том, как из всего этого извлечь свою пользу.
- Тебе только с андроидами и общаться, фригидная сука! – Артем не мог не попытаться укусить на прощание.
-Вали подобру-поздорову, – все-таки процедила Светлана.
Конечно, после такого вмешательства легкая игривая атмосфера была нарушена. Женщина отложила в сторону камни и отстранилась от андроида, глядя в одну точку. Сейчас из-за присутствия Дэвида Артему удалось пробиться сквозь ее безразличие.
Дэвид тоже был зол, впервые он чувствовал такое удовольствие от близости другого человека и такой совместной работы. Когда он пытался интересоваться взаимоотношения между людьми, ему говорили, что важно чувствовать единство, общность и близость и ему показалось, что именно это чувство сейчас возникло между ними. Они понимали друг друга без слов, порой, то хватаясь за один камень, то угадывая, каким будет следующий шаг. На какое-то мгновение они стали единым целым. Но сейчас все было разрушено всего лишь несколькими фразами.
-Люди всегда стремятся задеть друг друга? – вдруг спросил он.
Светлана очнулась и, вздохнув, ответила:
- Да уж, этого у людей не отнять. Гордыня, значимость, пытаются выделиться из толпы, а когда нет своих качеств, унижают других, чтобы возвыситься за их счет. Вне зависимости человек перед ними или… Да ты и сам это знаешь не хуже меня, вам, андроидам, достается от таких не меньше, а даже и больше. Я бы на вашем месте давно бы возненавидела всех людей.
Дэвид усмехнулся про себя и подумал: «Я и ненавижу».
- Ты другая и относишься ко мне не как к андроиду. Почему?
- Я не могу. Ты проявляешь такие эмоции. Почему-то мне кажется, что это не программа. Ты человечнее многих людей, которых я, кстати, тоже не жалую. Слишком хорошо знаю, на что они способны.
«Тоже?» – промелькнуло в голове у Дэвида. Она знает, что он чувствует? Но как она это поняла? Или это просто случайно высказанная мысль?
- Могу я задать тебе личный вопрос? – решился Дэвид. Он зафиксировал в голосе Артема нотки ревности, и это неприятно кольнуло его где-то в глубине сознания.
- Да, почему нет? Ты можешь спрашивать меня обо всем, что хочешь. Если мне не понравится твой вопрос, я просто не стану отвечать.
- Между вами были отношения? – Дэвид не понимал, почему вдруг ему стало важно это узнать.
- А от тебя ничего не скроешь? – улыбнулась Светлана.
- Не скроешь, – кивнул Дэвид.
- Возьму на заметку такую проницательность. Да, когда-то давно была попытка. Но из этого ничего не вышла. Между нами огромная разница и никакого, как ты сказал, единения. Он был сам по себе, а я прилагалась к нему.
- Как это? – Дэвид стало важно понять суть ее слов. Он на секунду представил себе возможность их отношений. Хотя бы дружеских. Чтобы у него было с кем поговорить о том, что он чувствует. Что, если это его шанс? Призрачный и почти нереальный, что его примут как равного. Она так открыто держалась с ним, спокойно отвечала на его вопросы без издевки и подколов. Искренне и честно. Возможно ли, чтобы она позволит ему быть с ней? И он всеми силами хотел не допустить ни малейшей ошибки, ни малейшего неверного шага.
- Наверное, мне нелегко будет это внятно объяснить. Не было между нами, как ты сказал, общности, единства, был он, а я обслуживающий персонал. Но даже не это сыграло свою роль. Я очень эмоциональна и мне необходима такая же отдача от партнера. Прикосновения, взгляды… Я очень чувствительна к прикосновениям, иногда только по этой реакции можно понять, насколько мне приятен или неприятен человек. Если я обижена на кого-то, я буду избегать прикасаться самой или давать прикасаться к себе. И наоборот. Если мне приятен человек или я влюблена, то буду все время искать способ притронуться… – тут Светлана запнулась, поняв, что сболтнула лишнего. Ведь она очень часто прикасалась к синтетику. От Дэвида не укрылось ее замешательство, но он решил проанализировать все это позже и сделал вид, что не обратил внимания на ее смущение.
