Выйдя на площадь, Мирэя остановилась в нерешительности. Площадь представляла собой огромную живую клумбу, которая гудела, как тысяча пчелиных семейств. "Где же найти Юниэра?" – растерялась принцесса. И тут же один из пионов отделился от клумбы:
– Как странно ты вырядилась, Мирэ! Еле-еле тебя признал, – рассмеялся Юниэр. – Сними хотя бы это, – он стащил с ее головы косынку.
– Если будешь дерзить, я сразу уйду, – предупредила Мирэя.
– Не будь такой строгой, – Юниэр протянул ей букет. – Эти незабудки для тебя!
– А этот редкостный платочек для тебя, – преподнесла Мирэя свой дар.
– Ого, – усмехнулся Юниэр, – мы уже начали заботиться друг о друге! – У него тоже были платки для них обоих.
Поначалу Мирэя чувствовала себя неловко. Но Юниэр был нежен и предупредителен. Вскоре она прыскала от смеха, когда он жарко нашептывал ей на ухо забавную смесь из комплиментов, шуток и веселых импровизаций.
– А ты знаешь, что нас все еще ищут? – спросил он вдруг, когда к принцессе вернулось безмятежное настроение.
– Кто? – насторожилась она.
– Понимаешь, – объяснил Юниэр, – Сиреневая ночь – древний праздник, и у него есть законы, которые мы нарушили. Выбор четы делают не просто судьи, а колдуны. Эта чета необходима для равновесия на весь последующий год. Мы нарушили это равновесие, поэтому колдуны предвещают ненастья, мор и другие бедствия, вплоть до гибели Сундара.
– Ты шутишь? – Мирэя сжалась внутри, пытливо вглядываясь в его лицо.
– Нет, это серьезно, – виновато пожал плечами Юниэр. – Я наслушался разговоров.
– Но почему они выбрали нас? – воскликнула Мирэя.
– А это от них не зависит, они выбирают тех, кто светится. Нормальным людям этого не видно, а тем, кто разбирается в ворожбе, заметно.
– Я тоже вижу. Юниэр, давай уйдем, мы и сейчас светимся!
– Светимся, – согласился Юниэр, – но ты не бойся. Люди нас не ищут, только колдуны.
– Хорошенькое утешение!
– Не волнуйся. Народ колдунов не любит и хочет сам принимать решения. Люди просят не портить им праздник, поэтому они сами выбрали Сиреневых королей и сегодня будут их чествовать. А мы посмотрим.
– Я не хочу! Это опасно.
– Вперед, милая. Мы будем на острие событий, а это неповторимые ощущения. Не бойся ничего. Ну что? Начнем с карусели?
– Юниэр, – вкрадчиво произнесла Мирэя, – мне хочется, чтобы мы были только вдвоем, уйдем отсюда.
Но тут ей стало нехорошо.
– Легковерная, – произнес хриплый голос, – а если я и есть колдун? – Лицо Юниэра расплылось и обратилось в темную, злобную маску. А взор из-под маски пронзал ненавистью. – Твой Юниэр мертв, лежит с усохшей звездой любви в бескровной ладони.
Мирэя потеряла сознание.
Очнулась она в таверне. Вокруг суетились люди. Она лежала на коленях у Юниэра. Он обнимал ее, слегка покачивая, и не мог понять, что же на нее так подействовало. Его лицо светилось лаской и любовью. Юниэр напоил ее пуншем, и она немного успокоилась.
С улицы послышался шум: бой барабанов и медный гул труб.
– Что это? – засуетились люди и многие выбежали из таверны.
– Шествие Сиреневых королей, – радостно сообщил кто-то, и тогда уже все, в том числе и Юниэр с принцессой, выскочили на улицу, но из-за толчеи ничего не увидели.
– На крышу! – сообразил Юниэр.
Посетители таверны вняли его призыву. Сам хозяин первым влез наверх, а когда он решил, что зрителей на крыше достаточно, то стал спихивать лишних. Потом зрелище приковало его внимание, и он оставил возню.
Процессия приближалась. Впереди, на конях, восседала избранная пара, вокруг развевались золотые знамена. Люди в радостном возбуждении подбегали к королевской чете и бросали цветы.
– Этот год принесет нам много золота, – многозначительно произнес хозяин таверны. – Посмотрите, сколько желтых тюльпанов, лимонных лилий и золотых нарциссов.
– Этот год принесет нам много крови, – откликнулся надтреснутый старческий голос.
