Мы проболтали весь вечер. Оказалось, что она знает уйму старинных валлийских и гэлльских легенд. А я же в ответ рассказывал былины древней Руси, польские и румынские сказания, а также предания индейцев Навахо. К сожалению, исследования ее группы подошли к концу, и следующим утром Шейла улетала в Лондон, а оттуда домой, в маленький городок под названием Баглан-Тидвил, неподалеку от Сноудона, высочайшей горы Уэльса. С удивлением я осознал, что Шейла не хочет расставаться, так же, как и я. Обычно особым успехом у женщин я не пользуюсь. Посудите сами: длинный, угловатый, бреющийся налысо тип, предпочитающий одежду мрачных тонов полувоенного или походного фасона. Вдобавок разочарование, которое испытывали мои потенциальные пассии, когда после слова художник я говорил «комиксист», также не облегчало путь к их сердцам. Тем большим было удивление, когда мое зеленоглазое видение, распрощаться с которым навсегда я уже был практически готов, произнесло: «А не хотел бы ты приехать в Уэльс? У меня начинается сезонная практика. И я показала бы тебе все живописные, таинственные и мистические уголки нашего графства». При этом она взяла меня за руку и с тревогой заглянула в глаза. Она что, действительно волнуется, что я могу отказаться?! Да всей моей выдержки хватило, чтобы не заорать «Да!!» на весь парк, в котором мы гуляли к тому моменту. Вместо этого я повернулся и произнес: «Мне нужно уладить некоторые дела, но ровно через девять дней я буду ждать тебя на вокзале Сент-Панкрас в Лондоне»
Вот так я оказался в вагоне «Евростара». И именно поэтому я предпочел даже в поезде продолжать работу. В последние дни стоило мне расслабиться и меня начинали терзать всяческие сомнения и страхи. Мысли мои крутились вокруг Шейлы ап Лливелин Мак`Фиона. Диагноз был ясен как Божий день. Я влюбился без памяти.
Глава 2
На перроне была уйма народу. И как всегда все куда-то спешили, толкались чемоданами, обнимались и перекрикивались. У меня багажа всегда немного: спортивная сумка, футляр с ноутбуком и тубус с бумагой. Но даже с этим не хитрым скарбом двигаться сквозь толпу было не очень-то удобно. Тем более что я вдруг сообразил, что не знаю куда идти. Предполагалось, что Шейла встретит меня у вагона, но… Вполне вероятно, что она находилась в другом конце состава. Если вообще пришла. Любимые страхи выскочили из уголков подсознания и накинулись на меня с энтузиазмом стайки оголодавших пираний. Но Господь да благословит мобильные телефоны. Я взобрался на какое-то возвышение, ухватился за поручень и не дрогнувшей (ну практически) рукой набрал номер. Она ответила так, будто держала телефон в руках.
– Джек?
– Да, миз Мак`Фиона. Я тут практически потерялся, плачу и хочу к маме. – От облегчения меня потянуло на некоторую фривольность.
– Такой большой мальчик не должен плакать. – Ее голос подействовал на меня как чашка ароматного крепкого кофе в мглистое осеннее утро – Оглянись.
Я крутанулся на своем постаменте, чуть не сверзившись под ноги какой-то старушенции с тележкой и увидел Шейлу. Она стояла на другой стороне перрона в кожаном плаще и своей замечательной шляпе из-под которой выбивались эти непослушные кудри цвета остывающей меди. Я так увлекся разглядыванием, что лишь через пару минут сообразил, что нас разделяют железнодорожные пути и что все это время очаровательная миз Мак`Фиона что-то говорит мне в прижатую к уху трубку.