- И как было с ним? – спросил он, как бы навзначай.
- С ним … Все его эмоции были направлены только на него. А от его прикосновений мне хотелось отстраниться. Мне совсем не нравилось, когда он меня касался, а когда он меня поцеловал… – тут у Дэвида сжалось горло – мне стало совсем неприятно, и я сбежала, и он не может мне этого простить. Ведь он всегда бросал женщин, а тут его отвергли. Вот и пытается поддеть всякий раз. Да и место я заняла, на которое он метил. Двойной облом. Так что шанс укусить он не упустит.
А Дэвид в этот момент боролся с ревностью. В его мозгу воспроизвелся файл, как Артем целует Светлану и его словно заело. Он никак не хотел уходить из актива, крутился и крутился перед глазами. Взгляд синтета сделался напряженным, он пытался остановить или заблокировать эту картинку, но у него ничего не получалось.
Светлана заметила, что с Дэвидом что-то не то, как будто он всматривается во что-то неприятное и попыталась его отвлечь.
Она легко и нежно провела пальцами по его руке несколько раз и тихо позвала его по имени:
- Дэвид, что с тобой?
- Я… я… – Дэвид не знал, что сказать. Он не понимал, почему так вдруг отреагировал. Какое ему дело, с кем она когда-то целовалась. Но ее прикосновение его успокоило.
«Я всегда прикасаюсь к тем, кто мне нравится» – вдруг эти слова перекрыли заевшую картинку. Она прикасалась к нему вновь, гладила его по руке, и он почувствовал что-то еще, невесомое и неощутимое, но это явно витало в воздухе. И он видел, что Светлана тоже это чувствует.
И, кажется, он знал, что это. Боялся ошибиться и надеялся.
====== Часть 7. Сомнения. ======
После этого столкновения работа уже не клеилась. Светлана отправилась решать проблему с программой. Дэвид же попытался продолжить восстанавливать композицию, но понял, что совсем не может сосредоточиться и пошел к себе в лабораторию.
Он прокручивал их разговор снова и снова.
Дэвид уже делал ошибочные выводы, когда, как наивный ребенок, принимал сказанное вскользь слово за проявление симпатии. Даже не признаваясь себе в этом, он отчаянно нуждался в любви, сочувствии, ласке. Он был готов подарить такому человеку всю свою привязанность, нерастраченную нежность, обожествить….. Тут перед его глазами всплыл образ Элизабет, вернее, ее трупа. Да, теперь она его не отвергала, позволяла трогать ее, терпеливо выслушивала, но только сейчас он понял, что равнодушие и безволие это не взаимность. Он резко остановился посреди коридора, погрузившись в свои мысли, пораженный этим внезапным осознанием, что же было не так все эти 10 лет на LV. Да, теперь она принимала его любовь, но не отвечала, не могла ответить. Даже ее ненависть была лучше, чем эта холодная пустота. Это он любил за двоих. И в результате убил. Убил женщину, за которую любил… А любил ли? Впервые он задал себе этот вопрос. Когда они еще только летели на Парадиз, она восхищался ею, он выбрал ее из немногих, но у него был выбор. А после, когда он обожествил ее, какой у него был выбор? Вокруг больше никого не было, да и он обманулся ее вынужденным общением с ним, принимая невыносимость одиночества за ласку. Необходимость его починки, потому что без него она бы не справилась – за доброе отношение. А потом он 10 лет медленно сходил с ума в одиночестве среди своих экспериментов. Теперь он ясно осознал, почему так повел себя и с Дэниэлс, и с Уолтером, почему безжалостно уничтожил всю команду Завета.
