В детстве я любил читать Стивена Кинга. Всегда с нетерпением ждал, когда поступит его новая книжка в областную библиотеку. Но однажды со мной приключилась история, после которой я перестал читать книги этого писателя. Все, кроме одной. Но обо всём подробнее и по порядку.
Библиотекарша обычно гадко на меня посматривала, выдавая очередную книжку. "Кладбище домашних животных", "Жребий Иерусалима" "Кристина", "Оно", "Мёртвая зона", "Куджо", "Игра Джеральда", "Сияние"... Любому кингоману знакомы эти чарующие названия. И особенно взгляды посторонних людей, когда они узнают, что ты читаешь Кинга. Ну это как если бы у тебя были вечно мокрые подмышки и ты ничего не мог с этим поделать.
Я был жутко стеснительный в свои тринадцать лет. А старая библиотекарша так смотрела на меня через большие очки, будто я не ужастики брал домой почитать, а порно рассказы. Ещё она каждый раз говорила: "Только поосторожней, молодой человек, с этой книгой. Они недавно были в платном взрослом фонде. Вот не дай бог испортите, и ваши родители будут возмещать полную стоимость".
После рождения моей маленькой сестрёнки Лизы, наш папаша свалил из семьи к другой женщине и маме точно бы не захотелось покупать какую-то книжку Стивена Кинга вместо детского питания, которое я знал, что стоит дорого.
Однажды я купался в ванной и читал "Долгую прогулку". Когда Гэррети номер сорок седьмой (кто читал, тот поймёт) попросил убить его, меня это так поразило, что я глубоко задумался над вселенской несправедливостью и случайно погрузил книжку в воду.
- Вот сука, - пробормотал я от неожиданности.
Я быстро разложил книжку на полотенце на батарее и утром увидел, что творение короля американских ужасов разбухло как вилок капусты, залежавшийся в холодильнике.
В полдень я пришёл в библиотеку и тётка библиотекарша будто знала, что я испорчу книгу. Она так и сказала:
- Я ж говорила. Чудес не бывает. Вы мальчишки всегда рано или поздно что-то изгадите.
- Извините, я не специально, - сказал я.
Тогда мне было тринадцать лет, но перед высокой в очках библиотекаршей я чувствовал себя пятилетним.
- Посмотрите на него. Он не специально, - сказала она, наклонилась ко мне и прошептала. - А что ещё ты делаешь не специально? А?..
Она посмотрела в мой читательский билет и произнесла моё имя так, будто я был по меньшей мере вором или убийцей.
- Ничего я больше не делаю специально, - пробормотал я, чувствуя как предательски стала подрагивать нижняя губа. Ещё немного и я бы мог расплакаться.
- Ладно, - смилостивилась библиотекарша и бросила книжку Кинга на полку позади себя. - Я составлю акт и пусть твоя мама придёт, подпишет его и заплатит деньги.
- За что? - спросил я.
- Как за что? - изумилась библиотекарша. - За порчу имущества.
- У мамы нет денег...
- Есть, - уверенно сказала библиотекарша и добавила. - Это у тебя нет, а у неё есть.
- А можно как-нибудь, - сказал я, пытаясь подобрать слова и не находя их.
- Как-нибудь что?
- Ну, не за деньги, - я сглотнул тугой комок.
- Не за деньги? - переспросила библиотекарша и вдруг насмешливо посмотрела на меня. - А ты вообще понимаешь что ты сделал с книгой??
- Утопил, - кивнул я.
- Вот именно, - сказала библиотекарша. - Утопил книгу самого Стивена Кинга!
Я подумал, что таким священным тоном можно говорить только про Библию. А тётка наклонилась ко мне и стала быстро говорить
- А это король ужасов, между прочим, если ты не знал! И полка, где стоят его книги, у нас называется проклятой! Потому что туда приползают умирать крысы! Представляешь, мальчик? За месяц парочка обязательно сдохнет возле этой полки, протухнет и воняет потом. А убирать должны мы. И хлоркой потом посыпать, тоже мы - рядовые библиотекари. А у меня высшее историческое между прочим, образование! Вот что твой великий Стивен Кинг делает! Приманивает вонючих дохлых крыс на свою книжную полку. Представляешь, как из-за дохлятины воняет в нашем книгохранилище??
Я представлял. Я даже отошёл на шаг назад, потому что изо рта женщины тоже пахло так мерзко, что я подумал, есть как минимум ещё одно место в библиотеке, куда приползают умирать крысы. Рот библиотекарши. Понятное дело, что я деликатно промолчал. А с расстояния в шаг вонь из её рта с желтоватыми зубами, казалась не такой страшной.
- Лучше заплати деньги, - сказала вдруг она. - Ну, я просто тебе как взрослый человек рекомендую.
- Ну ведь можно же просто так? - спросил я, понимая где-то на задворках сознания, что прямо сейчас во мне говорит тот, кто годы спустя будет выигрывать самые серьёзные московские уголовно-административные дела. Да, через пятнадцать лет моё имя начнёт греметь по России и в очередь на консультацию будут выстраиваться известные политики и финансисты. Но тогда мне было всего тринадцать и мне страшно не хотелось идти к маме и говорить про утопленную книгу и про деньги, которые она теперь должна отдать за меня дурака библиотеке.
- Видишь ли, мальчик, - произнесла библиотекарша, - Я считаю, за всё нужно платить. Особенно, если ты любишь принимать ванную, почитывая книжки подобного рода. Кстати, ты хоть дочитал её?
Я кивнул. Женщина не произносила ничего такого ужасного, но её голос, тон, глаза, увеличенные очками продолжали пугать меня.
- Ну ладно, иди. Я прощаю тебе порчу книги, - сказала библиотекарша. - Можешь передать привет маме.
Она расписалась в читательском билете, что книга сдана.
- Спасибо! - воскликнул я. У меня будто гора с плеч упала. - Большое спасибо вам! Вы очень хорошая, правда спасибо вам!
- Не благодари, - осадила меня библиотекарша. - Помни о крысах, которые приползают сдохнуть лёжа на книжках этого Ки-и--инга-Пии-и-нга.
Голос библиотекарши прямо таки издевался над именем моего любимого писателя. Но честно говоря, мне было наплевать. Меня простили, мне отдали мой читательский билет, я схватил его и шёл к выходу, когда до меня долетел тихий голос
- Двести шестьдесят...
- Что? - остановился я возле двери.
- Двести шестьдесят рублей ты должен был бы заплатить, если бы я не простила.
- Спасибо большое вам, - сказал я ещё раз и выскользнул за дверь.
Я прибежал домой, порхая на невидимых крыльях счастья и первое, что меня насторожило - это был отец. Как я и говорил, он ушёл от нас и было необычно видеть его. Потом я увидел, что на отце буквально лица нет. Вообще, мой батяня тот ещё пофигист и, чтобы он вот так примчался и торчал у нас с таким опущенным лицом, должно было произойти что-то действительно плохое. Потом я услышал женский плач. Плакала мама. Страшно плакала. Я прошёл внутрь и в коридоре увидел несколько пар чужой обуви. В комнате маячили спины людей в белых халатах. Они что-то делали возле пеленального столика моей маленькой сестрёнки Лизы.
- Не ходи туда. Лиза утонула, - сказал отец. Он достал сигарету и вышел в подъезд. Я увидел слёзы на его глазах .
Я не стал заходить в комнату. Мне не хотелось встречаться взглядом с рыдающей мамой. Как во сне я прошёл мимо распахнутой ванной, где всё было залито водой. Ванночка, в которой мама купала Лизу, была опрокинута. Я не замечал, как носки мои пропитались водой и хлюпают по полу. На кухне пахло жжёной кашей. Я понял, что мама готовила, оставила на несколько секунд Лизу, сбегала в кухню выключить конфорку, а когда прибежала обратно уже произошло страшное.
Я посмотрел в окно кухни. Мне было так плохо, как никогда не было. Я чувствовал себя хуже, чем когда упал с трёхметрового дерева в прошлом году. Я тогда получил сотрясение мозга и смещение позвонков в шее и лежал всё лето в гипсе. И то, что я чувствовал тогда, было ерундой по сравнению с моим теперешним состоянием.
Я прошёл мимо комнаты и увидел как мужчина врач переглянулся с женщиной врачом и покачал головой - у них не получалось оживить Лизу. Крохотное тельце сестрёнки лежало на пеленальном столике. Её ручки и ножки расставлены в сторону и неподвижны.
Я закусил губы, чтобы не заплакать и когда боль от укуса обожгла мозг, я вспомнил про книжку Стивена Кинга, а главное про слова библиотекарши. Я прямо услышал её противный голос: "Помни о крысах, которые приползают сдохнуть лёжа на книжках этого Ки-и--инга-Пии-и-нга"
- Двести шестьдесят рублей! - я выскочил из квартиры и почти проорал это курившему в подъезде отцу.
- Сынок, но сейчас ты что не понима... - начал было отец и вдруг его лицо изменилось, потому что я заорал и я НИКОГДА ТАК НЕ ОРАЛ НА ОТЦА, понимаете? Вообще никогда. Ни до ни после этого. И ещё я помню, что матерился. Да, крыл папашу матюками на весь подъезд.
- Двести шестьдесят ****ых рублей! Дай мне их сучий выродок! Если ты не дашь прямо сейчас, я С ТОБОЙ ****Ь НЕ ЗНАЮ ЧТО СДЕЛАЮ...
- Не знаю есть ли у меня с собой, - пробормотал отец.
Отца подтрясывало, но главное что он понял как это важно и ещё он непостижимым образом догадался, что это связано с бездыханной сестрёнкой.
Батя стал судорожно рыться по карманам. Двести, двести десять, двести тридцать, двести сорок. У него не хватало двадцати рублей.
- Сука, ****ь, что нету? - пробормотал я и отцу было настолько странно слышать это от тринадцатилетнего сына, что сигарета повисла на нижней губе и жгла ему подбородок.
- У матери в сумке, - хрипло выдавил он. - Возьми, зайди.
Я заскочил внутрь. Там стоял врач. Мужчина - совсем не похожий на моего отца. Хмурый, жёсткий и невозмутимый.
- Вот двадцать рублей. И ещё пятьдесят, вдруг не хватит, - врач смотрел на меня, я на него.
Я был так благодарен этому взрослому, что он не задавал вообще никаких вопросов. Я выхватил деньги из ладони, затянутой в тонкую латексную перчатку и выбежал из квартиры. Я успел услышать, как тихий плач матери превратился в страшный вой.
Через десять минут кошмарно быстрого бега я ворвался в библиотеку.
- Молодой человек, что вы себе позволяете?! - библиотекарша была там же за стойкой выдачи. Когда я забежал, она немедленно нацепила очки, как будто зарядила ружьё, готовясь выстрелить в меня.
- Вот деньги, - я еле говорил, потому что задыхался от бега. - Мне ничего не надо бесплатно. Вот деньги. Двести шестьдесят.
- Н-да? - недоверчиво произнесла библиотекарша, разглядывая мятые купюры и монеты, которые я высыпал на стойку.
- ГОВНА! - заорал я и думаю, что никогда стены этой библиотеки не слышали ничего подобного.
- Молодой че... - начала было говорить библиотекарша, но осеклась.
- Выписывайте эту сраную расписку. Бегом! У меня утонула сестрёнка. Быстрее!
Конечно, теперь годы спустя я понимаю, что у библиотекарши был на уме один вопрос, как связана расписка за порчу книги и моя сестрёнка? Но я был благодарен ей, за то, как быстро она заполнила бланк, как трясущимися руками поставила подпись и печать.
- Всё, - сказала она. - Вы оплатили штраф, молодой человек.
- Спасибо, - сказал я.
- Никогда больше не позволяйте себе подобного, - вдруг к ней вернулась стервозность. Она кинула в меня испорченной книжкой. Я поднял Кинга с пола. - Никогда не позволяйте так кричать в присутствии пожилой дамы! Слышите меня, молодой человек?!