Множество людей толпилось на всех смотровых площадках вокруг космопорта, я видела счастливые и вместе с тем взволнованные лица людей, прилипших к стеклам, чтобы как можно лучше запомнить это мгновение, не только в своих сердцах, но и всевозможных приборах памяти, вживленных каждому при рождении в ладонь и бровь.
Итак, вот он, торжественный момент: неизвестный человек ровным и мягким голосом начинает обратный отсчет, телескопический трап медленно отходит от корабля и тот начинает пятиться назад все дальше от города. Отлетев на приличное расстояние, он разворачивается хвостом к ликующим зрителям, и, на миг, замерев, исчезает в темноте космоса, набрав запредельную скорость.
Немного постояв, глядя в темный космос, на то место, где еще мгновенье назад был корабль, отправленный в далекое будущее, толпа разочарованно начинает расходиться кто куда. Кто-то бредет к лифту и спускается обратно на Хейзу, кто-то идет в кино, кафе, магазины, а я по-прежнему смотрю в темноту и понимаю, что от тоски хочется петь, и не просто петь, а кричать на разрыв аорты так, чтобы этот голос услышал кто-то неведомый мне, но столь желанный.
– Силена,– улыбнувшись, позвал меня Ретип, вырвав из беспамятства.
– Что с тобой, ты последнее время сама не своя, то грустная, то злая, что происходит?
– Не знаю, – честно призналась я, – просто как то все вокруг и все меня последнее время жутко раздражают,– пробубнила я, следуя за друзьями.
– Милая, – промяукала Силэ,– ты так всех ухажёров распугаешь и упустишь того единственного, которого ищешь, – улыбаясь добавила она отпустив руку мужа, и обняв меня за талию пошла рядом.
– Спасибо, милая,– вздохнула я, прижимаясь к ней в благодарность за тепло, которое она дарит мне.
– Боюсь, в этой вселенной такого человека не существует, – добавила я и обняла ее крепче.
– Как знать, – торжественно сообщил Ретип, – посмотрим, с чем вернется этот корабль, может он поможет тебе обрести свою судьбу в этом мире или другом?
– Как знать, Ретип, как знать…
Хейза 1999 год
Утром я проснулась с одной мыслью,– сегодня мой двадцатый день рождения! Ретип спит в соседней комнате, но я уверена, что он думает о том же. Почему то, каждый год в этот день особенно остро ощущается, что ты никому не нужен, твои собственные родители отказались от тебя, бросив на улице, словно щенка, хотя, мне кажется даже с щенком так никто никогда не отважился бы поступить. Но к чему о грустном, сегодня мы покинем стены приюта и отправимся в самостоятельную взрослую жизнь, где не будем зависеть ни от кого в этом мире. Не успела я сложить свои нажитые непосильным трудом вещи, которые уместились в одну небольшую стопку, как в дверном проеме показалось улыбающееся лицо брата.
– Доброе утро, Силена. Как настроение? Рада, что наконец-то покидаешь родные стены?
– Родные? Я каждый миг своей жизни ждала, когда же, наконец, мы уйдем отсюда. Клянусь, никогда не буду вспоминать это место!
– Не надо столь помпезных речей, я уверен, что ты еще вспомнишь о нем, когда-нибудь, может, лет через пятьдесят, сидя у теплого камина, с кучей внуков, а может, и правнуков, подумаешь о том, как прошла твоя жизнь и как же им повезло, что у них есть близкие, которые любят их и никогда не бросят, так же, как и я тебя, – добавил брат и обнял меня, чтоб поддержать.
Несмотря на всю мою решимость, я была напугана, ведь не знала, что там за стенами этого приюта.
Пятнадцать лет я провела в этих стенах, ведь однажды ночью, кто-то оставил нас с Ретипом здесь, забрав от приемных родителей. Сначала все было более-менее сносно, пока мы жили у них, у чьих дверей были обнаружены, но они погибли, когда нам не исполнилось и пяти. И вот на протяжении пятнадцати лет каждое новое утро я встречала здесь, на этой самой кровати, с двенадцатью девочками, помимо меня. Ретипу повезло ничуть не больше: в его комнате находилось на пару человек больше.