Убив Элизабет, он не терял ничего, она не принимала его, будучи живой, так же, как и будучи мертвой. Обожествив Светлану, он убьет ее и теперь ему было что терять с ее смертью. Он представил ее в образе Элизабет, со вскрытыми внутренностями, с ореолом из костей вокруг головы, с руками…. Мертвыми холодными руками, которые больше не прикоснуться к нему так нежно и ласково. Глаза, мертвые безразличные глаза, в которых больше не будет теплоты и нежности…. Ее кожа будет жесткой и мерзлой и больше не будет реагировать на его прикосновения… Она больше не скажет ему ласкового слова…
-Эй, жестянка, что встал посреди дороги? Дай пройти, – мерзкий голос резко вырвал Дэвида из его размышлений. Он с трудом придал лицу спокойное выражение и повернулся на звук голоса.
Перед ним стоял Артем и усмехался:
- Что задумался о ней? Думаешь, она предпочтет тебя? Ей, как и всем бабам, нужен живой член, у тебя-то он хоть вообще есть? Так что даже не мечтай о ней. Хотя я позову тебя, когда буду ее трахать, чтобы ты понял, чего лишен. Она будет визжать от удовольствия от моего ствола, а тебе останется только смотреть. Ха-ха-ха-ха-ха! – расхохотался Артем и быстро ушел. К его счастью, он не увидел окаменевшего выражения лица синтетика. Эти слова сильно задели андроида, и Дэвиду с трудом удалось сдержаться. Он испытывал интерес к теме секса, но с научной, если можно так выразиться, точки зрения. Но сейчас он испытывал ... желание. Это было не любопытство, а ... жажда, жажда обладания этой женщиной.
Дэвид вспомнил свои мечты об Элизабет. Как он сделает ее совершенной, Богиней, как они вдвоем будут править новым миром. И вдруг отчетливо понял, что сейчас от Светланы он хочет совсем другого. Дэвид вспомнил тепло ее кожи, когда он погладил ее по бедру. Вспомнил, что почувствовал сам. Ее реакцию. Он хотел ее не изучить, а… получить.... получить удовольствие? Хотел ласкать и хотел видеть, как она наслаждается его ласками. Он хотел прикосновений к ее теплому телу. И чтобы она прикасалась к нему.
Все эти мысли вдруг разом заметались в его процессоре и он поспешил к себе в лабораторию, чтобы спокойно проанализировать всю сложившуюся ситуацию. Почему эти мысли вообще возникли у него?
На мгновение, ему захотелось никогда не возвращаться на Землю, нахождение в Некрополе в одиночестве среди трупов значительно все упрощало.
Но Дэвид уже начал понимать, как много он может приобрести, познав, что такое любовь. О цене за это он старался не думать.
====== Часть 8. Танец. ======
Дэвид проходил мимо, когда его чувствительный слух уловил отзвуки странной музыки из комнаты Светланы. Жилые блоки были звукоизолированы, но для андроида это не имело значения. Их высокочувствительные сенсоры улавливали звуки даже через изоляцию, чтобы они могли прийти на помощь в случае проблем. Музыка была тягучей, словно патока и также медленно словно стекала со стен. Он постучал и, не услышав ответа, осторожно приоткрыл дверь. Светлана стояла к нему спиной, и она танцевала. На ней была одета странный костюм – сверкающий черными стразами лиф и длинная юбка из кожаных полос. Практически вся ее верхняя часть тела была обнажена, прикрыта только грудь. Это был странный танец, ее грудь и бедра медленно изгибались, плавно двигаясь из стороны в сторону. Руки волнообразно двигались параллельно полу. Дэвид ошеломленно замер, пораженный плавными движениями тела. Он любил исследовать людские тела, любил наблюдать за рефлексами и сокращениями мышц, но такой танец видел впервые. И это зрелище заворожило его настолько, что он тихо вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь, забыв, что по своей программе он не может войти без разрешения. Интерес был сильнее, чем необходимость следовать своей роли обычного андроида.