Видимо поняв, что кроме улыбки блаженного идиота вряд ли чего-нибудь от меня добьется, Шейла настойчиво помахала рукой куда-то в сторону. Удержавшись от того что бы помахать ей в ответ, что означало бы безвременное расставание со спасительным поручнем, я напряг свой могучий интеллект и посмотрел туда, куда указывала девушка. Все верно – над путями переброшена ажурная конструкция переходного моста. Выдав себе медаль «За успешную мыслительную деятельность ввиду противника», я соскочил с постамента и мужественно двинулся вперед, ощущая, что лишь багаж не дает воспарить мне над перроном. На долю секунды я даже удивился столь сильному для меня чувству, но тут же с негодованием отбросил начавшееся самокопание. «Что за привычка! Только тебе привалило такое счастье, как ты готов своим занудством испортить все настроение!» – мысленно сам себя одернул я. Что бы поскорее выбросить из головы возможные пораженческие настроения, я поскакал вверх по лестнице через две ступеньки, благо мои нижние конечности, по ошибке именуемые ногами, проделывали это без труда. Но как говорится на родине моей матери: «Поспешишь – людей насмешишь». Вышло, правда, не совсем смешно, разогнавшись, я толкнул какого-то благообразного старичка, который как раз наклонился над своим саквояжем. Вместе мы растянулись на ступеньках, а тубус пребольно стукнул меня по затылку. Вскочив, я помог ему подняться и, бормоча извинения, красный как рак, в ужасе оглянулся, ожидая увидеть Шейлу, ставшую свидетельницей моего позора. Но простенок между автоматом с Кока-Колой и указателем на выход к такси был пуст. В растерянности я завертел головой и вдруг увидел троих мужчин в одинаковых черных куртках и с похожими стрижеными затылками, которые быстрой, и какой-то синхронной походкой удалялись в сторону перехода к камерам хранения. Вот они сдвинулись, заворачивая за угол и между их черными спинами, как луч закатного солнца блеснула огненная шевелюра Шейлы. Абсолютно обескураженный, я спустился с мостика и подошел к тому месту, где еще несколько мгновений назад она стояла. То, что я обычно называю своим интеллектом, наконец-то решило поучаствовать в происходящем, и я сообразил, что можно снова позвонить и все выяснить.
Дрожащими от волнения пальцами я набрал номер и стал вслушиваться в длинные гудки. Где-то рядом громко зазвонил телефон. Я опустил глаза и увидел металлическую урну, на дне которой, дребезжа и подпрыгивая, разрывался мобильник. Наклонившись, я поднял его и уже устав удивляться, тупо уставился на свой высветившийся номер.
Я могу поверить в то, что девушке пришлось так срочно уйти, что она и двух минут не смогла меня подождать. Я могу поверить в то, что она не стала перезванивать мне и объяснять причины своего поступка. Всякое случается в жизни и не всему, то, что мы называем здравым смыслом, может найти объяснение. Но вот в то, что девушка спешно ушла с какими-то мрачными личностями и при этом решила, что ее телефон «ей надоел» поверить я не мог. Случилась какое-то грандиозное свинство. Девушку, которая меня ждала, увели. Возможно ей грозит опасность. Надо что-то делать.
Мысли выходили короткими и резкими, так как додумывал я их уже несясь сломя голову в ту сторону, куда несколько минут назад увели Шейлу. Со стороны это выглядело, наверное, довольно смешно – высокий, худой, лысый мужчина мчится, огибая людей с чемоданами и кофрами, а по бокам и спине его хлопают две сумки и тубус. Но на вокзале бегущие люди – это частое явление. Так что в маленький коридорчик, ведущий, как мне казалось к камерам хранения, я влетел, не привлекая ничьего внимания. К сожалению. Пробегая по облицованному кафелем коридору, я вдруг понял, что мои шаги грохочут не хуже пушки на Адмиралтейской площади в полдень. За исключением шума, издаваемого мною, вокруг стояла гробовая тишина. Казалось, что я каким-то чудом перенесся с оживленного вокзала на заброшенный склад или, если судить по виду стен, в какую-то не менее заброшенную больницу. Но остановиться на этой мысли я не успел – мои ноги вынесли меня в небольшую комнату, заканчивающуюся с другой стороны железными, наглухо заваренными дверями. Никаких камер хранения тут не было. Зато наличествовали два уже знакомых мне владельца черных курток. Один стоял спиной ко мне посередине комнаты, держа руки в карманах. Второй же… Второй удерживал Шейлу в метре над полом, ухватив ее своей лапищей за горло и впечатав в стену. Краем сознания