«Как бы ни обернулось дело, мы тебя не бросим».
Он спросил себя, чем заслужил таких друзей.
– Полагаю, Крикса можно больше не расспрашивать, – сказал Вардос, когда дверь за Маркием и Юлианом затворилась. – Думаю, теперь все совершенно ясно.
– Не уверен, – неожиданно заметил Элпин. – То, что мальчики подслушивали, еще не доказывает, что они солгали. И если вдобавок допустить, что Крикс сказал нам правду…
– А не многовато ли будет допущений? – съязвил Вардос.
Элпин чуть развел руками.
– Я всего лишь говорю о том, что не хотелось бы принимать необдуманных решений. Речь, в конце концов, идет об исключении.
Крикс вздрогнул. Его исключат из Академии?! Нет, это уже слишком!
– Говорю же вам, я этого не делал! – крикнул он.
Но мастера смотрели на него безо всякого сочувствия.
– Мы обсудим эту ситуацию, – заметил Элпин сухо. – А до тех пор вы останетесь здесь. И не воображайте, что вы можете разжалобить нас криками или слезами.
Крикс посмотрел на мастера почти со злобой. Элпин ему вообще-то нравился, но за предположение, что он будет просить прощения и плакать, Крикс был готов его убить. Что бы с ним ни сделали, такого никогда не будет. Даже… даже если его вышвырнут из Академии!
Но когда мастера ушли, Крикс ощутил, что «исключение» – это не просто слово. Это расставание с Юлианом, Маркием и Дарлом, торжество Дарнторна, разочарование во взгляде Хлорда… и, в конце концов, необходимость навсегда расстаться с местом, которое за несколько коротких месяцев успело стать для него настоящим домом.
Крикс подтянул колени к животу, обхватил их руками и чуть слышно прошептал:
– Пожалуйста, пусть они мне поверят… ну пожалуйста… они должны понять, что я сказал им правду, пусть они это поймут!
Крикс сам не знал, кого он пытается таким способом о чем-то попросить. Упорно повторяемая просьба уже стала походить на заклинание, которое он проговаривал вполне автоматически, не вдумываясь в его смысл, когда дверь еще раз распахнулась, и в лазарет вошел наставник Хлорд.
– Мастер!.. – с облегчением воскликнул Крикс, быстро спуская ноги с койки.
Он с трудом сдержался, чтобы не повиснуть у наставника на шее, – так ему хотелось, чтобы хоть один человек в мире посочувствовал ему и с пониманием отнесся к его горестям.
– Крикс, у нас будет серьезный разговор, а ты… – начал наставник строго, но мальчик не дал ему договорить.
– Пожалуйста, не говорите, что вы тоже мне не верите! – воскликнул он с таким отчаянием, что взгляд мастера невольно смягчился.
– От того, во что я верю или не верю, ничего не зависит, Крикс, – невесело ответил Хлорд. – Как тебя угораздило нажить себе такие неприятности?..
– Простите меня, мастер… мы поспорили, и я…
– Да, я об этом уже слышал, – оборвал его Наставник. – Мастер Вардос насмехается над этой версией, как только может, но Этайн и Лэр по-прежнему твердят, что ты пошел туда по уговору с ними. Если это в самом деле так… ну-ну, не смотри так, я тебе верю… так вот: если удастся доказать, что это правда, ты наверняка останешься в Лаконе. Но наставники не верят вам, и я их понимаю. Все это звучит довольно неправдоподобно. Я уже не говорю о том, что за последние три месяца ты успел нарушить столько правил, что теперь мастера несколько… предубеждены. Я говорю с тобой, как стал бы говорить со взрослым человеком, и, надеюсь, ты это оценишь. В Совете есть люди, которые были бы рады исключить тебя, если бы подвернулся повод. Я не могу сделать так, чтобы они поверили тебе на слово. Все, чего я смог добиться – это их согласия на то, чтобы позвать из Адельстана ворлока. Если он подтвердит твои слова, Круг мастеров не сможет исключить тебя и должен будет ограничиться другим… взысканием.
Крикс похолодел.
Конечно, ворлок подтвердит, что он не пил в ту ночь. А заодно он выяснит всю правду про Ральгерда Аденора, и про Дарла, и про посещение «Поморника»…
– Нет… мастер Хлорд, я не могу! – сказал «дан-Энрикс» с ужасом.
Мастер озадаченно нахмурился, но потом, по-своему истолковав страх Крикса, положил ладонь на плечо ученика и мягко сказал:
– Крикс, я понимаю, после Испытаний ты не хочешь еще раз встречаться с ворлоком. Мне очень жаль, что все так получилось. Но сейчас у тебя просто нет другого выхода. Не бойся. Это вряд ли будет так же тяжело, как в прошлый раз.
Как бы плохо ни было Криксу, он все же успел почувствовать досаду. Сперва Элпин думает, что он попробует разжалобить Совет слезами, а теперь еще и Хлорд считает его трусом!
– Нет! Наставник Хлорд… я не боюсь встречаться с ворлоком. Я просто… не могу.
Лицо мастера как будто окаменело.
– Как я должен понимать твои слова? – спросил он у «дан-Энрикса».
«Что я должен сказать, чтобы вы поняли?..» – в отчаянии думал Крикс, прекрасно понимая, что на этот раз он угодил в ловушку, из которой невозможно выбраться.
Молчание затягивалось.
– Хорошо, – резко сказал Наставник. – Думаю, пора покончить с этим. Ты отказываешься от разговора с ворлоком?..
– Да, – еле слышно сказал Крикс.
– Что ж, в таком случае, я больше ничего не могу для тебя сделать, – подытожил мастер. Криксу показалось, что тот произнес эти суровые слова как будто через силу. Мальчик посмотрел на Хлорда, надеясь прочитать в его глазах сочувствие или хотя бы горечь, но наставник, казалось, отгородился от него невидимой стеной. Губы мастера были плотно сжаты, а глаза смотрели словно не на «дан-Энрикса», а сквозь него. – Через полчаса твоя лаконская грамота должна лежать у меня на столе.
– Да, мастер.
Крикс подумал, что, должно быть, произнес эти слова в последний раз, и сердце болезненно сжалось.
Хлорд круто развернулся и направился к выходу. Только у двери лазарета он остановился и, взглянув через плечо, сказал «дан-Энриксу»:
– Ты можешь оставаться в своей комнате в Рейнсторне до распоряжения Совета. Но я бы рекомендовал тебе прямо сейчас, еще до окончания занятий, собрать свои вещи и покинуть Академию. После того, как слух о твоем исключении распространится по Лакону, у тебя могут возникнуть неприятности с некоторыми из наших учеников. И не трудись передавать мне грамоту лично – просто оставь ее дозорному у башни.
Ничего больше не добавляя и не попрощавшись, Хлорд стремительно вышел из лазарета. Криксу показалось, что беленый потолок больничной комнаты внезапно завертелся у него над головой и многотонной тяжестью обрушился ему на плечи.
Глава 14
Галахос сам не знал, что привлекло его внимание к этому мальчику. Возможно, дело было в том, что в заведении папаши Пенфа постояльцы менялись не так уж часто, и всякое новое лицо невольно вызывало интерес. А может быть, Галахоса позабавил контраст между внешним видом мальчика и тем, что чародей мог видеть благодаря своим способностям.
Спустившись к ужину, подросток спросил кружку яблочного сидра и тихонько сел в углу, подальше от компании других гостей «Золотой яблони». Так, ни с кем не заговорив и ни на кого не глядя, он и дожидался, пока ему принесут заказанные блюда – суп с морскими гребешками и мясной пирог. Лицо у мальчишки было хмурым, но вполне спокойным – ни отчаянного взгляда, ни опухших, покрасневших глаз. А между тем Галахос готов был поклясться, что наверху, в своей комнате, он долго плакал – так, как плачут только от большого и непоправимого несчастья.
«Или от такого, которое покажется ужасным и непоправимым», – хмыкнул маг. Он полагал, что большинство вещей, которым придают значение другие люди – простецы, не знающие тайной магии – сущие пустяки, не стоящие ни внимания, ни интереса.
От нечего делать он попробовал прикоснуться к ощущениям мальчишки. Еще при обучении, закончившемся много лет назад, Галахос выбрал для себя раздел предметной магии, но не пренебрегал развитием природных задатков к ворлокству. Именно с их помощью он думал отыскать бастарда, спрятанного императором… и ведь это почти удалось! Галахос покривился. Если бы у Олварга хватило выдержки еще немного подождать, если бы ему не помешал сэр Ирем, если бы, в конце концов, он смог увидеть мальчика при свете дня, а не в ночном лесу – бастард уже был бы у них в руках.
