– Но одно кольцо при этом сохранилось, – парировала королева. – И носит его сын Артура, который напоминает мне самого́ Артура, которого я хорошо знала, гораздо больше, чем тот, у кого вы сейчас в советницах. И если уж действительно должен быть на свете Единственный истинный король, так это, скорее всего, Тедрос.
– Когда ваши дети в следующий раз вновь окажутся в опасности, мы позволим королю Райену оставить их на произвол судьбы, – помрачнев, заявила Альпа.
Слова Альпы потрясли королеву, это было заметно по её лицу.
Софи не имела ни малейшего понятия, о чём они сейчас спорят. Она знала лишь, что ей нужно взглянуть на бумажный свиток, который лежал сейчас в сумочке у королевы. Всё остальное Софи воспринимала как некий посторонний шум, если честно, она почти уже не помнила о том, кто эта женщина, которая сидит с ней за одним столом.
«Свиток, – напомнила самой себе Софи, отчаянно цепляясь за эту ускользающую мысль. – Мне нужен этот свиток».
Но тут нахлынули новые, посторонние, совершенно не её мысли, силой заставлявшие срываться с языка чужие слова. Софи увидела, как сёстры Мистраль принялись едва заметно водить ладонями над раскрытыми перед ними блокнотами…
– Так что вы хотели со мной обсудить? – спросила у Джасинды Софи, наливая королеве чаю.
Странно, очень странно чувствовала себя сейчас Софи. Казалось, её мозг раскололся пополам – одна половинка словно живёт сама по себе – управляет телом, произносит чьи-то чужие слова. Вторая же половинка отчаянно пытается удержать в памяти то, почему Софи находится здесь. И зачем.
Свиток.
Она начинала терять эту мысль.
Свиток. Какой ещё свиток?..
Тем временем чужие слова продолжали сами по себе плавно слетать с губ Софи, и вместе с ними, казалось, уходила, улетучивалась гнездившаяся у неё в голове боль.
– Как поживает ваша старшая дочь? – уверенно, полностью контролируя себя, спросила Софи. Точно так же она чувствовала себя тогда, на пресс-конференции. – Мне очень жаль, что у нас с ней не было возможности подружиться в Школе.
– Бетти туда не приняли, – с горечью ответила Джасинда. – Выкрали для этого другую девчонку вместо неё. Эту пустышку Беатрису, которая в своё время постоянно набивалась Бетти в подруги, надеясь таким образом «обрасти связями» в придворных кругах. Но в конечном итоге всё утряслось, наладилось. Бетти не нужна больше ни эта Школа, ни Сториан. Она нашла свой собственный способ сочинять истории…
– Тогда, наверное, вы рады, что сожгли своё кольцо, – с улыбкой и совершенно не понимая смысла того, что она говорит, прощебетала Софи. – Если Бетти не нужна ни Школа, ни Сториан, то и всем Лесам они, наверное, не нужны больше, верно?
Королева внимательно всмотрелась в лицо Софи, потом негромко заметила:
– С вами что-то не в порядке, моя дорогая. Скажите, что здесь происходит. А на этих двух ведьм даже внимания не обращайте, не бойтесь их. Я заберу вас к себе в Жан-Жоли. Мои рыцари Ордена одиннадцати бесстрашные, умелые воины, они не дадут вас в обиду. А у меня самой есть связи, и немалые, среди других правителей, из добрых королевств, и из злых тоже. У меня хватит сил, чтобы защитить вас, Софи.
Джасинда оглянулась на сестёр Мистраль, словно ожидая, что они после этих слов встрепенутся, даже бросятся на неё, быть может, но Альпа и Омейда ничего не сказали, лишь продолжали колдовать руками над своими блокнотами.
– Не желаете ли попробовать ромовую бабу? – предложила Софи, указывая рукой на блюдо с пирожными – не очень аппетитными на вид, к слову. Двигалась и говорила она словно автомат. – Наша новая шеф-повар большая мастерица по части выпечки.
– Вот уж не думала, что вы позволяете себе есть пирожные, – удивлённо заметила королева. – Тем более такие неприглядные и непропечённые. – Она пристально взглянула на Софи и добавила: – Я видела вас в утро казни Тедроса. Вас и вашего декана. Я знаю, на чьей вы стороне на самом деле.
В мозгу Софи что-то заклинило, не осталось в нём ни слов, ни мыслей.
За спиной королевы в таком же напряжённом молчании застыли сёстры Мистраль.
– Меня и декана? – переспросила Софи, выходя из оцепенения. Теперь она произносила не чужие, а свои слова, свои собственные. – Какая декан? Какая казнь? Простите… я… я не понимаю, о чём вы говорите…
– Что с вами стряслось? – участливо прошептала королева, трогая Софи за запястье и глядя в её пустые, лишённые мысли глаза. – И почему вы здесь, а не с Агатой?
Прикосновение тёплой руки.
Ласковое, нежное.
Как звук знакомого имени.
Агата.
Это имя пронзило угасающий разум Софи словно ударившая в поверхность озера молния.
«Свитки не должны падать с неба.
Свитки не должны падать с неба.
Свитки не должны падать с неба».
Она увидела, что сёстры Мистраль вновь принялись двигать руками, их лица напряглись, но Софи уже составила план своих ближайших действий.
– Мне что-то нехорошо слегка… – сказала Софи, поднимаясь на ноги.
При этом она очень ловко задела стоявшую на столе сумочку королевы, и та свалилась на пол.
– Упс, – сказала Софи и потянулась за сумочкой, но в результате лишь ещё дальше загнала её под диван. Совершенно случайно, разумеется.
– Позвольте мне… – начала королева.
– Нет-нет, я сама. – Софи была уже на коленях и запустила под диван обе руки. – Как далеко она улетела… Ага, вот она, я её нащупала… – Она поднялась и протянула королеве её спасённую сумочку. – Прошу прощения… Мои советницы вас проводят, – улыбнулась Софи сёстрам Мистраль, которые явно успокоились, видя принцессу в том состоянии, в каком ей и следовало пребывать.
Королева из Жан-Жоли в последний раз внимательно взглянула на Софи.
– Желаю вам… – шепнула она, но не договорила и просто покачала головой.
– Благодарю вас, – шепнула в ответ Софи, целуя Джасинду в щёчку.
Затем, не говоря больше ни слова, принцесса чинно направилась в свою спальню – милая, послушная, славная девочка.
У неё в голове что-то было.
Что-то такое, что включало и выключало боль.
Это Софи поняла, пока сидела за имбирным чаем с королевой из Жан-Жоли. А в своём углу торчали эти сестрицы Мистраль – делали вид, будто записывают что-то в своих блокнотах, но на самом деле каждый раз, когда они шевелили руками, Софи теряла контроль над собой, с её губ начинали слетать чьи-то чужие слова, в голове появлялись чьи-то чужие мысли. А когда она пыталась прогнать их и начать думать самостоятельно, начиналась головная боль. Жуткая головная боль.
Но вот что странно – эта боль преследовала её и тогда, когда сестёр Мистраль не было рядом, как сейчас, например. Сестёр в спальне нет, а боль – вот она, притаилась в голове, словно хищный зверь, готовый в любую секунду наброситься, выскочив из засады.
Что же это значит, и как это понимать? Да всё очень просто на самом деле.
Да, сёстры Мистраль могут – причём даже на расстоянии – управлять этой болью, но не они являются её источником…
Так где же он тогда, этот источник? А он у неё в голове. Внутри головы.
Софи ещё не знала, что именно причиняет ей боль, но уже поняла, каким образом можно удерживать этого зверя на поводке.
Не думать. Не думать, вот и всё.
Вот почему вместо того чтобы думать о зажатом в её кулаке бумажном свитке, она сосредоточила мысли на всякой ерунде.
«Чики-чик, чики-чок, стук по полу каблучок. Чики-чок, чики-чик, шёл на ярмарку старик…» – ну и так далее, подходя понемногу к своей спальне. Надетое на Софи белое платье всё сильнее щипало кожу, словно заподозрив что-то неладное, но сделать ничего не могло. Наконец принцесса проскользнула в свою залитую солнцем комнату и закрыла за собой дверь.
Быстро повернувшись, Софи попыталась запереть её, но замок был без язычка. Что ж, всё правильно, она же сама и пережгла его своим пальцем, когда выбиралась на свободу из спальни. А голова у неё уже начинала понемногу тяжелеть, ещё немного, и боль снова выпустит свои коготки.
За дверью послышались шаги и голоса.
Они приближались.
А затем произошло нечто странное.
Затрепетала, словно живая, кружевная лента на платье Софи. На секунду Софи показалось, что лента собирается напасть на неё. Вот в этом как раз ничего удивительного не было бы, потому что белое платье всегда жило какой-то своей жизнью и имело свой, независимый взгляд на любые вещи. Но лента на Софи и не думала нападать, она вместо этого скользнула в сломанный замок и превратилась в прекрасный металлический язычок – лучше и крепче прежнего. Поворот головки замка, щелчок, и дверь была надёжно заперта.
У Софи даже не было времени подумать о том, почему это вдруг белое платье взялось помогать ей.
Нужно было спешить, потому что боль уже просыпалась, начинала разводить костёр из тлеющих углей.
Софи разжала кулак, вытащила смятый бумажный листок, расправила его на настенном зеркале, и в солнечном свете стали видны чёткие, жирные, написанные чёрной тушью строчки.
«Итак, начинаем! Для двух королей путь к славе сегодня открыт.
Пусть бьются они за корону свою, но только один победит.
Один – потому что не может мертвец страною своей управлять,
Тому невозможно корону надеть, кто голову смог потерять,
Однажды, я помню, ко мне во дворец неистовый рыцарь явился
И голову тоже свою потерял, проспорить её умудрился,
Была одна вещь, на которую он права заявить попытался,
И вырыл тем самым могилу себе, и с жизнью своею расстался.
Чего он хотел? Это знает лишь тот, кому путь к короне открыт.
Найди это там, где в ночной тишине волшебное древо стоит».
Софи ничего не понимала, во всяком случае сейчас, готовой лопнуть, словно воздушный шарик, головой. Какие-то рыцари безголовые… деревья волшебные… что за чушь? А боль тем временем нарастала, захлёстывала обжигающими волнами. Что-то он должен был означать, этот бумажный листок, о чём-то должен говорить, но боль…
Боль никак не желала, чтобы Софи что-нибудь поняла. Никак.
В дверь громко забарабанили.
– Софи! – раздался голос Альпы.
Дверь дёргали снаружи, пытались открыть, но ставшая прочной как камень кружевная лента успешно сдерживала натиск.
– Не делай глупостей, Софи! – надрывалась Омейда. – Король всё узнает! Он тебя видит! Где бы король ни был, он вернётся и накажет тебя!
Софи уставилась на дверь. Адская боль вытеснила у неё из головы почти все мысли. Почти. Кроме одной.
– Король видит меня?
В дверь заколотили ещё сильнее, но кружевная ленточка не подвела, продолжала держаться.
– Открой дверь! – потребовала Альпа.
«Как это, интересно, король может видеть меня, если его самого здесь нет? – размышляла Софи. – Разве только…»
Она посмотрела на листок со стихами, который был по-прежнему разглажен на зеркале.
Затем медленно перевела взгляд на своё отражение.
За дверью слышались новые, тяжёлые шаги и грубые голоса – это прибежали на помощь стражники, и теперь сёстры приказывали им выбить дверь. Но Софи было сейчас не до этого, она утонула в своих собственных глазах, внимательно изучала их зелёные, с капелькой синевы, радужки, большие чёрные зрачки, а боль всё сильнее, всё злее разыгрывалась у неё в голове, словно чувствуя, словно зная, что Софи подбирается к чему-то очень важному, и стремилась помешать ей. Стало трудно дышать, боль молниями пронзала мозг Софи – непрестанно, со всех сторон…
Казалось, ещё чуть-чуть, ещё вот-вот, и она потеряет сознание, однако Софи не сдавалась и продолжала всматриваться в изумруды своих глаз, ища в них не своё, чужое.