Светлана же настолько погрузилась в свои ощущения от музыки и танца, что не услышала ни стука в дверь, ни того, что к ней кто-то вошел. Гостей она не ждала. Андроиды-уборщики всегда приходили в ее отсутствие. К тому же, зная ее характер, ни один из здравомыслящих людей не осмелился бы войти к ней без разрешения. Друзей и подруг у нее не было. Поэтому ей даже в голову не могло прийти, что кто-то будет за ней подсматривать. Она долгие годы училась этим движениям, этому стилю. Он не был похож на заводные восточные танцы, а больше на какой-то ритуал древним Богам. Они не были направлены на соблазнение и, тем не менее, показывали красоту тела больше, чем обычные танцы живота. И ее привлекала черная тема готики. Странная, мрачная, потусторонняя. Она вся отдавалась этим медленным плавным движениям. Много времени она тренировала свое тело и училась так двигаться. И теперь полностью погружалась в эти чувства и эмоции.
Дэвид же утопал в своих ощущениях. Его глаза неотрывно следили за каждым движением, за каждым изгибом тела, поворотом головы, прогибом поясницы, волнообразным движением позвоночника и за каким-то совершенно завораживающим движением рук. Пальцы на уровне живота веером раскрывались и закрывались, поворачиваясь из сторону в сторону, поднимаясь вверх и вниз. Он ошеломленно наблюдал, как сокращаются мышцы, как изгибаются позвонки, проявляя свой контур под кожей. Обнаженный живот был влажный от пота. Он видел каждую капельку, чувствовал, как дрожат мельчайшие волоски от движения воздуха. Дэвид настолько погрузился в созерцание, что даже не подумал о том, как он будет оправдывать свое присутствие здесь. Он полностью потерял контроль над собой. В этот момент женщина повернулась, и на миг он испугался, что сейчас она увидит его и перестанет танцевать. Но глаза женщину были плотно закрыты, и он с удивлением увидел на ее лице вожделение. Ему хотелось знать, что вызвало это чувство. О чем она сейчас думала? Или о ком? Тут в его памяти воспроизвелся файл из какого фильма, где он видел что женщина танцевала нечто подобное для мужчины, соблазняя и очаровывая его. И он подумал, а вдруг, она сейчас танцует для мужчины в своих мечтах и ему страстно захотелось быть на его месте. Почувствовать себя тем, кого соблазняют.
Тема секса для Дэвида была очень болезненной. Он знал все о физиологии и процессах в организме человека, о гормонах и возбуждении, о том, какие эмоции чувствуют влюбленные люди, читал много книг и видел много фильмов, да и часто становился свидетелем совокуплений между сотрудниками, особенно на корпоративах, когда многие напивались и особо не сдерживали свое поведение, а уж присутствие андроида их и вовсе не смущало. И хотя он презирал их за такое скотское поведение, всегда с интересом наблюдал за процессом. Но все его проявления любопытства к этой теме неизменно наталкивались на насмешки, а иногда и на прямые оскорбления. Многие андроиды становились предметами шуток и подколов на эту тему. И Дэвид болезненно реагировал на каждый такой выпад. У всех андроидов была единая память и то, что происходило с одним, узнавали все, это улучшало их работу в общем значении и сокращало время на уточнение деталей. Дэвид единственный, кто мог не выгружать свои данные в базу, но имел доступ ко всем блокам памяти остальных андроидов. И каждая шутка отзывалась в нем болью и отчаянием. Особенно жестоки были женщины. Все андроиды были мужского пола и на одно лицо. Дэвид часто пытался понять, почему для них были выбраны такие параметры. Красивый стройный голубоглазый мужчина с мужественной квадратной челюстью. Широкие плечи и узкий торс. Темные волосы. Хотя Дэвид одно время красил их в светлый цвет. Давно, еще на Прометее. И он хотел вернуться к такой внешности, но здесь, чтобы не отличаться от других он оставался темноволосым. И, кстати, физиологически он ничем не отличался от живого мужчины. Но в процессоре эти функции были заблокированы. Для чего нужно было такое подобие, не поддавалось разумному объяснению. Часто подвыпившие женщины начинали приставать к андроидам, но получив в ответ только безразличие, начинали оскорблять, а иногда даже и бить синтетиков. Были даже случаи обвинений в попытках изнасилований, правда, эти проблемы легко решались с помощью проверки памяти и записи событий. Изменить или стереть воспоминания андроиды самостоятельно не могли.