Сейчас все на обязательных ежедневных занятиях, наверное, скоро прозвенит колокол и, урок истории Хейзы закончится, все вернутся по своим комнатам, чтобы отдохнуть до обеда и потом пойти в поле собирать траву для животных.
Мне жутко не хотелось никого видеть, поэтому, быстро сложив стопку вещей в рюкзак, я взяла брата за руку и повела к двери.
Преодолев узкий и темный коридор, с тлеющей свечей, раздражающий слух своим шипением, мы наконец-то распахнули двери и оказались на улице, окунувшись в нежные ароматы теплого летнего утра.
По законам приюта мы могли покинуть его, когда нам исполнилось двадцать лет, ведь, только достигнув этого возраста, отрабатывали долг перед ним за свое скудное содержание все эти годы. Выплатив все сполна, мы наконец-то стали свободными. Перед нами открывался бесконечный мир, о котором мы слышали только на уроках истории, но мечтали каждый день, работая в поле, недоедая скудную кашу и получая палками по рукам за каждый, даже самый безобидный проступок.
Приют находился в небольшом городке, окруженном полями со всех сторон, уходящими далеко к горизонту, и где-то там, вдали, виднелись высокие горы, заметённые снегом на верхушках, несмотря на жаркое лето. Почему то мы с Ретипом решили пойти именно туда- оставаться в этом городе не хотелось, но и идти, куда глаза глядят, тоже было не по мне, однако Ретип твердо знал, что нам следует идти именно в том направлении.
Преодолев стены города, защищающие его от соседних племен, мы шагнули в бесконечное поле с высокой травой, скрывающей нас практически полностью. Предстояли не менее двух дней пути. Душа пела и трепетала в этот момент, сердце сжималось от волнения, а мысли постоянно пытались вернуть меня обратно, в надежное убежище, которое как-никак оберегало последние пятнадцать лет.
– Через пару часов дойдем до реки и сделаем привал, перекусим, поспим немного, – сообщил Ретип, видя как меня носит, от безумного счастья в тихий ужас.
– Конечно, – ответила я, улыбнувшись. За десять часов пути я немного устала. Хорошо, что сейчас то время, когда Рутеус светит почти двадцать шесть часов из тридцати двух возможных. Путь в темноте предстоит недолгий.
Спустя пару часов, как и было, обещано, мы оказались у широкой, но мелкой речушки, кишевшей рыбой и водорослями.
Ретип развел костер, наловил рыбы, я надергала водорослей и собрала немного полевых ягод. Не прошло и часа, как наш обед был готов.
Разложив на берегу оставшуюся рыбу, обмазав ее солью и оставив сохнуть, Ретип пришел ко мне, сел рядом на землю и с аппетитом принялся есть.
После полноценного горячего обеда захотелось спать, да и Рутеус медленно спускался к горизонту, ведя за собой темную и холодную ночь.
Прижавшись друг другу, мы уснули, глядя в черное звездное небо, такое ясное и прозрачное, как и воздух вокруг. Ночи, несмотря на хорошую погоду, в этом году были холодными.
– Что будет зимой?– с ужасом думала я, ведь у нас даже нет крыши над головой: радовало, что в запасе до серьезных холодов было еще несколько месяцев.
Проснулись мы от легкого прикосновения к лицу первых теплых лучей Рутеуса.
Доев готовую рыбу и собрав засоленную на веревку, мы снова отправились в путь. Я бы повалялась еще немного, но Ретип почему-то очень спешил в неизвестность.
Перейдя разделяющую племена реку вброд, мы оказались на чужой, совершенно неизвестной территории, не принадлежащей народам, у которых мы провели последние пятнадцать лет своей жизни.
Впереди были чужие, пугающие земли, холодные горы и неизвестность, которая с каждым новым шагом манила и завораживала все больше.
Я никак не могла понять, что происходит с Ретипом, он шел так, словно твердо был уверен, что это именно тот путь, по которому он должен идти, словно, что-то манило его в этих горах и звало к себе навстречу.
Иногда я не поспевала за его широким шагом и просила идти медленнее, на какое-то время он тормозил, но потом снова набирал привычную скорость, словно мы опаздывали куда-то.
– Ретип! – наконец взмолилась я, – может, сделаем привал, мы уже довольно долго в пути и я устала.
Ретип взволнованно посмотрел на меня, потом на горы и, нехотя, согласился.
– Что с тобой, куда ты бежишь? – поинтересовалась я.
– Не знаю, словно что-то тянет меня туда, к тем горам, – тихо ответил брат, не сводя глаз с груды камней, убегающих в облака.
– Мы пойдем туда? – в ужасе поинтересовалась я, глядя на холодный снег на вершине.
– Не знаю, но мы точно пойдем в ту сторону, а там решим.
– Ладно, – согласилась я, но внутренне стала нервничать еще больше.
Второй день подходил к концу, а мы подходили к подножью гор. Отсюда они казались гораздо выше, чем я могла предположить. Хотя чего было еще ожидать, если я видела их из поселения?
–Перерыв?– с надеждой спросила я.
– Да, но чуть позже. Давай поднимемся вон в ту пещеру, – попросил брат. – Там будет безопасней и легче укрыться от дождя.
– Ладно, – согласилась я, оглядевшись и увидев приближающиеся к нам грозовые тучи. Затем лениво принялась карабкаться вверх по скале вслед за братом.
Это было весьма непросто: не смотря на большую высоту и прохладный ветер, мне было безумно жарко, длинные вьющиеся волосы прилипали к спине, спадали на лицо и сквозь их черноту я иногда ничего не видела. Волосы Ретипа были немногим короче моих, однако, мне кажется, они ему совсем не мешали.
– Еще немного,– утешала я себя, пытаясь набрать воздуха в грудь,– и мы будем у цели, Ретип прав: там безопасно. Ни тебе диких зверей, ни людей, пытающихся тебя ограбить или убить. Надеюсь, в пещере не будет этого ветра, который с каждым преодоленным метром становится холоднее.
– Силена, давай скорее, здесь просторно и тепло, – радостно сообщил Ретип, скрывшись в пещере. Затем вернулся обратно и помог мне залезть на уступок, подав руку и подтянув.
Поднявшись, я упала на каменный пол в тщетных попытках отдышаться. Руки были в ужасном состоянии: мозоли, некоторые стертые в кровь, порезы от острых камней, не знаю, когда смогу теперь хоть что-то ими делать.
– Давай же, хватит валяться, тут холодно, пойдем внутрь, – подбодрил меня брат, помогая подняться на ноги. – Вот уж не думал, что ты такая слабая, – улыбнувшись, добавил он.
– А я не думала, что ты такой быстрый, сильный и безжалостный, – с обидой ответила я, чем вызвала только легкую ухмылку.
Неожиданно в глубине пещеры раздался шорох.
– Ретип,– взмолилась я, – что это?
– Не знаю, но нужно посмотреть.
– Нет! Не надо! Давай уйдем, – взмолилась я, хватаясь за его ноги в попытке остановить, но он был слишком сильным, а мои руки изранены, чтобы я могла хоть что-то сделать.
Новый шорох донесся издалека, словно зовя его к себе, а меня заставляя искать пути отступления. Нехотя я поднялась на ноги и последовала за ним. Темнота пронизывала все вокруг, но вскоре глаза привыкли к ней и мы шли на ощупь, прислушиваясь к странному шороху.
Вдали показался слабый свет, наполняющий эту темноту теплотой и уютом.
Ретип на миг замер, но затем еще решительней пошел вперед. Не знаю почему, но в этот момент я почувствовала, что это его свет, он зовет брата, потому что там его судьба, она сама привела нас сюда и я не должна препятствовать ей, ведь он там, где должен быть.
Беззвучными, широкими шагами я последовала за ним, но никак не могла догнать, даже побежав.
Внезапно он остановился. Наконец нагнав его, я встала рядом и посмотрела туда же, куда был направлен его взгляд.
Я не поверила своим глазам: посреди огромной пещеры расположился просторный зал, весь наполненный светом, исходящим от большого прозрачного сосуда, спускающегося от потолка до пола. Сосуд целиком был заполнен светящейся жидкостью, в которой в позе эмбриона плавал человек. От незнакомца в прозрачной жидкости к стеклянным стенам отходило множество красных нитей, похожих на вены. Ретип стоял на месте и не шевелился, на его глаза навернулись слезы, беззвучно спускающиеся по щеке.
– Ретип, – прошептала я,– что с тобой?
– Не знаю, – еле слышно ответил он, – просто все внутри перевернулось с ног на голову, сердце сжалось, словно вот-вот остановится и … так трудно дышать.
– Но почему? – недоумевала я,– тебе плохо?
– Нет, это из-за нее, – прошептал брат и заворожённый направился к сосуду.
Я никак не могла понять, что происходит, почему этот человек в сосуде так волнует моего его, и с чего он взял, что это она? По длинным волосам, плавно парящим в жидкости? Это ни о чем не говорит: у самого они лишь немного короче.
Нерешительно я последовала за взволнованным юношей к сосуду, решила просто наблюдать за происходящим, чтоб понять, что все это значит.
Ретип остановился очень близко к светящемуся стеклу и, замерев перед ним, кажется, перестал дышать. Сейчас, оказавшись ближе, я поняла, что это на самом деле девушка. Молодая, обнаженная, с длинными рыжими волосами, от которых жидкость наполнялась светом и освещала холодную комнату. Она была молода и красива. Тонкие брови, густые ресницы выделяли закрытые глаза, маленький и аккуратный нос, трогательные губы, вся она словно ангел, застывший в этой воде не могла не трогать моего холодного сиротского сердца.
Ретип в это время, поднял правую руку и, не сводя глаз с девушки, раскрыл ладонь и с бесконечной нежностью прижал ее к сосуду.
Что произошло в этот момент, я не поняла, но только незнакомка вдруг распахнула густые ресницы, явив нам, большие черные глаза и посмотрела на моего брата так пронзительно, так чувственно, что казалось, знала его миллионы лет. Сосуд затрещал и, пойдя мелкими трещинами, лопнул. Жидкость и девушка хлынули на Ретипа, свалив его с ног, последняя оказалась обнаженной в объятиях раскрасневшегося брата.
Сияющая вода быстро разлилась по всей комнате, подтекая к моим ногам, мгновенно среагировав, я забралась на не большой камень, чтоб не промочить ноги. Через пару минут вся эта субстанция, просочилась во множество щелей в полу и исчезла. Вместе с ней исчез и свет из комнаты, светились только мокрые волосы девушки, которую до сих пор терзал взглядом и не выпускал из своих объятий мой брат.
Порывшись в своих вещах, я нашла длинный плащ и поспешила протянуть его незнакомке. Увидев меня, она засмущалась, быстрым движением взяла плащ и, освободившись из объятий, симпатичного, но все же неизвестного ей мужчины, надела. Она стояла неуверенно, постоянно качаясь из стороны в сторону, словно тонкое дерево на сильном ветру.
– Кто вы? – наконец-то спросила она, нарушив тишину этого места, глядя то на меня, то на брата, точнее сказать, изредка глядя в мою сторону, с трудом отрывая взор от моего Ретипа.
– Меня зовут Силена, – ответила я, понимая, что Ретип и двух слов связать не может, чем стал меня раздражать.
– Этот молчаливый юноша – мой брат. Вы не думайте, он не немой, просто ваше появление немного шокировало его.
– Как вы сюда попали? – взволнованно спрашивала девушка.
– Мы шли мимо и, обнаружив пещеру, решили переночевать здесь, а тут вы в сосуде.
– И вы увидели пещеру? Вот так просто, проходя мимо? – недоверчиво переспросила она.
– Да, – с волнением ответил Ретип, наконец-то вернувшись к нам из оцепенения.
– Сколько Вам лет? – спросила девушка, плотнее кутаясь в плащ и изучая нас с интересом.
– Двадцать,– важно ответил Ретип давая понять, что уже взрослый.
– Вы помните, как родились? Где? Когда? Своих родителей?
– Э…, -промямлила я, – нет, конечно, это было двадцать лет назад, более того, мы не знаем, кто наши родители, нас подкинули к чужим людям, у которых мы и росли до пяти лет, а после их гибели нас передали в приют…
– Ясно…– задумчиво произнесла девушка, и сделала неуверенный шаг вперед, качаясь, Ретип подхватил ее под руку, готовый вести туда, куда она пожелает.
Ее волосы высыхали и переставали светиться, комната тускнела, я с трудом различала ее черты.
– Нам нужно выйти отсюда, пока еще есть свет, – сказала она, и неуверенно направилась к выходу из пещеры.