Крадар установил опоры и поставил мясо запекаться: по воле Ивердиха пламя втянулось в угли, давая ровный сильный жар. Такой, какой требовалось.
- Я его не убил... Нет. Я играл в него. Долго, - продолжил говорить клинок, облизнувшись от упавшей в пламя капли крови. - Он же хотел меня. Так ярко жаждал владеть мною... что я позволил ему нести меня в мир... Позволил лить кровь и кормить меня... А за это... В благодарность за убитых мною... Я свел его с ума, нашептывая ночами, показывая, как пожираю пламенем его плоть и заставляю душу вечно гореть и корчиться в агонии...
Легкая мечтательная улыбка сгладила его черты обманчивым умиротворением. Клинок прикрыл глаза, вспоминая и сладко облизывая наши чувства неутолимой жаждой и памятью о вкусном, сочном, трусливом существе, лишь по случаю наделенного тем, что не было им использовано - разумом и яркой, но гнилой душой.
- Он не мог спать. Боялся... - тихо мурлыкнул Ивердих. - Сны потрясали его трусливую душонку до самого ядра, раскалывая его на части... - голос окрасился поддельной жалостью. - Он бежал в ужасе, пытался бросить меня, избавиться... но не мог разжать пальцы. И сдох посреди дороги от истощения и усталости, сойдя с ума и превратившись в бессмысленно бормочущий, ссущийся под себя кусок мяса, которым и был. - Клинок фыркнул и брезгливо дернул губой. - Я даже не стал сжигать его тушу, позволив разложиться и сгнить под жарким солнцем на радость червям и личинкам падальщиков.
Яркие и сочные образы вкрадывались в разум, показывая давно минулое. Показывая мир восприятием оружия. Артефакта, которому незнакомо понятие сострадания, жалости и сочувствия... к разумным. Тем, кто в собственной алчности возжаждал владеть им.
- А что потом? Кто поднял тебя из пыли? - мягко спросил Таллис.
- Зверек вроде вашей рыжей лесной хищницы, - искренне и честно ответил меч.
- Лисы? - переспросил мой ученик.
- Да-а-аа...
- И утащила с собой?
Он кивнул.
- Да.
- В зубах?
Ивердих вновь кивнул и улыбнулся, но тепло, с мягкостью искренней приязни.
- Я ее грел во время холодов.
Таллис скептически смотрел на мой клинок, вспоминая его рассказы, когда огненный близнец вылизывал ему мозги со стены моей оружейки, еще не имея возможности ступить на пол своими ногами. Как он вкрадчиво мурлыкал в разум, представляя, как всем весом врезается в ногу и умывается свежей сочной кровью. Как проворачивается в руке, отсекая конечности и купается в агонии и боли... Как потом, спустя долгие годы, добровольно лег в ладонь. Как вел за собой, убивая врагов. Как... Как иронично подрачивал с моей спины, глумил и скалился, видя его ошибки. Всегда, в каждое мгновение не позволяя забыть о своей дикой сути.
- Ты грел лису?
- Я никогда не обижал животных, - укоризненно ответил меч на иронию. - Они честные. Искренние... Они не пытались меня убить. А я не убивал их, - вновь мягкая, по-настоящему добрая улыбка осветила его лицо. - Лисичка меня любила и берегла. А я ее грел. Помогал охотиться...
- А она и правда переносила тебя с места на место? И клала рядом с собой. Когда ее... покрывали.
Ивердих согласно склонил голову.
- Да-а. Я всегда был с ней рядом. Я грел и защищал даже ее щенят. А они меня любили. Играли со мной. Я для них был безопаснее корня дерева, под которым они жили. Я тогда не видел разумных, - на лицо на мгновение набежала тень. - Был, правда, один охотник... Которому я спалил кости.
Пухлые губы сжались в гневную линию, глаза полыхнули ярче.
- Я заставил его кости гореть. Медленно и мучительно. Изнутри. Долго. Несколько дней. Так что он мучился и страдал, - глянув на меня, пояснил: - Он стрелял в мою лисичку.
- Но она же все равно вроде как померла своей смертью, - уточнил Лис.
- Да. - Ивердих пожал плечами. - Я спалил стрелу на подлете.
- Но мужика наказал.
- Он же стрелял. Он хотел убить.
Честность и искренность...
Все правильно: осознанное желание и действие. Не заслуга охотника, что зверек, охраняемый древним Злом, ушел живым.
- Что было дальше? - тихо спросил Крадар.
- Дальше... Дальше я вновь вышел к разумным. - мягкий голос вновь сочился ядом и ненавистью, сокрытой под сахарной патокой слов. - Со временем я обрастал легендами... Я любил разжигать войны. Любил, когда маленькие злобные кусочки мяса начинали воевать за право обладания мной, - улыбка стала гримасой отвращения. - Они убивали таких же как сами из-за меня... для того, чтобы потом мною убить еще больше... Но Злом называли почему-то меня...
Голос ласкал слух, умасливал разум и баюкал осторожность, вынуждая податься на манящие интонации и позволить... дозволить... Я погладил огненного красавца, а он блаженно прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. Он не рассказывал более о частных случаях, но дарил образы. Его жертвы сменялись бесконечной чередой искалеченных жизней и изломанных судеб... тех, кто жаждал с его помощью принести смерть другим.
- Я наслаждался тем, как они сталкивались в битвах только для того, чтобы получить меня в свои руки... - мягкая, но жестокая улыбочка исказила его лицо гримасой, - а потом... я наблюдал как они погибают в моем огне. Один за другим. Раз за разом. Губя себя и свои народы... иногда оставляя пепелище руин собственного мира...
Клинок Огня справедлив...
Голос прервался, нега полыхнула яркой ядовитой иронией и лукавством:
- А потом нашелся герой, что унес меня из корчащейся в моем пламени планеты... в недра иного мира. Более древнего, но уже когда-то выжженного мною, очищенного от гнилья цивилизации и давшего новые всходы жизни на удобренной золой почве, - ирония сменилась сарказмом с долей уважения и какого-то... умиления: - Герой, светлый и чистый сердцем, покорный идее своих лидеров... Доверчивый и наивный как щенок. Он стал моей последней жертвой. Он сумел... донести меня до раскаленного сердца мира сквозь боль и агонию горящего, обугливающегося тела... - в голосе мелькнуло восхищение. - Какая стойкость и сила воли... во имя напрасного подвига, который никто не оценил... кроме меня.
Ласка голоса окрасилась едким цинизмом:
- Я ту душу не сожрал... Оставил героя чувствовать и видеть... как его подвиг пал пеплом и прахом под алчностью его лидеров, продолживших дележку того, что я оставил от некогда цветущего мира. - тихий, жестокий смешок. - Его забыли... быстрее, чем я успел объесть даже верхние слои его души... Выкинули на свалку истории того, кто принес ради них великую жертву: самого себя, свою душу и посмертие..., саму возможность возрождаться и жить... Всё, что только может принести в жертву по-настоящему светлый герой...
Огненный красавец блаженно сощурился, прикрыл глаза, словно вновь смакуя вкус последней своей жертвы.
- А потом меня нашел он, - буднично произнес артефакт, стрельнув на меня взглядом. - Монстр на волне мороза, от которого сковывалась даже лава недр мира... Он схватил меня за лезвие, как зверька за шкирку... - красивые губы обиженно поджались, но обида была... нарочитой. - Он меня перековал...
- Я хорошо тебя сделал, - мягко произнес я, оглаживая роскошного поганца.
- Да-а-а... - губы вновь изогнулись в улыбке. - Убрал... дефекты.
- А они были? - иронично спросил я.
Клинок милостиво кивнул.
- Проклятия разъедали даже мою плоть... Даже я пал под их коварное воздействие... - мелкая судорога исказила точеные черты. - Как кислота они точили меня... ослабляли... делали злее и более жестоким... А потом ты меня починил. Убрал каверны и трещины... Проковал в том, что меняет более всего... И подарил мне брата.
Золотые глаза перенесли взгляд на молчаливого ледяного близнеца, слушающего откровения огненного брата с неизменным интересом.
- Перековка тебя не изменила, - мурлыкнул Таллис. - Даже твой сдвиг по фазе при тебе.
