Несколько минут у меня ушло на то, чтобы вернуться в машину, вызвать Строкина, сказать ему о том, что я намерен делать дальше, убедиться, что тот на предельной скорости идет в мой квадрат, и снова вернуться к странному сооружению.
На связь со Строкиным я должен был выйти через полчаса.
Еще раза три я обошел вокруг странной конструкции, уже более смело заглядывая в ниши и похлопывая рукой выступающие части. И если раньше я отметил, что оно, кажется, было изготовлено из металла, то теперь я начал различать цвета металла. Преобладающим был малиновый с множеством оттенков, переходящих в желтый или фиолетовый. Завершенность форм конструкции привела меня к мысли, что это какой-то законченный, отдельный, специальный аппарат, у которого нет никаких функциональных связей с окружающим миром. То есть я пришел к мысли, что это какой-то летательный, скорее всего, космический аппарат. Одна из ниш оказалась настолько глубокой, что свет в нее уже не проникал. Уверенность, что ничто здесь не причинит мне вреда, возникла у меня уже давно. Она окрепла и даже казалась внушенной, внешней, не подавляющей, но какой-то призывной. Словно кто-то приглашал меня и просил помощи.
Я уже не мог, да и не хотел противиться этому зову.
Ниша заканчивалась лазом, в котором я мог проползти. Я двинулся вперед и метров через пять очутился в помещении, светлом, достаточно просторном, круглом, с какими-то стойками по окружности, с двумя креслами или чем-то отдаленно напоминающим кресла, с пультом управления. Во всяком случае здесь что-то переливалось всеми цветами радуги и походило на перемигивание лампочек на мнемосхеме какого-то очень сложного устройства. В одном из кресел лежало существо и глядело на меня двумя немигающими глазами. Мне показалось, что оно мертво или без сознания. Призыв о помощи, безмолвный, но страстный, исходил несомненно от него.
Что-то перевернулось в моей голове и стало на место. Спокойно… Спокойно… Спокойно…
Чьи бы это ни были штучки, но передо мной лежал человек. Да я и не рассуждал, человек это или не человек? Просто разумное существо. Я подошел и положил руку на высокий лоб. Он был тепел, этот именно человеческий лоб. Да и черты лица были явно человеческими. Глаза, уши, рот, нос. Руки, ноги, туловище. Он, кажется, был точной копией человека, хотя человеческими мне показались только глаза. Что же делать? Что с ним? Чем я могу ему помочь? Я чуть было не сгреб его в охапку и не потащил в вездеход, чтобы немедленно транспортировать в наш институт. Но вовремя опомнился. Во-первых, атмосфера. Лаз в это помещение, каюту или рубку управления был открыт. Вполне возможно, что существо дышало именно таким воздухом, какой был на этой планете. А он ведь далеко не похож на земной. Может случиться, что один глоток земного воздуха — и спасать будет некого. Во-вторых, еще одно кресло. Я не знал, есть ли здесь второй член экипажа. А если есть, то жив он или мертв? Колея одногусеничного вездехода наводила на мысль, что второе существо должно быть. Я бы сейчас сделал все, что нужно вот только не знал, что именно. Осмотреть корабль? Теперь я был уверен, что это космический корабль. Да чем же все-таки помочь ему? Я рванулся в одну сторону, в другую, чуть было не сбил со стойки графин с водой… и остановился.
Ладно. Космические корабли, представители другой цивилизации, очень похожие на нас, вычислительная машина, продолжающая играть цветовые гаммы — все это возможно. Для меня, по крайней мере. Я ведь никогда не встречался с пришельцами, как, впрочем, и все остальные люди на Земле. Но… но этот обыденный, простой, слишком уж человеческий графин с водой. Стеклянный графин, похожий на тот, что стоял в холле нашего института. На нем только инвентарного номера не хватало!
— Пить… — сказало существо.
Понятно. Если есть графин, почему бы ему не сказать на чистейшем русском: «Дай-ка, дружище, водицы испить!»
