Вайолет и Мальчик, притормозив, остановились у Мозга.
Уильям Арчер, бормоча что-то себе под нос, поднял одну из металлических боковин Мозга и открыл взгляду сотни маленьких телевизионных экранов.
– Я проверил конусы, проводку… В чём же дело, что не так? Некоторые и с этой стороны ничего не показывают, – сокрушался он, постукивая по стеклу. Уильям, кажется, не замечал ни Вайолет, ни Мальчика. – Просто ерунда какая-то!
– Э-экх… папа, – кашлянул Мальчик.
– Отлично! Ты справился! – воскликнул Уильям, резко обернувшись на месте. – Мне очень не хотелось снова тащить тебя сюда так скоро, Вайолет. Теперь идите. Пожалуйста, возвращайтесь сюда до рассвета. Я не хочу оповещать весь Город о том, что это маленькое чудо снова работает не в полную силу. Иначе Кривид на самом деле будет следить за каждым нашим шагом. После заседания я сказал ему, что всё работает нормально.
– Что мы должны сделать, папа? – растерянно спросил Мальчик. – Ты нам ничего не объяснил.
– Ах да, глупо с моей стороны.
Он шагнул вперёд и неловко пожал Вайолет руку в знак приветствия. Уильям Арчер всегда относился к детям так же, как и к взрослым – вот почему Вайолет так его любила.
– Спасибо, что поднялась с постели среди ночи, чтобы помочь нам, Вайолет. Без тебя мы бы пропали, как всегда. Я думал, что решил эту проблему, но выходит, что нет: некоторые экраны Мозга погасли, и я не могу их оживить. Действуя вместе – вы двое будете ездить на велосипедах туда-сюда между Мозгом и клумбами цветоглазок, – мы сможем точно выяснить, что происходит, и исправить это. Мы трое – отличная команда. Знаю, что сейчас для этого не самое подходящее время, Вайолет, но я не хочу вызывать тревогу в Городе, особенно после вопросов, которые Винсент задавал в Комитете. Надеюсь, ты не возражаешь!
– А зачем нам нужно проверять цветоглазки, папа? – спросил Мальчик, пытаясь разобраться в сумбурных рассуждениях отца.
– Ищите отсоединившиеся передатчики или провода, запотевшие линзы, повреждения и тому подобное. Я ещё раз проверю проводку в Мозге. Только не разделяйтесь. Я знаю, что без Дозорных, патрулирующих улицы, Город безопасен, но Роза и Юджин не обрадуются, если я позволю Вайолет бродить в темноте одной.
– Они ничего не узнают, Уильям, – улыбнулась Вайолет.
– Тем не менее, Вайолет, пожалуйста, держитесь вместе. Я знаю, что вы двое более чем способны позаботиться о себе, но я должен хотя бы попытаться вести себя ответственно, – он усмехнулся. – Просто поезжайте к клумбе на Забытой дороге, той, что на Рыночном дворе, и той, что у пешеходного моста. Растения на них вышли из строя. Посмотрите, всё ли там в порядке, и сразу возвращайтесь.
Мальчик кивнул и повернул велосипед в сторону проспекта Арчеров.
– Возьми это, – сказал Уильям, поднимая с пола Мозга странное чёрное прямоугольное устройство и протягивая его Мальчику. – Дай мне знать, если увидишь что-нибудь странное. Не забудь сказать «конец связи», когда закончишь говорить, иначе я не узнаю, что пора отвечать.
– Хорошо, папа, – сказал Мальчик, закатывая глаза к небу, но так, чтобы видеть это могла только Вайолет.
– Что за штуку тебе дал Уильям? – спросила Вайолет, когда они вдвоём покатили по улице.
– Это портативная рация. Папа сделал две таких. Так я могу говорить с ним, когда ему помогаю. Полезная вещь, особенно если мы находимся в разных концах Города, проверяя цветоглазки.
– Мне бы такая очень пригодилась, – Вайолет выхватила рацию у Мальчика и сунула в задний карман, а потом рванула вперёд на велосипеде. – Спорим, не поймаешь!
Вайолет слышала через плечо, как друг гонится за ней. Она свернула влево на проспект Арчеров, а затем ещё раз резко завернула налево в Брусчатый переулок, направляясь к Ничейной земле, где раньше жил Мальчик.