– А, ты из этих, – презрительно процедил хозяин, – колдуны проклятые, каркаете и каркаете, никакого от вас проку.
В это время избранные были уже у таверны. Разглядеть лица было сложно: на короле была широкополая шляпа, на королеве – фата. Девочка, лет тринадцати, высыпала из корзинки маки. Они попали на золотой плащ короля и зазмеились по нему, как струйки крови. Королева обернулась на мгновенье.
– А она похожа на меня, – прошептала Мирэя.
– Вот она! – раздался неожиданно пронзительный возглас.
Внизу у таверны стояла старуха и клюкой указывала на Мирэю.
– Принцесса! – прошипела она, – спуталась с солдатом, шлюшка.
Мирэя остолбенела.
– Бежим, – прошептал Юниэр, – но она не двигалась.
Старик с надтреснутым голосом тоже изучал ее, потом вдруг кинулся вперед.
– Держи ее, Терлок! – визжала старуха.
Колдун попытался схватить Мирэю, но Юниэр был начеку и оттолкнул его.
– Обожжешься, недоумок, о королевскую плоть! – пригрозил он.
Терлок свалился с крыши прямо на старуху.
– Получила, Гарпия! – засмеялся кто-то.
Не теряя времени, Юниэр и Мирэя спрыгнули с другого конца крыши и помчались что есть мочи.
– Никуда не убежите! Светитесь, предатели, – кричала им вслед разъяренная Гарпия.
– Все как-то по-дурацки в этом году, – вздохнул хозяин таверны, слезая с крыши.
Юниэр буквально втолкнул принцессу в небольшое, напоминающее карету, помещение с окошком. Мирэе показалось, что вихрь понес ее с запредельной скоростью вверх, к солнцу, а потом она, закрыв глаза от страха, упала вниз, в глубокую яму.
– Что это? – закричала она.
– Карусель, Драконьи горки, – невозмутимо отозвался Юниэр. – Мы летим в Зеркальные пещеры.
Скоро они уже скользили по гладкому полу Зеркальных пещер.
"Странно, – думала принцесса, – столько народу спешило сюда, а мы тут как будто одни". Они медленно передвигались по длинным коридорам, волшебные зеркала завораживали их. Мирэя пристально вгляделась в одно из них и не увидела рядом Юниэра; вместо него ее спутником был огромный белый зверь, похожий на могучего волка. Сама она, закутанная в фиолетовый плащ, поднималась вверх по лестнице к алтарю на вершине Шанды. Она показалась себе взрослой и значительной, обладающей силой. Потом ее взору предстало иное видение: она лежала на камнях, в пустыне, ей было так горько, так нестерпимо больно, как будто она потеряла близкого человека. Серая тень быстро пронеслась мимо, и из ее груди вырвался хриплый жалобный крик: "Чернолун!" И эхо повторило душераздирающий вопль: "Чернолууун!" Она лежала как мертвая, лицо посерело. Опять подошел белый волк и лизнул ей руку.
Видения взволновали Мирэю, она не только видела, но и ощущала все. Девушка недоуменно взглянула на запястье, которого только что коснулся шершавым языком неведомый зверь. Последним, что привиделось ей, была огромная сокрушительная волна, которая сомкнулась у нее над головой.
– Что видел ты, Юни? – спросила Мирэя.
Лицо любимого было грустным.
– Я уйду в горы, – вздохнул Юниэр, – туда, где только снег и не бывает весны.
Он не договорил. Внезапно они оказались в большом зале, залитом слепящим светом, и Мирэя зажмурилась.
– Вот мы и встретились, – раздался вкрадчивый голос. – Почему ты, дочь Киннара, бежала вчера от Сиреневой короны?
– Я подумала, что будет лучше, если ее получит более достойная девушка, – ответила Мирэя.
– А зачем ты пошла на чужой праздник?
– Это мое дело! Не за короной же, – рассердилась принцесса.
– Ну а ты, Юниэр Неизвестный, почему убежал?
– Я должен был сидеть в засаде, далеко от праздничной поляны. Но какое ты имеешь право задавать такие вопросы? – раздраженно спросил Юниэр. – Это не честно, ты нас видишь, а мы тебя нет, выходи.
– Мне это ни к чему, – спокойно возразил голос. – Я буду вашим незримым приговором. Вы должны умереть!
– Это почему же? – возмутились в два голоса Юниэр и Мирэя.
– Посудите сами, разве может быть две королевские пары? – объяснил колдун. – Люди избрали других кумиров, а вас придется убрать, чтобы сохранить равновесие. Мы вас засыплем песком, вам даже не придется расставаться.