Я спокойно взял в руки графин, даже вода в нем булькнула как-то знакомо, и поднес его ко рту человека. Теперь уже точно: человека! Только вот рта он не раскрыл. Мне пришлось приложить значительное усилие, чтобы раздвинуть стиснутые челюсти и влить в рот немного воды. Человек был без сознания. Тогда как же он смог попросить воды?
Я поставил графин на место и осмотрелся еще раз. Никакого другого выхода отсюда не было. В это помещение можно было проникнуть только одним единственным образом: через тот самый лаз, его даже ходом не назовешь.
— Спасибо… — сказал человек. — Помоги еще…
— Как? Как тебе помочь?!
Глаза человека, по-прежнему, были открыты. И все-таки он лежал без сознания. Во всяком случае он не пошевельнулся. Да и говорил он, не открывая рта. Ладно. Переживем. Телепатия! Передача мыслей непосредственно из мозга в мозг. Поэтому он и говорит на русском. Даже в самом непонятном есть какой-то порядок, который успокаивает, делает это непонятное приемлемым, во всяком случае. Сейчас он скажет, подумал я, что у них сломалась дюза или отражатель фотонного двигателя и попросит помощи. Я даже ответа ждал на свои невысказанные вслух мысли. Но не получил. Человек не сказал больше ничего.
— Сколько вас здесь? — спросил я. — Двое? Или больше? Что это за аппарат? Космический корабль? Вы хоть знаете, что находитесь на Земле?
Я мог продолжить этот ряд вопросов до бесконечности. Мне самому нужна была помощь. Я не знал, что делать.
Но ведь где-то на подходе уже был вездеход Строкина.
Здесь мне мог помочь только он.
К своему вездеходу я вернулся вовремя. Машина Строкина приближалась. Вот она остановилась. Еще минута, и Валерий появился передо мной. На нем был такой же комбинезон, как у меня, и кислородная маска.
— Ну! — нетерпеливо спросил он. — Что тут у тебя?
— Полагаю, что это космический аппарат, — ответил я. — Внутри находится человек. Он даже попросил у меня пить, хотя и лежит без сознания.
— Ты хоть представляешь, что говоришь? — не поверил Строкин. — Машина нашего института создала математическую модель этой планеты. И вдруг на математическую модель преспокойно садится космический аппарат пришельцев!
— Не знаю, преспокойно он сел или нет, но существо, находящееся в нем, нуждается в помощи. Вот кончается колея моего вездехода. Можешь сделать шаг вперед и сам все проверить.
Строкин шагнул. Минут через пять он вернулся.
— Оказывается, ты прав. Только их корабль находится не на «подопечной», не на «Красавице» то есть.
— Это в каком же смысле?
Вместо ответа Строкин сказал:
— Давай загоним туда один вездеход и пусть он определит некоторые параметры планеты, а мы займемся самим человекоподобным существом.
— Человеком, — поправил я.
Предложение Строкина было правильным. Мы так и сделали. Моя машина по стандартной программе занялась исследованием планеты, которая, как мне теперь казалось, действительно заметно отличалась от «Красавицы». Но чем мы могли помочь человеку? Валерий оказался находчивее меня. Он прихватил с собой аварийную аптечку.
— Уж не собираешься ли ты лечить его земными лекарствами? — спросил я.
— Нет, не собираюсь. Но попытаться определить, что же с ним такое произошло, стоит.
— Как ты сможешь это сделать? Ведь мы же ничего о нем не знаем!
— Тогда предложи что-нибудь другое.
— Его нужно немедленно транспортировать в наш институт. А уж там пусть разбираются. — Я еще долго распространялся по поводу научного потенциала нашего института и других научных организаций нашего родного города, в том числе и медицинских.
Строкин слушал меня вполуха, то прикладывая ладони ко лбу человека, то выслушивая его. Ясно, он пытался определить, бьется ли сердце этого существа.
— Жаль, — наконец сказал он.
— Совсем уж безнадежно?
— Жаль, что мы его не можем транспортировать в наш институт.
— Да почему же?! — вскричал я и тут же все понял.