Глава 3
В мгновение ока
Когда город назывался Идеалом и находился под управлением братьев Арчер, Ничейная земля служила тюрьмой для людей, которые были иными и не вписывались в планы Эдварда и Джорджа по усовершенствованию всего и вся. Жители Ничейной земли были изгоями, а их семьи по-прежнему жили в Идеале, лишённые всякой памяти о своих близких.
Когда Идеал рухнул, Джорджа Арчера схватили и заключили в часовой башне ратуши. Дозорных, которые под управлением Арчеров охраняли Идеал, заперли в подвале того же здания. Эдвард сбежал: последний раз его видели на кладбище рядом с Предместьем Призраков.
Обитатели Ничейной земли и идеальные горожане, жившие по разные стороны стены в одном и том же городе, объединились. Ворота, закрывавшие проход в Ничейную землю, торжественно снесли, а улицы и здания обновили.
Забытая дорога уже не была забыта – многие здания на ней восстановили. Рыночный двор оставался всё тем же оживленным местом, где люди собираются раз в неделю, чтобы продать товар и обменяться идеями.
У Вайолет потекли слюнки, когда она ехала мимо лавки «Конфетки для моей конфетки», открывшейся несколько месяцев назад и ставшей одним из самых популярных магазинов Города.
Велосипед Мальчика со скрипом затормозил, когда они приблизились к старому сиротскому приюту.
Все сироты вернулись в свои семьи, забывшие об их существовании во времена Идеала, и теперь уже не были сиротами. Сам приют остался в прежнем виде, но теперь там открыли музей, посвящённый непростой истории Города.
Уильям как-то сказал Вайолет: музей устроен для того, чтобы никто никогда не забыл о своей прошлой жизни в Идеале. Она подумала, что это глупо, ведь люди хотят забыть об ужасных вещах, произошедших в Идеале. По крайней мере, её мама хотела. Роза расстраивалась всякий раз, когда Вайолет заговаривала об этом. Однако Уильям объяснил, что иногда прошлое причиняет боль, но, если ты никогда не хочешь испытать эту боль снова, тебе нужно о нём помнить.
– У людей короткая память, Вайолет, – предупредил он. – Если мы забудем наше прошлое, оно настигнет нас.
– С ними, похоже, всё в порядке, – сказал Мальчик, отрывая Вайолет от воспоминаний. Он разглядывал цветоглазки на первой клумбе из тех, что они должны были осмотреть, – той, что на Забытой дороге.
Клумбы представляли собой овальные груды тёмно-красной глины около двух метров длиной. Они были огорожены брусчатыми камнями, выкрашенными в белый цвет, и засажены рядами цветоглазок высотой по колено. Рядом с каждой клумбой стояла маленькая ёмкость с кровью, которую для подкормки растений еженедельно поставлял мясник мистер Топорс.
Вайолет опустила велосипед рядом с клумбой, подошла поближе и наклонилась, чтобы получше рассмотреть цветоглазки.
Красный стебель одного из ближайших растений пульсировал, вытягивая соки из толщи глины. Его полупрозрачные кожистые лепестки были раскрыты, а глазное яблоко, находившееся в центре, подозрительно смотрело на Мальчика, следя за каждым его движением.
– Будь осторожен, ты же не хочешь их беспокоить, – предупредила она друга.
Она вспомнила, как визжали цветоглазки в ту ночь, когда исчез Эдвард Арчер. Этот звук был жутко навязчивым, и она определённо не хотела услышать его снова.
– От этих штук у меня мороз по коже, – прошептала она, глядя прямо в налитый кровью глаз, который изучал её.
– Эти «штуки» обеспечивают нашу безопасность, Вайолет, – сказал Мальчик, опасливо пробираясь по клумбе.
– Так, я не вижу ничего необычного, – через минуту объявила Вайолет, стряхивая грязь с брюк.
– Ого, ты очень усердно искала! – усмехнулся Мальчик, поднимая взгляд от клумбы.
– Я старалась. Во всяком случае, не меньше, чем ты.
– Тогда почему я всё ещё здесь, посреди клумбы, проверяю их?
– Пожалуйста… Ну же, мы можем наконец уйти? Я не могу больше смотреть на эти глаза вблизи, они отвратительны!
Мальчик засмеялся, соскочил с клумбы и взялся за велосипед.
– Ладно, кажется, все они в порядке. А я-то думал, ты ничего не боишься!
– Да не боюсь я этих глаз, – фыркнула Вайолет, – Просто на них неприятно смотреть!
Мальчик уже собирался что-то сказать, но вдруг остановился и огляделся.
– Тебе это ни о чём не напоминает?
Вайолет пожала плечами и села на велосипед.
– Что «это»?
– Тишина и пустые улицы. Помнишь, как мы пробирались через Идеал и вокруг никого не было, только мы и Дозорные?
– Да, наверное, – ответила она. – Не уверена, что хочу вспоминать то время.
– Всё было не так уж плохо, – сказал Мальчик, нажимая на педали. – Случались и захватывающие моменты! По сравнению с Идеалом, Город такой обыкновенный.
– В обыкновенности нет ничего такого! Ты скучаешь по опасности? – спросила Вайолет, сбитая с толку.
– Нет, но иногда я скучаю по приключениям. И по тому, чтобы совершать дурные поступки.
– Дурные поступки? Ты о чём?
– Ну, не то чтобы действительно дурные. Я имею в виду то, что запрещено, – например, залезть на стену в Идеале или дурачить Дозорных. Сейчас в городе очень безопасно.
– Разве это плохо? – спросила Вайолет, ехавшая на велосипеде позади приятеля.
– Да, наверное, но иногда это так скучно! – крикнул в ответ Мальчик, исчезая в переулке, ведущем к Рыночному двору.
– Может, это ты такой скучный? – поддразнила друга Вайолет, проносясь мимо него по узкому переулку.
Мальчик опустил голову и помчался вслед за Вайолет. Они едва не столкнулись, резко остановившись у Лоскутного дерева в центре Рыночного двора.
– Я победила! – выдохнула Вайолет, вскинув руки над головой.
– Нет, это я выиграл! Я всегда выигрываю – таковы правила! – засмеялся Мальчик, спрыгнул с велосипеда и заплясал в притворном торжестве.
– Ты не можешь всегда побеждать!
– Ещё как могу – таковы правила.
– Правила, которые ты сам придумал! – возразила Вайолет и толкнула его в плечо.
– Правила есть правила, Вайолет, – заметил Мальчик, подходя к следующей клумбе с цветоглазками.
Вайолет уже собралась ответить, но тут Мальчик взглянул на неё серьезно.
– Нужно вызвать папу! Дай рацию.
– Но почему? Что случилось? – спросила она, бросаясь к нему с рацией в руке.
В середине клумбы не хватало большого скопления цветоглазок, будто кто-то выдернул их оттуда.
– Они недавно кричали и ужасно меня напугали, – раздался голос с другого конца двора позади них. – Я собирался сказать об этом твоему отцу утром, но раз вы здесь, я могу об этом не беспокоиться.
Вайолет огляделась по сторонам. Из верхнего окна дома на краю Рыночного двора наполовину высунулся старик.
– В котором часу это было? – спросил Мальчик. – Вы кого-нибудь видели?
– Было уже поздно, я бы сказал, за полночь, – ответил старик. – Визг был ужасный, хуже, чем у дерущихся кошек. Я никого не видел, но надо учесть, что было темно.
Мальчик сказал в рацию несколько слов, потом посмотрел на Вайолет.
– Папа не отвечает. Нам лучше проверить оставшуюся клумбу.
Они помчались на велосипедах по Уикхем-террас, мимо дома Мальчика, к пешеходному мосту и последней клумбе, которую Уильям просил осмотреть.
– То же самое – не хватает нескольких растений, – проговорил запыхавшийся Мальчик, с тревогой глядя на подругу.
Он снова включил рацию. В эфире раздался шорох, похожий на шелест листьев на ветру.
– Папа, кто-то крадёт цветоглазки. Конец связи, – сказал Мальчик. – Папа… Папа?
Шипение статических помех ворвалось в предрассветную тишину.
– Что ещё ему могло прийти в голову? – фыркнул Мальчик, засовывая устройство в карман. – Надо поскорее вернуться к нему, Вайолет!
Глава 4
Детские шалости
Солнце поднималось над Городом, когда Мальчик и Вайолет свернули на Эдвард-стрит и, бешено давя на педали, вернулись к Мозгу. Уильям Арчер возился, настраивая приборы, носом касаясь одного из экранов.
– Что случилось? – спросил он, поднимая голову. – Вы что-нибудь нашли?
– Мы встретили человека, который сказал нам, что цветоглазки прошлой ночью кричали. С клумбы на рынке пропали несколько растений и с той, что у пешеходного моста, тоже, – произнёс Мальчик, пытаясь отдышаться.
Уильям казался озадаченным.