отметив странное отсутствие третьего «черного» (я твердо помнил – их было трое) и престранное выражение лица миз Мак`Фиона – не похоже было, что она задыхается или напугана, скорее это напоминало какую-то странную безумную улыбку, я поступил так как всегда поступают герои всех комиксов или рыцарских романов. Оседлав своего воображаемого Росинанта, я кинулся защищать прекрасную даму. Первым делом, пользуясь тем, что ближайший «мускул» стоит ко мне спиной, я с разбега ударил его ботинком в колено сбоку и кажется, услышал хруст. Согласен, прием подлый, но разве два бугая на хрупкую девушку это справедливо? С воплем громила повалился на спину и как я понадеялся «выбросил полотенце». Не теряя времени, я подскочил ко второму здоровяку, который начал поворачиваться ко мне. Делал он это с величавой неспешностью орудийной башни линкора. Мне показалось, что в его лице, что-то неправильно и что вот сейчас он повернется, и я это увижу, но тут в битву вступила легкая кавалерия в лице Шейлы. Издав какое-то совершенно не женское рычание, она ткнула «большого парня» в глаза, и он с утробным ревом отшвырнул ее в сторону. Видимо до этого момента я никогда не злился по-настоящему, потому что залившая мне глаза пелена и гром барабанов в ушах, от которого казалась, сейчас что-то лопнет, не имели ничего общего ни с милым, хоть и мрачноватым Жекой, ни с интеллигентным художником Джеком. С диким воплем я обрушил на лицо, протирающего глаза бандита сумку с ноутбуком. Видимо я разбил ему нос, так как брызнула кровь, а сам он упал на колено и схватился за морду. Залитую кровью, ее было сложно рассмотреть, но я художник и мне сразу бросилась в глаза некая диспропорция. Слишком выступающие скулы, чрезмерно вытянутый и костистый подбородок, нависающие надбровные дуги. И зубы – острые, как будто их все подпилили на правильный треугольник. Возникшее чувство омерзения к шизанутому фрику, только усилило тот удар в голову, который я нанес стоящему на коленях уроду, при этом мне почти не пришлось нагибаться, при моем то росте. Кажется, мне очень сильно повезло и нам с Шейлой пора смываться… Шейла! Я обернулся посмотреть, как там она и даже успел увидеть, как она поднимается по стенке, протягивая ко мне руку, но тут свет заслонила огромная тень. Третий «черный», стоявший оказывается все это время, а с появления карающего мстителя прошло всего-то несколько мгновений, в незамеченной мною нише за калорифером, схватил меня за плечо и развернул к себе, практически подняв над полом. Этот был не только силен, он и двигался не так, будто пробовался на роль Франкенштейна в плохом фильме. Он был быстр. Я имею ввиду не просто быстр, он вполне мог сниматься в «Матрице» если бы братьям Вачовски пришла в голову идея сэкономить на спецэффектах. Он притянул меня к себе с легкостью, будто я и не был большим и тяжелым мужчиной. Самое интересное, что мой «Халк» был точной копией своего поверженного собрата. Единственно я, наконец, смог рассмотреть его глаза – желтые и с вертикальным зрачком – точно фрики. Ну кто еще будет таскаться по городу в таких линзах? Гориллоид раскрыл пасть, запашок из нее доложу вам, был тот еще и прошептал мне на ухо что-то типа «гудрон». Что он хотел этим сказать, я не выяснил, так как почувствовал в боку дикий холод. Я ощутил, как что-то острое и твердое проскрежетало по ребрам, разрывая кожу, мышцы и пробираясь внутрь. Боль пришла позже, когда, лежа на полу, я видел убегающих амбалов и красную лужу, медленно растекающуюся по полу.
Никакого «помутнения сознания», «голосов как через ватное одеяло» или любого другого из тысячи штампов, которыми нас пичкают книги и кино. Просто ужасная слабость и единственное, что мешает уснуть на этом мягком удобном полу – дьявольская боль, вгрызающаяся во внутренности при каждом вздохе. Видимо я так сосредоточился на том что бы дышать не глубоко, что совершенно пропустил то, как Шейла бегала за помощью. Откуда-то появились люди с носилками, и кажется пара констеблей. Я не был уверен, т.к. образ одного из них все время искажался и тогда из-под форменного кепи появлялась невообразимая звериная харя. Когда меня перекладывали на носилки, внутри как будто порвались какие-то нити и я, наплевав на все свое донкихотство, заорал во всю мощь легких. Крик вышел так себе, а вот попытка вздохнуть поглубже для нового, заставила комнату закружиться передо мною в жутком выворачивающем душу хороводе, и я наконец-то вырубился.
В карете скорой помощи сознание ко мне ненадолго вернулось. Я помню врача, колдовавшего с какими-то приборами, Шейлу, говорящую по телефону на неизвестном мне языке, а затем на полном ходу задние двери машины распахнулись, и я увидел бескрайнюю равнину под небом цвета запекшейся крови. До самого горизонта она была завалена человеческими телами, разорванными и переломанными. Ни врач, ни Шейла и глазом не моргнули, продолжая заниматься своим делом, как ни в чем не бывало. Отсюда я сделал вполне логичный вывод – у меня глюки. И только я так подумал, как машину на каком-то совершенно не лондонском ухабе подкинуло и меня выбросило в распахнутые двери. С противным чавканьем врезавшись в груду тел, я несколько раз перекатился, обдираясь о какие-то острые выступы. С омерзением я вскочил на ноги и вдруг сообразил, что, хотя дыра в боку никуда не делась, боли не было и самочувствие уверенно приближалось к отметке «отлично». На этом хорошие новости закончились. Я стоял на холме из трупов. Повсюду, куда хватало взора, открывалась все та же картина ужасающего побоища. Тела лежали в полном беспорядке. Среди них были как мужские, так и женские и даже кажется детские, но я сразу перевел взгляд вдаль, отказываясь всматриваться в детали. И уж тем более я не желал знать, на чем я стою. Вместо этого я попытался найти «скорую». Оглянувшись, я пришел к неутешительному выводу, что кто бы ни режиссировал мои кошмары, современная машина показалась ему деталью излишней. Зато я нашел огромную мрачную гору, пронзающую небеса вдалеке и лес мертвых деревьев, когтистыми ветвями разрывающих низкие тучи. Никакого намека на солнце кстати. Неяркому красноватому свету, льющемуся с неба, нисколько не мешают клубящиеся свинцовые облака. В общем картина удручающая. Я поймал себя на мысли, что, абстрагируясь от ужасного «ковра» рассматриваю окружающее как один из своих набросков.
Собственно, нарисовать подобное мне не пришло бы в голову никогда. На первый взгляд равнина, усыпанная трупами достаточно пошлый и распространенный образ в кинематографии или литературе для изображения Ада. Минуточку, так это Ад?? Удивляясь изобретательности и пошлости своих глюков, я медленно поворачивался, стараясь видеть картину в целом, не останавливаясь на деталях. Багрово-фиолетовое небо, с просвечивающим иногда сквозь несущиеся темные тучи, кровавым оком местного солнца. Деревья, состоящие из костей, жил и обрывков кожи.
Унылый, однообразный пейзаж. Так я думал пока не увидел то, что находилось у меня за спиной. В невообразимой вышине, среди несущихся туч, безо всякой поддержки в воздухе висел циклопический портал. Колонны, барельефы, чем-то неуловимо напоминающие ассирийские, горгульи и скульптуры. Змеей к подножию врат тянется лента каменного моста без опор. Лохмотьями с него свисают клочья кожи и мяса. Ветер колеблет эту бахрому, придавая всей конструкции сходство с гигантской сороконожкой, вечно стремящейся ввысь.
В самом начале моста движется какая-то фигура. Очертания ее мешает разглядеть расстояние, и только тут я понимаю все величие сооружения. Если идущий это человек (хотя, мало ли кто мне мог привидеться), то мост этот длинною в несколько километров, а Врата… Врата превосходили все, что я ранее мог себе представить. Не каждая гора рядом с ними смотрелась бы достойно.
Боль пришла неожиданно. В ноздри ударил невыносимый смрад разлагающихся тел. У меня перехватило дыхание, ноги подкосились, и я упал, едва успев выставить руки. Наконец-то я разглядел, на чем стоял – это был обезображенный труп молодого мужчины с раскроенным черепом и оторванной правой рукой. Глаза его были вырваны, но в остальном он был абсолютно нетронут. С ужасом я смотрел в лицо, которое раньше мог видеть только в зеркале.