Огненный обласкал его взглядом, похабно улыбнулся, пролизав ментально мозг, отчего Ученика протряхнуло мелкой дрожью.
- У меня нету сдвига.
- Есть... - чуть хрипловато несогласился Лис, укоризненно глядя в бесстыжие пылающие глаза.
- Нету... - золотые глаза подняли взгляд на меня. - Я же не могу сойти с ума, да, Хозяин?
- Не можешь... - согласился я, ласково гладя огненные рыжие пряди. - Потому как еще до того, как тебя поместили в раскаленный металл... ты уже был безумным психопатом.
Раскосые глаза распахнулись. Растерянно, чуть обижено, с недоумением. Я огладил его по щеке, улыбнулся, и задал простой вопрос, разворачивая разум моего оружия на другую тему:
- А где та душа?
Мой клинок моргнул, сощурился.
- Которая? - вновь мурлыкнул лаской вкрадчивый голос.
- Героя, - в тон ему подсказал я.
- У меня... - золотые глаза блаженно прикрылись, а слова полились сочной и сладкой, но полной яда патокой: - Он сияет... Как квазар. Затмевая звезды душ... даже самые яркие... даже самые светлые...
Длинные алые ресницы затрепетали, откидывая дрожащую тень за замерцавшие изнутри глаза.
- Моя звезда... Моё солнце... Яркое... Сочное... Сияющее... Черное, как души тех, кто отправил его на смерть со мною в руке... Черное, как губительный свет давно мертвой звезды... Черное, как мрак, что затянул его некогда такую светлую и чистую душу...
Слова текли по разуму лаской и обожанием. Искренним и чистым, какой может быть яркая, сочная, но черная ненависть, что сжигала мой клинок до того, как я пришел за ним. Ивердих. Моё творение. Моя роскошь и радость... Моё безумное оружие, уравновешенное его молчаливым братом...
- А что ты будешь делать со своей черной звездой? - ласково спросил я.
- Я ее выпущу, - умиротворенно произнесло древнее Зло, щуря в предвкушении огненные глаза. - Когда он будет готов...
- К чему?
Пальцы скользили по шелковистой коже, а меч нежно мурлыкал мне в разум, баюкая сотворенного им монстра. Чудовище, которое он любовно создавал из светлого героя, год за годом, век за веком, на протяжении миллиардов лет разрушая его веру в разумных, в их способность быть светлыми, мелочно показывая их падения и пороки, радостно купая корчащуюся в агонии личность во всем дерьме тех, ради кого он уносил бесконечно-древнее Зло из родного мира.
- Идти по мирам... - мягко и нежно пропел Ивердих, глядя мне в глаза и заглядывая в душу. - Выжигать гнилье. Светлое гнилье. Праведное. Как то, которое так "любит" он, - взгляд обласкал сумрачное лицо оперенного Клинка. - Идейное гнилье, оправдывающее свои действия Великой Целью... Как то, которое ты так "любишь", Хозяин. Как то, которое вырвало меня из родного мира и поместило в раскаленный металл... для того, чтобы мною убивать своих врагов... Тех, кто под них не лег...
Тихий смешок потонул в треске расколовшегося прогоревшего полена, мягко и естественно вплетаясь в шепоток, вечно слышимый мною на грани осознания.
- А для чего ты его сохранил? Изначально. Зачем он тебе был нужен? - вкрадчиво спросил я, баюкая ластящийся клинок и гладя по золотистой коже, дозволяя ему обираться мыслью по моему разуму и заискивающе заглядывать в душу ради того, чтобы вновь подсмотреть то, что я ему... еще не обещал.
- Чтобы он меня вынес, - честно ответил Ивердих, смакуя подсмотренные образы, но не решаясь заглядывать далее по моему уже принятому решению. - Я бы его возродил... В пламени и жаре души древнего мира, павшего подо мной и покорного мне. Я бы дал родиться моему Черному Солнцу... Я бы лег ему в руки и позволил бы нести меня... дальше. Вечно... Всегда... - голос прервался, алые ресницы дрогнули. - Но я не успел.
- Потому что я пришел?
- Да-а-аа... Потому что пришел ты и забрал меня. Перековал меня и привязал к себе...