— Наша станция специализируется на биологии, — пояснил администратор. — Это невинная шутка одного из наших сотрудников. По-моему, он даже не предполагал, что его проект станет важным научным открытием.
Я задумчиво кивнул и сел в кресло перед ним, всё ещё не понимая, чего он от меня хочет.
— По поводу моего задания…
— Да-да, не просто так мы вас вызвали! Необходимо доставить одного из наших специалистов, биолога, вместе с оборудованием на одну планету и всячески содействовать его работе.
«Интересная формулировка, — подумалось мне, — суть ясна, а деталей всё ещё нет.»
— Что за планета?
— Новый Каир, — тут я вздрогнул, учёный же продолжал, — вам, этот мир должен быть хорошо знаком.
— Он зах… оккупирован ещё во время первой войны, — аккуратно сказал я.
— Разумеется, мы в курсе. Но разведка сумела нас заверить, что в данный момент на планете ведутся работы по терраформингу и кроме горстки научного персонала там никого нет. Ни гарнизона, ни космических сил.
— Добраться туда будет непростой задачей.
Дело откровенно плохо пахло, и мне очень хотелось понять почему. Токато смерил меня взглядом и, вежливо улыбнувшись, сказал:
— Уверен, для вас, как бывшего жителя этой планеты, это не составит труда. К тому же, из-за изменения конфигурации фронта она сейчас буквально в «одном прыжке», как вы говорите.
Никогда не слышал о таком выражении, ни тогда, ни впредь.
— Что за специалист такой интересуется оккупированными планетами?
— Как я уже сказал — один из наших сотрудников, — Токато выдал мне ещё одну ослепительную улыбку. — Он соберёт образцы воды. Нам очень интересно, каким образом Ма’Феранцы преобразуют состав гидросферы. Предельно простое задание, нам — научные данные, а вам — галочка в биографии, может, и новый корабль покрупнее.
Чем больше я его слушал, тем больше понимал, что мне усердно вешают лапшу на уши. Вот только в чём подвох пока не было понятно.
— Припасы… — я ещё не начал, а у администратора уже был ответ.
— В ближайшие часы вам загрузят всё в любом необходимом объёме.
Так ничего и не выудив из Токато, я отправился вместе с ним на почётный обед, а заодно и на экскурсию по станции.
***
Лапута-13, что ни говори, завораживала. У меня всегда было чутьё на показушность, но здесь оно молчало. Хотя у меня были определённые сомнения после аквариума у администратора, но когда мне продемонстрировали такой же только раз в сто больше с не менее масштабными обитателями…
Как я понял из объяснений Токато Ёши, Лапута-13 специализировалась на биологических исследованиях и весьма в этом преуспела.
— Динозавров сумели воскресить? — неосторожно пошутил я.
Администратор хитро улыбнулся и повёл меня к лифту. Мы спустились на пару уровней, и мне показали вольер с оными.
— Воскресить их было весьма непросто, — заметил Токато, — сейчас мы хотим создать разумного динозавра. Но пока всё тщетно.
— Разве это вообще возможно?
— Наши эксперты уверены, что да. У некоторых видов были нужные предпосылки. Им просто не повезло, — администратор улыбнулся. — А ещё вы не представляете, сколько людей готовы нам заплатить, лишь бы попробовать доисторической курятины.
Далее был скромный обед, где меня представили местным знаменитостям, которым я был абсолютно не интересен, да и меня они интересовали мало. Тут же мне довелось попробовать и то самое мясо динозавра — шутка про курятину была не так уж и далека от истины.
Напротив меня сидел человек невысокого роста с аккуратной бородкой. Он откровенно скучал, уныло ковыряясь в своей тарелке. То и дело я чувствовал на себе его цепкий взгляд. Заметив наши переглядывания, Токато сказал:
— Капитан Чейдвик, познакомьтесь — ваш гость, доктор Сиро Ииси.
— Мои приветствия, капитан. Надеюсь, я вас не обременю — мне нужно всего-то каюта, куда бы вместились мои вещи, и чтобы меня не беспокоили.
Меня так обрадовала перспектива отсутствия бесконечной возни с хотелками гостя, что ему не глядя была отдана офицерская кают-компания. Те могли пару недель и перетерпеть.
Послушав ещё полчаса абсолютно неинтересные мне разговоры, я откланялся и отправился в грузовой трюм, проверять, как проходит погрузка припасов. Сиро, что удивительно, пожелал составить мне компанию.
Как это обычно бывает, стоило нам только появиться в трюме, как матрос не справился с управлением погрузчика, и один из ящиков с маркировкой Лапуты-13, бодро звеня и кувыркаясь, улетел аж в секцию, где хранился провиант.
Пока я разбирался с матросом, который оказался прилично подвыпившим, Сиро осмотрел ящик.
— Выкиньте, ничего ценного там не уцелело, — хмурясь, сказал он. — И найдите тех, кто будет поаккуратнее!
***
Разбираясь с вещами гостя я заметил, как в соседней секции трюма, той самой предназначенной для хранения еды, копошились сразу двое моих офицеров. Одним из них был Кереньев, боцман, в чьи обязанности, в том числе, входила кухня, и что было довольно странно, Лютцев. Глава службы безопасности внимательно разглядывал один из прибывших ящиков.
— Что-то не так? — подходя к ним, спросил я у него.
— Обычный гражданский ящик, — пожал плечами Кереньев.
— Впервые вижу, чтобы стандартные армейские пайки паковали в гражданские ящики, — сухо ответил Лютцев. — Для этого их нужно выгрузить, переложить, заново опечатать…
— Хммм, — задумчиво протянул боцман, явно не понимая, к чему он клонит.
— У нас ещё остались ящики от старого провианта? — спросил я.
— Часть уже выгрузили, но парочка осталась, — ответил Кереньев.
— Возьмите матросов — пускай переложат на всякий случай. Заодно посмотрим, нет ли брака.
Лютцев взглянул на меня с благодарностью.
— Ещё есть что-то, требующее моего внимания?
— Нет, капитан.
Кивнув, я побрёл к себе планировать маршрут полёта. На выходе из ангара меня нагнала интуиция: что-то было не так. Внимательно осмотревшись, мне не удалось обнаружить ничего беспокоящего, и, тем не менее, тревога не ушла.
***
Планировать маршрут полёта мне нравилось. Занятие это сугубо математическое, требующее некоторых познаний в физике и общего понимания принципов перемещения в космосе.
Разумеется, всё это мог сделать компьютер, и первое, что я всегда делал — это получал построенный им маршрут. А вот дальше начиналась моя стихия: берёшь результат, разбираешь его на отрезки и принимаешься их внимательно изучать на предмет того, где можно схитрить. Так, например, компьютер старательно избегал планет и вообще крупных космических тел тогда, как при хорошем расчёте их гравитацией можно было воспользоваться как своеобразной пращой. Тут час экономим, там, ещё в паре мест, и вот маршрут, занимавший ранее две недели, превращается в маршрут на десять дней.
Отправив данные на мостик, я приступил к неприятной для себя части, а именно: принялся изучать актуальную информацию по Новому Каиру.
Токато Ёши откуда-то знал, что мне в молодости довелось провести на этой планете некоторое время. Ни в текущей моей биографии, ни в тогдашней об этом написано не было. Занимался я там наёмничеством и вспоминать тот период не особо люблю. Тогдашний Чейдвик был юн и поэтому глуп, а главное безответственен, абсолютно не понимая к чему такая жизнь может привести.
Колония Новый Каир, наверное, самая невезучая из всех. Когда-то планировалось, что этот мир станет центральным в новом секторе. Но экспедиция Ронского провалилась, дальнейшая колонизация в этом направлении была прекращена. Новый Каир так и не стал центром, оставшись лишь планетой на отшибе. Дважды за историю всё его население вымирало из-за вспышек заболеваний. Будто этого мало, во время первой войны с Ма’Феранцами Каир стал ареной жестоких планетарных боёв, и по мирному договору его руины достались моллюскам.
Сейчас они, судя по доступной информации, медленно превращали некогда пустынный мир в удобный для себя, то есть в океанический. Это сулило небольшими проблемами — точные карты местности отсутствовали, лишь приблизительные. С другой стороны, повышенный радиационный фон, который там должен был остаться после планетарных побоищ и груды космического мусора на орбите, могли нам помочь. Какое-никакое, а прикрытие.
И всё равно гадкое предчувствие меня не покидало ни на секунду. Последующие дни, всё своё свободное время я носился по всему кораблю, проверяя и перепроверяя всё, что только мог. Пару раз пересекался с самим Сиро, но тот не проявлял ни ко мне, ни к происходящему на корабле ни малейшего интереса.
Шёл день за днём: мы покинули Солнечную систему, уверенно двигались к цели, казалось что я впустую мечусь, и тут мои мрачные подозрения наконец оправдались.
***
Я сидел на мостике и с чувством, что трачу время впустую, смотрел на новостные сводки, стремясь урвать информацию по Новому Каиру. Не сложно догадаться, что писали об этом редко и мало — политики Земного Содружества очень не любили плохие новости, это заставляло их отрываться от коррупции и отчитываться перед смердами.
Передо мной сонно шевелились немногочисленные операторы, следящие за корабельными системами. Ещё дальше, в специальном кресле сидел штурман с огромной кипой проводов, подключенных напрямую к нервной системе. Мозг Небулы в буквальном смысле.
Управление кораблём весьма непростое занятие. И чем больше корабль, тем это сложнее и опаснее. Раньше эта часть возлагалась на корабельный ИИ, но после их запрета нашли другое решение. Людей, а точнее их мозг, интегрировали с системами судна. К сожалению, содержимое нашей черепушки довольно хрупкая вещь, абсолютно не предназначенная для подобной работы. Поэтому долго штурманы не жили: два, реже три года службы.
На этом моменте здравомыслящий читатель должен задаться резонным вопросом: «кто вообще согласится на такое?». Официально, я подчёркиваю,официально существовали спецшколы для добровольцев, где с помощью сложных тренировок их готовили к службе штурманом. Государственные СМИ все как одно отчитывались о падении уровня смертности и увеличении срока службы. По факту, всё это одна большая мерзко пахнущая ложь.
Никаких школ не существовало, как и «добровольцев». Штурманами становились дети с отклонениями в развитии мозга, как правило, сироты. Большая часть «начинки» штурманского кресла была предназначена для поддержания их и без того жалкого существования как можно дольше.
Впрочем, в тот момент я обо всем этом знать не знал, и мысли мои были заняты другим. Отвлек меня от них боцман, который вызывал меня по личному каналу:
— Капитан, как можно быстрее зайдите ко мне, я возле второй секции трюма, — немного заплетающимся от волнения языком сказал он.
Не успел Кереньев договорить, а я уже летел туда на всех парах — первая и вторая секции трюма были предназначены для хранения продовольствия. Любое происшествие в них было чрезвычайно опасно.
В коридоре возле входа в трюм стоял матрос в чёрном, который при моём приближении вытянулся по струнке. На нём зачем-то была надета дыхательная маска. Прежде чем отпереть дверь, он протянул мне такую же.
Внутри секции в воздухе витала какая-то желтоватая дымка. Что ещё более странно: внутри была настоящая теплица, хотя температура тут должна быть лишь чуть-чуть выше нуля.
Кереньев, Лютцев и пара мичманов осматривали ящики с провиантом. Я зашёл как раз тогда, когда они открывали очередной. Стоило им сдвинуть крышку, как изнутри в воздух ударил поток жёлтого газа. Внутри всё было покрыто какой-то отвратительной фиолетовой плесенью.
— И так в каждом ящике, — немного невнятно из-за маски сказал боцман. — Эта зараза буквально везде: в воздушных фильтрах, морозильных установках, плитах, она даже запечатанные консервы поразила!
Я достал из кармана платок и аккуратно, так, чтобы не касаться рукой, вскрыл один из пайков. Обычный армейский паёк представлял собой замысловато устроенную коробочку, в которой по секциям были разложены все необходимые для жизнедеятельности элементы. Питательные кубики, которые можно есть как сырыми (сомнительное удовольствие), так и готовить. Одной такой коробки хватало человеку примерно на неделю, а при должном грамотном приготовлении и больше.
Загадочная плесень сожрала всё до единой крошки, оставив после себя лишь зелёную жижицу. Я немедленно вызвал Фаррела. Тот отдыхал, поэтому ответа пришлось ждать невыносимо долгую минуту:
— Слушаю, капитан, — наконец раздался голос, всеми силами пытающийся показать, что он не сонный.
— Немедленно отравляйтесь на мостик и опечатайте первую и вторую секции трюма полностью: воздух, воду — вообще всё. Никого не впускать и не выпускать. Организуйте где-нибудь рядом пункт обеззараживания. Объявите по кораблю тревогу — пускай все нацепят дыхательные маски. И пришлите ко мне пару медицинских дронов.
— Так точно! — голос лейтенанта преобразился до неузнаваемости; что ни говори, Фаррел глупостью не страдал и быстро понял всю серьёзность ситуации.
— В первой секции то же самое? — спросил я у Кереньева.
— Мы ещё не добрались туда, — виновато ответил боцман. — Вход загорожен ящиками.
Я уже готовился разразиться такой триадой ругательств, на что Кереньев как-то сразу съёжился. По уставу секции должны были быть свободными для доступа в любой момент. Это уменьшало площадь хранения и некоторые пренебрегали этим правилом, ведь продовольствие бралось из ближайшего склада.
— Возможно, это нам на руку, — остановил меня Лютцев. — Может быть, эта гадость туда не проникла.
— Фаррел! — вызвал я по коммуникатору. — Проверьте с мостика первую секцию.
Некоторое время стояла тишина. Наконец, раздалось:
— Дверь в какой-то гадости, температура выше нормы на десять градусов. На сколько могу судить, ящики с провиантом целы.
— Мы можем плотно запечатать отсек? — недовольно косясь на Кереньева, спросил я.
— Автоматика работает исправно.
— Запечатайте и разгерметизируйте. Если повезёт, эта дрянь погибнет и мы хоть что-то спасём.
Послышался скрежет, с которым опускались дополнительные перегородки, а за ними шум выходящего воздуха. Через пару минут он превратился в тоненький свист.
— Фаррел, докладывайте.
— В первом отсеке вакуум, но с вашей стороны, похоже, есть протечки.
Этого следовало ожидать. Небула была весьма старым кораблём, каждую образовавшуюся дырку найти было нереально, а уж межсекционные переборки никто и не пытался никогда осматривать — тут нужен был долгий капитальный ремонт.
— Насколько всё плохо?
— Кислород во второй секции закончится минут через тридцать, если я не включу его подачу.
— И эта дрянь будет по всему кораблю. Мы ждём дронов, убедимся, что плесень не попала в лёгкие и уйдем отсюда. Потом откачаем воздух и из этой секции. Найди пока Ворстона, как только мы выберемся отсюда, продуем вентиляцию — пускай подготовится.
Лейтенант отключился, а мы принялись дальше проверять ящики в ожидании дронов. Везде было одно и то же — фиолетовая плесень, жёлтый газ и зелёная жижа. Неожиданно, Лютцев что-то нашёл:
— Капитан, этот целый!
И вправду, содержимое одного из ящиков было абсолютно нормальным, без каких-либо следов заражения.
— Это армейский ящик, один из тех, в которые перегрузили пайки, — прокомментировал он.
Мы втроем переглянулись и синхронно выругались.
***
Быстро и решительно действуя, нам удалось избежать дальнейшего заражения корабля. Очень повезло, что плесень так быстро обнаружили. Распространялась она с поистине невероятной скоростью. Ещё пара часов, и зараза добралась бы до систем жизнеобеспечения.
Из нас пятерых, побывавших в очаге заражения, к счастью, никто не пострадал. С ужасом могу представить, на что способна эта гадость, попади она в человеческие лёгкие.
По моему приказу все старшие офицеры собрались на мостике. Настроены они были мрачно, прекрасно понимая весь размах произошедшего, и что последует за этим. Первым заговорил Кереньев, только что вернувшийся со склада и не успевший снять скафандр:
— Я с помощниками осмотрел первую секцию, — издалека начал боцман. — Судя по всему, весь провиант в ящиках с Лапуты-13 мы потеряли — они были не герметичны.
— Через два часа мы выйдем из гиперпространства все заражённые ящики должны быть незамедлительно выброшены за борт, — прижимая рукой разболевшийся от перенапряжения висок, сказал я. — Кислородом секции не заполнять до тех пор, пока мы не убедимся, что эта дрянь действительно погибла. Сколько у нас осталось?