И нашла! Два крохотных скима прятались в глубине её глаз, свернувшись, словно змейки в тёмной норе.
Стражники уже выламывали крепкую дверь своими топорами и дубинками, полетели щепки.
Но Софи уже зажгла кончик своего пальца.
Розовый свет, словно факел, осветил тьму в её глазах.
Софи слышала, как заверещали скимы, как забились в истерике, пытаясь удержать контроль над принцессой.
Было больно? Да, очень больно, но впервые боль была приятна Софи. И наконец-то таял без следа столько времени застилавший её глаза туман.
Покончив со скимами в глазах, она вставила свой светящийся палец себе в ухо.
«Сейчас опять будет больно», – подумала Софи и ухмыльнулась, глядя на своё отражение в зеркале.
Всё имеет свой предел, и ставшая стальной кружевная ленточка в какой-то момент порвалась.
Дверь с грохотом распахнулась. Стражники, а следом за ними и сёстры Мистраль ворвались в спальню.
По комнате гулял ветерок, теребил лёгкие, густо запятнанные кровью занавески на распахнутом настежь окне.
На подоконнике лежало то немногое, что осталось от двух раздавленных скимов.
Но главное, настоящее послание было оставлено снаружи. Оно было написано красным прямо поверх неубранных бумажных свитков и оглушённых заклинанием служанок, лежащих здесь же в своих белых платьях.
Послание было коротким.
Три написанных кровью слова.
Прощальный привет от принцессы.
Предупреждение от ведьмы:
7
✦ Тедрос ✦
Махамип
– Твой первый тест на право стать королём, – глухо бубнил набитым сахарной ватой ртом Хорт, – а ты не знаешь, как за него приняться?
Тедрос ничего не ответил, продолжал разгребать ногами бумажные свитки, усеявшие рощу деревьев, на которых росла сахарная вата. Эта роща стояла сразу за границей Шервудского леса.
Не должен он ничего объяснять этому хорьку. И никому другому ничего объяснять не обязан. Он же был наследником. Без пяти минут королём.
Хотя и провалил свой первый тест ещё до того, как он начался.
Зелёный рыцарь.
С какой стати этот тест оказался про Зелёного рыцаря?
Это была как раз та часть истории его отца, которую Тедрос никогда не изучал. Намеренно. И его отец знал об этом.
«Для чего же отец придумал именно этот тест? В наказание мне, что ли? – Тедрос отогнал эту мысль и попытался найти спрятанные в стихотворных строчках ключи. Подсказки, за которые можно было бы ухватиться. – Он хотел лишь чего-то одного, этот безголовый рыцарь… и пытался заявить на эту вещь свои права, но выкопал себе могилу… пойди и найди её там, где растёт волшебное дерево…»
Тедрос никак не мог сосредоточиться, мысли его скакали, словно лошадки на карусели.
«Чего же он хотел, этот Зелёный рыцарь?
И почему я не удосужился спросить у отца об этом?
А Яфет, интересно, знает или нет?
Но если, предположим, Яфет справится раньше меня, он что же, сразу ко второму тесту приступит? А вдруг я слишком запоздаю, что тогда?..»
Чья-то рука взяла его ладонь и сжала её.
Тедрос поднял голову и посмотрел на Агату, в её волосах блестели синие и розовые паутинки сахарной ваты.
– Я уверена, что Яфет ответа на этот вопрос тоже не знает, – успокоила его принцесса и облизнула прилипшие к её губам сахарные крошки. – Откуда ему знать?
– Но и мы не можем слоняться всей гурьбой по Лесам, пока я буду искать ответ, – сказал Тедрос, наблюдая за тем, как Хорт и Николь срывают с веток сахарную вату и потчуют ею друг друга. – Этот лес ведёт к Холмам Пиффлпафф. Там находится Живая библиотека. В ней мы должны найти архив моего отца. Это единственное место, где я смогу узнать, чего же хотел этот проклятый Зелёный рыцарь.