Занятый собственными мыслями, маг небрежно и почти лениво потянулся к ощущениям сидящего в углу мальчишки. Сейчас для этого не нужно было даже смотреть ему в глаза – эмоции окутывали паренька густым и плотным, почти материальным облаком.
Мага захлестнуло саднящее чувство утраты. Яростная и бессильная обида на какую-то несправедливость, относящуюся непосредственно к нему… вернее, к тому мальчику, к чьим ощущениям он прикоснулся.
Боль.
Досада.
Гнев.
Ого, не много ли для одного одиннадцатилетнего мальчишки?
Повинуясь мимолетному порыву, маг поймал взгляд странного подростка, собираясь «на лету» схватить две или три случайных мысли, из которых станет ясно, что с ним, собственно, произошло.
Не вышло. Магу показалось, что он пытается взобраться по намазанной маслом стене. Только прикоснешься – и немедленно соскальзываешь вниз.
Галахос озадаченно нахмурился. То ли мальчик защищал свое сознание – что при таком настроении, в каком он пребывал, было почти немыслимо, то ли дело тут было в чем-нибудь другом. Быть может, Одаренность?.. Любопытно, очень любопытно. Если это так, то в лице мальчика судьба преподнесла ему на редкость щедрый дар, и именно тогда, когда Галахос ничего подобного не ожидал.
«Одаренного» ребенка ведь не обязательно выращивать и обучать, как мага. Можно вместо этого распоряжаться его силой самому, используя такого человека как живой сосуд для этой силы. И притом – почти неисчерпаемый сосуд!
А можно было бы придумать что-нибудь и похитрее… Например, использовать подростка, как свои глаза и уши в городе.
Теперь чародей уже полностью сосредоточился на мальчике. К сожалению, тот опустил глаза, катая по столешнице хлебные крошки, и встретиться с ним взглядом еще раз было не так-то просто. Но Галахос, когда надо, умел быть необычайно терпеливым. Он не спускал с мальчишки глаз, пока тот снова не поднял голову. И на сей раз заметил, что глаза у паренька были довольно необычными – зеленовато-карими, блестящими и светлыми. Одаренному такие были бы под стать – все простецы сразу узнавали бы в смугловатом энонийце мага.
Только мальчик не был магом. И его сознание было защищено, как с внезапным волнением понял Галахос, вовсе не природной Одаренностью.
Тут было кое-что совсем другое… куда более серьезное.
И это «что-то» сочетало в себе все три «Не», присущих Высшей магии. Неоднозначное. Непредсказуемое. Неслучайное.
Маг до боли стиснул длинные, худые пальцы.
Истинное Имя!..
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы немного успокоиться и выработать приблизительный план действий.
– Вы не выпьете со мной, любезный мэтр Пенф? – окликнул он трактирщика, стараясь скрыть дрожь в голосе.
– Охотно, мэтр Скар, весьма охотно… Только отнесу еще четыре бутылки этого вина за стол моих гостей из Ярниса, – откликнулся папаша Пенф.
Галахос уже полностью пришел в себя и начал рассуждать логически. Конечно, Истинное Имя – вещь крайне редкая, но все же не настолько редкая, чтобы считать, что во всем мире есть только один мальчишка нужного возраста, имеющий такое Имя. Известный парадокс Истинной магии заключался в том, что ею мог воспользоваться каждый – хоть Одаренный, хоть обычный человек, хоть лорд, хоть свинопас. И вместе с тем – никто не мог назвать ее своей. Она все время оставалась нематериальной и неуловимой, как блик солнца на воде. Эта магия давалась в руки только тем, кому сама хотела.
Оставалось только выяснить, кем был мальчишка, хмуро допивающий свой сидр.
Галахос еле смог дождаться, когда возвратится мэтр Пенф, и еще большего усилия ему стоили несколько минут болтовни с трактирщиком о совершенно посторонних и ничуть его не интересующих вещах, вроде сокращения числа постояльцев из-за наступления зимы или же скаредности городского прево.
– Постояльцев у вас, и правда, маловато, мэтр Пенф, – кивнул Галахос, обводя глазами зал и с деланным сочувствием кивая собеседнику. – Обжоры из Ярниса не сегодня-завтра съедут, и останусь только я, мелесцы и вон тот парнишка… Впрочем, он, наверное, не постоялец, а ваш родственник?
– Какое там, – вздохнул трактирщик. – У меня и детей никогда не было… есть только две племянницы, старшая уже замужем. Они…
Но маг не собирался выслушивать откровения о родственниках мэтра Пенфа, поэтому как бы невзначай перебил его рассказ:
– Так, значит, у вас есть и другие гости, о которых я еще не знаю. Ну, вот хоть его родители. Они, наверное, уже отужинали?
– Нет, он здесь один. Тут очень необычная история… – мэтр Пенф охотно позволял себя разговорить, находя в этом главную прелесть своей работы, а раз начав, уже не нуждался ни в каких поощрениях от слушателя. – Сначала он приехал в город, чтобы поступить в ученики к нашим оружейникам. Ну, я ему сразу сказал, что из его затеи ничего не выйдет. Кто ж из оружейников возьмет такого малолетку? И к тому же денег на такое обучение нужно немерено. А раз он без родителей, то кто за него будет их вносить?.. Но он меня не послушался, ушел куда-то в Верхний город. И пропал. Я даже думал, не случилось ли с ним чего-нибудь. Столица все-таки… хватает всякой чужеродной швали, особенно в гаванях. Но все вещи он забрал, и я решил, что он, наверное, все же нашел какое-нибудь место. А потом он сам пришел. В лаконской форме. Рассказал, что его взяли в Академию. Это простолюдина, представляете?.. Вроде как он забрел в Лаконский парк, подрался там с каким-то новичком из высшей знати… с кем – не знаю, он не говорил… А их наставники возьми и выпиши ему вступительную грамоту. Видимо, здорово он все-таки накостылял этому малолетнему аристократу, если мастера так впечатлились… Пару раз он еще заходил сюда с друзьями, а сегодня утром вот пришел один. Сказал, что его исключили из Лакона. И сразу закрылся в своей комнате. Жалко парнишку… Свинство, все-таки, так поступать: сначала приняли в Лакон в буквальном смысле с улицы, наобещали фэйры знают что, а потом просто вышвырнули. Уж не знаю, чем он им не угодил, но все-таки можно было обойтись с ним и помягче. Ему же теперь даже податься некуда…
– С чего вы это взяли? – уточнил Галахос.
– Ну, так было бы, куда – зачем бы он сюда пришел, как вы считаете?
«Судьба, наверное, такая», – мысленно ответил маг. Уже почти не сомневаясь в том, что угадал. Что мальчик – как раз тот, кого он ищет. А он-то был уверен, что бастарда прячут где-нибудь в глухой провинции! Галахосу бы в голову не пришло, что тот может оказаться прямо здесь, в Адели. Да притом – в Лаконе.
Поразительно!
Неясно только, что должно было произойти, чтобы подопечного Валларикса могли турнуть из Академии. По-видимому, мастера действительно считали его «просто-напросто» мальчишкой с улицы. Это доказывало, что покровители бастарда действовали с хитроумием и ловкостью, которых маг от них никак не ожидал.
Но на сей раз они все-таки просчитались. Им бы следовало не спускать с парнишки глаз.
– А как его зовут?.. – спросил Галахос у папаши Пенфа с острым интересом.
– Это вы правильно спросили, мэтр Скар. Его имя – как раз самое необычное и есть, – значительно сказал трактирщик. – Крикс его зовут. Я слышал, государя Кметрикса так в детстве звали. Ну, как Наорикса – Наином, а нашего Валларикса – Вальдером. А у постояльца моего в лаконской грамоте так и написали: «Крикс из Энмерри», он мне сам показывал. Сдается мне, его родители были чуть-чуть того. Как говорится, с придурью… Выдумали, как назвать ребенка, ничего не скажешь. Одно беспокойство от такого имени. Согласны, мэтр?
– Полностью согласен, – глухо отозвался маг, вертя в руках столовый нож с таким остервенением, как будто он намеревался им кого-нибудь проткнуть. К счастью для него, папаша Пенф не отличался наблюдательностью, иначе он бы уже заметил необычное волнение своего собеседника.
«Так, значит, Крикс!» – вертелось в голове Галахоса.
Не просто Истинное – династическое имя. Но если Валларикс не постеснялся указать на его связь с династией, тем самым узаконив само появление на свет этого выродка, то почему же он не сделал это явно, почему не взял бастарда во дворец, не обнародовал его происхождение?…