– Не слушай его, бежим, Мирэ! – шепнул ей на ухо Юниэр.
Мирэя не заставила себя упрашивать, и они помчались по узкому коридору. Свет тут же пропал. Было скользко, девушка упала на живот и, помогая себе руками, въехала в темный туннель, по которому ее стремительно понесло головой вниз.
– Не уйдете! – услышала она вслед.
Приземлившись, Мирэя бросилась к выходу. Ее остановил стражник:
– Предъявите платок, девушка, – приказал он, – знаю я вас, второй раз захотите зеркала разглядывать. Больше не положено.
– Сейчас, сейчас, – засуетилась она, развязывая узел, – вот, возьмите – век бы не глядела в ваши зеркала.
Ее выпустили, и она постаралась затеряться в толпе. "Бежать! Сейчас же во дворец! Но, как же Юниэр? Где он? Неужели его схватили?" – Без него она не могла уйти.
Вдруг она услышала знакомый вкрадчивый голос. Из пещеры вышли колдуны в черных плащах. Их было трое, и все – на одно лицо. "Мы пропали!" – подумала Мирэя. Но тут раздался громкий звук рога, и толпа расступилась. К пещере подъехал всадник, он держал на поводу еще одного скакуна, в котором она узнала Чернолуна.
– Дорогу вестнику короля! – зычный голос перекрыл гул толпы. – Садитесь, принцесса, – обратился к ней посыльный.
Мирэя видела, как руки старцев поднялись одновременно, и поняла, что они плетут против нее заклинание. "Яро осты", – вдруг слетели с ее губ неизвестные слова. Колдуны отдернули руки, как будто им обожгло пальцы. Пользуясь их замешательством, Мирэя вскочила на Чернолуна, и конь вынес ее из толпы. Они направились во дворец. На полдороги Мирэя вспомнила, что надо поблагодарить спасителя, но всадник исчез.
Когда она подъехала к дворцу, сердце ее сжалось. Ей показалось, что все люди исчезли, вымерли – так пусто было вокруг. Копыта Чернолуна громко стучали по плитам. Не было и стражников у входа во дворец. "Что случилось? Где все?" – девушка похлопала скакуна по шее, ища поддержки у друга, и тут же всем телом ощутила, что конь тверд и холоден, как мертвец. Мирэя в панике спешилась и поспешила во дворец. Было жутко, хотелось поскорее встретить хотя бы одну живую душу и узнать, наконец, что же случилось. Но всюду ее встречала пустота, нигде никого не было. "Они ушли или умерли?" – гадала Мирэя. Тут она услышала стон и определила, что он доносится из кабинета отца. Через мгновенье открыла тяжелую дверь и вошла к нему. На диване лежал король, весь в белом, и смотрел на нее угасающим взором.
– Отец! – кинулась к нему Мирэя, схватила его руку и прижала к себе. Король слабо улыбнулся.
– Что произошло?! – спросила принцесса. – Где люди?
– Все оставили меня, – вздохнул Киннар. – А я оставляю тебя.
– Не говори так! – возмутилась Мирэя. – Ты не можешь так поступить. Ты еще полон сил, а я ребенок.
– Ты смелая, у тебя сильный характер, я знаю, что могу оставить на тебя свой народ.
– Прошу тебя, не надо, – всхлипнула Мирэя, – я одна, и мне страшно. Не умирай.
– В тебе вся надежда Сундара, моя храбрая девочка. Я знаю, какое трудное время грядет. Обратись за помощью к нарисейцам, вместе вы справитесь.
– Глупости, мне ни за что не разобраться в вашей политике. Зачем ты уходишь, когда все так сложно? Ты же должен меня научить, выдать замуж. Тебе еще рано!
– Нет. Мне пора, – грустно взглянул на нее Киннар. – Твоя мама пришла.
Мирэя обернулась. У окна стояла высокая женщина в длинном платье, с водорослями в распущенных волосах. Вся комната наполнилась мягким зеленоватым светом. Женщина с нежностью и состраданием смотрела на принцессу.
– Ты пришла, Феорена! – воскликнул король, и Мирэя увидела, как Киннар легко отделился от дивана, как будто он нисколько не весил. Феорена подошла к мужу и подала ему руку.
– Ничто не разлучит нас теперь, – прозвучал ее чарующий голос. Она обняла короля, и они медленно пошли к окну.
– Подождите! – воскликнула Мирэя. – Я хочу с вами.