Глава 3
Капли дождя барабанят по жестянке. Мерно попискивает какой-то электронный прибор. Далеко-далеко, приглушенно звучат голоса людей. На глазах как будто по мешку с песком и поэтому я вслушиваюсь, пытаясь понять, где нахожусь. Проснулся (или может правильнее сказать очнулся) я пару минут назад. Слабость, какой не испытывал никогда, явно подсказывает, что как бы мне ни хотелось, но драка и дыра в боку не были частью моего кошмарного сна. Сил нет открыть глаза, пошевелить руками или головой. Впрочем, это и к лучшему – я, должно быть в больнице и видимо накачан зверской долей обезболивающего, а будить неосторожным движением зверя, грызущего мои ребра нет ни малейшего желания.
Звук открывающейся двери и чьи-то тяжелые шаги, останавливающиеся возле моей постели.
– Гэллерам! – вскрик раздается у меня над ухом, со стороны, противоположной той, куда подошел невидимый мне Гэллерам. Только слабость не дает мне подскочить от неожиданности. Видимо Шейла, а голос явно принадлежал ей, сидела возле мой постели, тихая как мышка. Приятно, черт возьми. От радостных мыслей (я, наверное, и подыхая буду думать о чем-нибудь несерьезном) меня отвлек низкий голос, вошедшего человека.
– Шейла, я понимаю твое волнение, но держи себя в руках, мы не дома.
– Прости, дядя Финн. Я надеялась, что приедет кто-нибудь из Целителей, но не ожидала, что это будешь ты…
Странно, архаичное «целитель» прозвучало у Шейлы вполне естественно и как будто с заглавной буквы.
– Я был рядом. Нет нужды гонять занятых специалистов через все графство. Хоть мне чаще приходится работать с духом, а не плотью, думаю я смогу немного помочь твоему другу. Говоришь он решился защищать тебя с оружием в руках?
– Нуу… В голосе Шейлы явственно послышалось смущение. – В целом да, просто оружием это назвать, наверное, нельзя. Он просто использовал то, что было под рукой. Но он принял удар, предназначенный мне – мы должны…
– Не разбрасывайся долгами, детка. Особенно долгами других. – Мужчина помолчал, а затем тяжело вздохнул, как вздыхает большая собака, глубоко и шумно. – Но я помогу тебе. Выйди в коридор и проследи, что бы мне не помешали. Потребуется минут пятнадцать.
«Для чего?» Попытался спросить я, но язык все еще не слушался. Попискивание аппарата стало чаще, видимо он реагировал на мое волнение. Стукнула дверь, и я остался один в палате с неизвестным мужиком, который собрался в течение пятнадцати минут «помогать» Шейле. И надо что б ему не мешали! И при этом, сложившаяся ситуация кажется идиотской только мне. Что, мать его, происходит?
Уходя, Шейла видимо прикрыла дверь не плотно – откуда-то подул сквозняк. Он забирался под простыню и холодил мне весь бок, залезая даже под повязку, которую я тут же стал ощущать на себе как нечто грубое и не удобное. Издалека, может быть даже с другого этажа, послышалось пение. Ну знаете, то, что все называют грегорианским – мужской хор без аккомпанемента. Заслушавшись, я чуть снова не вздрогнул, когда позабытый мною Гэлле-кто-то там фыркнул и произнес себе под нос (можно было предположить, что он общается с духами, но я решил, что хватит с меня психов на сегодня): «А эту дрянь, ты, где подцепил? Молодежь… И когда вы все успеваете?» Прошуршав, какой-то тканью он вынул что-то звякнувшее металлом. «Раз уж все равно ты спишь, решим все проблемы разом. Пусть девочка порадуется. А то с нее станется тащить тебя ко мне по каждому поводу. Вся в мать» Вот так бурча под нос, дядя Финн (буду звать его так) взял меня за руку. Судя по всему, дяденька сурьезный – его лапища обхватила мое запястье как карандаш, а я не из заморышей. Довольно ловко он стал наматывать мне, судя по ощущениям, цепочку от локтя к запястью. Затем он провыл-пролаял какую-то белиберду, руку пронзила острая боль, и я мужественно отключился.