Нет! Ведь все это существует только в нашем мозгу. Ведь это только модель, созданная вычислительным центром нашего исследовательского института. Ничего мы не сможем вынести отсюда, так же, как и внести сюда. И никакие вредные отходы промышленных производств сюда тоже не перебросишь. И не создашь невиданные синхрофазотроны…
— Ты, Алексей, срочно возвращайся, — сказал Строкин. — Расскажи там все подробно. Здесь нужен опытный врач. Я уверен, что такого найдут, и он согласится посетить нашу седьмую модель.
Мне не хотелось оставлять Строкина здесь одного. Но и выхода другого, кажется, действительно не было.
— Поторопись, Алексей, — сказал Строкин.
— Я все понял. Сделаю. Только учти, что несколько фраз он мне все-таки сказал.
— Хорошо, учту. А ты не забудь сообщить, что все это происходит не в нашей модели. Не знаю уж где, но только не в нашей модели.
Я мчался на своем вездеходе к точке выхода из математической модели. Параметры планеты, на которой остался Строкин, действительно резко отличались от нашей «подопечной». Она была меньше по размерам и имела другой состав атмосферы, почти пригодный для дыхания человека. Только кислорода в ней было чуть-чуть меньше, чем в земной.
Оказывается, моего возвращения уже ждали. К ангару сбежался почти весь институт, по крайней мере все необходимые мне сейчас люди.
Вычислительный центр проанализировал странности в поведении Крестьянчикова и Вольнова. И хотя рекомендаций никаких не выдал, весь институт уже ждал чего-то необыкновенного.
Первое, что попытались сделать программисты, это найти ошибку в модели нашей собственной «подопечной». Ошибки или сбоя не было. Тут же начали организовывать спасательную экспедицию, в состав которой включили двух врачей. Мне предложили отдохнуть, но я чувствовал себя проводником, первопроходцем и поэтому отказался. А у них, конечно, не хватило духу отстранить меня от дальнейших работ.
В модель меня перебросили первым. Я вышел из вездехода, и он автоматически вернулся в институт. Через минуту он появился с врачом. Затем возникло сразу три машины. Ясно. Это впервые начали работать спасатели. Машины снимали даже с модели самого Маркелова.
Через час экспедиция прибыла к тому месту, где стояла машина Строкина. Несколько человек остались возле нее, остальные пошли по колее, которая и вывела нас в какой-то другой мир.
Строкина мы нашли сидящим во втором кресле. Он сидел совершенно неподвижно. И я вначале подумал, что и он тоже находится в глубоком обмороке. Но испытатель вдруг шевельнулся и открыл глаза. Лицо его было очень усталым. Поднялся он с большим трудом.
— Можете не торопиться, — сказал он. — Контакт надежен. Этот человек моделирует не только окружающий его мир, но и самого себя. Он не знал, что для нас столь важно казаться живым, двигающимся. Скоро он встанет и пожмет нам руки. А желающие поговорить с ним должны сесть вот в это кресло. Разговор будет идти на чистейшем русском, потому что передача информации идет непосредственно из мозга в мозг. Кто желает?
Желали все, но предпочтение отдали мне. Все-таки, как ни как, а именно я нашел странное сооружение. Я сел в кресло и расслабился.
— Повторяю еще раз, — сказал человек. — Спасибо тебе за спасение!
— Но я не спасал тебя! — удивился я. — Я даже не знал, что нужно делать, если ты и нуждался в помощи!
— Контакт установлен и это — главное. Мой корабль действительно потерпел аварию. Координаты его не имеют для тебя значения. По космическим меркам это наверняка в какой-нибудь другой галактике. На случай подобных происшествий у нас имеются устройства для моделирования планет, совершив посадку на которые, мы могли бы произвести ремонт, а если планеты обитаемы, то и вступить с их обитателями в контакт.
— Но ведь все это фикция! — вскричал я. — Модели на самом деле не существуют. Они только в нашем воображении!