– Еще не время, – печально посмотрела на нее Феорена. – Не бойся. Я буду помогать, когда будет очень трудно.
Король с королевой ушли. А она осталась одна. Впрочем, одна ли?
В тронном зале творилось что-то неладное. Всмотревшись, она увидела серые бесформенные пятна, которые приближались к ней. Девушка ощутила их ненависть. Мелькнула мысль, что надо добраться до своей комнаты – там спасение. Она побежала, но серые духи не отставали. "Не уйдешь – шипели они, – потому что наша!" Дверь в ее спальню была закрыта. Мирэя в бессилии навалилась на нее и поняла, что сейчас безликие серые высосут из нее все живое, и останется только пятно на стене. Тогда она вдруг повернулась, посмотрела прямо на них и грозно сказала: "Шиар!" – Голос ее был повелителен и тверд. Духи съежились, их словно отбросило назад к лестнице. Приложив ладонь к двери, она ласково, но требовательно произнесла: "Мират кунур". Дверь открылась, и ее швырнуло вовнутрь. Падая, девушка больно ударилась головой и потеряла сознание.
Когда она очнулась, за окнами уже вечерело. Мирэя лежала рядом с кроватью и с удивлением разглядывала свою комнату; ее поразило, что дверь была заперта. Через некоторое время послышался тихий настойчивый стук в окно. Она встала и, преодолев страх, отдернула штору. За стеклом она увидела… Юниэра.
Без колебаний она открыла запоры. Юноша оказался рядом, и Мирэя кинулась ему на шею.
– Наконец-то ты пришел!
Вид у Юниэра был ошеломленный. Он прижал ее к груди и спросил:
– Не могу взять в толк, моя принцесса, утром ты не желала меня видеть, а сейчас встречаешь, как самая пылкая любовница. Стоит постучать к тебе в окно, и ты – вся нараспашку!
– О, Юни! – воскликнула принцесса. – После того, что мы пережили, разве могу я вести себя иначе? Как тебе удалось вырваться из лап колдунов?
– О чем ты? – удивился Юниэр. – Каких колдунов? Я торчал на площади один как перст, ждал, но ты не пришла! Вот я и решил рискнуть и явился сюда сам.
– Они лишили тебя памяти! – заплакала Мирэя. – Тебя пытали? Скажи, ты меня еще любишь? Об этом ты не забыл?
– Люблю, хотя ты, кажется, сошла с ума. Прошу, не кричи так, тебя слышно во всех закоулках замка.
– Там никого нет, Юниэр, – вздохнула принцесса. – В замке живы только мы. За дверью – злые, голодные духи.
– Ты озадачиваешь меня, девочка, – всерьез задумался Юниэр. – Расскажи все по порядку, может, я вспомню что-нибудь.
Выслушав страстный рассказ Мирэи, очень сопереживая ей и осыпая поцелуями в самые острые моменты, Юниэр вздохнул.
– Ты мне не веришь! – сказала она, испытующе глядя на него.
– Просто завидую, – возразил Юниэр, – у тебя было столько приключений. А теперь слушай. Дворец не пуст, напротив, он переполнен. На завтра назначено обсуждение государственных планов Киннара, и съехались все министры и полководцы. К Совету через несколько дней подключатся нарисейцы. За ними сегодня поедет фейр. Пока я лез к тебе, пришлось заглянуть в некоторые окна. Поверь мне, всюду люди едят, пьют, разговаривают, но в основном готовятся ко сну, так как уже поздно.
Я был на площади Хема. Никто о нас с тобой не вспоминает, и уж, конечно, не охотится. Нет в городе и Зеркальных пещер. Правда, новую пару действительно выбрали. А все остальное в твоем сне… какой-то бред.
– В моем сне? – принцесса понемногу приходила в себя. – Невероятно!
– Конечно! – возразил Юниэр. – То, что меня заколдовали охотники за влюбленными, более вероятно. И весь город приобрел сиреневые платочки, а ты доехала до дворца на мертвом коне. Никогда еще не слышал такой занимательной правды!
– Значит, папа жив? – она глядела на Юниэра сияющими глазами.
– Разумеется, – усмехнулся Юниэр, – папа жив. А его ленивая дочка полдня почивала, в то время как ее несчастный возлюбленный метался по огромной площади, обманутый и никому не нужный.
– Никогда еще я не просыпалась такой счастливой, – улыбнулась Мирэя.
– Правда? – Юниэр приблизил к ней лицо и посмотрел в глаза. Ей стало вдруг легко и страшно одновременно.