– Что ты имеешь в виду? Они завяли или упали? Я не понимаю.
– Нет, их нет, папа, как будто их кто-то выдернул и забрал, – ответил Мальчик твёрдо.
– Ничего себе! Все растения исчезли? – спросил Уильям, почёсывая затылок.
– Нет, только некоторые, – ответила Вайолет.
– Но, если кто-то забрал часть цветоглазок, другие растения должны были это заметить. Почему я не вижу этого на экранах? Это очень странно, действительно очень странно…
Вайолет и Мальчик смотрели, как Уильям Арчер шагает взад и вперёд, бормоча что-то себе под нос.
– Мы должны сообщить об этом Комитету. Скорее всего, кто-то просто играет с нами, хотя мне бы не хотелось, чтобы в этой игре участвовали цветоглазки – они очень хрупкие.
– Хрупкие? Скорее, жуткие, – прошептала Вайолет.
– Кривид будет ужасно рад узнать об этом! Вайолет, передай, пожалуйста, Юджину, что я зайду чуть позже утром, чтобы ввести его в курс дела.
– Что происходит, папа? – спросил Мальчик.
– Не знаю, сынок, но, как я уже сказал, я уверен, что это просто чья-то шутка. – Уильям посмотрел Мальчику прямо в глаза. – Но давай не будем говорить об этом при твоей маме. По крайней мере, пока не выясним чуть больше. У неё и так достаточно забот.
Мальчик кивнул.
– Ничего, если я провожу Вайолет до дома? – спросил он.
– Ладно, а потом поезжай прямо домой, – бросил отец через плечо.
Мальчик кивнул, и они с Вайолет быстро покатили по Эдвард-стрит.
– Я могу добраться до дома и сама, Мальчик, – заявила Вайолет, нагнав его.
– Я знаю, что можешь – просто я пока не хочу возвращаться домой! – улыбнулся он, налегая на педали и отрываясь от подруги.
– Почему твой отец так сказал о твоей маме? – спросила Вайолет, снова догоняя его.
– Сказал что?
Когда они проезжали мимо конторы «Арчер и Браун» на углу Эдвард-стрит и Прекрасной улицы, солнце только-только выглянуло из-за часовой башни городской ратуши.
– Не говорить ей про цветоглазки, потому что у неё и так забот хватает?
Мальчик ничего не ответил. Он выглядел немного грустным, совсем не так, как обычно.
– Что-то случилось? – спросила Вайолет, начиная беспокоиться.
– Нет… Если честно, я не совсем понимаю…
– Ты можешь мне сказать, ведь я твой лучший друг.
– Знаю, Вайолет, просто не знаю, что сказать. Мама ведёт себя странно. Она часто уходит в себя, всё время выглядит расстроенной. Такое чувство, будто она не слушает, думает о чём-то своём.
– А ты спрашивал об этом отца?
– Ну, да, он смутился и сказал что-то о том, что ей трудно отвыкнуть от комнатушки, где её держали Арчеры. Но я ему не верю. Думаю, он знает, что происходит на самом деле. Иногда я слышу, как они шепчутся. Я не знаю, почему взрослые так шепчутся.
– Понимаю, – Вайолет вздохнула. – Похоже, они думают, что у детей нет ушей! Может, она просто нервничает? Со взрослыми такое часто случается. Стресс – это что-то вроде гриппа.
– Мне кажется, стресс – это нечто другое, Вайолет! – рассмеялся Мальчик.
– Хотя Уильям, возможно, и прав, – продолжала она, не обращая на него внимания. – Я пробыла в комнате Макулы всего несколько минут, но мне кажется, жить там все эти годы было очень тяжко. Твоя мама только и делала, что сидела за столом и писала письма.
Вайолет вспомнила бордовый ковёр и мебель из красного дерева в комнате Макулы Арчер, роскошное убранство которой резко контрастировало с заброшенным домом в Предместье Призраков, где эта комната располагалась. Она вспомнила живописные полотна, напоминавшие о свободе, вспомнила, как сидела в кресле Макулы, читая одно из сотен писем, адресованных её мальчикам.
– Она никогда не упоминает о том времени, – вздохнул Мальчик.
– Мама всегда говорит мне, что я должна говорить о разном, особенно о плохом. Она сказала: если не будешь говорить о плохом, эти воспоминания застрянут у тебя в голове, и от этого станет намного хуже. Они превратятся в действительно ужасные вещи, хотя, вероятно, с самого начала они были не так уж ужасны.