— Конечно, — согласился человек. — И наш контакт существует только в нашем воображении, а вернее, в нашем сознании, хотя без воображения здесь, конечно, не обойтись. Мой корабль потерпел аварию. Я начал моделировать разные миры, но все они мало пригодны для меня. Дело еще в том, что пострадала и моя вычислительная машина. Но почти все цивилизации при моделировании миров проходят через этап вот таких песчаных планет. Тут какая-то закономерность. Или люди думают, что проще песка уже нет ничего на свете? Поскольку модели существуют не в обычном пространстве и времени, вероятность встретить на одной из них разумных существ очень велика. Вот я и встретил вас.
— Но чем мы можем помочь тебе?
— Мыслями, идеями, участием.
— Подожди, между нашими моделями связь можно установить только в одной-единственной точке, которую я нашел случайно.
— Ты же сам не веришь в эту случайность. В принципе, если вам так хочется, наши модели можно совместить полностью.
— Это было бы интересно. Вот ты говорил, что корабль и вычислительная машина частично вышли из строя. А если бы машина вышла из строя полностью?
— Осталось бы мое сознание и воображение. Модель все равно можно построить.
— А если и сознание и воображение…
— Что ж, мы не бессмертны.
— Сколько вас на этом корабле?
— Я один.
— А кто же тогда проделал колею вездеходом с одной гусеницей?
— Я об этом ничего не знаю.
Я встал с кресла. Похоже, что мы разговаривали вслух. Но это не беда. Каждый наш разговор с ним будет что-то прибавлять к нашему знанию о нем. И мы ему чем-нибудь поможем. Я в этом уверен.
Так наша «подопечная» стала знаменитой. И ее уже вполне официально называют «Красавицей».
Обе модели по взаимному согласию совмещены в пространстве. Испытателям и программистам работы по горло. Тем более, что не разгадана тайна колеи вездехода. Кажется, в нашей седьмой модели был кто-то третий.
И хотя на седьмую модель брошены основные силы института, иногда у меня нет времени после смены вернуться домой. А когда это все же получается, я сначала стою на смотровой площадке института и смотрю на заречные поля и леса, на седую дымку над горизонтом. А потом еду в переполненном автобусе домой и там занимаюсь самыми обычными делами, обыденными и вечными. И жена часто говорит мне, что у меня не хватает воображения.
Я не спорю. Возможно, она права. Я соглашаюсь.
А завтра меня снова ждет «Красавица» со своими тайнами…
КАПИТАН «ГРОМОВЕРЖЦА»
Сдав экзамены на право вождения грузового космического корабля, Игорь немедленно направился в Управление Внегалактических Цивилизаций, где получил разрешение на вылет. А в придачу к этому разрешению — видавший виды транспортник, носивший гордое название «Громовержец». Через сутки Игорь уже рыскал на своем корабле в одной из удаленных галактик, надеясь встретить что-нибудь интересное. Это был его первый самостоятельный полет, пока еще без всякого задания.
И вот уже внизу расстилалась зеленая, гладко причесанная планетка. За бортом «Громовержца» проносились города, поселки, реки, горы. Корабль дважды облетел вокруг планеты и пошел на посадку. Космодром можно было различить невооруженным глазом.
Игорь ощутил легкий толчок и облегченно вздохнул. Посадка закончилась благополучно. Теперь можно было и осмотреться.
Со всех сторон к кораблю летели внушительных размеров диски. На них, держась за поручни, стояли еще плохо различимые фигурки существ — жителей планеты.
Игорь вышел из корабля. Летающие диски опустились метрах в ста. Существа, перепрыгивая через поручни, скатывались на шестигранные плиты космодрома. Капитан «Громовержца» ожидал увидеть разумных кузнечиков, мыслящие пишущие машинки, белых слонов, абстрактные фигуры кибернетических аборигенов, словом, все, что угодно, кроме людей, хотя гуманоиды и встречались в Метагалактике очень часто.
Но его окружали люди. Их открытые веселые лица, пропорционально сложенные загорелые фигуры были настолько красивы, что Игорю стало стыдно за свои сутуловатые плечи и спину.
— Здравствуйте! — смущенно проговорил он.
Встречающие тоже сказали: «Здравствуйте!»
Киберпереводчик переводил все, о чем они говорили: